Kitobni o'qish: «Бывшие. Ты выбрал не нас, босс»

Глава 1

На парковке около агентства смотрю в зеркало, поправляю под заколку выбившуюся прядь – порядок. Сегодня на работе будет сумасшедший день, но выглядеть надо отлично.

В отделе никто не сомневается, что меня назначат новым креативным директором. В принципе, я к этому шла почти шесть лет. От графического дизайнера на удалёнке до одного из арт-директоров крупного рекламного агентства города. И вот наш креативный, ещё полный идей и сил Михалыч, решил, что будет реализовывать свой творческий потенциал при обустройстве дачи и ловле рыбы.

Вчера из командировки должен был вернуться генеральный, поэтому сегодня состоится назначение. И я не думаю, что он привлечет кого-то со стороны. Он, как сам говорил, любит взращивать специалистов, а не привлекать со стороны.

– Ника! – окликает меня женский голос, который едва различаю, выходя из машины, за шумом моторов.

Оборачиваюсь. Ко мне бежит возбуждённая Катька – наш копирайтер.

– Доброе утро! – киваю ей, когда девушка подходит и берет меня под руку.

С прикосновением ее возбуждение как будто передается и мне, хотя до этого момента почти не волновалась.

– Ника, готова? – спрашивает она, а глаза блестят, как будто сама готовится к должности креативного. – Мне сегодня даже сон приснился о твоём назначении.

Я смеюсь. В агентстве три арт-директора, и каждый из нас может занять эту должность. У каждого команда работает как часы, проекты сдаются вовремя.

Когда я сюда только пришла ещё обычным дизайнером, было сложно привыкнуть к шуму, постоянно бегающим туда-сюда и орущим сотрудникам, а теперь без нашего муравейника не могу представить жизни. Я не сразу влилась в этот ритм, не сразу приняла этот огромный город, а потом поняла, как мне нравится эта многозадачность… и понеслось. Курсы маркетинга, менеджмента, которые оплачивало агентство, видимо, заметил наш Михалыч, что я стараюсь и раскрываюсь. И начал меня готовить к повышению, как я поняла позже.

Но что важнее всего, за всей этой суматохой, за наслоением проектов у меня не оставалось времени на мысли о прошлом. Если бы я продолжала сидеть дома и работать на удалёнке, то сошла бы с ума.

– А мне сегодня приснилось, что мы согласовали текст, на этой неделе сдача, ты помнишь? – спрашиваю, прикладывая пропуск к турникету. – Пусть Михалыч и ушел на пенсию, но расслабляться и выбиваться из графика нельзя.

– Трудоголик ты, Ника, – никогда не унывающая Катька легонько толкает меня плечом около лифта. – Лучше бы мужика себе нашла.

Усмехаюсь. Мужика… Нет у меня времени на мужиков, да и желания особого тоже. Меня считают карьеристкой, но в хорошем смысле. Видно же, как сотрудник прокладывает профессиональный путь. Я прошла каждую ступеньку, а не взлетела наверх, перешагнув через несколько голов. О своей личной жизни я не распространяюсь, на работе романы не завожу, с коллегами не флиртую – скучная я, даже посплетничать не о чем.

Из лифта мы с Катей попадаем в наш муравейник, который уже гудит. Люди здесь все творческие, кто-то, если посетит вдохновение, может и ночь просидеть в офисе. Михалыч наши рабочие часы не контролировал – главное, чтобы проекты были сданы вовремя.

– Доброе утро! Привет! Здравствуйте! – слышится со всех сторон нашего огромного опен спейса, по сути, разделенного на три части, где работает команда каждого арт-директора.

И неприязни между нами нет, никаких офисных интриг или подстав – все заняты своим делом, у каждого свои проекты, и мы даже можем просить коллег из других команд посмотреть наши работы. Когда глаз замыливается, взгляд со стороны бывает очень даже полезен.

