Kitobni o'qish: «Та, что сильнее ветра»

Пролог

– Смотри, какие придурки. Похожи на этих из Алисы, как их там. Труляля, кажется, – раздался за спиной знакомый голос.

Нана обернулась. Так и есть: Оксана – их местная звезда из параллельного. Как ее сюда занесло? Это же не ее двор, она никогда не гуляет в этом районе. И подружки ее тоже тут. Нана специально просила маму приехать сюда, потому что была уверена, что здесь никого не будет. И так всегда и было.

«Это катастрофа», – только успела подумать она, а мама уже скрылась за углом дома, оставив на нее близняшек. Когда вернется, не понятно. Еще до ее ухода Нана заметила, что маме явно было неудобно, что к врачу нужно ей, а не мальчишкам. Было бы за что извиняться.

– Нет, ты посмотри на них: в песочницу полезли, сейчас всех детей передавят.

Скрываться больше нельзя. Нужно отвлечь их внимание и успокоить других мамочек. Кое-кто уже подозрительно поглядывает на братьев. «Господи, за что мне это?» – она сделала шаг из-за горки, где стояла все это время, и сделала вид, что только заметила девчонок.

– О, привет! Гуляете?

– Привет, – автоматически ответили Лиза и Маша, подруги Оксаны, та не ответила, а потом неожиданно спросила:

– А ты что здесь делаешь?

– Я? – Нана лихорадочно начала придумывать, что ответить, но ее перебила Лиза.

– Видела этих придурков. Разговаривают сами с собой и куличики лепят. Сколько им лет, пять или семь? Куличики, – она презрительно кивнула в сторону песочницы, где играли братья. Нана медленно повернулась. В горле застрял горячий ком, откуда бы ему взяться, он мешал сделать вздох и уж тем более ответить. В глазах защипало. Хорошо, что она стоит к ним спиной.

К счастью, в песочнице все было нормально. Близнецы держались сами по себе, остальные дети продолжали играть, хотя парочка мамаш схватили своих чад и перебрались на другой конец площадки, мало ли что. Кто их знает, этих аутистов. Сейчас куличики лепят, а потом раз – и лопаткой в лоб или что похуже. А силы-то у них вон сколько, года на три старше любого ребенка во дворе.

За спиной никто не произнес ни слова, и Нана с ужасом поняла, что троица ждет от нее ответа. В голове образовалась горячая пустота, ком в горле распух настолько, что казалось, она сейчас задохнется. Сказать, что это ее братья, и стать вечным предметом насмешек со стороны Оксаны и ее подружек? Они никогда толком не общались, ну уж поиздеваться они такого случая не упустят. А если соврать? Сколько можно ее мучить?

Разница между ней и мальчишками чуть меньше восьми лет, и она еще помнит то время, когда была единственной и любимой дочкой. Как вместе с мамой они ходили в кино, а потом в парк есть мороженное. Как папа катал ее на шее и высоко подбрасывал в воздух. Страшно было жуть, но как же здорово. Как вчера. Она даже помнит тот день, когда родители поделились с ней новостью, что скоро у нее появятся братишки. Как же она радовалась. Все время, пока они жили у мамы в животе, они с папой буквально сдували с нее пылинки. Именно тогда и еще какое-то время после того, как появились братья, родители любили ее сильнее всего. Они даже разрешили выбрать им имена, и Сашку назвала лично она. Ей очень нравился князь Александр Невский, про которого рассказывали в школе, поэтому она сразу сказала, что одного из мальчиков будут звать именно так, и мама с папой согласились. Разве ее переубедить? Отец всегда говорил, что с ее характером ей только в командиры идти или зверей дрессировать.

Она точно запомнила момент, когда все закончилось. Это было зимой. Вечером, когда родители думали, что она спит, девочка встала попить и случайно подслушала их разговор. Мама говорила про какой-то РАС, который есть у мальчиков. Папа все время молчал, а потом мама заплакала и так сильно, что Нана не решилась зайти в кухню, где они сидели. Еще через неделю мама сказала дочери, что ее любимые братишки отличаются от остальных детей, и рассказала об аутизме. Девочка мало что поняла из ее объяснений, но скоро все стало ясно.

