Kitobni o'qish: «Голос в моей голове»

Shrift:

Мира.

В мире не бывает ничего случайного. Каждое событие, даже самое, казалось бы, незначительное, имеет определенный смысл. Оно может запустить цепочку неожиданных поворотов, завязать такте узлы и банты на нити судьбы, что ты запоздало понимаешь, как недооценил маленькое происшествие.

Потерял ключи – опоздал на самолёт – не погиб в авиакатастрофе. Первое, что приходит на ум в качестве примера. Самое очевидное. О подобном пишут в интернете, рассказывают в телепередачах. И весь мир сокрушается: надо же, как повезло, если бы не эта случайность – не было бы человека. Но быть может, он и не должен был попасть на этот самолёт, или сесть на поезд, прийти в торговый центр или другое место, впоследствии ставшее могилой для большого количества невинных людей. Вдруг кто-то или что-то специально создаёт помехи, чинит препятствия, чтобы мы, как хомячки в лабиринте, шли в правильном направлении?

Что, если этот кто-то говорит с нами. Прямо так и говорит – словами и предложениями на человеческом языке. А мы – то слышим, то не слышим, то делаем вид, что это не с нами говорят. Мы ведь, конечно же, лучше всех знаем, что для нас правильно. Мы же – венец творения, хозяева своей жизни и судьбы. Позже, правда, сами и страдаем от своих решений. И уже не такие мы и хозяева, оказывается.

Если я – хозяйка, к примеру, кота, я за него решаю, что и когда он ест, в какие места ему можно и нельзя ходить, когда я уделю ему внимание и приласкаю, а когда – пройду мимо, раздражённо оттолкнув. И все самостоятельные «решения» кота ограничены моими хозяйскими дозволениями. Но мы же – люди, не коты и не хомячки. Или нет?

Не знаю, у кого как, но лично в моей голове есть голос. Я называю его иногда «мой повелитель», за то, что он зачастую говорит со мной в приказном тоне, сердито и грубо оценивает мои намерения и действия. Иногда он долго и упорно молчит, как бы я не взывала к его мудрости. Иногда – возникает словно чёрт из табакерки с совершенно сумасшедшими требованиями, и даже угрозами. Всегда ли я его слушаюсь (можно было бы добавить – и повинуюсь, но это точно не про меня)? Отнюдь. Как можно, я же не хомячок.

А потом внезапно случается неприятная ситуация, и не одна. И вот, проблемы уже валятся, как снежный ком, и ты просто не успеваешь их разгребать. Кажется, весь мир против тебя, всё вокруг ломается, теряется, горит, рушится прямо на глазах. Люди, раньше казавшиеся самыми дорогими, больно ранят, предают. Привычный уютный мир становится чужим и холодным. А ты уставшая, загнанная, готовая уже абсолютно на всё, стоишь посреди этого хаоса, и не понимаешь, за что? Почему именно с тобой? Где ты так напортачила, кого обидела? И вдруг, в момент твоей максимальной уязвимости из далёких глубин сознания всплывает то самое предупреждение – угроза от «повелителя», крупными буквами и с восклицательным знаком. «А я говорил!» – А я не послушала…

***

Мира, октябрь 2023г.

Хрупкие сухие листья шумно хрустят под ногами. Я медленно бреду по обесцвеченному глубокой осенью городу, вдыхая терпкий запах пыльных улиц. Местами облупившиеся фасады домов из старого фонда устало дожидаются своего часа, но в их окнах кое-где ещё теплятся последние искры жизни. Старый чёрный кот лениво растянулся на скамейке, подставляя покрытую редкими седыми волосками спину последним лучам солнца. Увидев меня, он беззвучно открыл пасть, и снова уткнулся носом в мягкое кошачье пузо. А я одернула руку, подавив желание погладить пушистого наглеца. Лишние привязанности, пусть и мимолётные, мне сейчас совсем ни к чему.

