Kitobni o'qish: «Месть Солнцу»
© Головачёв В.В., текст, 2023
© ООО «Издательство «Эксмо», 2023
Локация 1
Меркурий
Вид на равнину был так великолепен, что Верзилин застыл, вбирая в себя сияние пластов металлической корки, горных пород и слюды, простиравшихся от сумеречной зоны Меркурия до не слишком далёкого округлого горизонта.
Когда-то считалось, что Меркурий всегда повёрнут к Солнцу одной и той же стороной. Однако ещё в конце двадцатого века выяснилось, что его период вращения вокруг оси равен пятидесяти девяти суткам, в то время как период вращения планеты вокруг светила достигает восьмидесяти восьми, поэтому поверхность Меркурия прогревается регулярно, температура на ночной стороне падает до минус ста семидесяти трёх градусов Цельсия, а на дневной поднимается до плюс четырёхсот двадцати семи, что превышает температуру плавления олова.
Поскольку диаметр самой близкой к Солнцу планеты едва ли не в три раза меньше диаметра Земли1, то и гравитация меньше примерно в таком же диапазоне, и обслуживающему персоналу станций на поверхности Меркурия приходится адаптироваться к такому состоянию, что, впрочем, не занимает много времени. Как правило, космолётчики-исследователи привыкают к лёгкости во всём теле за несколько дней.
Российская станция «Ирбис» была создана всего пять лет назад и располагалась на валу кратера Стравинского диаметром сто девяносто километров. Она имела три купола, объединённых переходами в красивый трилистник, и центральный шпиль, увенчанный десятком антенн разного профиля. Трилистник был окружён полем решёток радиотелескопа, и центральная башня играла в нём роль излучателя.
Кроме того, под кратером был выкопан огромный резервуар, заполненный жидким азотом, который служил антенной нейтринного телескопа.
В тот день, когда старший дежурный астрофизик Станислав Верзилин, специалист в области солнечного излучения, замер в восхищении от развёрнутого в главном виоме ландшафта (случилось это третьего января две тысячи семьдесят седьмого года), на станции работало шестьдесят шесть человек, а если считать вместе с экипажем корвета «Гелий», то и все семьдесят пять.
Был вечер (по среднесолнечному времени, отсчитываемому от нулевого меридиана Земли), конец рабочего дня, сотрудники разошлись по отсекам станции отдыхать, и заступивший на дежурство Станислав имел полное право любоваться пейзажем, благо в центре контроля, расположенном в башне, он в этот момент находился один, сменив прежнего дежурного.
– Добрый вечер, Станислав, – поприветствовал его кванк центра, являющий собой искусственный интеллект пятого поколения по имени Клавдий. – Как настроение?
– Прекрасное настроение, Клавдий, – очнулся Верзилин, деловито цепляя корону менара, с помощью которой мог общаться с компьютером мысленно. – Что у нас нового?
– Хотите прикол?
– Дай мне сначала сводку по всем параметрам.
– Ловите.
Сбоку от вириала управления центром в общем поясе виома откололся квадрат диалогового окна с цифрами показателей солнечного ветра и магнитных полей.
– Вижу. Что за прикол?
– Это как раз по теме: северный квадрант короны по цепи пятен сигма-три-аш сто сорок семь. Странно, что факел появился в тот момент, когда вы вошли. Видите крючок? Температура шесть сто. А внутри – пятно в форме птичьего глаза. Кстати, сразу упала температура, почти на двести градусов.
– Птичьего, говоришь? – хмыкнул заинтересованный Станислав.
Дал увеличение, выводя пятно в центр виома.
Окружённое зёрнами глобул, оно действительно походило на глаз грифа, выглянувший из преисподней хромосферы Солнца. Диаметр пятна достигал не меньше четырёхсот сорока километров, хотя по сравнению с другими пятнами оно было небольшое и заметить его смог только специально настроенный комплекс инструментов.