Спустя какое-то время она сама заметила, что Сашка и Гоша отличались от остальных. Они почти не разговаривали, только она и родители научились их понимать, иногда жеста или взгляда было достаточно. Почти не общались с другими детьми, предпочитая общество друг друга.

Нана, которая от природы была очень общительным ребенком, очень страдала. Сначала перестала звать в гости подруг, да и ее больше не звали. Раньше, когда была поменьше радовалась, когда мама время от времени относилась к ней как к взрослой, но теперь она навсегда стала старшей сестрой. «Нана, посмотри за близнецами». «Нана, покорми братишек». «Почитай, пригляди, сходи в магазин». «Сбегай в аптеку». «Мне некогда с тобой болтать, нужно заниматься с мальчишками».

Иногда ей казалось, что она их ненавидит, мечтала тяжело заболеть или умереть, чтобы мама с папой поняли, как сильно они ее любят, но наступал новый день, и ничего не менялось. И вот новая неприятность. Если Оксанка с ее шайкой узнают о том, что у нее такие братья, ее начнут дразнить, тогда и в школе не будет покоя.

– Нет, ты глянь. Они, похоже, и говорить не умеют. Что он там промычал? А может, вообще опасно их выпускать на улицу? Кто за ними смотрит?

Она поняла, что от нее ждут реакции, и медленно повернулась. В этот момент открылась дверь подъезда и на улицу вышел Игорь – мечта всех девчонок не только их класса, но и всей параллели. Он учился на год старше и выглядел как модель. Несмотря на это Игоря уважали другие ребята, а про девчонок и говорить не стоит. «Он здесь живет, поэтому и Оксанка сюда приперлась. Вот угораздило меня», – эта мысль мгновенно пронеслась в голове у Наны. Игорь, судя по всему, знал, что его ждут, потому что направился прямиком к девчонкам. Те тут же стали поправлять волосы, на лицах расцвели улыбки.

– Всем привет! Давно ждете?

– Нет, мы только подошли. Вот Нанку встретили. Стоим треплемся.

– Меня обсуждаете?

– Много чести, – фыркнула Оксанка. – Вон, придурков видишь. Угораем, как они играют.

Игорь взглянул на мальчишек и перевел взгляд на Нану.

– Это разве не твои братья? Я вроде уже видел их здесь, – он хотел что-то добавить, но увидел выражение ее лица и осекся.

Все взгляды обратились на нее, ей стало жарко.

– Нет, ты ошибся. Мои браться сейчас с мамой. Они должны вот-вот появиться, она просила меня здесь подождать. Ну ладно, я пойду.

При последних словах голос предательски задрожал, руки, кажется, тоже. Уйти, подальше и побыстрее, пока они опять чего-нибудь не спросили. Ей показалось, что Игорь ей не поверил, но сделал вид, что все нормально. Юноша кивнул девчонкам, и они двинулись в другую сторону. Нана же бросилась на другой конец площадки, сознательно обходя песочницу, чтобы никто из братьев ее не заметил. И в этом момент услышала мамин голос.

Женщина подошла несколько минут назад и видела, а возможно, и слышала, о чем говорили ребята и что ответила дочь. Слезы сами собой брызнули из глаз, девочка буквально отпрыгнула от матери, которая сделала шаг ей навстречу, и бросилась прочь.

ЧАСТЬ 1 Александра

Глава 1

1

Эффект был такой, как будто будильник поместили прямо в голову, где он и зазвонил. Лицо мужчины скривилось, как от боли, но глаз он не открыл, рука стала судорожно искать источник шума. Задел пузатый советский агрегат, купленный бог знает сколько лет назад. Он сам завел его еще с вечера и поставил на тумбу возле кровати, и вот тот упал, скользнул по гладкой половице, закатился под кровать и стал недосягаем, но при этом продолжал истошно звонить, будя Виктора, старшую дочь и тещу, которая приехала пару дней назад.