Я иду, шаг за шагом, всё ближе и ближе. И совсем не понимаю, чего я сейчас больше хочу: скорее оказаться там, или никогда не при каких обстоятельствах больше не возвращаться в это место. Сердце в моей груди стучит всё громче и отчётливее. Мозг непрошенными вспышками показывает события девятимесячной давности. Становится трудно дышать. Но я продолжаю идти. Шаг, ещё шаг… Узенькая улочка с разбитым асфальтом привычной дорогой ведёт меня к родному дому. К месту, где я была бесконечно счастлива, и где почти умерла. Больно… Слёзы застревают где-то в горле неприятным комом. Как же невыносимо больно! Я думала – смогу, я же сильная девочка. Но нет. Я слабая, маленькая, и я хочу к маме. Боже! Не дай мне сорваться и разрыдаться прямо здесь, перед тем самым обшарпанным подъездом. Пожалуйста!

Собравшись с последними силами, старательно подавляя всхлипы, рвущиеся наружу помимо моей воли, я поднялась на третий этаж. Непослушными руками с десятой попытки открыла входную дверь квартиры. Моей квартиры. Теперь официально, по документам. Я наконец оформила наследство. Моя крепость и место уязвимости. Моя персональная пыточная, к которой придётся как-то привыкнуть. Продать не поднимется рука, а жить здесь одной, без мамы – будет очень сложно.

Та же узенькая прихожая, с простеньким ремонтом. И мебель та же, и ковры, и шторы. И несчастный засохший цветок на подоконнике в кухне. Всё милое, родное, уютное. Квартира ещё хранит мамин запах – особенный, ни с чем не сравнимый, тёплый и пряный. Кажется, вот-вот зазвучит её голос из глубины комнат, а следом выйдет она сама – в тёплом флисовом халате с золотыми рыбками и со смешной резинкой в волосах. Как всегда, просияет, увидев меня, подбежит обнять, бросив кухонное полотенце куда придётся.

За эти объятия, такие крепкие и ласковые, за мамину улыбку, за её недовольное «Мирка, ну что ты в самом деле!», я бы сейчас без раздумий отдала всё, что у меня есть. Я бы душу свою продала. Я бы вернула все-все моменты, в которых я обидела свою мамулечку, причинила ей хоть капельку боли, и всё исправила. Я бы стала самой лучшей дочерью на свете! Я бы…

Её больше нет со мной. Долгих девять месяцев, две недели и три дня. Часы я перестала считать совсем недавно. А болеть так и не перестало… и сердце, и душа изнывают от тоски.

Мамочка моя! Разве ты не видишь, как плохо без тебя твоей доченьке? Зачем ты оставила меня, ушла, не обняв – ты же никогда, никогда так не делала?

Слезы обжигающим солёным потоком потекли по моим бледным бескровным щекам. Я утонула в собственных почти беззвучных всхлипах, съежившись комочком у входной двери. Время и пространство словно застыли вокруг меня, я могла почти физически ощутить их ледяное касание.

«Поплачь», – проникся жалостью голос в голове. И тут сорвало все планки. Я больше не могла сдерживать рыдания, срывающиеся на животный вой, вперемежку со стонами. Я больше себе не принадлежала и не подчинялась. Слишком долго я подавляла в себе страдания, пытаясь казаться сильнее, чем была на самом деле. Вся накопившаяся боль наконец прорвалась наружу, ломая меня, как тонкую осинку. Обнажая мою искалеченную душу, сметая старательно выстроенные мной барьеры, срывая защитные маски. Но мне это было необходимо.

Спустя тысячи секунд, показавшиеся вечностью, я обнаружила себя лежащей на полу в коридоре, с ключом, крепко зажатым в руке до красных отметин. Пытаясь выровнять дыхание, сбивающееся на прерывистые всхлипывания, я медленно подняла себя в вертикальное положение. На ватных ногах и со звенящей пустотой в голове еле доковыляла до старенького дивана в гостиной, и рухнула на него всей своей тяжестью. Перед глазами всё плыло. В мыслях – полный штиль. Такого со мной не было давно. Незапланированная перезагрузка жесткого диска без установки обновлений.

Настолько уставшей и измученной, казалось, я не чувствовала себя никогда. Разгружала вагоны, пахала, носила мешки с цементом – это всё я. Жутко хотелось уснуть, укутавшись маминым клетчатым пледом, отключиться от этой реальности. Она мне не понравилась. Я знала, что будет больно снова оказаться здесь, но не предполагала, что настолько. С трудом заставив себя доползти до шкафа, я достала плед, и замотавшись в него, как тушка тюленя, угнездилась на диване, медленно погружаясь в сон.

