Kitobni o'qish: «Из грязи в князи и обратно»
Об авторе
Автор книги Сурнин Валерий Владимирович, капитан 1 ранга в отставке.
Окончил Высшее военно-морское училище радиоэлектроники им. Попова А.С., Военно-морскую академию, философский факультет Университета.
Проходил службу на Тихоокеанском флоте, в Главном штабе Военно-морского флота СССР и России.
После службы в ВМФ возглавлял производственно-торговую фирму в Москве. После возвращения в Санкт-Петербург, работал вице-президентом в оптической компании, в оборонной промышленности. Был президентом производственно-торгового предприятия, директором представительства российско-польской фирмы, вице-президентом театрального фонда, председателем исполнительного комитета межрегионального научнокультурного центра.
В настоящее время один из руководителей Санкт-Петербургского предприятия машиностроения, член правления общественной организации.
Автор более тридцати научных работ, научно-популярной и семи художественных книг, а также песен, представленных в диске под названием «Суть нашей жизни…».
Отмечен клубом «Рекорды России» как автор рассказов, в текстах которых все слова начинаются на одну букву (литературный рекорд).
Песня «Тверь» была признана лучшей песней 2007 года об этом городе, а песня «Бронежилет» (признавалась лучшей патриотической песней) и «Двенадцатый игрок» звучали на радио «Питер ФМ» и «Зенит». Гимн «Лифтовики России» занял первое место на всероссийском конкурсе.
Женат. Имеет двоих детей.
Предисловие
Ежедневно просматривая газеты, вдруг поймал себя на мысли, что почти в каждой из них и почти каждый день есть информация о буднях наших чиновников. Кроме того, перед глазами «бурная» карьера ряда обычных, ничем не примечательных людей, которые неожиданно становятся руководителями правительственных структур, заместителями министров, председателями комитетов… К большому сожалению, не все они являются честными тружениками и «слугами народа», выдерживающими испытание властью и деньгами.
Судьба и карьера каждого чиновника неповторимы. Порой удачны, иногда с трагическим концом…
Данная повесть не претендует на глубокий анализ жизни и деятельности конкретных чиновников. Это лишь попытка представить, как порой могут складываться под влиянием случайных обстоятельств и неожиданных встреч их биографии.
Отмечу, что все события и персонажи в этой повести являются вымышленными, любое совпадение случайно.
Для подготовки к чтению привожу «сухую» информацию из газет последних лет. Как говорится: «без комментариев»!
2015 год. 27 января бывший начальник управления договорных отношений департамента имущества Москвы Денис Васильев получил 10 лет колонии строго режима по обвинению в получении взятки в 100 тысяч долларов. Также он должен выплатить штраф в размере 495 миллионов рублей.
В ночь на 4 марта был задержан губернатор Сахалинской области Александр Хорошавин, ставший фигурантом дела о получении взятки.
30 июля 2014 года бывший министр сельского хозяйства и продовольствия Бурятии Александр Манзанов был признан виновным в злоупотреблении должностными полномочиями и приговорён к двум с половиной годам лишения свободы.
8 августа было завершено расследование уголовного дела в отношении заместителя мэра города Чита Вячеслава Шуляковского, арестованного за взятки.
27 февраля первый заместитель главы администрации Иваново Александр Матвеев был задержан при получении взятки. В итоге – четыре года тюрьмы.
2 января 2013 года был арестован заместитель Главы Минрегиона РФ Роман Панов, обвиняемый в мошенничестве в особо крупном размере по делу о хищении средств, выделенных на саммит АТЭС во Владивостоке.
А хищения в Министерстве обороны России на миллиарды долларов?!
Везде, где есть большие бюджетные деньги, есть и воровство по крупному. В Сочи, например, по результатам масштабных проверок в июне 2012 года хищения более чем на 17 млрд рублей были выявлены при строительстве спортивных объектов к Олимпиаде – 2014.
Арест Губернатора Республики Коми и его подельников в 2015 году, скандалы по воровству при строительстве стадиона в Санкт-Петербурге даже не вызывает удивления.