Чтобы одолеть эту зверь-машину ему пришлось все-таки открыть глаза и сесть. Пружины предательски скрипнули. «Это не я тяжелый, это ты старая», – мелькнуло в голове. Заснуть больше не получится. Сон, как туман, еще окутывал сознание, стараясь погрузить тело в прекрасное забытье, но воспоминание о том, что произошло ночью, и мысль о том, что случится сегодня, быстро топили остатки дремы. Так часто бывает: что-то снится, но, очнувшись, ты не можешь вспомнить, что.

Виктор оглянулся. Так и есть, половина кровати, где спала жена, была пуста, и только подушка еще хранила отпечаток головы хозяйки. Значит, сегодня! Вторую беременность Ольга не планировала, но очень обрадовалась. Виктор и сам не мог скрыть радости. Хотя никто не мог сказать наверняка, кто появится, муж надеялся на рождение наследника. Прочитал кучу примет, как определить пол ребенка по тому, как сидит беременная, как ест, что любит, и с удовольствием находил их у любимой.

2

Несмотря на хрупкое телосложение Ольга всегда была очень выносливой. Он вспомнил, как увидел ее в первый раз, когда учился на втором курсе. Они с парнями пришли на дискотеку в соседнюю общагу. Танцевать он не умел, поэтому встал у стенки и стал смотреть на танцующих, и тут зашла она. Маленькая, от силы метр пятьдесят пять, пигалица, что и говорить, густые темные волосы, в полумраке зала они показались ему черными, такие же глаза. От нее буквально веяло силой и уверенностью. Она только глянула на него, и он пропал. Ведьма, честное слово. Поначалу он ее так и называл, Ольга не обижалась. Уже позже, после того как поженились, ведьма сама собой стала волшебницей, при этом очень доброй. Только сила, которую он тогда почувствовал, никуда не делась. В первый раз отвез ее в роддом, как только появились первые схватки, и то, правду сказать, сам больше испугался. Во второй она решила ничего не говорить до последнего. Решилась разбудить его под утро, когда терпеть стало невмоготу.

Виктор, зная характер жены, тотчас вскочил. Диспетчер на скорой усталым голосом сообщила, что машина из-за начавшейся пурги может прийти нескоро, и посоветовала попробовать добраться самостоятельно. Им повезло. Федор – сосед, от которого звонил Виктор, – должен был с утра везти шефа в соседний район. Поэтому вместо того, чтобы оставить рабочую «Волгу» в заводском гараже, приехал на ней домой, чтобы не терять время.

Сборы были недолгими, и через полчаса все трое уже мчались в райцентр. Схватки стали чаще. Виктор с женой разместились на заднем сидении, Ольга положила голову на колени мужа. Он тихонько гладил ее по все таким же густым волосам и пытался отвлечь. Когда она начала охать, они вместе с Федором стали по очереди рассказывать ей смешные случаи, которые то и дело происходили с ними на работе, и пару раз даже заставили ее рассмеяться. Но очередной приступ оборвал смех, и после этого разговор угас сам собой. Хорошо, что пурга, о которой предупреждала диспетчер, шла на убыль и закончилась, как только они добрались до больницы.

В приемном покое Ольге помогли раздеться и тут же увели. Медсестра – серьезная женщина непонятного возраста – улыбнулась, когда отдавала ее пальто, оно в последние дни на ней уже не застегивалось, и посоветовала уезжать. «Звоните часа через три, а лучше четыре. Может, тогда все закончится», – напутствовала она будущего отца.

Как только дверь за женой закрылась, кроме него в приемном покое никого не осталось, и он почувствовал себя совершенно потерянным. Сразу вспомнилось детство, когда мать уходила в ночную смену, а он оставался один. Вроде нормально, а плакать хочется. Чтобы не дать этому чувству пролезть глубоко в сердце, Виктор подхватил пакет с вещами и вышел туда, где его ждал сосед.

– Ну что, поехали? Мне еще утром шефа везти. Если быстро доберемся, то успею еще часик покемарить.

– Да, давай. Самому с утра на смену. Сказали раньше, чем часа через четыре, не звонить.