Настойчивый стук в дверь вывел меня из дремоты. Что? Почему стучат? Ах, да. Дверной звонок я выдрала с корнем в тот день… Он, конечно, не был ни в чём виноват. Но тогда почему-то именно он стал для меня источником самого невыносимого горя. Что ж… Нужно починить. Не люблю стук в двери. И в окна, и по батареям, и молотком по гвоздям. Просто не люблю – и всё. Никакие резкие звуки в последнее время.

Растрепанная, с красными опухшими от сна и слёз глазами, завернувшись в плед, как в плащ-невидимку, я побрела в сторону коридора. Без усилий подавила в себе мимолетное желание заглянуть в зеркало и хоть немного привести себя в порядок. Я никого не жду! А кому не нравится мой вид – могут не смотреть.

– Кто? – Я заглянула в глазок. Соседский мальчишка. Мир, чтоб его. Смешно: Мир пришёл к Мире. Нет. Всё-таки не смешно. Это всё чертовски не смешно.

– Привет. – я приоткрыла дверь, устало и недовольно выдохнув.

– Привет. Я это…Ключи принёс. – Мирослав смущённо протянул мне связку со знакомым брелоком.

– Спасибо. – я выхватила ключи из почему-то горячей ладони соседа и демонстративно захлопнула дверь. Не хочу никого видеть. Только не сегодня.

«Зря ты так…» – пробурчал голос в голове. Он всегда со мной на «ты». Хотя, чему удивляться – повелители по отношению к слугам всегда невежливы и грубы. Плевать. Не буду спорить с голосом. Зачем он вообще вмешивается в такие неважные мелочи, как возвращение дополнительного комплекта ключей соседским парнишкой. Да, возможно, это выглядело не очень вежливо с моей стороны. Но что теперь, мне следовало сделать прическу и макияж перед тем, как открыть ему дверь? И не нужно мне говорить, что достаточно было просто мило улыбнуться и обменяться парой фраз о погоде. Да, Господи! Почему вообще меня это заботит? Этот мальчик мне никто. Просто сосед из квартиры напротив. Может, его чаем с тортом нужно было угостить?

Всё! Хватит! Мысли, остановитесь!

Снова противный стук в дверь. Ну кто там ещё? Я раздраженно дернула дверную ручку, даже не посмотрев в глазок., и столкнулась взглядом с огромными растерянными глазами соседского мальчишки. Почему-то стало жалко его – такого взволнованного, взъерошенного, но как-то слишком внимательно разглядывающего меня.

Проглотив едкую реплику, я натянуто улыбнулась.

– Ты же здесь совсем одна? – неожиданный вопрос соседа застал врасплох.

На долю секунды я растерялась, пытаясь подобрать правильные слова для ответа. Мирослав, видимо, заметил моё замешательство. Он, сам краснея от смущения, протянул мне целлофановый мешок с румяными пирожками:

– Я…Вот, мама передала. Ты ведь голодная, наверное…

Мама, значит. Моё раздражение внезапно сменилось любопытством. За все двадцать с лишним лет нашего соседства эта женщина ни разу даже солью не поделилась. С чего бы такая забота? Вряд ли в ней жалость ко мне проснулась. Она собственного единственного сына не особо жалеет, насколько я знаю. Живёт для себя любимой, а мальчишка с шестнадцати лет вынужден работать и обеспечивать и себя и мать непутёвую.

– Проходи, Мирослав, – неожиданно для себя самой выпалила я. Что ж, чай с тортом – значит, чай с тортом. В нашем случае – с пирожками.

– А можно? – он так мило смущается, что всё, происходившее здесь всего пару часов назад, вдруг перестало иметь значение. Этот контраст между крепкой мужественной фигурой Мирослава, и его по-девичьи розовеющими щеками вызывает странные чувства во мне.

– Ну, я же пригласила, – искренне улыбаясь, впервые за последние несколько недель – уж точно, ответила я и забрала ещё тёплые пирожки из рук соседа. – Проходи на кухню, я сейчас.