– Так, посмотрим, – пробормотал Станислав, принимаясь обрабатывать поступающую по запросам информацию о состоянии нового объекта.
Пятна на Солнце не появлялись просто так, им предшествовала подготовка в виде пучностей магнитного поля и падения массы лучевого переноса, поэтому внезапное рождение нового пятна, пусть и маленького по сравнению с масштабами светила, представляло интерес.
Ночь, хотя и условная в том отношении, что Солнце поднималось над сверкающим горизонтом гигантским пламенным шаром, окутанным космами протуберанцев, прошла для Верзилина незаметно. Он всё больше увлекался изучением «птичьего глаза» и всё больше убеждался в том, что тот не укладывается в рамки общепринятых теорий. Мало того, со станцией связались американские и китайские исследователи Солнца, базы которых располагались по соседству, и мнения всех специалистов сходились в одном: феномен с таким набором параметров не должен был сформироваться на родном светиле. А самым интересным следствием его появления было резкое падение температуры в районе образования пятна, там, где оно проклюнулось.
Тогда Станислав не выдержал и разбудил начальника станции, доктора наук Величко, и доложил ему об открытии, не глянув на часы. А было ровно шесть часов утра по независимому времени.
* * *
Капитан корвета «Гелий» Родион Поддубный умывался в своём одноместном номере станции, спрятавшемся в жилой зоне одного из лучей «трилистника», когда ему позвонил Величко и попросил по возможности «на рысях» прибыть в центр контроля. Недоумевая по поводу причин спешки и предполагая недоброе, Поддубный собрался за четыре минуты и в семь часов утра объявился в зале центра, где уже собрался учёный народ в количестве пяти человек. Среди них был и Величко, пятидесятилетний анахорет с бледным интеллигентным лицом, чёрными проницательными глазами и чёрной, без единого седого волоска, шевелюрой.
Через несколько секунд стала известна причина вызова: надо срочно доставить группу исследователей в корону Солнца, в район, где обнаружено необычного вида пятно, обладающее сильнейшим – в сто раз больше фона поверхности светила – магнитным полем.
На выяснение всех обстоятельств столь спешного вылета ушло пять минут. Давал задание лично Евгений Величко, обладавший умением убеждать сотрудников базы и с помощью лаконичной завершённости речи увлечь их важностью решения возникших проблем.
– Всё поняли, Родион Егорович? – закончил Величко.
– Так точно, Евгений Павлович! – вытянулся Поддубный.
– С вами пойдут специалисты Горелов и Туманян. Инструкции по обследованию объекта получите от них. Есть подозрения, что к объекту полетят и американцы, поэтому действовать жёстко, но в рамках Конвенции о запрещении военных действий в космосе.
– Мы готовы. Разрешите идти?
– Доброго пути.
Поддубный повернулся через левое плечо и вышел.
Через десять минут он уже был на борту «Гелия».
Корвет являл собой чудо инженерной мысли конца двадцать первого века. Выполнен он был по трансформным технологиям с использованием параметрического дизайна и на стартовом поле под валом кратера выглядел красивой друзой переходящих друг в друга наплывов «жидкого металла» и хрусталя.
Времена оставались сложными: гибридная война Запада и США с Россией, начавшаяся в начале века, по сути, так и не закончилась, разве что плавно перетекла из горячей фазы в кибервойну и технологическую гонку вооружений, а санкции с России так и не были сняты до конца. Руководству страны приходилось напрягать усилия, чтобы выдерживать конкуренцию на всех фронтах, и друзья государства в виде армии, флота и космических сил приобретали всё более значимую роль. Тем более что всё чаще в Солнечной системе орудовали частные военные компании, не брезгующие пиратскими налётами на грузовые платформы. Поэтому космические корабли теперь строились с учётом активной защиты, и даже малые суда дедвейтом до тысячи тонн хорошо вооружались. На борту «Гелия» стояли батареи «Солнцепёка», новейшего комплекса РСЗО, ракеты которого достигали скорости до ста километров в секунду, а также лазерные системы «Пересвет» и скорчер – электрический излучатель мощностью в десять мегаватт. Вследствие же того, что корвет обслуживал российские базы на Меркурии и станции вблизи Солнца, его силовая защита позволяла ему приближаться к светилу очень близко, а при необходимости и окунаться в фотосферу звезды.