За те полчаса, что они провели в больнице, перед ними по дороге проехали несколько машин, укатав пушистый слой снега, и назад они доехали быстро. Дома он снял надетый впопыхах задом наперед свитер, штаны и рухнул на кровать, где рядом на тумбочке притаился заведенный будильник. Спать оставалось менее полутора часов.

Глава 2

1

Несмотря на бурную ночь на работу Виктор пришел вовремя. Три чашки крепкого и черного, как деготь, кофе сделали свое дело, он почувствовал себя почти бодрым. На автобус он, конечно, опоздал, пришлось немного померзнуть, но следующий подошел довольно быстро, а пока ехал свои пять остановок, прижатый со всех сторон закутанными телами, полностью согрелся. На проходной его поприветствовал Михалыч. Охранник, которого Виктор помнил еще с тех пор, когда проходил на заводе практику, с годами совсем не изменился. Может, чуть побелели усы, как у казаков с известной картины, да выцвели когда-то ярко-серые глаза, а в целом все изменения за последние годы были связаны только с одеждой. Зимой – цигейка, летом – брезентуха.

Дядь Миш приветственно поднял руку, но ничего не сказал. Значит, Федор на завод не заезжал, умотал с шефом, как и говорил, и не успел поделиться новостью. Сам Виктор решил никому не говорить. На работе все знали, что Ольга вот-вот родит, но вопросов не задавали. Работы с утра было много, и Виктор сам не заметил, как прошло часа три, но последний час из тех, что отвела санитарка, тянулся долго. Он раз пять посмотрел на часы, прежде чем поднялся к начальнику цеха позвонить. К кабинету шефа, скворечнику, как они его называли, вели десять сделанных из железных прутьев ступеней. Каждый раз, когда он поднимался, они прогибались и лестница начинала вибрировать, а сейчас Виктор этого даже не заметил.

– Можно?

Начальник, суровый сибиряк, оторвал взгляд от бумаг, которыми был завален стол, молча кивнул на телефон, мол, звони куда надо, и вышел из кабинета.

Виктор набрал номер, который ему дали в приемном покое. Занято. Он набирал его еще три раза, пока на четвертый на том конце трубки не раздался замученный женский голос. «Белых? Секундочку, – послышалось шуршание бумаг. Слышно было, как в кабинет кто-то зашел и женщина зажала трубку рукой. – Да, есть такая. Не переживайте, все нормально. Еще рожает». – «Как рожает? Все уже должно было закончиться?» – «Говорю вам, не переживайте. Перезвоните через два часа», – в трубке раздались гудки отбоя.

Прошло не меньше минуты, пока Виктор осознал, что по-прежнему стоит у стола, с силой сжимая ставший липким пластик трубки. «Все, хватит», – помотал головой, как будто хотел вытряси из головы переживания, которыми она была наполнена, и пошел работать.

Следующие два часа тянулись еще дольше. Когда до назначенного срока оставалось минут десять, опять поднялся к шефу. Тот, как и прошлый раз, указал на телефон и вышел. На сей раз дозвониться получилось почти сразу. Судя по всему, поменялась смена, трубку взяла молодая девушка. Она тоже не сказала ничего нового, посоветовав не беспокоиться и перезвонить позже.

Работать получалось все хуже. Пару раз Виктор чуть не остался без пальца, замешкавшись при обработке детали, потом плюнул и вышел в курилку. На площадке кроме него никого не было. Оно и к лучшему. Затянулся и попытался успокоиться. «Что происходит? Почему они ничего не говорят. Надо сейчас же отпрашиваться и ехать. Здесь я с ума сойду». Решение принято, Виктор решительно затушил окурок.

– Где тебя носит? – набросились на него товарищи, стоило только войти в цех. – Анатольевич тебя везде ищет.

– Что случилось?

– Да кто его знает. Вон смотри, к себе поднялся. Иди.

Виктор бегом пересек площадку и взлетел по лестнице.

– Искал?

– Дверь закрой. Тебе звонили.

– Что с Ольгой? – слова вырвались сами собой.

– Хорошо все с твоей Ольгой. Пузырь с тебя, Геннадич. Дочь у тебя родилась! 5600! Я, как услышал, не поверил. Ольга – как тростинка, а дочь выносила богатыршу!