Масштабные хищения при реализации крупных государственных проектов всё время на слуху.
«Росагролизинг» – хищения на сумму 39 млрд рублей, «ГЛОНАСС» – похищено 6,5 млрд рублей, «Росреестр»-1 млрд рублей…..
«Заместитель министра промышленности и энергетики Республики Коми обвиняется в получении взятки в $2 млн.»
«Бывший заместитель председателя Госкомрыболовства А.Тугушев арестован за вымогательство взятки в $3,7 млн.»
«Высокопоставленный чиновник Министерства Финансов России Д.Михайлов арестован за разглашение гостайны и взятку в виде машины»
«Глава Перми А.Каменев арестован за нанесение ущерба бюджету на сумму более 500 млн. руб.»
«Первый заместитель губернатора Челябинской области В.Тимашев арестован за то, что брал «откаты» в 25 % от сумм, выделяемых бюджетом предприятиям».
«Сотрудник федеральной налоговой службы О.Алексеев и сотрудник московского управления Банка России А.Мишин арестованы за получение взятки в $1 млн.»
«Начальник управления ГИБДД Тюменской области И.Киселев осужден на 5 лет за взятку»
(«Аргументы и факты», № 17, 2006 г.)
«Кредит МВФ в 4,8 млрд. долл, на «стабилизацию финансовой ситуации» перед дефолтом 1998 г. «осел» почти весь в частных карманах, в том числе и высших чиновников страны»
(«Аргументы и факты», № 34, 2006 г.)
«По делу о государственной коррупции в Твери проходят 15 депутатов. Общая сумма взяток – свыше 4 млн. рублей».
(«Комсомольская правда» от 19.09.2007 г.)
«Челябинский вице – губернатор скупил картины на 180 млн. казенных рублей и остался на свободе. И даже при должности».
(«Комсомольская правда» от 07.03.2007 г.)
«Заместитель министра финансов России С.Сторчак арестован по подозрению в покушении на мошенничество в особо крупных размерах».
(«Московский комсомолец» 21–28.11.2007 г.)
«Осуждены: заместитель руководителя департамента Минпромэнерго А.Миськов, Глава Росфиннадзора по Курганской области А.Бердинский в получении взятки в сумме 410 тыс. долл.».
(«Аргументы и факты», № 50, 2006 г.)
«Арестованы: директор федерального фонда обязательного медицинского страхования А.Таранов и с ним еще пять сотрудников за различные злоупотребления».
(«Аргументы и факты», № 49, 2007 г.)
«В июне 2006 г. арестован Член Совета федерации Л.Чахмахчян по обвинению в получении взятки в размере 1,5 млн. долл.»
«01 октября 2007 г. арестован глава департамента Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков генерал – лейтенант А.Бульбов»
(«Аргументы и факты», № 49, 2007 г.)
«Мэр Ставрополя Д.Кузьмин, растратив 1,3 млн. рублей, сбежал за границу. При обыске в кабинете мэра нашли флаг со свастикой».
(«Комсомольская правда» от 13.12.2007 г.)
«Полномочный представитель правительства РФ в Конституционном, Верховном и Высшем Арбитражном судах М.Барщевский в докладе «Природа и структура коррупции в России» делает такой вывод: «В стране сформирована система тотального экономического лоббирования назначения на должности…подтягивания своих людей, на которых уже эта коррупционная система может опираться».
(«Комсомольская правда» от 11.02.2008 г.)
Достаточно… К большому сожалению, это лишь небольшая «статистическая выборка» из длинного списка аналогичных дел, берущих свое начало в 90-годах. Только в 2006 году было вынесено 276 приговоров по уголовным делам о коррупции.
И все же есть определенный оптимизм, основанный на убежденности руководства страны в повышении результативности борьбы с коррупцией.
А что, очень даже может быть!
Из грязи в князи и обратно
«Опасна власть, когда с ней
совесть в ссоре».