В четверть восьмого корвет пушинкой оторвался от стартовой площадки, включив антигравы, поднялся над изломанной скорлупой Меркурия и набрал скорость, направляясь точно к Солнцу, накрытый пузырём защитного поля. Орбита планеты не была круговой, и в данный момент её и светило разделяло расстояние в пятьдесят два миллиона километров. При крейсерской скорости в десять тысяч километров в секунду корвету требовалось всего час пятнадцать, чтобы достичь Солнца, но Поддубный не хотел идти так долго и включил шпуг – систему двойного ускорения, чуть ли не вдвое сокращавшую время в пути.
Однако это не помогло. Когда уже подлетали к району расположения цепочки пятен на свето-плазменной поверхности светила, от беспилотной российской станции «Перун» стало известно, что первыми к объекту прибыли американцы на шаттле «Форвард», недавно привёзшем смену на их базу «Бёрджесс», расположенную вдвое ближе, чем Меркурий.
– Зашквар! – прокомментировал ситуацию навигатор «Гелия» Саша Мизулин. – Успели-таки! Что будем делать, командир?
Поддубный помолчал, переживая неприятный момент.
Шесть членов экипажа, запакованных в ложементах вокруг центральной колонны виом-обзора, молча смотрели на него, повернув головы. Кресло капитана было чуть выше, и он мог видеть всех подчинённых. Ещё трое членов экипажа располагались в отдельных капсулах в недрах корабля, отвечая за свои технические зоны. Двое специалистов, о которых говорил Величко, тоже сидели в отдельных каютах, но могли связаться с рубкой в любой момент.
– Приблизимся, – сказал наконец капитан, – зависнем на высоте тысячи над факелом, пошлём дрон.
– Может, сделаем вид, что мы тут давно?
Поддубный поморщился.
– Ни к чему эти подставы.
– Да это я с досады, – виновато объяснил своё предложение Мизулин.
– Поехали.
Корвет устремился к цепочке пятен.
Так как Солнце вращалось вокруг оси со скоростью почти двух километров в секунду – на уровне фотосферы, надо было точно рассчитать сближение с ней и только тогда идти к цели. Но кванк корабля по имени Гелик, искусственный интеллект, легко справился с задачей, направив корвет к району с пониженной температурой.
Включилась поляризационная система фотозащиты. Виом, в настоящий момент представляющий собой стену из яркого пламени, потемнел, теряя накал до вишнёвого и багрового свечения.
Прошли хромосферу. Стали видны непрерывно меняющие форму гранулы конвективных ячеек на её «дне», каждая размером от тысячи до полутора тысяч километров. Приблизилась цепочка «настоящих» пятен, кажущихся дырами в солнечной плазме, пробитыми какими-то гигантскими пулями. Температура внутри каждого пятна была на тысячу, а то и на две тысячи градусов ниже фоновой, и края их казались цепочками острых игл.
Но не таким было открытое Верзилиным «малое» пятно, имевшее чёткие очертания. Его форма близилась к идеальному кругу, и лишь изредка по краям вспыхивали крохотные факельчики.
– Время оптимального погружения в данном районе составляет пятьдесят пять минут, – доложил компьютер, выдав очередь цифр. – Расход энергии – десять в седьмой.
– Держать базу! – напомнил Поддубный.
Это означало, что экипаж был обязан следить за изменениями полевой обстановки как снаружи, так и внутри корабля.
Экипаж ответил дружным: «Есть держать базу!»
Корвет снизился.