Поднимаю взгляд на лестницу, ведущую к одному-единственному кабинету. Михалыч любил выходить из него и, как с балкончика, наблюдать за нашей работой с отеческой улыбкой.

– Ника, – перехватывает меня у Катьки Костя Волков, ещё один арт-директор, – давай-ка кофейку выпьем.

Да, сегодня все очень перевозбуждены: от иллюстраторов до старших дизайнеров, от копирайтером до звукорежиссёров.

Костя тянет меня в комнату отдыха справа от лестницы, ведущей к кабинету креативного. Понятно, вопрос был риторическим.

– Волков, у меня проект, – говорю ему, понимая, что от секретарши генерального, с которой у Кости роман, пришла новая сплетня.

– Сейчас новая метла заметет по-новому, завоем все, и будет нам не до проектов, – намекает он, играя бровями.

– Ты хочешь сказать, что генеральный назначает кого-то со стороны? – понимаю я. – Костя, ты со своей Наташкой становишься таким же сплетником.

– Да они сейчас сидят у Никитина в кабинете, так что и я, и ты, и Пашка, – имеет в виду третьего арт-директора, – в пролёте.

Признаться, такого я не ожидала. И дело даже не в том, что мне не достанется эта должность. Волков прав. Новая метла по-новому метёт. И неизвестно ещё, что из этого выйдет и как перевернется наш рабочий процесс. Одно дело, когда приходит новый иллюстратор, другое – новый начальник.

У нас с Костей почти одновременно звенят телефоны. Весь креативный отдел приглашают в конференц-зал. Ну вот сейчас и узнаем, что нас ждёт. Толку гадать-то?

Беру со стола рабочий планшет, видя, как все ещё больше оживились и, переговариваясь, группками потянулись на этаж ниже.

В конференц-зале все занимают привычные места за длинным столом согласно иерархии отдела. Я слева от кресла во главе, где обычно сидел Михалыч или генеральный, или стояли они оба. Напротив меня Волков, сейчас бросающий многозначительные взгляды, рядом с ним Пашка. А дальше старшие дизайнеры, креативные менеджеры, художники, звукорежиссёры и так далее.

Смотрю в планшет, распределяю задачи на сегодня, когда гул голосов стихает.

– Доброе утро! – громогласно произносит Никитин, наш генеральный.

Мельком бросаю на него взгляд, когда он идёт к своему месту. За его массивной фигурой вижу ещё одну. Кажется, Волков был прав, наш новый креативный человек со стороны.

Сейчас десятки глаз устремлены на него, и я не исключение. Наконец из-за спины отступившего Никитина я могу рассмотреть его лицо и…

Боже, нет!

Вся кровь отливает от лица, я не могу вдохнуть…

Только не он! Это галлюцинация!

Единственное желание – слиться со стулом, исчезнуть, провалиться сквозь землю. Да хоть в ад, лишь бы не находиться сейчас здесь.

В аду я уже была, и там не так плохо, как мне сейчас…

Глава 2

Шесть лет назад

– Как ты узнала? – Андрей с удивлением рассматривает стол, который я накрыла на нас двоих.

Как я узнала? Так я же первая и должна. Сегодня Андрея почему-то задержали на работе, но благодаря этому у меня было время все подготовить, чтобы сообщить новость, которая перевернет всю нашу жизнь.

– А как ты узнал? – в непонимании смотрю на любимого. – Неужели видел?

– Что видел?

У нас как будто получается разговор слепого с глухонемым. Мы говорим о разных вещах. Впервые мы не понимаем друг друга.

Мы с Андреем как познакомились в институте, так и не расставались. После учебы, устроившись на работу, решили жить вместе. Да, сложно, но это шаг к нашей самостоятельной жизни. И мы его сделали. Моя мама помогала нам, родители Андрея тоже, так что любые молодые специалисты, пусть и с дипломами с отличием, могли нам позавидовать.

– Ник, ты решила так со мной?.. – обречённо выдыхает Андрей.

– Что я решила с тобой сделать? – предчувствуя, что разговор будет непростым, сажусь на стул.