У. Шекспир
Заместитель министра Константин Владимирович Себякин сидел за столиком и пил виски. Его широкоскулое лицо было красным и каким-то мокрым и рыхлым. Возможно от пота, струйки которого стекали у Себякина по щекам и шее за воротник модной дорогой рубашки. Быть может от слез, которые он смахивал тыльной стороной ладони левой руки, не успевая или не желая воспользоваться носовым платком.
Редкие каштановые волосы также были влажными и Константин Владимирович то и дело доставал расческу и приглаживал их отработанными движениями руки, словно стараясь прикрыть пролысины на голове.
Он был полным и крупным мужчиной высокого роста. Лицо замминистра, даже несмотря на красноту и рыхлость, было симпатичным и привлекательным.
Невзирая на жару, Себякин не снимал пиджак. Он лишь позволил себе расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки и ослабить узел красного шелкового галстука. Очевидно, сказывалась привычка.
Налив в граненый хрустальный стакан очередную порцию виски из литровой бутылки, он, в который уже раз, вытер лицо и тихо произнес:
– Простите меня!
Осушив одним глотком содержимое стакана, Константин Владимирович съел дольку лимона и замер, положив голову на лежащие на столе руки. Сняв солнцезащитные очки, он вновь потянулся за спиртным…
Пели птицы, слышалось стрекотание кузнечиков. Не пугливые, наглые голуби и воробьи, соревнуясь друг с другом, пытались спикировать на стол и ухватить с него что-нибудь из съестного. Себякин нехотя отгонял назойливых «крылатых хулиганов» и вдруг решительно встал. Пошатываясь, он сделал пару шагов вперед и остановился у… надгробного камня. На нем выделялась овальная фотография на эмали с изображением лиц мужчины и женщины. Чуть ниже золотистые надписи фамилий, имен и отчеств, а также даты рождения и смерти. Причем годы и даже дни и месяцы смерти погребенных были одинаковыми.
Это была могила родителей Константина Себякина, похороненных на кладбище города Долгого.
– Константин Владимирович, время! Опоздаем на встречу в Москве. Еще ехать и ехать, – громко прозвучал в тишине кладбища мужской голос.
Себякин обернулся и, тяжело вздохнув, сказал:
– Иду-иду, Антон. Еще минуту.
За оградой могилы стояли трое мужчин в черных костюмах. Короткие стрижки и плотное телосложение, настороженные взгляды и микрофончики с наушниками подчеркивали их принадлежность к охранной структуре. Так оно и было. Все трое работали у Себякина телохранителями. Ему, как заместителю министра, охрана не полагалась, но… Из любого правила есть исключения. А для чиновников закон был не писан почти всегда, а правила и исключения порой менялись местами.
Себякин еще несколько минут постоял у памятника, затем перешагнул через цепочку, условно обозначающую вход и выход, и медленно направился к стоящему неподалеку «Мерседесу».
Бутылка с недопитым виски и кульки с едой остались на столике и на нем уже хозяйничали завсегдатаи кладбища: голуби и воробьи.
В автомобиле Константин Себякин сел на заднее сиденье и закрыл глаза. Работающий кондиционер быстро осушил пот.
«Мерседес» с включенным спецсигналом на крыше и сопровождающий его «Джип» с охраной на большой скорости неслись по шоссе. В областном центре с экзотическим названием Колдобинск Себякин приказал себя разбудить. Но заснуть, как собирался, он не смог.
Побывав на могиле родителей, Константин Владимирович погрузился в воспоминания.
В небольшом городе Долгий Колдобинской области родился мальчик. Это событие было будничным и ничем не примечательным. И только одно обстоятельство выделяло его в ряду себе подобных: от новорожденного отказалась мать!
Причем сделала она это в такой резкой и безапелляционной форме, что попытавшиеся убедить ее забрать мальчика врачи и медицинские сестры, быстро поняли тщетность своих уговоров.
На пятый день женщина незаметно скрылась из родильного дома, даже не забрав паспорт. Потом уже выяснилось, что он был поддельный.
