«Стихотворения» kitobidan iqtiboslar

Вперед, мечта, мой верный вол!

Неволей, если не охотой!

Я близ тебя, мой кнут тяжел,

Я сам тружусь, и ты работай!

Я не знаю других обязательств,

Кроме девственной веры в себя.

Этой истине нет доказательств,

Эту тайну я понял, любя. Бесконечны пути совершенства,

О, храни каждый миг бытия!

В этом мире одно есть блаженство -

Сознавать, что ты выше себя. Презренье - бесстрастие - нежность -

Эти три, - вот дорога твоя.

Хорошо, уносясь в безбрежность,

За собою видеть себя.

Будь мрамором, будь медью ратной,

Но воском, мягким воском будь!

Тепло судьбы благоприятной

Всем существом умей вдохнуть! Так! не сгорая и не тая,

Преображай знакомый лик,

Предельный призрак выдвигая,

Как свой властительный двойник! Захвачен вихрем ярко-юным,

Что в прах свергает алтари,

Гори восторженным трибуном,

Зов бури вольно повтори! Меж "юношей безумных", вкован

В живую цепь, к звену звено,

Славь, с неустанностью взволнован,

Беспечность, песни и вино! В сойм тайный мудрецами принят,

Как древле Пирр в совет царей,

Все, что исчезло, все, что минет,

Суди всех глубже, всех мудрей! А в поздний час, на ложе зыбком,

В пыланье рук включен, как в сеть, -

Улыбкой царственной - улыбкам,

Мечте - мечтой любви ответь! Являй смелей, являй победней

Свою стообразную суть,

Но где-то, в глубине последней,

Будь мрамором и медью будь!

Мой верный друг! мой враг коварный!

Мой царь! мой раб! родной язык!

Мои стихи - как дым алтарный!

Как вызов яростный - мой крик! Ты дал мечте безумной крылья,

Мечту ты путами обвил,

Меня спасал в часы бессилья

И сокрушал избытком сил. Как часто в тайне звуков странных

И в потаенном смысле слов

Я обретал напев - нежданных,

Овладевавших мной стихов! Но часто, радостью измучен

Иль тихой упоен тоской,

Я тщетно ждал, чтоб был созвучен

С душой дрожащей - отзвук твой! Ты ждешь, подобен великану.

Я пред тобой склонен лицом.

И всё ж бороться не устану

Я, как Израиль с божеством! Нет грани моему упорству,

Ты - в вечности, я - в кратких днях,

Но всё ж, как магу, мне покорствуй,

Иль обрати безумца в прах! Твои богатства, по наследству,

Я, дерзкий, требую себе.

Призыв бросаю, - ты ответствуй,

Иду, - ты будь готов к борьбе! Но, побежден иль победитель,

Равно паду я пред тобой:

Ты - Мститель мой, ты - мой Спаситель,

Твой мир - навек моя обитель,

Твой голос - небо надо мной!

Ее движенья непроворны,

Она ступает тяжело,

Неся сосуд нерукотворный,

В который небо снизошло. Святому таинству причастна

И той причастностью горда,

Она по-новому прекрасна,

Вне вожделений, вне стыда. В ночь наслажденья, в миг объятья,

Когда душа была пьяна,

Свершилась истина зачатья,

О чем не ведала она! В изнеможеньи и в истоме

Она спала без грез, без сил,

Но, как в эфирном водоеме,

В ней целый мир уже почил. Ты знал ее меж содроганий

И думал, что она твоя...

И вот она с безвестной грани

Приносит тайну бытия! Когда мужчина встал от роковой постели,

Он отрывает вдруг себя от чар ночных,

Дневные яркости на нем отяготели,

И он бежит в огне - лучей дневных. Как пахарь бросил он зиждительное семя,

Он снова жаждет дня, чтоб снова изнемочь, -

Ее ж из рук своих освобождает Время,

На много месяцев владеет ею Ночь! Ночь - Тайна - Мрак - Неведомое - Чудо,

Нам непонятное, что приняла она...

Была любовь и миг, иль только трепет блуда, -

И вновь вселенная в душе воплощена! Ребекка! Лия! мать! с любовью или злобой

Сокрытый плод нося, ты служишь, как раба,

Но труд ответственный дала тебе судьба:

Ты охраняешь мир таинственной утробой. В ней сберегаешь ты прошедшие века,

Которые преемственностью живы,

Лелеешь юности красивые порывы

И мудрое молчанье старика. Пространство, время, мысль - вмещаешь дважды ты,

Вмещаешь и даешь им новое теченье:

Ты, женщина, ценой деторожденья

Удерживаешь нас у грани темноты! Неси, о мать, свой плод! внемли глубокой дрожи,

Таи дитя, оберегай, питай

И после, в срочный час, припав на ложе,

Яви земле опять воскресший май! Свершилось, Сон недавний явен,

Миг вожделенья воплощен:

С тобой твой сын пред богом равен,

Как ты сама - бессмертен он! Что была свято, что преступно,

Что соблазняло мысль твою,

Ему открыто и доступно,

И он как первенец в раю. Чтб пережито - не вернется,

Берем мы миги, их губя!

