Kitobni o'qish: «Сезон свинцовых туч»

Shrift:

* * *

Глава первая

«…Проходите, товарищ Светлов, присаживайтесь. Обойдемся без вступительного слова, не возражаете? Есть информация, что в нашем посольстве в Гвадаларе завелся крот, действующий в интересах Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов. В этом убеждены наши источники в Лэнгли. Есть и косвенные подтверждения данного факта, в том числе загадочная смерть начальника охраны посольства товарища Бахметьева, имевшая место быть две недели назад. Незадолго до кончины Бахметьев проводил расследование в отношении неустановленного лица, не поставив в известность подчиненных, чем допустил грубейшую ошибку. Нашим врагам передаются сведения секретного характера о поставках в Гвадалар, детали сотрудничества в экономической и военной сферах, сведения о сотрудниках посольства, а также о важных лицах в руководстве республики – надеюсь, понимаете, что такая информация в секретном отделе посольства есть. Масштабы утечек удручают, товарищ майор. Вкупе с положением, в котором находится Гвадалар, это может привести к катастрофическим последствиям. Мы не можем потерять эту страну – говорю открыто. Выгодное положение в центральноамериканском регионе, крупные запасы золота, серебра, нефти, лояльное нам правительство. Неподалеку – Америка, отсюда нервозность и стремление сменить режим, не желающий плясать под дудку США. Дополнительный очаг напряженности в регионе им не нужен, хватает и Кубы. А в совокупности с последней это уже альянс, гм… Надеюсь, Вадим Георгиевич, вы в курсе происходящих в стране событий. Полтора года назад на выборах победила социалистическая партия под руководством Оливии Монтейро – теперь эта женщина законный президент. Взят курс на социалистические преобразования, на дружбу и сотрудничество с Советским Союзом. Правительство, включая министерство обороны, руководимое Альфонсо Гортесом, полностью на стороне президента. В стране проводятся реформы. Насколько они успешны, рассуждать не будем. Ошибка Монтейро и ее команды заключается в том, что они хотят усидеть на нескольких стульях. Отношения с капиталистическими странами не разорваны, хотя и носят формальный характер. В Сантамарко – столице Гвадалара – действует американское посольство, которое и вносит в регион смуту. Действуют контракты не только с внешнеэкономическим ведомством СССР, но и с рядом компаний западных стран. Можете представить, что творится в стране, когда каждая из заинтересованных сторон тянет на себя одеяло… Неудачи в экономике, нервозность в обществе, преступность – ну и так далее. Плюс нездоровая активность западных спецслужб – в первую очередь ЦРУ. Хорошо устроились – под прикрытием своих дипмиссий. В стране проводится подрывная работа, идет поток дезинформации в отношении Советского Союза. Население настраивают против президента и нашей страны. В Гвадаларе сравнительно сильная армия, на ней все и держится. Генерал Гортес делает все возможное, чтобы сохранить в стране порядок. Не забываем, что две провинции на западе страны заняты вооруженными мятежниками, не согласными с курсом президента. Главный у них – некто Карлос Альба. Догадайтесь, чьи уши торчат из его формирований? Кто финансирует бунтовщиков, снабжает их оружием, обучает военному делу? Пока их действия под контролем, явные угрозы купируются, но что будет завтра? Повторяю, Вадим Георгиевич, эту страну из сферы нашего влияния упустить нельзя. Если дело дойдет до „горячего“ противостояния, нам придется вмешаться. Задание по выявлению врага в посольстве решено поручить вам. Вы надежны, умны, энергичны, умеете мыслить и действовать нестандартно. Отныне вы – представитель всесоюзного торгового объединения „Проммашэкспорт“, прибыли в Гвадалар для наведения экономических мостов, так сказать. Особо проверять вас не будут, можете не маскироваться – государство все же наше. Да и сотрудники посольства все поймут, глаз у них наметан. Может, и к лучшему, шпион занервничает, станет ошибаться. Но будьте начеку, не забывайте про судьбу товарища Бахметьева. Нужны ли вам контакты с военными и министерством национальной безопасности, решайте сами. Они обязаны оказывать содействие. При необходимости действуйте через военного атташе товарища Веселовского. Человек надежный и проверенный. С Германом Ивановичем я знаком лично. Обратите внимание: в стране работает ДИ¹ – наши кубинские союзники. У них свои интересы, но с нашими пока не пересекались. В случае необходимости разрешаю контакты с представителями враждебных структур. Вас же не завербуют, Вадим Георгиевич? Простите, это шутка. Согласен, неудачная. Рассчитывать в Гвадаларе вам придется только на себя. Пертурбации коснулись и сотрудников Комитета в посольстве. Единственный, кто может оказаться полезным, – капитан Виталий Сотников. Я разговаривал с его начальством – человек надежный. У вас есть две, максимум три недели, чтобы сделать работу. Повторяю, положение в Гвадаларе серьезное. Наши противники не гнушаются использовать грязные методы. В мировые СМИ подбрасываются недостоверные данные на членов правительства Гвадалара. Распространяются слухи, что якобы СССР собирается разместить в стране ракеты с ядерными боеголовками – и нацелить их, разумеется, на США. Мол, на Кубе не удалось, удастся здесь. Нет у нас таких планов, Вадим Георгиевич. Хотелось бы, но, увы, нет… У вас два дня, товарищ майор, – подготовиться, подучить матчасть – вы все-таки торговый представитель. Посол Девятов в курсе вашего прибытия, но в некоторые, м-м… нюансы не посвящен, нервозности там и так хватает. Вам тоже не следует кричать – не забывайте, расследование тайное. Не будоражьте общественность. Уж извернитесь. Вы же не обременены семейными узами? Виноват, прошу простить, вы пережили тяжелую личную драму… Удачи, товарищ майор».

