Kitobni o'qish: «Викинг туманного берега»
© Валерий Большаков, 2017
© ООО «Издательство АСТ», 2017
* * *
Пролог
Норэгр (Норвегия)1, Сокнхейд. 10 мая 871 года
…Засов не помог – мощный удар секиры снес запоры. Угрюмый викинг плечом вышиб дверь и, пригнув голову, перешагнул порог.
Эльвёр, замерев у стенки, стиснула зубы – не дождутся от нее крика! Унимая дрожь, она вжималась спиною в покрытые резьбой бревна. Сердце у девушки колотилось, как пойманная птица, кулачки сжимались, но что она могла поделать с могучим воином, что ввалился в ее горницу?
Викинг небрежно махнул секирой, всаживая ее в стену – просто чтобы освободить себе руки. Его глыбистые плечи обтягивала старая кольчуга, а крепкая шея была шире головы. Перебитый нос сипел и клекотал, забавные рыжие косички торчали из-под шлема, а свирепые синие глазки сверлили Эльвёр, как два буравчика.
Следом в горницу протиснулась еще парочка громил, сотоварищей Хунди Рыжего, – Лейф Тихоня и Эйнар Пешеход. Эйнара не зря так прозвали – этот викинг настолько был огромен, что его ни одна лошадь удержать не могла. Поневоле пешим станешь.
– Собирайся! – властно прогудел Пешеход. – Пойдешь с нами.
– Не пойду! – отрезала девушка.
– Тогда понесем! – хохотнул Лейф.
Эльвёр побледнела.
– Это вам Косматый приказал? – выцедила она.
– Не Косматый, – назидательно сказал Эйнар, – а Прекрасноволосый. Хунди!
Рыжий сдернул с топчана плащ, шитый из бобровых шкурок, и закутал в него девушку с головой. Эльвёр попыталась брыкаться, но викинг даже и не заметил ее потуг – сгрёб и уложил себе на плечо. Затем посмотрел на Пешехода, и тот махнул мечом в сторону гавани:
– На корабль!
Сопя, Хунди двинулся к выходу, и в этот самый момент в горницу влетели два молодца-дренга2. Увидев непотребное, они бросились на Рыжего, выхватывая скрамасаксы3 в локоть длиной. И лишь перескочив порог, заметили еще двоих, да поздно – Эйнар молниеносным ударом почти срубил голову одному из молодцев, а другой только и успел что вздрогнуть – обратным движением клинка Пешеход чиркнул ему по горлу, и рубиновая струя плеснула на «ковер» – расстеленную шкуру медведя.
– Уходим, – скомандовал Эйнар.
Хунди шагнул к дверям, выдернув из стены свою секиру. Викинги покинули горницу, и лишь два мертвых в лужах липкой крови тела остывали на полу, свидетельствуя о преступлении.
Глухо, задушенно донесся голос Эльвёр:
– Эваранди! Эваранди-и!
Глава 1. Константин Плющ. Зачет
Россия, Владивосток. 22 января 2015 года
Кончились новогодние каникулы, кончилась зимняя сессия в политехе. Константин Плющ с чувством глубокого удовлетворения сунул зачетку в карман куртки и застегнул замок. Свободен!
Еще пара недель каникул – и снова в бой. «Учись, студент!»
Улыбаясь, Костя спустился на Светланскую и пошагал в сторону центра. Даже не пошагал – побрел. Ленивой походкой беззаботного школяра, за которым нет долгов и «энок»4.
На свободу с чистой совестью!
Плющ шел и рассеянно улыбался. В детстве, не столь уж и далеком, он, помнится, буйно радовался окончанию четверти. Ныне радости нет – есть тихое и спокойное довольство. Производное от того, что ты скидываешь напряг, выходишь из жесткого режима, слезаешь с учебной карусели. У тебя вдруг появляется свободное время – и легкая растерянность. А куда ж девать эти часы и дни?