Спустя пару минут, разглядывая себя в зеркале ванной комнаты, я безрезультатно пыталась разобраться в собственных непривычных ощущениях, переварить происходящее. Не получалось. Совсем. Будто меня перенесли в какую-то параллельную реальность, и всё происходит не со мной. Словно моими действиями управляет кто-то извне. Вот зачем я его позвала в свою квартиру? За какой, простите, такой надобностью? Что я с ним буду делать там – на кухне? Я даже не знаю, есть ли в доме чай, и сахар. И посуда вся наверняка пыльная. Вот… Кто меня за язык тянул? Просто обалдеть! При этом ещё и выгляжу, как те самые чудом выжившие герои в конце любого триллера, завернутые в фольгу на фоне разрушений, блеска мигалок и воя сирен.

Может быть, если я долго не буду выходить – он сам всё поймёт и уйдёт? Нет, это будет слишком странно. Тем более – он живёт в соседней квартире. Попросить уйти, сославшись на плохое самочувствие, тоже не вариант. Боже, да я просто чемпион по созданию неловких ситуаций для самой себя! Медаль мне за это точно положена.

Ещё раз критически оценив своё отражение, и поняв, что смысла возиться с этим сейчас нет абсолютно никакого, я всё же выползла из временного укрытия. Почему-то на цыпочках, стараясь почти не дышать, я подкралась к кухне и осторожно, не привлекая внимания, заглянула в приоткрытую дверь. Нет, он не ушёл. Мирослав сидел за столом, на минуточку, за накрытым столом. То есть, пока я в ванной копалась в своей голове, он сам вскипятил воду, заварил чай и даже переложил пирожки на тарелку. Какая прелесть!

– Я тут немного похозяйничал, – широкая белозубая улыбка Мира растопила последние островки льда в моём сердце, и заставила почувствовать вину за недавние намерения избавиться от него.

– Я вижу, ты – молодец. – Я уселась напротив парня, придвинув кружку, заботливо наполненную чаем почти до краёв, и вдохнула тот самый знакомый с детства аромат трав. Глаза предательски защипало. Мир умудрился найти мамины запасы любимого чая, и заварил именно его. Стараясь скрыть непрошенные слёзы, я сделала большой глоток, и ожидаемо обожгла губы и язык.

– Ты ешь, пирожки уже почти остыли, – сосед подтолкнул тарелку ближе ко мне.

– Спасибо. Что-то аппетита пока нет. Но ты не переживай – я обязательно попробую пирожки твоей мамы. Должно быть, они очень вкусные. – От моего внимательного взгляда не смогло укрыться то, как Мир стыдливо, всего на секунду опустил глаза. Да всё я прекрасно понимаю, милый мальчик, но так и быть, подыграю тебе. Сама не знаю, зачем.

– Мира, ты надолго приехала? – почему-то странно было слышать моё имя, озвученное его голосом. Я даже немного вздрогнула.

– Сама ещё не знаю. Пока ничего не планировала.

– А муж? – Мирослав мазнул взглядом по моей правой руке без кольца на безымянном пальце.

– А муж – объелся груш… Я теперь свободная женщина. Куда хочу – туда лечу. – Мне показалось, или на лице соседа и правда промелькнула радость? Мира, ты думаешь не о том!

– Ну а ты, Мирослав Валерьевич, чем занимаешься?

– Я? Учусь в колледже на юриста, работаю всё там же – в автосервисе, ну и так, курьером подрабатываю периодически. – Он громко отхлебнул чай, а я засмотрелась на его руки – крепкие, мускулистые. Когда он успел вырасти? Работа в автосервисе явно пошла ему на пользу. Так, Мира, стоп! Опять тебя занесло не в ту сторону. Хотя почему? Что плохого в том, чтобы любоваться красивым молодым мальчишкой, которого знаешь практически с его рождения? Может, мне больше никогда в жизни не предоставится такая возможность – попить чай в обществе юного красавца, да ещё и на собственной кухне. Хорошо, оправдание засчитано. Самой для себя.