– То есть ты не знаешь, – наконец доходит до Андрея. – Ника, я сам не думал, что так получится. Все шеф сделал. А это, – он мечтательно закатывает глаза, – такой прорыв. Получить такую возможность удается не каждому. Лос-Анджелес – это же работа в Голливуде.

– Лос-Анджелес? – переспрашиваю, глядя в горящие восторгом глаза Андрея. – А как же мы?

Он не может меня променять на Штаты. Это же другой конец света! Мой любимый так возбуждён и рад, что даже не замечает, насколько я подавлена. Я его понимаю. Предложи мне кто такую возможность, я бы согласилась тоже без раздумий. Но не сейчас…

Разговоры о стажировке в Лос-Анджелесе долго ходили по коридорам, но потом все затихло, я даже забыла об этом.

– Ника, – Андрей садится передо мной на корточки. – Мы же никуда не денемся. Ну прости, малыш, что я сразу не сказал, не думал, что именно мне так повезет.

– Я за тебя рада.

Но радости в моем голосе нет. Я должна сказать, что у нас будет ребенок, но почему-то уверена, что Андрею сейчас эта новость не нужна.

– Ника?

– Что, Андрей? Хочешь позвать меня с собой? – резко спрашиваю. – Или отказаться от стажировки?

– С ума сошла? – он поднимается и, отойдя, наливает себе воду, только потом продолжает: – Ты же сама понимаешь, что такой шанс выпадает раз в жизни.

– А если бы мы успели пожениться, если бы у нас были дети? – начинаю аккуратно подводить к теме. – Ты бы тоже уехал?

– Да зачем говорить о том, что могло бы быть, если этого нет? – Андрей со стуком ставит стакан на столешницу, напрягается. – Мы же обо всем договорились. У нас ещё вся жизнь впереди. Сразу делаем карьеру, потом уже пеленки-распашонки и прочие прелести. Какие дети в нашем возрасте? – даже с пренебрежением получается.

– Действительно, – соглашаюсь я, но Андрей не слышит в моем голосе горечь. – Значит, ты уезжаешь в Штаты, а я тебя здесь жду, пока ты строишь карьеру?

У меня в голове не укладывается подобный расклад. И сколько это все будет длиться? А долго ли вообще продлится?

– Откуда этот тон? – Андрей поворачивается ко мне. – Ты же понимаешь, будь у меня такая возможность, ты бы поехала со мной…

– Ох и это «бы», – качаю я головой. – Увы, история не знает сослагательного наклонения. Я не думала, что мне придется ставить тебя перед выбором…

– Ника, хватит! – повышает голос. – Хочешь сказать: или ты, или Лос-Анджелес?

Уже не только я, уже есть мы. Только язык не поворачивается сказать. Наш разговор перерастает в скандал. И Андрей, как мне кажется, готов поставить точку в наших отношениях.

– Это не я сказала, а ты сам. Так что бы ты выбрал, Андрей?

Я уже заранее знаю ответ. Я снова говорю об этом «если бы», мы вроде гипотетически рассуждаем, но именно эти рассуждения сейчас меняют нашу жизнь.

– Ник, ну серьезно, хватит, – морщится, и я даже улыбаюсь, мне нравится, когда он так делает. – Ты прекрасно понимаешь, что я бы выбрал стажировку в Лос-Анджелесе. Сама бы поступила так же.

Сейчас я не узнаю Андрея. Между нами будто пропасть пролегла. В принципе, она и пролегла, размером с Атлантический океан. И я чувствую, он подводит разговор к тому, что нам нужно расстаться. Хотя сразу намекал, что я должна ждать, но понял: такой расклад меня не устраивает.

– За меня решать не надо! А если бы я сейчас сказала, что беременна? – спрашиваю, но Андрей только снова морщится. – Ты бы все равно уехал, – понимаю я.