Не сказать что Костя был зубрилой и образцово-показательным студиозусом. Нормальный парень, он кое-что смекал в компьютерах, починял «железо», мудрил в программах, и ему, как спецу, недоставало лишь диплома.
Ничего. Еще годик – и вожделенные «корочки» окажутся там, где нынче лежит зачетная книжка.
А еще у него была тайна. Случалось так, что Костю просто распирало от желания поделиться секретом, но он ни разу за эти месяцы не выдал его. Никому.
Никто с него не брал расписку о неразглашении, Хранитель Романус даже словом не обмолвился на этот счет. Плющ сам разумел, что болтать – лишнее.
…Где-то, неведомо где, среди чужих пространств и времен, находится Интермондиум – междумирье. Туда выходят дебри Гондваны, в другой стороне плещет Силурийское море, а за горами, откуда спускается акведук, бывает виден пустынный берег, освещенный колоссальным красным Солнцем, – это Земля через миллиард лет.
А акведук, сработанный рабами Рима, ведет к удивительному городу-крепости, где средневековые дома-фахверки перемежаются эллинскими храмами-периптерами, античными инсулами и прочими памятниками архитектуры, в которых живут, отдыхают, молятся, работают Хранители и Регуляторы.
Хранители следят за тем, чтобы колесо истории не вильнуло в сторону от проложенной колеи, а уж если вызревает опасность «макроскопического воздействия», грозящего изменением реальности, в прошлое отправляются Регуляторы. Их задача – предотвратить сползание к «альтернативке», удержать баланс между грядущим и былым.
Добить Эрнста Рёма, если тот вдруг выживет, отговорить Александра Македонского от завоевания Индии…
Когда Костя сам стал Регулятором, то получил задание – помешать сопернику Харальда Косматого стать конунгом «всея Норвегии».
У него это вышло. У него и у Роскви.
Плющ улыбнулся. Это такой обычай у Регуляторов – зваться на языке той эпохи, в которую угодили. Роскви – так на язык викингов можно перевести имя Валерий.
Валерка Бородин. Дембельнулся из ВДВ, женился, а в прошлое отправился за «бонусами». Ничего, нагреб «бонусов» – хватило и на квартиру, и на машину. Еще и тур в Таиланд купил – свозил свою Верку в Паттайю. В Уссурийске снег по колено, а Вера на пляже млеет…
А Константин переводится, как Эваранди.
Плющ вздохнул. Разве такое поведаешь кому? Да если и сболтнешь ненароком, что тогда? Покрутят пальцем у виска и скажут: доучился!
Правда, на Новый год Костя малость успокоился. Он вдруг ощутил себя скупым рыцарем, владеющим несметным сокровищем – и получающим от того массу удовольствия.
Каково это – держать у себя на полке рукописи из Александрийской библиотеки? Или целехонькую статую Афродиты, изваянную Лисиппом? Никому не известное полотно Леонардо? Сидишь себе в гордом одиночестве и любуешься…
Плющ запрокинул голову – там, высоко над улицей, над домами завис пролет Золотого моста. В его тени было сумрачно и зябко.
Сразу вспомнились арки акведука, пересекавшего цитадель Интермондиума, изливавшего влагу горных источников в целый каскад фонтанов, откуда хозяйки черпали воду.
Вздохнув, Костя пошагал дальше. Его слегка мучила раздвоенность желаний: он очень хотел вернуться в Интермондиум, пройтись по Главной улице – и вернуться к Башне, которую все называли Терминалом. Вернуться, отворить тяжелую дверь портала, обитую позеленевшей бронзой, – и выйти на сумасшедший простор Стьернсванфьорда.