– Шаттл пошёл на посадку, – доложил Гелик.
– С ума они сошли, что ли?! – с недоумением воскликнул навигатор. – Какая посадка?! Это же просто слой плазмы!
– Даю видео.
В багровом поле фотосферы появилась светящаяся окружность нового диалогового окна, выделив район солнечной «поверхности» вокруг пятна. Скачком пятно увеличилось, занимая весь круг, потом ещё раз и ещё. Стала видна более тёмная, почти чёрная пластина пятна.
Космолётчики с удивлением примолкли, разглядывая образование, мало похожее на «дыры» в атмосфере Солнца, называемые солнечными пятнами. Перед их глазами соткался частокол острых шпилей разной высоты, образовавших нечто вроде неровной щётки. Только размеры этой «щётки» были в миллион раз больше своего земного аналога!
– Зашквар! – пробормотал Юра Морозов, кванконик корвета. – Я один это вижу?!
– Гелик, параметры!
– Получите, – ответил компьютер.
По квадратам оперативных экранов поплыла вереница символов и цифр: Гелик передал показания датчиков.
Температура «щётки» оказалась ещё на тысячу градусов ниже, чем фиксировали дистанционные измерители земных комплексов, а высота отдельных «ворсинок» достигала не менее десяти километров.
– Это не пятно, – бросил возбуждённый Мизулин. – То есть это образование вообще не имеет отношения к солнечным пятнам.
– Но оно всё-таки темнее, – сказал Морозов.
– Потому что его температура не больше двух тысяч градусов, а магнитное поле тем не менее больше, чем у любого пятна
– В сто раз! – хмыкнул оператор защиты корвета Щупов.
– Если это не солнечное пятно, то что?
– Искусственное сооружение! – со смешком сказал навигатор.
Разговор в рубке стихли. Космолётчики с удвоенным вниманием принялись рассматривать «щётку».
– Вижу шаттл! – доложил Гелик.
– Дай картинку.
Вариация окон виома на фоне «щёточного» частокола показала серебристую капельку американского корабля. В пламени солнечной фотосферы заметить его в полосе видимого спектра было невозможно, и компьютер, опираясь на данные локаторов, просто нарисовал изображение «Форварда» на фоне «щётки».
– Они что-то увидели, – снова заговорил Гелик. – Даю запись перехвата переговоров.
В рубке раздался тихий шелест эфира, щелчки, посвистывания и человеческие голоса. Говорили на английском языке:
– Правее… прямо под нами…
– Дырка?
– Колодец… диаметр тысяча… поле на узле сто семьдесят…
– Идём ниже…
– Потечёт защита…
– Надо послать дрон…
– Генри, выпускаем «птичку»…
– Оттуда что-то выползает…
Пятисекундная пауза.
– Год демент! Это гра… лятор… три мили… опуск…
Ещё одна пауза.
– …дить! Немедленно! Генри – маневрируй… сто… на верши… стро!
Голоса пропали, и вместе с ним исчез фон передачи, порождённый сильнейшим штормом электромагнитных полей солнечной фотосферы.
– Увеличь! – напрягся Поддубный.
Капля американского шаттла выросла в размерах. Было видно, как вокруг неё вьются чёрные струйки, объединяясь в решётчатый кокон.
– Связь!
– Пытаюсь, – ответил Гелик, бросая в недра Солнца гравитационный импульс.
Через несколько секунд пришёл ответ на английском:
– Кто говорит?!
– Корвет «Гелий», российское ведомство, – ответил Поддубный.
– Помогите выбраться! Нас держит какая-то сила, не даёт уйти!
– Врубайте шпуг…
– Отказала кванконика! Защита начинает глючить!
– Держитесь, идём! – Поддубный сделал жест пальцем затихшему экипажу. – Форсаж! Гелик, протокол ВВУ!
– Есть протокол ВВУ! – отозвался компьютер.
