Блокадные после

Блокадные после... Незавершенностью сквозит в названии, недоговоренностью. Однако беглое слово являет умолчание, не умаляющее, а, наоборот, расширяющее смыслы. Что, кто скрывается в тени этого «после»? Дни? Люди? События? Страдания? Воспоминания? Всё вместе? Составитель не ставит перед собой задачи собрать мозаику из разрозненных кусочков опыта про/пере-живания блокады и послевоенных лет. Книга так и остается не более чем сборником статей (докладов) по итогам конференции, проведенной в июне 2018 года в Фонтанном доме, столь не чуждом биографии Санкт-Петербурга. Перед нами россыпь видений на общем фоне постблокадного Ленинграда: вот осознавший невозможность передачи хаоса катастрофы Шварц; вот отшатывающаяся от Города и возлюбленного Ахматова; вот казнь нацистских преступников – акт правосудия, превращенный в массовое зрелище; вот некий философ и друг Хармса; вот Ольга Берггольц, признанная и почитаемая, но раскалываемая внутренним конфликтом и, кажется, так никогда не сумевшая по-настоящему пережить блокаду; вот (самое жгущее) ребенок, выживший в смертную зиму в Ленинграде, потом попавший в эвакуации в Сталинград (!), а в послевоенные годы мучимый непониманием, как с этим приобретенным новым знанием о себе, о человеке, о советской нашей родине жить дальше; вот бесчинствующая в Ленинграде банда совершенно социопатических подростков; вот темный, ненастный город с маленькими человечками на фоне нависающих архитектурных громад в литографиях А. Л. Каплана; вот проект памятника обороне Ленинграда, задуманный в 1942 году (!), автору которого суждено умереть весной 1943 года в блокадном городе.

Это не просто книга, это сборник научных статей по теме блокады. И предназначен он для тех, кто уже многое прочитал, и хочет почитать глубокий анализ.

Статья про казнь понравилась, хотя мне пришлось искать видео, чтобы понять конфигурацию. Статья про Берггольц была мной не понята - надо знать биографию Ольги, читать её блокадный дневник, чтобы осмысленно читать анализ её слов и слов её ближайшего окружения. То же самое могу сказать про статью о спасшем архивы Хармса. Я потратила больше времени на ликбез в Википедии, чем на прочтение самой статьи, и все равно не смогла её полностью осмыслить.

Таким образом, книга написана для весьма узкой аудитории, и, кажется, я в неё не вошла. Жаль, ибо тема затронута интересная.

Когда начинаешь читать документальную книгу о блокаде, последнее, что хочешь увидеть в ней - это ныне модные словечки из разряда заимствованных слов. Рунглиш - зло, указывающее чаще всего на бедность автора в плане скудности его словарного запаса. Барскова филигранно, с упоением пичкает свой текст умными фразами, не задумываясь о его композиции и, как она выражается, монтажности. Рунглиш имеет место быть только тогда, когда сие помогает раскрыть персонажа, отражает особенности его речи. Здесь речь идёт о документальной книге. О блокаде. Хотелось просто отложить эту книгу, я думал, что и дальше будет это мучение для глаз и ума, любящих красивые, богатые тексты. Благо, Барскова занимает своим словоблудием небольшое количество сборника. Другие авторы в сборнике пишут в разы спокойнее, мягче, лучше, мелодичнее, об основном, а не о воде. Барскова же решила блеснуть знанием редких исторических терминов, мол, смотрите, я историк. Ни в одном учебнике нет такого пафоса и выпячивания себя.

Если о содержании, то книга неплохая, вроде как отражающая воспоминания блокадников о своей жизни после неё. Неприятно впечатлила Ахматова, в воспоминаниях Берггольц она сказала: "Ненавижу Сталина, ненавижу Гитлера, ненавижу тех, кто бросает бомбы на Ленинград, и на Берлин". Эм, что, простите? То есть, наших солдат она тоже ненавидела? За то, что они ответили на удар врага? Вероятно, эта тётка из тех, кто был бы рад, сдай Ленинград. Уважения к ней теперь просто ноль. Почти всю блокаду прожила в эвакуации, жила на нашей земле, и ненавидела, видите ли, нас же за то, что воевали с захватчиками. Адекватности ни в одном глазу.

Блок "Массовое зрелище 5 января 1946 года" пера Поздняковой пропитан откровенным негодованием насчёт советского правительства и его решений. Она открыто ставит оценку тем событиям, что не может позволить себе ни один уважающий себя историк, ибо документальная книга - это учебник, который должен содержать факты, а не личные мнения и рассуждения автора. Позднякова негодует из-за расстрела немцев возле кинотеатра "Гигант", помимо этого, в строках сквозит лёгкое осуждение тех, кто тогда радовался казни палачей.

Самым удачным стал кусок про Берггольц.

В целом, интересно было почитать о других людях, о том, как они пытались отойти от страшных событий, начать жить новой жизнью. Для ознакомления книга вполне хороша.