Резко заболело горло и защипало глаза. Жива. Все нормально. Да бог с ним, пусть будет дочь.

– Уже решили, как назвать?

– Мы как-то не думали. Сына ждали.

– Мало ли что ждали. Ювелир ты у нас, Геннадич, – начальник вышел из-за стола и похлопал по плечу друга.

Новость тут же разлетелась по цеху. Как раз закончилась смена, и мужики вместо того, чтобы расходиться, собрались в кабинете у шефа. Стол в мгновение был очищен от бумаг, на нем сама собой появилась нехитрая закуска и бутылка коньяка.

– Спасибо девочкам из столовой и Анатольичу. Давно стоит. Все ждал повода подходящего, вот он и случился, – шеф откупорил бутылку, разливая янтарную жидкость по стаканам. – Понемногу. Виктору еще в больницу ехать. А у нас там скоро еще повод будет, – улыбнулся он Семену, товарищу Виктора, чья жена тоже должна была вот-вот родить.

Коньяк теплой волной прокатился по телу Виктора и еще долго согревал его, пока он трясся в автобусе до больницы. По пути забежал в магазин купил мандаринов, январь почти закончился, но главные новогодние фрукты еще можно было купить, коробку конфет и бутылку шампанского.

– Ну вы даете! – засмеялась сестричка в больнице, увидев, что принес заботливый муж. – Вы бы еще селедочку положили. Виктор почувствовал, что краснеет.

– Это не ей. Это доктору и вам!

– Спасибо, конечно. Только вы сами это доктору отдадите. Она просила позвать, когда вы придете. Подождите, – девушка выскользнула за дверь.

В груди было по-прежнему тепло, то ли от коньяка, хотя прошло уже часа два, то ли от самой ситуации. Глуповатая улыбка время от времени озаряла его физиономию, сестричка не шла, и он уже подумывал о том, чтобы присесть на единственный стул, который притулился в самом углу холла. Его так разморило, что он даже не сразу отреагировал, когда появилась доктор.

– Здравствуйте, Виктор Геннадьевич. Спасибо, что дождались, – Виктор, который буквально на секунду прикрыл глаза, вздрогнул.

– Разве мог не дождаться. Спасибо за дочь.

– Виктор Геннадьевич, мы уже поговорили с Ольгой Николаевной и объяснили ей ситуацию. – До Виктора стало доходить, что происходит что-то не то.

– Хватит ходить вокруг да около. Что случилось?

– Не переживайте, с вашей женой все в порядке. Роды были долгими. Она устала и сейчас отдыхает. Что касается дочери, то, как я уже сказала, плод был очень большой. Возможно, это произошло из-за узости родовых путей или деформация началась еще в период созревания.

– Хватит умных слов! Моя дочь…, она жива?

– Не переживайте, ваша дочь здорова. Почти. У девочки деформирована правая рука, и прогноз по ее развитию мы сейчас дать не можем. Возможно, она может причинять ей некоторые неудобства в будущем. В самом крайнем случае рука может не развиться, и она не сможет ее пользоваться.

– Замолчите! – Виктор не заметил, что явно повысил голос. Легкое опьянение прошло. Внутри все кипело, в глазах защипало то ли от слез, то ли от злости. – Я вам не верю.

– Я должна была вам это сказать, – голос врача звучал на удивление тихо, даже печально. Женщина постояла еще минутку, затем развернулась и вышла, и в этот момент в холл заглянула сестра.

Виктор молча сунул ей пакет с подарками, как будто хотел побыстрее от них избавиться, резко развернулся и вышел в темноту.