– А что на личном фронте? – почему-то мысль о гипотетической девушке Мирослава неприятно скребанула где-то глубоко. Ах, Мира, Мира! – Прости. Ты можешь не отвечать…

– Ну, ты же ответила про мужа, – перебил парень, пристально заглядывая в мои глаза, и между нами повисло неловкое молчание. Что. Чёрт. Возьми. Происходит.

– Я пойду уже, поздно. – Мир прервал затянувшуюся паузу, поднимаясь из-за стола. Он явно привычным для него действием ополоснул свою кружку и поставил кверху дном рядом с мойкой, пока я ошарашенно наблюдала за ним, беззвучно открывая рот, словно рыба в аквариуме.

– Увидимся, – парень одарил меня прощальной улыбкой, и быстро скрылся в прихожей.

Звук захлопнувшейся входной двери вывел меня из состояния оцепенения. Ещё раз бросив взгляд на одинокую кружку рядом с мойкой и оставшиеся нетронутыми пирожки на столе, я заставила себя подняться и закрыть дверь на замок. Что это такое сейчас было? И я в итоге так и не поняла: есть у Мирослава девушка или нет?

Мира. Май 2003г.

Май. Веселый май, цветущий май! И я несущаяся на всех парусах домой из школы, радостно размахивая рюкзаком. Наконец-то седьмой класс позади. Теперь я восьмиклашка, и каждая дворняжка… Ну, и так далее и тому подобное. Ура! Нет. Урааааааа! Каникулыыыыыы! Мне казалось, этот день никогда не наступит, нудные наставления учителей, непонятные параграфы и сложные формулы придётся слушать и запоминать до конца своих дней. Контрольные, самостоятельные, зачёты – страшные слова… Прощайте до сентября! Я о вас буду помнить, но это не точно. Пляж, велосипед, ролики, танцы вечером у подъезда – ждите, Мира Алексеевна собственной персоной скоро почтит вас своим присутствием.

Доедая почти растаявшее мороженое, я вприпрыжку преодолела три этажа до двери нашей квартиры. Мама ещё на работе, она сегодня в день. А у меня куча планов на эти оставшиеся полдня. Ключ всё никак не находился в кармане, и я начала заметно нервничать. Ах вот ты где, негодник! Провалился в дырочку в подкладке пиджака. Пока я пыталась расковырять эту самую дурочку пошире, за спиной раздался громкий детский плач, и злополучный ключ звонко полетел на пол. Я невольно обернулась. Соседи из квартиры напротив – тётя Оля и Дядя Валера – видимо, привезли из роддома малыша. И он громко, надрывно оповестил весь подъезд о своём появлении.

– Здравствуйте тёть Оля, дядь Валера. Поздравляю. – Вежливо поприветствовала я соседей и поспешила к себе домой. На малыша, конечно, было жутко любопытно посмотреть. Ладно, успею ещё насмотреться. Они же рядом живут, наверняка будут с коляской гулять. Тётя Оля такая уставшая, замученная. А по дяде Валере невооружённым взглядом видно: отмечал рождение наследника, как в последний раз. Хотя, он и до этого частенько закладывал за воротник. Их ссоры с тётей Олей слышали все соседи, и даже привыкли к ним настолько, что уже тишина в их квартире вызывала подозрения. Но, с тишиной, судя по недавнему ультразвуку, теперь точно покончено.

Мира. Август 2008г.

– Мира, иди мой руки и за стол! – донёсся строгий мамин голос из кухни. А в воздухе витал восхитительный аромат моего любимого пирога с яблоками. Как же тут устоять? И плевать на диету. Успею ещё скинуть эти несчастные четыре килограмма, которые так портят мне жизнь. В самом деле, я же не толстая?

Я плотно обтянула свой живот свитером, пытаясь доказать своему отражению, что я вполне даже ничего. «Ничего из себя не представляю» – добавил внутренний критик, но я не собираюсь его слушать. Меня ждут мамин вкусный пирог и вечерняя дискотека в клубе.

– Иду, мам!

Звонок в дверь. Пришла соседка. Я налила себе самую большую кружку травяного чая, отрезала внушительный кусок пирога, и прильнула одним ухом к двери кухни. Мама с тётей Олей почему-то разговаривали очень тихо, периодически переходя на шёпот. До меня доносились лишь обрывки фраз: «Нет, я в ночь сегодня…», «А Морозовы из тридцать второй не смогут?», «ну, если совсем не с кем… Мирочка последит, куда деваться, мы же соседи…». Тут я не выдержала и вышла из укрытия с пирогом наперевес:

– За кем Мирочка последит? – недобро глядя на соседку поинтересовалась я.