– Послушай, Ника, опять ты говоришь не о том. Если бы, – выделяет эти треклятые слова. – Медицина шагнула далеко, на маленьком сроке можно все решить без последствий. Но сейчас нам надо решить, как мы будем дальше поступать.

У меня все холодеет внутри. Он же говорит об аборте? Едва сдерживаю порыв, чтобы не прижать руку к животу в защитном жесте. Этого мне достаточно. Нет больше никаких «нас». Есть Андрей и Лос-Анджелес.

– А что мы можем сделать? – усмехаюсь я. – Общаться по Скайпу?

Он для меня сказал главное. Он расставил приоритеты. И меня среди них нет. Точнее, я где-то в конце списка. Уже мы…

– Это вариант, один из вариантов, – Андрей говорит вполне серьезно. – Но если тебя это не устраивает…

– Меня это не устраивает.

– Значит, все получается правильно. Наши отношения уже не прошли проверку расстоянием, – Андрей делает для себя какие-то выводы. – Ника, неужели ты хочешь вот так жить? – обводит рукой нашу съемную квартиру. – Горбатиться за копейки, жить от зарплаты до зарплаты, потом ипотека, памперсы и дача? Мы можем больше.

Да, именно о таком мы и мечтали. Амбиции, новые горизонты. Но когда я увидела две полоски на тесте, все изменилось. А Андрей заговорил об аборте. Да, мы не планировали детей, мы говорили о работе, о переезде. Но ведь все можно совместить.

– Дети этому не помеха, – тихо отзываюсь.

– Да какие к черту дети? Не хочу я детей, понимаешь? Не хочу быть привязанным к дому. Надо развиваться, а не деградировать, – Андрей переходит почти на крик. – Не ожидал от тебя, Ника.

Затем хлопок двери, мои слезы, боль до черных пятен перед глазами… Кое-как я вызываю скорую, и милая девушка-диспетчер держит меня в сознании, пока в квартире не появляются люди.

Прихожу в себя я в больнице, и сразу же слезы наворачиваются на глаза… от осознания того, что между нами все закончилось.

Глава 3

Я за те секунды, пока они с генеральным идут к местам во главе стола, переживаю заново все то, что и шесть лет назад. Все, что произошло тогда, обрушивается на меня и погребает под собой.

Зачем ты вернулся?

Почему именно сюда?

Неужели я мало пережила? Неужели какой-то урок не усвоила?

Андрей становится рядом со мной, слишком близко, хотя мы настолько далеки уже друг от друга. Он не садится, как и Никитин, только левой рукой упирается в стол. И я смотрю на эту руку, понимая, что не забыла ни одну выпирающую венку, помню эти узоры, даже шрам на мизинце ещё заметен.

– Уважаемые коллеги! – обращается к нам генеральный, и я вздрагиваю, чувствуя жжение в макушке.

Смотрит… Зачем ты смотришь, Андрей? Промелькнула на секунду мысль: может, не узнает? Тогда ему надо было заработать амнезию. Глупо рассчитывать на такой подарок судьбы.

Уже узнал, я в этом уверена.

– Позвольте представить вам нашего нового креативного директора, – продолжает Никитин, – Соколовского Андрея Витальевича.

Я снова прикрываю на секунду глаза. Много лет назад я запретила себе произносить его имя, поэтому сейчас оно бьёт по барабанным перепонкам, поднимает волну протеста внутри.

Мне надо совладать со своими эмоциями. Все в прошлом, я теперь другая Ника, а не та наивная девчонка, которая верила, что ради нас он останется. Но мне есть за что и поблагодарить Андрея. Если бы он тогда так не поступил, то не сидела бы я сейчас здесь, не стала бы арт-директором этого агентства.

– Всем здравствуйте! – практически у меня над ухом произносит Андрей.

Так, имя пережила и голос переживу. Но всего одна фраза – и мне хочется выскочить отсюда, заткнуть уши или лучше вообще оглохнуть.