Глава 3

1

Новость о том, что с ребенком что-то не ладно, просочилась, как дождь сквозь прохудившуюся крышу. Зима, темнеет рано. На улице еще не было пяти, когда бабушка зажгла в кухне свет. Теплое желтое пятно от низко висящего абажура освещало стол, накрытый купленной по случаю пленкой в бело-голубую клетку, горшки на подоконнике, мама любила цветы, вот и сейчас, несмотря на время года, герань цвела вовсю. Туда, где висели кухонные шкафы, гордо именуемые гарнитуром, свет почти не доходил, и Виктор для удобства провел специально для мамы еще одну лампу, которую можно было зажигать, когда нужно было что-то сварить или пожарить. По правде сказать, делала она это редко, на кухне она все знала и могла готовить с закрытыми глазами. Бабушка, которая взяла пару дней отпуска, помочь с внучкой, пока дочь в больнице, этой лишней лампочке тоже не доверяла. Еще днем она забрала внучку из садика пораньше, замесила тесто, а чтобы нажарить пирогов, света хватало.

Леночке было четыре, но она уже была слишком серьезной для своих лет и напоминала маленькую женщину, которая должна заботиться о папе, пока мама в больнице. Наличие в доме бабушки не только не снижало градус ее ответственности, а скорее добавляло. Все время, пока Нина Михайловна возилась на кухне, она спокойно сидела на табуретке, так же как и стол, придвинутой к стене, и наблюдала за женщиной.

– Папа сейчас с мамой? А правда, что у меня сестренка родилась? А какая она? Как думаешь, мне разрешать с ней играть в дочки-матери? Она будет моей дочкой.

Бабушка отвечала, но сама при этом старательно отводила глаза. Из больницы, где работала ее давняя знакомая, ей тоже позвонили. Толстая стрелка часов давно миновала восемь и подбиралась к девяти, когда послышался звук проворачиваемого в замке ключа.

– Папа! – Лена бросилась в прихожую.

Виктор подхватил на руки дочь и крепка прижал.

– Пап, отпусти, мне больно.

– Извини, солнышко, соскучился.

– Ты был у мамы? Бабушка сказала, у меня теперь есть сестренка? Как ее зовут? Ты ее видел?

– Эй, погоди, я так быстро отвечать не умею.

Виктор спустил девочку на пол и глянул на тещу, все это время молча стоявшую у входа в гостиную. По взгляду догадался, что она уже знает, но при внучке старается вести себя как ни в чем не бывало. Они попили чай, и затем под предлогом, что уже поздно и Лене завтра рано в садик, Виктор уложил дочь спать и вернулся в кухню.

Нина Михайловна не ушла спать, как он надеялся, и явно дожидалась его. Он молча сходил в зал, достал из серванта бутылку, принес и поставил на стол рюмку.

– Доставай две, – в голосе тещи уже не было и следа той мягкости, как когда она разговаривала с внучкой. – Лидка заходила. Соседка – жена Федора – была в курсе того, что происходит. Им тоже позвонили, когда Ольга родила. Ничего толком не объяснила, ляпнула, что инвалид родился. Я ее прогнала.

– Да я сам толком не понял! Врач говорит, еще не ясно ничего! – Виктор быстро разлил по рюмкам теплую жидкость и, наспех чокнувшись, выпил. Внутри разлилось тепло, прежде чем это ощущение исчезнет, он потянулся налить еще и наткнулся на протянутую руку и жесткий взгляд тещи.

– Прекрати истерику! Дословно расскажи, что сказал доктор.

Ледяное спокойствие женщины, сидящей напротив, в которой с трудом угадывалась мягкая и любящая бабушка Лены, привело его в чувство. Стараясь не смотреть на нее, Виктор медленно пересказал разговор и замолчал, уставившись в стол. Неожиданно маленькая теплая рука легла поверх его мозолистого кулака.

– Ерунда это все, Вить. Вылечим. У нас бабка в деревне есть, она любую хворь исцелит. Рука – не голова. Не смей перед Ольгой раскисать, понял. Ей сейчас твоя поддержка нужна.

Виктор положил вторую ладонь на руку Нины Михайловны. Понял.