Ему же солнце улыбнется

Лучом, погасшим для тебя! И снова будут чисты розы,

И первой первая любовь!

Людьми изведанные грезы

Неведомыми станут вновь. И кто-то, сладкий яд объятья

Вдохнув с дыханьем темноты

(Быть может, также в час зачатья),

В его руках уснет, как ты! Иди походкой непоспешной,

Неси священный свой сосуд,

В преддверьи каждой ночи грешной

Два ангела с мечами ждут. Спадут, как легкие одежды,

Мгновенья радостей ночных.

Иные, строгие надежды

Откроются за тканью их. Она покров заветной тайны,

Сокрытой в явности веков,

Но неземной, необычайный,

Огнем пронизанный покров. Прими его, покрой главу им,

И в сумраке его молись,

И верь под страстным поцелуем,

Что в небе глубь и в бездне высь!

Я - раб, и был рабом покорным

Прекраснейшей из всех цариц.

Пред взором, пламенным и черным,

Я молча повергался ниц. Я лобызал следы сандалий

На влажном утреннем песке.

Меня мечтанья опьяняли,

Когда царица шла к реке. И раз - мой взор, сухой и страстный,

Я удержать в пыли не мог,

И он скользнул к лицу прекрасной

И очи бегло ей обжег... И вздрогнула она от гнева,

Казнь - оскорбителям святынь!

И вдаль пошла - среди напева

За ней толпившихся рабынь. И в ту же ночь я был прикован

У ложа царского, как пес.

И весь дрожал я, очарован

Предчувствием безвестных грез. Она вошла стопой неспешной,

Как только жрицы входят в храм,

Такой прекрасной и безгрешной,

Что было тягостно очам. И падали ее одежды

До ткани, бывшей на груди...

И в ужасе сомкнул я вежды...

Но голос мне шепнул: гляди! И юноша скользнул к постели.

Она, покорная, ждала...

Лампад светильни прошипели,

Настала тишина и мгла. И было все на бред похоже!

Я был свидетель чар ночных,

Всего, что тайно кроет ложе,

Их содроганий, стонов их. Я утром увидал их - рядом!

Еще дрожащих в смене грез!

И вплоть до дня впивался взглядом, -

Прикован к ложу их, как пес. Вот сослан я в каменоломню,

Дроблю гранит, стирая кровь.

Но эту ночь я помню! помню!

О, если б пережить все - вновь!

Еще надеяться - безумие.

Смирись, покорствуй и пойми;

Часами долгого раздумия

Запечатлей союз с людьми. Прозрев в их душах благодатное,

Прости бессилие минут:

Теперь уныло-непонятное

Они, счастливые, поймут. Так. Зная свет обетования,

Звездой мерцающий в ночи,

Под злобный шум негодования

Смирись, покорствуй и молчи.

Юноша бледный со взором горящим,

Ныне даю я тебе три завета:

Первый прими: не живи настоящим,

Только грядущее - область поэта. Помни второй: никому не сочувствуй,

Сам же себя полюби беспредельно.

Третий храни: поклоняйся искусству,

Только ему, безраздумно, бесцельно. Юноша бледный со взором смущенным!

Если ты примешь моих три завета,

Молча паду я бойцом побежденным,

Зная, что в мире оставлю поэта.

Я - вождь земных царей и царь, Ассаргадон.

Владыки и вожди, вам говорю я: горе!

Едва я принял власть, на нас восстал Сидон.

Сидон я ниспроверг и камни бросил в море. Египту речь моя звучала, как закон,

Элам читал судьбу в моем едином взоре,

Я на костях врагов воздвиг свой мощный трон.

Владыки и вожди, вам говорю я: горе! Кто превзойдет меня? кто будет равен мне?

Деянья всех людей - как тень в безумном сне,

Мечта о подвигах - как детская забава.

Я исчерпал до дна тебя, земная слава! И вот стою один, величьем упоен,

Я, вождь земных царей и царь - Ассаргадон.

Моя любовь - палящий полдень Явы,

Как сон разлит смертельный аромат,

Там ящеры, зрачки прикрыв, лежат,

Здесь по стволам свиваются удавы. И ты вошла в неумолимый сад

Для отдыха, для сладостной забавы?

Цветы дрожат, сильнее дышат травы,

Чарует все, все выдыхает яд. Идем: я здесь! Мы будем наслаждаться, -

Играть, блуждать, в венках из орхидей,

Тела сплетать, как пара жадных змей!

День проскользнет. Глаза твои смежатся. То будет смерть. - И саваном лиан

Я обовью твой неподвижный стан.