Корвет спикировал с высоты в тысячу километров к пятну, в глубины которого непонятная сила утаскивала американский космолёт. Вокруг просияли полотнища корональной вспышки, окружающие солнечное пятно. Заверещали датчики полей, предупреждая космолётчиков о всплеске электромагнитного поля. Изображение «щётки» начало передёргиваться судорогами, как голографическая картинка.
Капля шаттла приблизилась. Корвет приготовился состыковаться с шаттлом, но чёрная сеточка, оплетавшая американца, внезапно накрыла российский корабль, и видеосистема отказала: пояс виома рубки превратился в стеклянную стену.
– Командир! – крикнул навигатор…
* * *
Комиссар Космической погранслужбы России Баринов получил раскладку происшествий в районе Меркурия в тот же день, когда на Солнце пропали два корабля: российский корвет «Гелий» и американский шаттл «Форвард». Комиссар в это время начинал офлайновое совещание с руководителями подразделений, контролирующих пространство в радиусе миллиарда километров от земного светила, и с непроницаемой миной выслушал доклад компьютера Российского Космического Союза (РКС).
Кроме происшествия с пропажей кораблей были отмечены четыре попытки подойти близко к Солнцу других планетолётов с экспедициями из разных стран, в основном – из Индии и Кореи. Все корабли прошли контроль международных пропускных пунктов как обеспеченные защитой и имеющие допуски Совбеза ООН, поэтому в дальнейшем их не искали. Между тем все четыре корабля приблизились к Солнцу на минимальное расстояние, и дальнейшее их положение осталось неизвестным. Мало того, Совбез ООН не объявил тревогу и вообще как бы забыл о существовании экспедиций, а космические агентства стран, чьи исследовательские платформы исчезли, также не заявили о своей обеспокоенности происшествием.
Баринов связался с секретариатом ООН в Новой Зеландии, поговорил с генсеком организации Пинкисевичем и закончил разговор словами:
– Понял, координатор! Будем работать.
После этого он начал совещание в режиме удалённого доступа, однако ни словом не обмолвился о происшествиях. Вернее, лишь упомянул пропажу корвета и сообщил, что причинами исчезновения «Гелия» занимается ФСБ.
Локация 2
Земля. Симеиз. Годом позже
Не хотелось вылезать из апертуры радиотелескопов Симеиза, разглядывающих дальний квадрант созвездия Лебедя, где была найдена ещё одна чёрная дыра, но компьютер был настойчив. И Мелентий Премилов, старший оператор комплекса, щупленький очкарик тридцати двух лет от роду, кандидат астрофизических наук, недовольно вернулся в жизнь, сняв шлем дополненной реальности.
Он сидел в зале обсерватории, куда сводились все информационные линии наблюдений за ночным небом, один, в тишине, не обращая внимания на общий экран зала, превращавший купол в сплошной звёздный узор. А вызывал его искин комплекса по имени Смотрящий за Вселенной. Мелентий называл его короче – Смотряк.
– Чего тебе, дружище? – недовольно спросил он.
В небольшом операционном диалоговом экранчике напротив проявилось лицо мужчины с длинными седыми волосами – портрет Смотряка, каким его сделали конструкторы ИИ.
– Добрый вечер, Мелентий, – сказал искин ровным голосом; он умел и шутить, и смеяться, и показывать другие чувства, вписанные в программу поведения, но с Мелентием разговаривал всегда подчёркнуто серьёзно. – Сравнительные данные не совпадают с годовой статистикой.
Мелентий не сразу сообразил, о каких данных идёт речь.
– Объект?
– Солнце.
– Я не занимаюсь аналитикой Солнца.
– Данные поступили минуту назад, а вы дежурите. Посмотрите, пожалуйста, есть о чём думать.
– Давай, – неохотно согласился оператор.