Следует нестройный хор голосов, отвечающих на приветствие, а я ловлю взгляд напротив. Волков одними глазами спрашивает, какого черта со мной происходит. Я лишь едва заметно показываю ему большой палец, чтобы дать понять, что все в порядке.

Хотя ни черта не в порядке!

Как, вот как мне работать бок о бок с человеком, который сломал меня и оставил подыхать под лавиной вопросов без ответов, где я захлебывалась слезами и собственными эмоциями, пока ничего из этого совсем не осталось. Наверное, лимит есть у всех, чтобы окончательно не сойти с ума.

– Думаю, со всеми вы ещё успеете познакомиться, – Никитин, кажется, решил, что его миссия выполнена, и собирается идти по своим делам. – Вот только представлю вам наших арт-директоров, они познакомят вас со всеми проектами, которые сейчас в разработке. Волков Константин Степанович, – Костик на этих словах салютует новому креативному. – Протасевич Павел Иванович, – Пашка делает движение рукой, словно приветствует. – И Алексеева Вероника Савельевна.

Мне надо поднять глаза. Хоть на секунду поднять и приветливо кивнуть. Вскидываю голову, но смотрю на Никитина, который тоже вопросительно на меня смотрит.

Выгляжу я сейчас наверняка не лучшим образом. А чувствую себя ещё хуже, но выдавливаю из себя вежливую улыбку. Надо приклеить ее на свое лицо, чтобы никто ничего не понял.

Хотя Андрей, скорее всего, уже догадался, что видеть его я не могу. Лучше пусть меня на дыбе подвесят, на Голгофу отправят, чем смотреть на до боли знакомые черты лица, в серо-зеленые глаза, где мне нравилось искать свое отражение.

– Жду вас, Константин Степанович, – снова голос Андрея будто режет меня, только надо терпеть, хотя хочется орать от боли, – через полчаса в кабинете. Вам хватит времени подготовиться?

– Конечно, – бодро рапортует неунывающий Волков.

– А потом и всех остальных арт-директоров, – эта фраза звучит для меня как смертный приговор.

Как мне сейчас сосредоточиться? Как остаться с ним наедине в кабинете?

– Если на этом все, – произносит генеральный, – то всем креативного и продуктивного рабочего дня.

Я вскакиваю, кажется, первая, все ещё не глядя на Андрея. Едва не сбиваю с ног поднявшегося с соседнего стула старшего дизайнера, даже забываю извиниться и несусь к выходу из конференц-зала.

Лучше бы, конечно, из этого здания, из этого города. Но этим я перечеркну все, к чему так долго шла. Только все равно не факт, что я здесь долго задержусь.

Нужно ли Андрею, теперь такому успешному, рядом напоминание о прошлом?

Хотя кто знает, как он жил все эти годы, сколько у него ещё таких напоминаний, как я?

Нет, не хочу об этом думать. Мне все равно, что у него случилось за эти шесть лет. Это меня не касается! Он бросил меня, когда я нуждалась в нем больше всего. Наверное, подумал над моими словами и понял, что я права. Любви на расстоянии у нас не получится. Поэтому и перечеркнул все одним махом. Действительно, зачем пытаться, мучиться, если прекрасно понимаешь, к чему все идёт. Лучше сразу.

Закрываю дверь туалета и, прислонившись к ней спиной, делаю глубокий вдох. Поднимаю правую руку – трясется. Смотрю на себя в зеркало – бледная.

А ведь это я ещё не была у него в кабинете. Пара минут, чтобы совладать со стрессом. Андрей так не отреагировал, он был спокоен.

То есть только мне до сих пор не все равно?

Нет, нет и нет! Это просто от неожиданности. Встреча с Андреем лишь напомнила мне о том, что я переживала тогда, но я с этим справлюсь. Если смогла тогда, то что такое сейчас?

– Ты сильная, Ника, – говорю своему отражению и иду в отдел.

– Пошел сдаваться, – нагоняет меня Волков, уже спешащий в кабинет нового начальника. – Пожелай мне удачи.

– Удачи, – отзываюсь я и пишу сообщение Пашке.