– А доченька, тут такое дело… как бы… – если мама начала запинаться и путаться в словах, значит дело и правда такое себе.

– Какое? – продолжила я сверлить взглядом тётю Олю, прячущую за спиной маленького оболтуса.

– Дочка, ты же взрослая у меня уже, всё понимаешь. У тёти Оли срочные дела, а Мирика не с кем оставить. Мне на работу в ночь…

– И? – перебила я. – Ближе к сути.

– Доченька, ты же не оставишь с такой ситуации тётю Олю, знаешь же, как ей одной тяжело. Нужно с Мириком посидеть…

– Это на пару часов всего, я надолго вас не задержу, – встряла в наш с мамой разговор тётя Оля. Зря она открыла рот.

– Да вы издеваетесь что ли! – вспыхнула я, не выдержав этой душещипательной сцены. Уж я в отличие от мамы очень хорошо знаю, какие важные дела проворачивает соседка, пока за её малолетним сыном по очереди присматривает весь подъезд.

– Мирочка, дочка, – мама протянула было ко мне руку, но увидев нескрываемое раздражение на моём лице, опустила. – Ну что ты в самом деле. Ну, не чужие люди, в конце концов.

– У меня вообще-то занят сегодняшний вечер, и вытирать попу и сопли маленьким мальчикам я как-то не планировала. Так что, на меня не рассчитывайте. Мирик – без обид. – Я посмотрела на запуганного, забившегося в угол за спиной матери мальчонку, и внутри что-то болезненно сжалось. Захотелось растерзать эту тётю Олю на куски и развеять их по ветру. Как так можно со своим ребенком поступать? Да у него больше прав называть мамой кого угодно из нашего подъезда, но не её.

Я демонстративно громко отхлебнула чай из кружки, и поспешила покинуть этот балаган, скрывшись в своей комнате. Не буду я развлекать её сына, пока сама она, не стесняясь, веселится с чужими мужиками. «Посмотрите за Мириком, мне не с кем оставить малыша, спасите – помогите!». Тьфу! Противно! Только я своими глазами два раза видела её с разными мужчинами, выходящую из заведений с не очень хорошей репутацией. И большинство соседей знают, что на самом деле происходит, отказываясь сидеть с мальчишкой. И только моя мама – святая простота, готова пожертвовать своими интересами, да и моими в принципе тоже, лишь бы оставаться хорошей соседкой. Жалко пацана, очень, я не спорю. Но у нас своя жизнь! Пусть эта тётя Оля возьмётся уже за ум и займётся воспитанием сына. Сколько можно пользоваться маминой добротой? А пока мама сама это позволяет, Мирик так и будет расти без матери и отца. Тот тоже герой – свалил в закат при первых трудностях, оставив тётю Олю с грудным ребенком на руках. Да уж… Кто живёт в нашем подъезде – тот в цирке не смеётся… Дал же Бог Мирославу родителей.

Мира. Июнь 2018г.

Я ещё раз критически оценила своё отражение в зеркале: прическа вроде бы не примялась, только фату нужно немного расправить, а так в целом очень неплохо. Я невеста, даже не верится! А скоро стану женой. Новый статус, новая жизнь. Очень волнительно. Сердце гулко отбивает непривычный ритм, руки слегка дрожат, а во рту пересохло. Как долго я ждала этот день, и уже не надеялась на чудо. Хотя, мы с Андреем вместе четыре года, я почти отчаялась получить от него предложение руки и сердца. Он всегда почему-то считал это неважным, просто банальным штампом в паспорте и тратой денег впустую. Не знаю, что именно изменило его решение. Я старалась никак не давить и не настаивать. Даже не намекала. И вот – я в белом платье и фате жду своего суженого, выглядывая в окно. Вокруг суетятся фотографы, друзья, знакомые, но для меня они, как белый шум. Я будто не здесь. И на вопрос «счастлива ли я?» – я не смогу сейчас однозначно ответить. Скорее всего, это просто волнение. Или я так устала ждать, что годы ожидания отняли практически все силы, и на само важное событие их не осталось.