Экран монитора перед ним с эффектом объёма воспроизвёл шар земного светила, покрытый обманчиво медленным, кипящим покрывалом плазменных ячей, кое-где пронизанным протуберанцами и группами пятен. Поляризационные фильтры системы обзора позволяли смотреть на Солнце без очков, и глаза астрофизика невольно загорелись восхищением: шар был великолепен!
Справа высыпались колонки цифр – основные физические характеристики звезды: диаметр, масса, светимость в эргах, объём, сила тяжести на поверхности, скорость вращения, состав атмосферы и верхних слоёв. Число, показывающее массу Солнца, мигало красным.
– Не понял. Что тебе не нравится?
– Масса Солнца изменилась.
– Естественно, она и должна меняться каждую секунду согласно пекулярному переносу.
– Изменился темп сброса излучения. Месяц назад, после полугодовых итогов, он был на порядок меньше.
– На порядок?! – не поверил Мелентий, впиваясь взглядом в показания контроля.
– Отчёт перед вами.
Действительно, по выводу системы мониторинга солнечного излучения выходило, что земное светило стало терять массу намного быстрее, чем позволяла стандартная модель ядерных процессов на звезде, по сравнению с такими же параметрами месяцем раньше. И процесс этот не изменялся в течение уже двух последних часов.
– Что за бред?! Можешь объяснить?
– Кто-то сосёт наше солнышко, как телёнок корову. – В голосе искина послышались нотки сарказма.
Мелентий снова удивился, теперь уже тону собеседника. До этого момента Смотряк не отваживался разговаривать с ним в шутливом тоне.
– Какую корову?! – не понял ошеломлённый оператор.
– Не знаю, – бесстрастно ответил искин. – Большую.
Заинтересовавшись, Мелентий быстро сравнил данные наблюдений за Солнцем за последние пять лет.
Масса светила, рядовой жёлтой звезды типа G2, равнялась двум миллиардам миллиардов миллиардов миллиардов тонн и убывала в связи с излучением на одну миллиардную долю процента в год2. Вернее, должна была уменьшаться с такой скоростью. Но Смотряк забеспокоился не зря: за последний год скорость потери массы действительно возросла почти на порядок, и это обстоятельство не могло не быть пропущено искусственным интеллектом Симеизского астрофизического центра, анализирующего состояние ближайших к Земле звёзд. Одной из них было Солнце.
Молодой астрофизик запустил систему мониторинга солнечной активности по минутам (она получала информацию от компьютеризированных систем спутников на орбите Меркурия, ближайшей к Солнцу планеты) и связался с Валентином, соседом «по палате», сидевшим в другом зале. Захотелось разобраться в проблеме до конца, несмотря на то что она находилась вне поля его интересов.
Конечно, следовало сразу созвониться с учёными, занимавшимися Солнцем непосредственно, однако Валентин, человек мудрый и дальновидный, работал на многих обсерваториях России и мира, знал много и мог посоветовать коллеге, что делать, хотя проблемами Солнца он тоже не занимался, исследуя свой участок неба в направлении на Стрелец А – центр Млечного Пути.
– Не спишь? – спросил Мелентий, увидев в очках связи лицо товарища.
– Думаю, – ответил астроном, узколицый, худой, с модной полубритостью на щеках. – Тут одна проблемка нарисовалась, в Андромеде.
– У меня тоже нарисовалась.
Мелентий рассказал приятелю о сообщении искина.
– Ну и что? – спросил Валентин. – Ничего особенного, совпали какие-то циклы солнечной активности, восьмилетние с двадцатилетними и ещё какими-нибудь, вот оно и похудело. Забей!
– Ну спасибо за совет! – фыркнул Мелентий. – Тут серьёзные дела разворачиваются, а ты – забей! Да и не совпадают в данный момент никакие солнечные циклы, я проверил. По данным мониторинга, сброс массы просто потрясающий!
Валентин помолчал.
– А что говорят солнечники?
– Я сначала к тебе решил обратиться.
– Странно это всё. Но если спецы молчат, это вовсе не значит, что они ничего не знают о процессе.