2

Ольгу выписали через неделю, снабдив списком упражнений, которые нужно делать. Собирались добираться из больницы на такси, но, когда начальник узнал, что их выписывают, сам предложил Виктору воспользоваться служебной машиной. Погода выдалась просто сказка. Накануне выпал свежий снег, с утра ударил мороз, и все вокруг заискрилось и захрустело. Служебная Волга величественно притормозила прямо у крыльца. Федор вызвался помочь, но Виктор лишь махнул рукой: я сам, грей машину, чтобы все было тип-топ. Но как только за ним закрылась дверь, все то волнение, недосказанность, дурные мысли накрыли его с головой. Он замешкался, не решаясь пройти дальше. В предбаннике, или приемном покое, еще никого не было, это его и спасло. «Что бы они подумали? Расклеился, сдался. А вот шиш вам». И тут же прямо напротив открылась еще одна дверь, ведущая в отделение, и показалась она. Ольга была одета в юбку и кофту, которую он ей привез уже после родов, санитарочка несла ее пальто, в руках у жены был конверт с ребенком, который казался просто огромным по сравнению с худенькой женой. Виктор бросился навстречу, сунул автоматически в руки медсестры традиционный конверт с цветами и шампанское и протянул руки. Ольга улыбнулась одними глазами и аккуратно передала сверток.

Конверт молчал – девочка спала, и Виктор тихонько приоткрыл уголок. Вряд ли он ожидал увидеть Дюймовочку, при таком-то весе малышки, но подумал именно о ней, когда увидел лицо дочери. Малышка почувствовала, что на нее смотрят, и открыла глаза. Они напомнили ему бездонные лесные озера, где он тотчас и навсегда утонул.

3

Дома Нина Михайловна положила сверток на диван и распеленала. Вокруг полукругом выстроилась вся семья. Больная рука, отличавшаяся от второй своей неподвижностью и неестественным положением, была примотана к телу куском пеленки.

– Что за ерунда! Не хватало еще нашу девочку мучить? Чтобы я такого больше не видела. Все с тобой будет хорошо, моя милая. Мы еще всем покажем, – последние слова были сказаны совершенно другим тоном и относились к девочке. Она ласкова размотала удерживающий ее бинт и легонько дотронулась до ладошки. Внучка в ответ довольно заулыбалась. Все вокруг даже не заметили, как сделали то же самое.

– Мам, как мы ее назовем? – подала голос Лена.

– Действительно, как? Мне в больнице всю голову задурили, и я даже об этом не думала. Что думаете? Предлагайте.

– Мам, можно я ее назову. Она будет моей самой любимой сестричкой.

– А что, есть другая?

– Вдруг вы с папой захотите еще одного ребенка завести.

– Ну уж нет! Это без меня, – при этих словах мама озорно поглядела на папу, и оба рассмеялись.

– Так можно?

– Что с тобой делать! Называй. Но если, когда она вырастет, ей не понравится, мы скажем, что это ты виновата.

– Я буду звать ее Сашей.

– Сашей? Почему?

– Пока ты была в больнице, мы с бабушкой выбирали разные имена, и она сказала, что есть такие, которые подходят и мальчикам, и девочкам.

– А мне нравится, – папа встал на сторону дочери. – Пусть будет Александра!

4

Нина Михайловна, погостив еще неделю и убедившись, что дочь справляется, отбыла домой, где ее уже заждались дед и сын, младший брат Ольги.

После ее отъезда молодая мама решила наплевать на все, что при выписке наговорили врачи, и с жаром взялась разрабатывать руку малышки. Не обошлось и без посещения бабок, на этом настояла бабушка. Там женщина делала вид, что слушает, что ей говорят, а оставшись наедине с дочерью, продолжала делать упражнения, которые в большинстве своем сама же и выдумывала. Первое время во время массажа девочка плакала, но со временем занятия стали приносить малышке удовольствие.

Знакомые и друзья семьи старались помочь, кто чем мог. Соседка принесла книгу про методы массажа, кто-то дал контакты врача, которая вправляет кости. Белых пробовали все. И когда однажды спустя несколько месяцев, за окном уже вовсю цвела черемуха, Сашка схватила больной рукой один из кубиков и запустила в сестру, та вместо того, чтобы рассердиться, стала кричать от радости. На вопли из кухни прибежала мама, и скоро они прыгали уже вдвоем. Александра – виновница переполоха – удивленно смотрела на этих чудаковатых и улыбалась.