– Подъехали, подъехали!

– Жених, приехал, готовность номер один!

– А кольца где? У Жениха?

– Девчонки, фужеры забыли поставить на стол, они вон там – на верхней полке. Нет, не там. Постойте, сама сейчас достану.

Суета, все бегают туда-сюда, что-то громко обсуждают, что-то постоянно теряют и тут же находят. Кто-то незаметно уже начал отмечать, затерявшись в толпе гостей. А для меня время будто остановилось. Я словно вижу всё происходящее в замедленной съемке, со стороны. Слышу движение стрелок в часах, мерно отсчитывающих секунду за секундой. Я же этого хотела? Об этом мечтала, правда? Ну ведь правда? Только о чём – об этом? Стать законной женой Андрея, и быть с ним рядом в горе и в радости до конца своих дней? Или сидеть в белом красивом платье и ждать будущего мужа, с дорогими причёской и макияжем, быть в эпицентре праздника, получать поздравления и подарки? Я запуталась. Чёртово свадебное волнение. Всегда думала: чего там переживают эти невесты, напридумывали себе поводов, и трясутся, как осиновые листочки. А оказывается – вот оно как происходит: переосмысление своих действий перед важным шагом, ревизия собственных чувств и желаний, запрятанных в самых тайных закоулках сознания.

Я глубоко вздохнула, и ещё раз окинула взглядом окружающую обстановку. Ничего. Скоро зайдёт мой Андрей, и я успокоюсь. Возьму его за руку, спрячусь за его широкой спиной от всего мира, и мы зашагаем по жизни вместе, как одно целое, в одном направлении, абсолютно счастливые, бесконечно любящие друг друга. Так и будет. Обязательно.

– А вот и наша невеста! – выкрикнул кто-то из гостей, и я наконец увидела своего любимого мужчину, входящего в комнату с небольшим букетом белых роз в руке.

Андрей одобрительно улыбнулся, оценив мой внешний вид, подошёл ближе, мимолётно поцеловал в губы и, взяв за руку, прошептал мне на ухо: «Ты довольна?». Я растерянно кивнула, и крепко сжала руку будущего мужа. Не буду больше ни о чём думать, пусть всё идёт так, как идёт. Нужно отпустить наконец ситуацию, вырубить надоедливого червя, так старательно выедающего дырочку в моей уверенности, и наслаждаться своим днём. Стать довольной, какой меня хочет видеть мой мужчина.

И снова суета, поздравления, шампанское с бутербродами, шумные комментарии, громкие указания мамы – кто на какой машине едет в ЗАГС. И я постепенно тоже включаюсь в эту суматоху, делаю распоряжения, озвучиваю программу сегодняшнего долгого дня, направляю друзей и отвечаю на вопросы гостей.

Шумной толпой мы выходим в подъезд, кто-то поправляет мне фату и помогает приподнять пышную юбку свадебного платья. Кто-то несёт праздничные атрибуты, какие-то пакеты и коробки. А я совершенно не могу сфокусироваться на этих мелькающих лицах, кручу головой, словно пытаясь хоть за кого-то зацепиться взглядом, хоть что-то сохранить в своей памяти. И вдруг я сталкиваюсь с почти чёрными глазами соседского мальчишки, неотрывно рассматривающими меня с каким-то болезненным восхищением. Мимолётная мысль: именно такой реакции я сегодня ждала от Андрея, когда он вошёл и увидел меня в свадебном наряде, была жестоко подавлена и уничтожена.

– Поздравляю вас, – пробурчал Мирослав, ещё раз окинул меня с ног до головы странным взглядом, словно пытаясь запомнить мой образ, и зашёл в свою квартиру, громко хлопнув дверью.

Я вздрогнула и ещё крепче сжала руку Андрея. Но он будто и не заметил этого, потянул меня вниз по лестнице, по пути комментируя подробности предстоящего торжества. В моём уже изрядно уставшем мозге снова что-то зашевелилось. Умри, червяк! Сдохни уже наконец! Я выхожу замуж, и я – счастлива!