Объявлять розыск этой так называемой матери главный врач роддома не стал: до пенсии ему оставалось около года, и скандалы были не нужны. К тому же, совершенно неожиданно все очень удачно само собой разрешилось. Работающая в больнице уборщицей сорокалетняя женщина по фамилии Себякина на второй день после исчезновения бросившей сына мамаши стала обивать порог кабинета главного врача и просить отдать ей и ее мужу на воспитание этого несчастного ребенка.
И после отказов и выяснений юридических возможностей, а также изучения материального положения семьи Себякиных, эта просьба была удовлетворена.
Вот так в Долгом появился новый житель по фамилии Себякин и сбылась мечта иметь ребенка уже немолодых родителей. К сожалению, Себякина рожать детей не могла, и это было несчастьем не только ее, но и мужа, очень хотевшего воспитать сына.
И вот в сорокалетием возрасте она стала матерью, а ее муж, в свои сорок пять лет – отцом.
Появившиеся у новорожденного волею случая родители были людьми обычными. Мать сначала работала в родильном доме; а после усыновления ребенка, перешла в одну из школ Долгого на ту же должность уборщицы.
Отец работал на железной дороге. Точнее, работал он электриком на железнодорожном вокзале. Работа не трудная, или как говорят в народе, «не пыльная», но необходимая.
Денег в семье всегда не хватало, к тому же новиспеченный отец был мужчиной пьющим, что не способствовало увеличению семейного бюджета.
После продолжительных и бурных споров мальчика назвали Костей, Константином. На этом настоял отец, кумиром которого был военачальник маршал Константин Жуков.
Родителей Кости Себякина величали простыми именами. Мать – Фаиной, так ее все звали в школе. Или Фаиной Мироновной, так обычно к ней обращались молодые соседки и муж, после того, как в очередной раз отбывал наказание за пьяный дебош, и его отлучали от семейного ложа на неопределенное время.
Отца приемного малыша звали еще проще, чем мать – Владимир. А полностью Владимир Ильич. Но все, кто был в окружении электрика, звали его просто Ильичём.
Фамилию родители Кости также имели незатейливую – Себякины. А это значит, что появившийся на свет мальчуган вскоре стал Константином Владимировичем Себякиным.
Закрыв от удовольствия глаза, Костя пил молоко из бутылочки. А его приемные родители с умиленьем глядели на него и, конечно же, не могли предположить, что через сорок с небольшим лет их приемного сына будут с опаской и за глаза называть «СКВ». И что эта самая «СКВ» станет критерием состоятельности для многих, в том числе и для их сына.
Пока же, позавтракав молоком, Костя спал безмятежным сном в комнате семьи Себякиных под стук колес проходящих поездов.
Родители малыша, Ильич и Фаина, были очень разными. Фаина – подвижная, моторная, если не сказать нервная женщина с круглым симпатичным лицом, на котором выделялись коричневые глаза и яркие даже без помады губы. Небольшой рост в сочетании с большой грудью и широкими бедрами придавали Фаине соблазнительность и привлекали внимание мужчин.
Однажды в еще молодую уборщицу влюбился врач родильного дома, недавний студент медицинского института. Но ухаживания и серьезные намерения гинеколога оказались тщетными. Фаина Себякина была верна мужу и всегда резко пресекала всяческие попытки представителей сильного пола оказывать ей знаки внимания.
Мать Кости была женщиной доброжелательной, умеющей при минимуме материальных возможностей создавать и поддерживать в доме семейный очаг.
Ильич был полной противоположностью супруги. Высокий, худой и хмурый мужик с непримечательной внешностью. Он был, как правило, немногословен и не улыбчив. Но стоило Себякину выпить двести граммов водки или самогона, как он преображался.
Нельзя сказать, что Владимир Ильич при этом становился душой компании, но то, что спиртное добавляло ему радушия и веселости, было бесспорно.