Там, между скалистых круч и лесистых склонов, синеет извилистая лента залива, и белые косы водопадов окунаются в него, а орлы нарезают круги ниже обрыва, где стоишь ты, цепенея, задыхаясь от ужаса и восторга…
Вернуться, наведаться в Сокнхейд, проведать Эльвёр…
Плющ снова вздохнул, теперь уже уныло. Эта девушка прелестна и проста, она прозрачна, как льдинка. Эльвёр любит его, и он, наверное, тоже. Вот только…
Как им быть? Ему переселяться в тамошнюю Норвегию, которой, по сути, еще нет? Государство только собирается, сшивается, как из лоскутьев, из земель ранрикиев, ругов, эгдов, гренов, хордов и прочих квенов.
И что там делать программисту? Безусловно, историческое фехтование – великое дело и реконструкция – это просто замечательно. Но нельзя же всю жизнь прожить в прошлом, в ту пору, когда еще и Средневековьем не пахло (зато помоями, навозом и прочими амбре полудикого быта несло основательно)!
Тянуть срок в полутемных, душных «покоях» – сложенном из камня, дерева и торфа «длинном доме», где даже трубы нет, а посередине горит очаг? Чего для?
И какому делу посвятить лет пятьдесят, отпущенных ему на житие с бытием? В походы ходить? Грабить саксов, франков, тянуть все, что плохо лежит, и кровь пускать хозяевам, кои писаются при одном лишь упоминании о норманнах, страшных людях с севера?
Ничего не скажешь, достойный выбор!
Помнится, он все ныл, взыскуя лихого «махалова» мечами – чтоб все по-настоящему, с кровью и костями, а не по правилам феста5.
И была ему сбыча мечт – намахался вдосталь, нарубался, наслушался мокрого хруста, нанюхался.
Кошмары неделю снились, потом обвык. Успокоился.
Угомонился, все понял про себя и обрел некую цельность.
Но жить в ту эпоху… Нет уж, спасибочки.
И что тогда? Эльвёр сюда перетянуть? В XXI век? В чужой, непонятный, пугающий мир? А будет ли девушка счастлива среди машин, компов, Интернета и прочих прелестей цивилизации?
Вопрос.
Вздохнув, Костя свернул со Светланской, поднялся по крутому переулку и вышел к серой высотке, укоренившейся на склоне. Во Владивостоке не найти ровного места – сплошные спуски и подъемы…
Квартирка у него была маленькая, зато своя. Нора. Берлога.
Убежище.
Стащив ботинки, сбросив куртку, Плющ прошагал в комнату и переоделся в старые треники, подцепил пальцами ног разношенные тапки. Сразу стало уютно. Покой…
Прошлепав на микрокухню, Костя сообразил себе бутерброд с колбасой и включил чайник – в обед он забегал в кондитерскую на углу Океанского проспекта, прикупил пару булочек-синнабончиков. С чаем – самое то.
Схомячив и первое, и второе, Плющ прошествовал в комнату (она же зал, она же спальня, гостиная и т. д.) и уселся за комп. Запустил, послушал, как взвыл трудяга-вентилятор.
Протренькала мелодийка «винды», и экран расцветился.
Костя откинулся в кресле, наслаждаясь самой неторопливостью, этакой растянутостью бытия. Никуда не надо спешить, скачивать и распечатывать рефераты. Можно просто посидеть, полистать сайты, новости узнать.
Тут заиграл скайп, простеньким аккордом призывая ответить абоненту «andott70».
«Дед Антон!»
Костя быстренько соединился, и с монитора на него глянул седой старикан. С бестрепетным взглядом, шрамом на щеке и серьгой в ухе, он здорово смахивал на пирата.
– Здрасте, дед Антон!
– Здоров, Костян. Я Валерке не звонил пока…
Старик замялся, и Плющ насторожился:
– А-а… Так вы откуда? Я думал, вы от Валерки… ну, по скайпу.
Дед мотнул головой.
– Из дому я. Прихватило мне в Сокнхейде поясницу, я и подался в станицу родимую. Отлежался, а старуха моя отварами лечила, она по этому делу – знаток… – Помолчав, старик сказал: – Эльвёр похитили!
Костя резко подался к экрану, выдыхая:
– Кто?!