– Хочешь сказать, что они забили, как ты мне советуешь? – хмыкнул молодой астрофизик.
– Удивительно другое: почему искин забеспокоился и обратился к тебе, а не напрямую к солнечникам.
– Смотряк на этот вопрос ответил, что обратился ко мне из-за того, что я дежурный.
– Тогда делай всё по инструкции: запиши донесение Смотряка в журнал, позвони спецам по Солнцу, тому же Лещинскому или напрямую Доброву, и… – Валентин хихикнул, – забей!
Мелентий невольно рассмеялся.
– Ладно, так и сделаю. Ну а сам-то что думаешь?
– Чёрт его знает, неожидаемое приходит неожиданно, как утверждают философы. Может быть, ты сделал какое-то открытие, с чем и поздравляю.
– Не я – Смотряк, – простодушно возразил Мелентий.
– Но зацепился за цифры ты?
Мелентий поиграл мышкой кванка, кивнул.
– Доброй ночи.
Огненный шар Солнца в апертуре экрана повернулся, и на человека глянули два пятна на его экваторе, похожие на зрачки нечеловеческих глаз.
* * *
Сообщение об открытии странного похудения Солнца облетело весь астрономический мир со скоростью молнии. Заинтересовалось явлением и Агентство космических исследований России, хотя и не первым, несмотря на то что открытие сделал сотрудник Симеизской обсерватории Мелентий Премилов. Такова загадочная природа русского человека: долго запрягать, а потом с гибельным восторгом гнать лошадей, чтобы опередить ускакавших вперёд конкурентов.
В Московском центре астрофизических проблем, расположенном на Берсеневской набережной, состоялось совещание специалистов, изучающих земное светило, естественно, на удалённом доступе, что давно вошло в норму. Компьютерные системы видеосвязи позволяли легко общаться людям на разных континентах в режиме реального времени. Таким образом, в прекрасно оборудованном, хотя и небольшом, зале заседаний и конференций Центра собрались за одним столом двадцать шесть человек с докторскими и кандидатскими степенями, хотя физически присутствовали только трое: директор Центра академик Добров, его заместитель, специалист в области изучения планет Солнечной системы, доктор физико-математических наук Смоленский и Парфентий Миранда, глава Плесецкого центра экспериментального оперирования в космосе (ЦЭОК), кандидат астроинженерных наук и ветеран КОСПАС – Службы космического спасения. Остальные специалисты в данный момент находились на своих рабочих местах, а то и вовсе оторвались от отдыха, если учесть служащих ЦЭОК на восточных рубежах страны, на Камчатке и на Сахалине.
Главный доклад сделал начальник Симеизской обсерватории Шошин. Ему пошёл девяносто пятый год, но это был ещё крепкий старик с благородной сединой в «эйнштейновской» шевелюре и лицом священника. Говорил он медленно, взвешенно и в первую очередь похвалил сотрудника обсерватории Мелентия Премилова, что говорило в пользу благих намерений этого ветерана дистанционной космической разведки, не забывающего о своих подчинённых.
После его речи начались выступления учёных, вспомнивших странные происшествия на Солнце год назад, когда было открыто необычное солнечное пятно и полетевшие изучать его американский и российский корабли просто исчезли, не успев даже послать сигналы SOS. Найти их не удалось до сих пор.
Воспоминания неожиданно переросли в жаркие споры о том, что делать в данной ситуации. С одной стороны, за Солнцем велись круглосуточные наблюдения как с Земли, так и с поверхности Меркурия, на котором были телескопы разных систем, а также с помощью группировки станций, расположенных в непосредственной близости от светила.
Досталось и службе мониторинга земного светила, которая обязана была следить за его состоянием и реагировать на изменения его активности. Оказалось, что компьютеры каждый месяц исправно докладывали руководству Астрофизического совета об уменьшении светимости Солнца, однако они почему-то «ложились под сукно», как съязвил старейший российский специалист по Солнцу стодвухлетний Леонид Кудрявцев. То есть о «похудении» светила знали только искины Центра да те таинственные деятели, которые прятали доклады.