Вот к таким людям и попал маленький Костя. Жили Себякины, как и большинство советских семей в пятидесятые годы, в коммунальной квартире. Дом был старый, полуразрушенный, с печками. Но наличие комнаты, пусть и с многочисленными соседями, было везением. И Фаина, по-своему, была довольна. Она могла приготовить еду на общей кухне, постирать и даже иногда помыться горячей водой.
В небольшой комнате детская кроватка заняла место стоящего раньше у стены сундука с одеждой. Сундук же пришлось вынести в сарай, приспособленный для хранения дров и угля, лампочек и провода. Их Себякин приносил с работы. Лампочки Ильича Фаине нередко удавалось по сходной цене продавать школьному завхозу или, по старой памяти, в роддоме. Тем самым она пыталась слегка улучшить материальное положение семьи.
Люди военных лет и времен правления Сталина, супруги Себякины были бережливы и осторожны в высказываниях. И только у себя в комнате, после выпитых для аппетита нескольких стопок самогона, они позволяли себе критиковать местную городскую и партийную власть, а также своих непосредственных начальников.
Конечно же, сочетание исторических имен – Фаина и Владимир Ильич, окружающими, особенно соседями, часто использовалось для ироничных высказываний, в основе которых было всем известное событие, связанное с покушением Фаины Каплан на Владимира Ильича Ленина.
Однако привыкшие к подобным репликам Себякины уже давно на это не обижались, привычно повторяя фразу: «Чего-нибудь новенькое придумайте!»
… Костик (так звали его родители), рос здоровым, симпатичным и, не в родителей, крупным мальчиком. В детском саду он научился читать по слогам и считать, что выделяло его среди других детей и повышало авторитет перед Фаиной и Владимиром Ильичом, которые на двоих имели восемь классов образования.
В школу Костя пошел с охотой и желанием учиться. Находясь под постоянным присмотром матери, но уже в семь лет очень стесняясь того, что она работает уборщицей, Себякин стал постигать азы образования.
Учился он без троек и был твердым «хорошистом», как говорил классный руководитель – учитель физики Петр Фомич Нейман – на родительских собраниях.
Страной в это время руководил «лично» Леонид Ильич Брежнев. Продовольственных товаров не хватало и «десанты» жителей Долгого, периодически «высаживаясь» в Москве и Ленинграде, штурмовали в этих городах гастрономы. Впрочем, туалетная бумага, зубная паста, носки и прочие «излишества» быта также были в большом дефиците. Но бесплатное образование и медицинское обслуживание, определенные социальные гарантии скрашивали в основном бедную жизнь людей.
Вот и взрослые члены семьи Себякиных в целом были довольны развитым социализмом, но иногда у себя в комнате все же гневно выступали с резкой критикой, как Брежнева, так и правительства.
Перспектив получить отдельную квартиру в ближайшие годы они не имели, а заработанных Фаиной и Владимиром Ильичем денег едва хватало на неприхотливую еду и дешевую одежду.
В пятом классе Костя Себякин понял, что он обречен влачить жалкое существование, носить по несколько месяцев две старые, застиранные рубашки, стоптанную обувь, купленную по случаю у спекулянтов, и неоднократно заштопанные матерью носки.
Родители его быстро старели, но своего социального положения и места в обществе изменить не могли. Отношение к ним со стороны окружающих, как все чаще замечал Костя, было снисходительным, а порой и пренебрежение сквозило в поступках и словах людей, имеющих дело с уборщицей Фаиной и электриком Ильичем.
Однажды Костя пришел из школы раньше обычного (отменили два урока из-за болезни учителя). Дома он застал отца. У Владимира Ильича был «отгул» и он, пребывая в легком подпитии, сидел за столом, уставленном бутылками спиртного и закусками. Папа- электрик находился в окружении трех мужиков в мятой одежде, которые шумно, что-то обсуждали.
– О, подрастающее поколение! Привет, Костик! – закричал старший Себякин, пытаясь встать из-за стола.
Мальчик смущенно поздоровался с гостями и выскочил из комнаты. Ему почему-то было очень стыдно за отца. Щеки у Кости горели, сердце учащенно билось. Он заперся в туалете и, едва сдерживая слезы, стал думать, что делать дальше.