– Ты… это… спокойно, понял? – строго сказал дед. – Портал все равно только завтра откроется. Кстати, тот, что в самом Сокнхейде, опять растворяться перестал, выходить надобно у Стьернсванфьорда. Во-от… Короче, к конунгу нашему сам Харальд Косматый пожаловал. Всем велит себя королем норвежским звать, не иначе. А с ним флот и дружина, поневоле будешь почтителен… Хьельд-конунг с королем не спорил, поляну накрыл, угостил как полагается. Ну и Харальд чем-то там отдарился, не наглел особо и своих в узде держал. А в самый день отъезда увидал Эльвёр. Ну и заявился к ней. А та его выгнала!
– Молодец! – вырвалось у Плюща.
– Так-то так… Сдержался Харальд, ничего не сказал, а под вечер велел подручным своим уволочь девку – и на корабль. И ведь что надумал, с-сучок замшелый! Не себе взял, а то прознают еще, не посмотрят, что король, ряшку начистят. Шлет Косматый посольство аж в Миклагард, в Константинополь, то есть к тамошнему императору-базилевсу. Стало быть, послы дары с собой везут – кучу мехов, клыков моржовых и прочего барахла. Ну и девок заодно…
– И одна из них – Эльвёр… – тяжело обронил Плющ.
– Ну да…
Костя прикрыл глаза. Эльвёр – наложница какого-то вонючего ромея, пусть даже коронованного? Ни. За. Что.
– Не бывать тому, – спокойно сказал Плющ.
Он уже все решил. Сразу. Да и что тут думать да гадать? Спасать надо Эльвёр! Вот и весь сказ. А уж как им быть и где на ПМЖ остановиться – это они потом решат. В свободное от погони время.
– Большое посольство? – ровным голосом спросил Костя.
– Четыре скейда и столько же кнорров.
– Скейдов? А почему не драккаров? А-а, ну да… Они путем «Из варяг в греки» двинут?
Старик на экране покивал седой головой:
– Драккар велик и тяжел, его волоком не протащишь и пороги днепровские не пройдешь – там же, особенно на грядах Айфор, по воде вообще никак. Вытаскиваешь свое плавсредство на берег и шесть верст прешь вкругаля.
– Понятно… Спасибо, дед Антон. Вы вот что… Не звоните Валерке, ладно?
– Думаешь? – усомнился старик.
– Думаю. У него ребенок, жена еще в себя не пришла от радости. Не надо.
– Ну ладно… – проворчал дед Антон и глянул из-под насупленных седых бровей. – Так ты что же, в одиночку?
Костя серьезно покачал головой:
– Куда ж я один? Соберу команду, идеи есть. Короче, ладно, пошел я вещички собирать. Пока!
– Пока…
Выключив комп, Плющ стал собираться. В поход.
Расстройства, досады на испорченный день не было – Костя даже повеселел. Харальд Косматый своею выходкой разом ответил на все Костины вопросы. Сделалось ясно и понятно, что делать.
А что тут еще поделаешь? Опоясываешься мечом – и вперед!
Глава 2. Константин Плющ. «Выход в город»
Интермондиум. Вне времен
Костя не собирался в поход слишком основательно – лишь бы добраться до Интермондиума. Вся его «средневековая» амуниция, включая оружие и одежу, находилась там, в «камере хранения».
И отправился Эваранди, как был, в утепленных джинсах и зимних кроссовках. Куртка сверху, шапка вязаная на голову.
Готов к труду и обороне.
Костя поправил шапку и шагнул за порог. Закрывая дверь и проворачивая ключ, подумал, что его головной убор – единственное, что он прихватил с собой из Средних веков.
Собственно говоря, это была не шапка даже, а подшлемник – натягиваешь его, а сверху пялишь круглый шлем.
Плющ поглядел на дверь квартиры и усмехнулся.
Когда еще он увидит ее? И вернется ли сюда вообще?
Академку он взял на крайний случай. В деканате проблем не было – Константин Плющ на хорошем счету.