«Ты следующий?»

«Могу и я. Или как новый скажет».

«Давай тогда ты, – снова набираю, оттягивая свое восхождение на плаху. – Мне надо кое-что доделать».

На самом деле мне просто надо подготовиться. К тому, что в конференц-зале появится Андрей, я готова не была. А вот сейчас есть время. Эмоции улягутся, я успокоюсь и войду в этот кабинет.

Просто представить проекты и уйти. Что тут сложного? Ну и правда ведь… Тысячи людей крутят служебные романы, расстаются, продолжают работать вместе. Да и встречаются с бывшими случайно, живут в одних дворах, имеют общих знакомых, но массовых инфарктов вокруг нет. Значит, и я переживу. Главное – перейти Рубикон, а потом уже смотреть, что будет дальше и не накручивать себя.

Только вот не у всех есть от бывшего тайна, которую скрываю я…

Глава 4

Шесть лет назад

– Что же вы так? – тучная врач с цепким взглядом только что пальцем мне не грозит. – Вы чуть ребенка не потеряли. Ни один мужик этого не стоит, – добавляет тише, будто у меня на лбу все написано.

В первую секунду, когда я пришла в себя, подумала, что ребенка больше нет. Внутри была такая пустота, но уже убежавшая из палаты медсестра, увидев мои слезы и желание вырывать катетер из руки, сказала, что следующий мой срыв ребенок вряд ли переживет.

И вот я тихонько лежу, даже шевелиться боюсь, чтобы не навредить ему. А пустота… Она из-за Андрея. Из-за его ухода. Чувствую, как слезы снова скапливаются в уголках глаз и часто моргаю. Нельзя плакать, мне надо быть сильной.

– Недельку полежите у нас, – продолжает врач, – чтобы наверняка. Покапаем вас, витамины попьете. Все, отдыхайте. К вам заглянет медсестра чуть позже.

– Спасибо, – говорю я.

Телефон… Я точно помню, что брала его, он должен быть где-то в кармане джинсов. А вот где они? Надо дождаться медсестру, сама подниматься не буду, тем более капельница ещё капает. И позвонить… Он первым приходит на ум. В последнее время, что бы ни случилось, моей первой мыслью было позвонить Андрею.

Медсестра приходит через полчаса и на мою просьбу открывает тумбочку, где лежит моя сложенная одежда и телефон.

– Только никаких нервных звонков, – предупреждает она и снимает опустевшую капельницу. – Забегу ещё, а то вы в палате одна. Но пост как раз напротив, поэтому зовите, если что.

– А как к вам обращаться? – спрашиваю я, вглядываясь в бейджик, имени не вижу.

– Нина, – отвечает медсестра. – А завтра утром меня сменит Катя.

– Спасибо, – говорю ей уже в спину и снимаю блокировку с экрана.

Ни одного звонка. То есть Андрей все решил и свое решение не изменит. А если бы я была на его месте? Наверное, отказаться от Лос-Анджелеса было бы трудно. Но я бы выбрала нас. Пусть в съемной квартире, с не особо перспективной работой, но я бы осталась с Андреем. Хотя кто знает… Передо мной такой выбор не стоит.

– Алло! Алло, Ника! – так задумываюсь, что не с первого раза слышу, как мама подняла трубку.

– Привет, – произношу со вздохом. – Я в больнице.

– Какая больница? Отделение? И номер палаты назови.

Мама в своем репертуаре. Никаких причитаний и вопросов, все четко и по факту. Сразу она приедет и убедится, что я жива и вполне здорова, а потом уже станет узнавать, что случилось.

– Мам, у меня с собой ничего нет. Ни зубной щетки, ни одежды, – чувствую, что голос срывается, в нем прослеживаются слезливые нотки.

– Отставить истерику, все куплю и привезу, – строго говорит. – Я так понимаю, что на Андрея рассчитывать не стоит? – догадывается она, что причина моих слез отнюдь не в проблемах со здоровьем.