Владимир Ильич стучал в дверь и требовал, чтобы сын быстрее выходил:
– Костик, неудобно перед гостями! Они подумают, что ты дикий какой-то! Что отца своего не уважаешь. Давай, заканчивай дела и приходи. Папа тебе что-то сказать хочет!
Старший Себякин, в последний раз дернув за ручку туалетной двери, чертыхаясь, нетвердой походкой вернулся к приятелям.
А в это время Костя стоял в маленьком обшарпанном туалете и плакал, размазывая по щекам слезы. Плакал от обиды и безысходности. Отец еще несколько раз приходил и призывал его предстать перед гостями, но все было напрасно.
Через двадцать минут Владимир Ильич выпроводил собутыльников и прилег на кровать. Вернувшись в комнату, Костя увидел неубранный стол, спящего в рабочей одежде отца и вновь слезы выступили у него на глазах.
…Вечером, когда с работы вернулась Фаина, электрик уже бодрствовал. А Костя, не отвечая на его вопросы и попытки установить контакт, делал уроки.
Грязную посуду Ильич до прихода жены кое-как помыл и рассортировал на кухне по полкам, а пустые бутылки из-под спиртного спрятал. При этом, погрозив сыну пальцем, он строго сказал:
– Смотри, Костик, матери – ни гу-гу! А то поссоримся окончательно! Понял меня?
Но, так и не дождавшись ответа, махнул рукой и вышел покурить на улицу.
За ужином царила напряженность. Владимир Ильич неохотно тыкал вилкой в морковную котлету и с опаской посматривал на сидящего за столом с отрешенным видом сына. Фаина молчала. Усталость отражалась на ее лице и в позе.
Она все чаще и больше уставала на работе, поскольку возраст Себякиной уже предполагал ограничения в физическом труде, а реалии жизни этого сделать не позволяли.
Каждое утро она с трудом, заставляя себя, поднималась с постели и, все меньше и меньше занимаясь своим внешним видом, готовила мужу и сыну завтрак и спешила на нелюбимую и утомительную работу в школе.
– Мам, а завтра у нас на ужин опять морковная гадость? – задал вопрос Костя, отставив тарелку с едой в сторону.
Фаина не отвечала. Она уставилась взглядом в стену и не слышала сына.
Но, спустя несколько секунд, Себякина посмотрела на мужа и раздраженно проговорила:
– Ты бы, Вовка, диван починил! Совсем ведь он у нас развалился!
– Да ладно, мать, не суетись! Починим. Правда, сынок? – отреагировал на реплику жены Владимир Ильич.
– Ты починишь! Когда рак на горе свистнет! – буркнула Фаина, с неприязнью посмотрев на жующего мужа.
– Ты что, сегодня уже с утра причастился? Когда ты успеваешь деньги тратить? Я как белка в колесе кручусь, даже губную помаду купить себе не могу, экономлю на всем! А ты? Все деньги на водку тратишь! У нас же сын растет! Если бы я знала… Сволочь ты, Себякин! Извини меня, Костик, за грубое слово, но я больше не могу! – повышая голос, принялась отчитывать съежившегося супруга Фаина.
– Да я ни в одном глазу! Вечно тебе мерещится! – с показной обидой сказал Ильич.
В комнате наступила тишина. Через несколько минут ее нарушил Костя. Он встал и громко с обидой в голосе сказал, глядя в глаза отцу:
– Да, мама, ты права! Отец пьянствовал сегодня весь день со своими приятелями. Они за два часа до твоего прихода разошлись. А я все это время в туалете просидел. Завтра у меня контрольная работа по математике, а как мне к ней готовиться?
– Ах ты, гаденыш! – крикнул Владимир Ильич, – Отца выдавать! Павлик Морозов – вот ты кто!
Старший Себякин замахнулся на сына рукой, но, не решившись его ударить, выругался и вышел из комнаты.