Пропуск Костю волновал не слишком – знания у него есть, да и опыта поднабрался. До полного звания программиста ему не хватает самой малости – диплома. Сдать экзамены…
Сдаст, куда он денется…
Спускаясь по лестнице, Плющ вспоминал себя до того, как угодил в прошлое: сопливого, наивного «ре-кона», реконструктора то бишь, мнившего, что занятия историческим фехтованием делают его крутым меченосцем, – и после.
После того как отбивал наскоки лихих рубак и сам лично погружал клинок во вражью требуху, накалывал сердце или сек шею. Убивал. Причинял смерть.
Валерке, прошедшему чеченскую кампанию, было проще – он уже проливал кровь. А каково вчерашнему студиозусу убивать?
Главное, еще и ныл постоянно – вот, дескать, не развернуться ему никак, только на фестах и помашешь клинком. Ах, ему бы ко временам рыцарей! Уж там бы он натешился вдоволь!
Костя фыркнул, выходя из подъезда и сворачивая к остановке автобуса. Натешился…
Скучно ему было на фестах, видите ли! Конечно, в любой момент можно выйти из бугурта6, сказавшись усталым. А куда ты выйдешь из настоящего боя?
Вот прешь ты на врага в строю – собралась дружина «клином» и ломит на противника. И справа побратим, и слева – прикроют. А ты, если что, от них секиру вражью отведешь или щитом стрелу словишь. Как бросить строй?
Или струсить и бежать, или быть убитым. Третьего не дано.
Но когда ты наступаешь, плечом к плечу, то понимаешь, впитываешь с потом и кровью – лучше смерть принять, чем дать слабину! Жизнь, может, и сохранишь, но от позора вовек не отмоешься…
…Автобус, что шел на Русский остров, был полупустым. Покружив по теснине улиц, автобус «МАН», похожий на аквариум, выкатил на Золотой мост. Скоро ему сходить, встрепенулся Костя, – тот самый форт Морской крепости находился на Чуркине7.
Фыркнув мотором, «МАН» затормозил возле остановки, и Плющ вышел, пропуская в салон энергичную тетку с сумкой-чувалом. И как она ее только тащит…
Асфальт кончился, по склону потянулась набитая тропа – ею пользовались мужики из гаражей, что уступами спускались по склону. Там кипела жизнь – иномарки, новенькие или подержанные, крутые или не слишком, стояли с поднятыми капотами или принимали водные процедуры, благо стояла теплынь, редкая для зимней поры.
Миновав гаражи, Константин выбрался к откосу, где зиял полукруглый вход в форт.
Владивостокскую цитадель отгрохали еще в пору империи, получилось мощно – никто с моря Владивосток не обстреливал. Не осмеливались, понимая, что получат отлуп с крепостных батарей.
Плющ оглянулся – никого – и нырнул под гулкие своды туннеля.
Здесь было сыро и мрачно – серый бетон кругом, проемы, ведущие в пустые казематы, и все. Туристы здесь не ходят, им тут смотреть не на что, и селфи не сделаешь – темно, да и фона впечатляющего нет.
Вход отдалился настолько, что Константина окутала тьма. Он включил слабый фонарик, но этого хватало. А вот и тот самый проем – арка в стене.
Луч света уперся в кирпичную кладку, аккуратно замазанную штукатуркой. Здесь.
Плющ глянул на экранчик сотового. Ровно десять. Пора.
В душе, конечно же, закопошилось сомнение – а вый дет ли чего?
Перемещение в Интермондиум больше всего походило на волшебство. Валерка, правда, солидно утверждал, что тут используются супер-пупер-технологии, не отличимые от магии.
Началось!
Кладка словно поплыла, заколыхалась, покрылась рябью – и протаяла. Перестала быть.
Константин шагнул в портал и оказался в круглом зале, сложенном из камня, – зернистая порода переливалась в луче фонарика.