Мира. Октябрь 2023г.

Я проснулась с неприятным шумом в голове, будто после самого жуткого похмелья. Не удивительно, я почти не спала этой ночью. Запахи, звуки и даже тишина в этом доме пробуждали, как только я проваливалась в сон, и тут меня поджидала стая голодных до истязаний мыслей, готовых повторяться по кругу снова и снова, одна за другой с первой буквы, с первого предложения и до конца. Образы из воспоминаний, из непрожитых ситуаций кружились перед глазами, словно на сломанной, заевшей карусели. И так до самого утра.

Походкой зомби я побрела в сторону кухни, надеясь отыскать там хоть что-то, напоминающее кофе. Иначе я вполне себе смогу начать питаться человеческими мозгами. К моему удивлению, в шкафу оказались и новенькая банка растворимого кофе, и несколько видов чая, и даже целая коробка рафинада. Откуда? Хотя, какая разница. Мне сейчас в моём состоянии совершенно не хочется выяснять что-либо. Как там? – «Подумаю об этом завтра».

Горячий кофе медленно начал возвращать меня к жизни, превращая, наконец, в человека разумного. Очень много важных вопросов мне предстоит решить в ближайшие дни. Что мне делать дальше, как выживать в этом городе в одиночестве, как научиться выключать навязчивые воспоминания, я пока не особо представляю. Почему всё так сложно в этой жизни? Почему нельзя просто взять – и жить счастливо? Никого не терять, не болеть, не предавать близких, любить взаимно. Что с этим миром не так? Всё в нём пытается нас если не убить, то покалечить хотя бы морально.

Ещё один грустный вздох, и нужно брать себя в руки, а руки – в ноги, начинать уже что-то делать. Искать работу в том числе – денежка сама из ниоткуда не появится в моём кошельке. К моему огромному сожалению. Уже больше месяца я живу на свои и мамины сбережения, но надолго их не хватит. Начинать новую жизнь – так начинать! С чистого листа, с новой главы. Но сначала нужно навести порядок в квартире. В голове бы тоже не помешало, но с этим намного сложнее. Будем делать всё постепенно на этот раз, не бросаясь грудью на амбразуры, хватит с меня подвигов.

Взбодрившись дополнительно контрастным душем, переодевшись в домашние шорты и футболку, оставшиеся ещё со студенческих времён, я рьяно принялась за уборку. Окна, двери, кафель в ванной, фасады на кухне – были начищены до блеска. Ковры – убраны для последующей помывки, все следы пыли – уничтожены. Все мамины вещи я переложила в отдельный шкаф, и закрыла его на ключ. Пока я не в состоянии их перебирать и пересматривать. Собрала два больших пакета своих старых вещей, зачем-то бережно хранимых мамой, видимо, на случай войны. Что с ними делать? Выбросить или отдать кому-нибудь? Отнесу на помойку, если кому нужны – пусть сами забирают.

Накинув тоненькую курточку прямо на футболку с шортами, натянув на босые ноги старенькие потрёпанные кеды, и перекинув через плечо мешки с вещами, как заправский грузчик, я быстрым шагом направилась в сторону мусорных баков. Только бы никто не увидел меня в таком виде – растрёпанную, с голыми ногами и гулькой на голове. Сделав дело, оглянувшись по сторонам и порадовавшись пустому двору, уже хотела с той же скоростью бежать обратно. Как вдруг подпрыгнула от неожиданности, услышав над самым ухом:

– Мира, привет!

– Мирослав, Боже… – дрожащим голосом пролепетала я. – Зачем так пугать? У меня чуть сердце не остановилось!

– Прости, я не специально, можно просто – Мирослав, – он ещё и смеётся! Прибила бы на месте!

– Что ты тут делаешь? И откуда взялся? – тоном строгой учительницы поинтересовалась я, тщетно пытаясь натянуть коротенькую куртку на сверкающие белизной обнаженные бёдра. Это моё движение не ускользнуло от наглого взгляда соседа, и я смутилась. Что это опять такое? Когда он успел так осмелеть, чтобы вгонять в краску тридцатилетнюю тётеньку?

– Где тут? На помойке? – улыбаясь во все тридцать два зуба, продолжал издеваться Мир.