Этот неприятный эпизод стал первым скандалом в череде последующих ссор и обострений отношений в семье Себякиных. Может быть, возраст Кости и его уже осмысленный взгляд на жизнь послужили тому причиной. А может быть, это было стечением обстоятельств именно этого периода жизни. Неизвестно…
Но после того вечера очень долго мир и покой, взаимопонимание и симпатия не посещали эту семью. Костя замкнулся в себе и на все расспросы родителей отвечал скупыми фразами, односложно и неохотно. С отцом он старался вообще не разговаривать, а мать избегал в школе, явно стесняясь ее при случайных встречах.
Попытки Владимира Ильича наладить дружеские доверительные отношения с сыном ни к чему не привели…
Однажды старший Себякин даже предложил сыну съездить в Москву на футбол. Посмотреть матч «Спартака» с киевским «Динамо». Но и этот шаг примирения и доброй воли был равнодушно отвергнут Костей.
Фаина же попыталась вернуть расположение сына подарками. Несмотря на маленькую зарплату, она купила Косте новые ботинки и костюм, стала давать мальчику небольшие деньги на карманные расходы. Но все было бесполезно. Летели дни, шли месяцы, а отношения не налаживались. Так дальше продолжаться не могло, и родители решились на неожиданный, но, по их мнению, примеряющий шаг.
У Владимира Ильича появилась простая, но, по его убеждению, гениальная мысль – отдать сына в военное училище. Будет одет, обут, сыт и под надежным присмотром. Но до окончания школы было далеко, а план хотелось реализовать немедленно.
И решение было найдено! Ведь существуют Суворовские и Нахимовские училища, а в них можно поступать после восьмого класса. Нужно будет только позвонить приятелю, который живет в Ленинграде и попросить его помочь в осуществлении такой замечательной идеи. Он раньше был мичманом – ему и карты в руки.
Так думал Владимир Ильич, уставший от «холодной войны» с сыном.
Конечно, неспокойно было на сердце у Себякина – старшего, когда он обдумывал свои действия по устройству Кости, но ведь он хочет как лучше!
«Я не планирую от него избавиться! Нет! Я его люблю как родного. Но так будет лучше для всех!» – успокаивал себя Владимир Ильич.
Он не знал, как отреагирует Костя на его предложение, но был готов ко всему. Впрочем, в любом случае сын оканчивал только пятый класс, и нужно было мирно существовать еще не менее трех лет. А это, учитывая характер Костика и ухудшающиеся с ним отношения, казалось Владимиру Ильичу сроком долгим и утомительным. Но делать было нечего.
«В своих настоящих родителей, наверное, пошел! По наследству такой характер получил. Что ж, теперь мы с Фаиной его родители и воспитание Костика на нас возложено. Что сделать, что предпринять, чтобы он не был таким нервным? Как на него подействовать? Эх, ученых книг-то я не читал по воспитанию подрастающего поколения, а надо было бы!» – все чаще и чаще предавался грустным размышлениям старший Себякин.
А пока отца досаждали мысли о воспитании сына, сам Костя продолжал учиться. Иногда он раздумывал о своих жизненных перспективах, но смутное представление о мире не позволяло ему выстраивать серьезные планы.
Конечно, в мечтах Костя видел себя богатым и успешным, в отдельной квартире с телевизором и телефоном. Он видел себя директором магазина или начальником железнодорожной станции. А то вдруг загорался желанием служить на флоте морским офицером…
Но приходя домой и глядя на отца, лежащего на неприбранной постели, Костя с тоской садился за стол, чтобы успеть до ужина сделать уроки. В эти минуты он понимал невозможность осуществить свои мечты.
Но бывали мгновения, когда он начинал верить в светлое будущее.
«Все у меня получится!» – засыпая, порой думал мальчик и улыбался этой мысли.