Как утверждали знающие люди, это была не совсем порода, а некие кристаллы внеземного происхождения. Дескать, как-то вот попала на Землю друза, вроде как метеорит, да и разрослась, размножилась делением, а кристаллы в ней не простые – они «прокалывали» время и пространство, образуя кучу порталов в прошлое.
Интермондиум – вообще местечко то еще. Здесь соседствуют далекое прошлое и будущее, а само междумирье как бы выводится за скобки, его как бы нет. Интермондиум смахивает на заклепку у джинсов – она упрочивает сходящиеся к ней швы.
«Швы» между временами.
Сто тысяч лет тому назад сюда проникли кроманьонцы, обжили большую пещеру, откуда можно было выйти и в африканскую степь, и в американскую прерию. Поля вечной охоты!
Неведомый народ, сменивший первобытных зверобоев, перестроил пещеру, возведя над нею огромную Башню. Стены обтесали, вырубили ступени, навешали бронзовые двери на входы в порталы.
Костя оглядел Нижний зал. Сюда он попал через такую же дверь – тяжелую, зеленую от патины и пупырчатую от клепок.
Порталы в несколько этажей опоясывали Башню, выводя в иные времена: хошь, в палеолит, хошь, в Античность. Или еще куда.
Это придавало Башне сходство с вокзалом. Ее так и прозвали – Терминалом.
Плющ поднял голову – мощные стены, круглясь, уходили к потолку. Там их рассекали узкие стрельчатые окна, впуская свет, и, чудилось, весь верх Башни парил в лучистом сиянии, в то время как нижние горизонты были погружены в полумрак.
Сперва Константину показалось, что в Башне никого нет, но вскоре он разглядел высокую фигуру в длинной ниспадающей мантии.
– Здравствуй, Эваранди, – послышался ровный глубокий голос, и Плющ узнал его обладателя.
– Хранитель Романус! Рад вас видеть во здравии.
Хранитель, выйдя на свет, поклонился слегка и сделал широкий жест – пойдем, мол.
Вместе они покинули Терминал и оказались на обширной террасе, с которой открывался замечательный вид на улицы и площади цитадели, ее дома и храмы, парки и статуи, башни и зубчатые стены.
За ними, высокими крепостными стенами, открывались дальние леса, серебрилось море, а от скалистых гор тянулись аркады водопровода – он «перешагивал» через стены города, «наросшего» вокруг Башни. Акведук как бы уравнивал средневековые фахверки, античные инсулы, храмы разных вер и народов, связывая их воедино.
Стражники, охранявшие вход в Терминал, сдержанно, но с почтением поклонились Хранителю.
– Не стану испытывать твоего терпения, Эваранди, – негромко проговорил Романус. – Но и спешка будет только во вред. Над Норэгр скоро опустится ночь, а вот завтра в Сокнхейде люди соберутся на тинг и будут решать, кто виноват и что делать. Твоя задача, Эваранди, отговорить самых безрассудных от войны с Харальдом-конунгом. Ничего, кроме гибели, эти торопыги не добьются. Да и разве твоя цель – отомстить Прекрасноволосому?
– Косматому, – процедил Костя. – Даже если бы я хотел сразиться с ним, что толку? Харальд – бывалый викинг, с детства приученный к мечу. Я ему не противник. Но и цель моя иная – освободить Эльвёр! Я не прощу себе, если она станет наложницей какого-нибудь жирного царедворца в Константинополе! Ревную? Да! Но и справедливость тут тоже есть. Если бы девушка сама выбрала императора или его придворного в суженые – это совсем другое дело. Я бы молча признал ее право на счастье. Но то, что сотворил Харальд…
– Еще не сотворил. Идеи есть?
– Да какие там идеи… Все решится на тинге. Я только предложу родичам Эльвёр и конунгу Хьельду свои услуги.
Плющ в двух словах обрисовал план действий, и Хранитель согласно кивнул:
– Да, это может сработать. А теперь поговорим как Хранитель с Регулятором.