– Федеральным службам надо разобраться, кто виноват и в чём дело, – предложил Шошин, – и определить виновных в сокрытии результатов мониторинга.
Идею подхватили и остальные участники совещания, усмотревшие в происшедшем «конспирологический заговор» неведомых недобрых сил. Тем более что в Сети уже появились снимки Солнца с группами пятен, которые, по мысли уфологов, выглядели «неестественно», что и заставило специалистов заговорить об их «искусственном происхождении». После этого в зале совещаний зазвучали голоса молодых астрофизиков, предлагающих направить к Солнцу специальную экспедицию.
Победила именно эта точка зрения – о посыле экспедиции, и мешали вынести общее решение всего два обстоятельства: первое – выбор района с пятнами, что требовало дополнительных исследований, второе – отсутствие свободной для рейда техники.
Зонды, защищённые от солнечного излучения, уже существовали. До фотосферы Солнца, то есть чуть ли не до самой кипящей ячеистой поверхности светила, опускались даже американские шаттлы, китайские «синастры» и российские корветы. А на стапелях Калининградской верфи уже готовился к запуску в космос «солнцеход» – модуль, способный погружаться даже до глубин конвективной зоны – больше десяти тысяч километров.
Предложение о формировании экспедиции прокомментировал директор ЦЭОК. Парфентий Миранда был массивен, лыс, обладал бугристым черепом и мощными бровями.
– Не спешите искать зелёных человечков на Солнце, – сказал он с иронией, оглядев аудиторию. – Сначала надо проанализировать феномен и удостовериться в его существовании. Кроме того, не мешало бы вспомнить о бритве Оккама3 и найти естественную причину эффекта.
– Но ведь наши модули уже были на Солнце? – напомнил кто-то из присутствующих молодых учёных.
– На границах хромосферы, – сказал Миранда, – сейчас работают два десятка разных баз.
– А «солнцеход» может опускаться в конвективную зону.
– Что из этого следует?
– Его можно будет послать для проверки наших тезисов, – не отставал молодой человек. – В качестве ходовых испытаний.
– Допустим, – кивнул Миранда.
– Тогда я согласен лететь!
Зал ответил овациями и смехом.
Но приступить к немедленному формированию экспедиции помешали как необходимые дополнительные измерения солнечной активности, так и раскачка российских чиновничьих структур, мало заинтересованных в развитии науки из-за отсутствия прямого личного обогащения. Прошло несколько дней, прежде чем двадцать девятого сентября запрос на проведение конкурса программ экспедиции наконец-таки дошёл до правительства страны. Результаты анализа похудения Солнца действительно требовали инструментального подхода к изучению «эффекта коровы», как уфологи стали называть открытие, полагая, что некие пришельцы подцепили к солнышку шланг, как будто это была корова, у которой надо надоить молока. Вопрос, какое «молоко» при этом доили инопланетные «доярки», так и остался открытым. Похоже было, что выкачивали солнечную плазму – смесь почти чистого ионизированного водорода и гелия. Но процесс продолжался и требовал объяснений.
Заторопилась и Федеральная служба безопасности России, узнав, что многие богатые страны планируют свои экспедиции к Солнцу: в первую очередь Китай, а за ним Индия и Европейский Исламский Союз во главе с Францией. После недолгого совещания у президента страны к решению проблемы посыла учёных к Солнцу присоединились редкие оставшиеся бизнес-структуры, лояльные государству, и дело пошло быстрее.
Уже через два дня модуль солнцехода был запущен в космос, провёл испытания и сел на Плесецком космодроме, чтобы взять на борт делегацию учёных. Имя ему дали гордое – «Победитель огня», а управлял кораблём искусственный интеллект, кванк по имени Страга.