– Не стоит, – эхом отзываюсь я.

– Жди, Ника, – мама снова обходится без вопросов. – Я в магазин и к тебе.

Она не была против Андрея, не была против, когда мы стали жить вместе. Но сказала, что вернуться я смогу лишь однажды. Да, двери ее квартиры были всегда для нас с Андреем открыты. Но мама предупредила, что при каждой ссоре я не буду бегать туда-сюда. Вернуться я смогу лишь однажды, от ссор надо не убегать к родителям, а надо садиться и разговаривать со своим мужчиной.

Мы в принципе и не ссорились, но я согласна была с маминой позицией. Она ведь права, пусть кому-то такая мера и покажется слишком жёсткой. И вот настал, видимо, этот момент, когда я вернусь в родительский дом. Только не одна…

– Проводите меня, милая, – командирский голос мамы слышу, кажется, из другого конца отделения. – Спасибо, – благодарит она, судя по всему, медсестру, уже приоткрыв дверь в палату. – А что мордашка такая кислая? – это уже мне.

Сколько я ее помню, она никогда не плакала, даже на похоронах своих родителей, моего отца. Мать военнослужащая – это вам не хухры-мухры. Дослужилась до майора и по выслуге лет ушла на пенсию, хотя она ещё молодая. Ей даже пятидесяти нет.

– Мама, я беременна, – говорю ей и закрываю глаза.

– Да уж догадалась, – спокойно отвечает она. – Не просто же так ты в гинекологии слезы льёшь. Так, вещи, – начинает она выгружать все на тумбочку. – И суп сварила, твой любимый. С ложки кормить не буду, руки у тебя вроде рабочие. А ты рассказывай четко и по порядку, что у вас произошло.

Мама снова занимает правильную позицию. Она не льет слезы на пару со мной, а будто делится со мной внутренней силой, показывает пример, какой должна быть сильная женщина. И я обо всём рассказываю без единой слезинки.

– И что ты собираешься делать? – спрашивает мама. – Я тебе помогу, Ника, конечно. Но ты хочешь ходить в тот офис, где вы вместе работали? Собираешься мучить себя воспоминаниями, просто ходя по улицам, где вы вместе гуляли? Воспоминания тоже могут ранить. Они та самая соль на рану, и она не заживёт. У тебя и так будет вечное напоминание о нем перед глазами – твой ребенок.

Это говорит моя мать? Железная леди Аглая Петровна? Она как будто сама это все переживала. Наверное, так и есть. Только у отца не было выбора, а у Андрея был. И он выбрал не нас.

– Я смотрю, у тебя есть предложение? – догадываюсь, глядя на замолчавшую маму.

– Ты можешь остаться здесь, со мной. Что бы я ни говорила, ты моя дочь, – улыбается, погладив меня по руке. – Но ты можешь поехать в Москву к Серафиме. Там и возможностей больше, а ты можешь в своем этом дизайне хорошо развернуться. Было бы желание, Вероника. Или предпочтешь лежать и захлёбываться слезами? Да, они будут, но их никто не должен видеть. Вой в подушку по ночам, но беззвучно, а утром вставай и покоряй новые вершины.

И снова она права. Видимо, сама так делала, а я и не видела. Москва, тетя Серафима, а мама сможет приезжать к нам… И да, я могу работать на удалёнке, потом отдать ребенка в сад и выйти в офис.

– Я поеду к тете Симе, – недолго я думаю над ответом. – Ты сможешь съездить на квартиру и собрать мои вещи?

– Не волнуйся об этом, – мама сжимает мою ладонь. – Я все решу. И если он до сих пор не позвонил, значит, все к лучшему. Будет больно, но ты справишься, я в этом уверена.

– Я тоже, – киваю. – Ведь я твоя дочь.

Мама вселяет в меня уверенность, но ночи… Такие бесконечно длинные ночи сводят с ума. Ночами тяжелее всего – мысли не дают покоя и ковыряют кровоточащие раны.