В тусклых, одинаковых для семьи Себякиных буднях, пролетели три года. Нет, конечно же, были и праздничные дни. И 7 ноября, в праздник Великой Октябрьской Революции, и 1 мая, в день солидарности трудящихся, в Долгом все дома были украшены красными флагами, а улицы – растяжками и плакатами, прославляющими КПСС, мир, труд…
Но Косте, считавшему себя уже совсем взрослым человеком, мужчиной, жизнь даже в такое оживленное время казалась скучной и однообразной. Он все больше замыкался в себе. Однако в классе Костя Себякин был на виду. Он пользовался успехом у одноклассниц и даже у молодых учительниц. Не по годам высокий ростом, хорошего спортивного телосложения, с обаятельной улыбкой и голубыми глазами Костя мог уверенно себя чувствовать в любом женском обществе. Но он этого еще не осознавал, а дурное настроение между тем все чаще овладевало им.
В конце августа, когда Фаина Мироновна, изыскав последние финансовые возможности, купила Косте все необходимое для школы, и, казалось бы, сын должен был быть доволен, он сорвался.
За ужином Костя неожиданно стал атаковать отца вопросами. Уже несколько месяцев Себякин-младший обращался к родителям, не называя их «папа» и «мама». При этом речь его была насыщена всяческими колкостями и неуважительными фразами. Вот и на этот раз Костя задавал вопросы грубо, не глядя на Владимира Ильича:
– Ты же хотел меня в Нахимовское училище отдать? Чего не отдаешь? Опять по пьянке все забыл?
– Костик! – с негодованием в голосе вступилась за мужа Фаина.
– Да ладно-ладно, мать! Он по-другому не умеет говорить, – положив руку на плечо жены, необычно тихо проговорил Владимир Ильич.
– Что не отдал тебя в училище, спрашиваешь? Причина одна: все это стоит денег. На дорогу, на питание, на… На еще черт знает что! Вот и приятель мой все к деньгам свел. Обещал помочь, а потом видно заработать на помощи захотел. Такую сумму назвал, что мне дурно стало! Мы с матерью таких денег отродясь не видали. Не умеем мы их добывать в таких количествах. Что ж теперь делать? Вот выучишься, покажешь нам, как большие деньги зарабатываются. Да вот вряд ли, Костик, помощи от тебя дождешься!
– А зачем вам помощь?! Бутылку водки, консервы да морковку можно хоть каждый день покупать даже на ваши гроши. Мать метлой машет, ты лампочки со склада таскаешь – все довольны! А я? Почему я должен в нищете всю жизнь прозябать? Зачем вы меня рожали, если обеспечить нормальное существование не можете?
Вот отдали бы в Нахимовское или Суворовское училище. Было бы всем легче. Нет денег? Так занял бы у своих собутыльников, – зло выговаривал Костя, не обращая внимания на испуганное выражение лица матери, которая даже привстала с табуретки при фразе «зачем вы меня рожали?!»
Наконец Костя закончил свою речь и, опустив голову, стал ждать криков и ругательств в свой адрес. Но бурной реакции родителей не последовало.
Владимир Ильич молча жевал хлеб, и желваки на скулах его худого лица ходили то ли в такт жевательным движениям челюстей, то ли от едва сдерживаемой злости.
Фаина все с тем же испугом на лице, стояла согнувшись у стола. Молчание длилось несколько минут. Его нарушила мать Кости. Женщина глубоко вздохнула и с дрожью в голосе произнесла:
– Ой, Костик! Как же ты так можешь говорить? Мы же с отцом делаем все для тебя, что можем. И ты не хуже, чем твои одноклассники обут и одет. Я ведь вижу в школе. Кто-то может и лучше одевается. Но мы стараемся. Всю жизнь горбатимся, чтобы у тебя все было. Я очень огорчена, сынок. Стыдно-то как!
Фаина Мироновна встала из-за стола и, прикрыв лицо руками, отвернулась к стене.
Отец с неприязнью посмотрел на Костю и, покачав головой, оказал:
– Спасибо, сын. За все спасибо! Я не знаю, как мы будем дальше жить, но твои претензии к матери и ко мне… Когда мы тебя решили взять из…