Таял силуэт генерал-лейтенанта Нежинского, рябили и теряли четкость интерьеры его кабинета на площади Дзержинского, портреты основателей – советского государства и Всероссийской чрезвычайной комиссии. Перед глазами возникла карта Гвадалара. Средних размеров государство между Гондурасом и Коста-Рикой, омываемое водами Карибского моря. Восемьдесят тысяч квадратных километров, шесть миллионов населения. Джунгли, благодатная прибрежная зона, на западе – Кордильеры. Множество озер, болот, порожистых речушек. Нефтяные вышки, золотодобывающие предприятия, на которые с жадностью облизываются западные корпорации… Воздушный лайнер лег на крыло, запротестовал вестибулярный аппарат. Вадим Светлов распахнул глаза. Под крылом самолета простиралось море – блестящее, нереально бирюзового цвета. Закладывало уши – судно стало снижаться, о чем и объявил в микрофон командир экипажа. Рейс «Аэрофлота» Москва – Сантамарко подходил к концу. Оживлялись пассажиры. Бегали, улыбаясь, симпатичные стюардессы. В иллюминаторе обозначился город. Он тянулся вдоль моря, казалось, карабкался на холмы, расползался по низинам. В Сантамарко на текущий 1979 год проживало без малого 800 тысяч жителей – приличных размеров город. Белели крохотные здания. Лайнер снова завалился – теперь на другое крыло, уходил на юг, к международному аэропорту. Город предстал «в профиль», пропал за холмами. Посадочная полоса возникла внезапно, лайнер тряхнуло – кажется, прибыли. Белоснежный самолет побежал по полосе, начал замедляться, встал. Завозились пассажиры, захлопали дверцы отсеков для ручной клади. Звучала разноголосица: испанская, русская речь. Кто-то хихикал, вставляя английские междометия. Через проход сидела жгучая брюнетка – не первой молодости, но интересная, украдкой посматривала на Вадима. Мужчина светловолосый, видный, хорошо сложен – отчего бы не посмотреть? За брюнеткой кряхтел и разминал мясистую шею супруг с одутловатым лицом. Многие граждане Гвадалара по долгу службы летали в Союз, перенимали опыт партийного и государственного строительства. Иногда выезжали семьями, и процедура была упрощенная – в отличие от мытарств, претерпеваемых советскими гражданами, желающими посетить молодую республику народной демократии…

Вадим с непривычки отдувался – душно, воздух тяжелый, напитан влагой. Жарило солнце. Модная рубашка с погончиками прилипла к спине. В здании аэропорта гудели устрашающих размеров кондиционеры, но не спасали от жары. Странно, в Москве был февраль, мели метели, падал хлопьями снег, а здесь что? Видимо, тоже февраль, только свой, особенный, с карибским характером… Таможенные процедуры не затянулись, пограничник одарил дежурной улыбкой, пожелал приятного пребывания в стране. Вадим поблагодарил на сносном испанском. Усатый сотрудник-пограничник сделал уважительную мину.

В здании аэровокзала было шумно – самолеты летали во многие страны мира. Полицейские в униформе песочного цвета следили за порядком. Вадим перехватил настороженный взгляд одного из них – взгляд был не таким уж ласковым. Сновали люди: метисы – белые, некогда смешавшиеся с индейцами; мулаты, европеоиды, черные, как сажа, негры – их предков завезли сюда из Африки в качестве бесплатной рабсилы. «Guadalar y la URSS: amistad para siempre!» – кричали белые буквы на красном. «Гвадалар и СССР – дружба навеки!» В принципе, приятно, но слишком уж нарочито и пафосно.

У здания аэровокзала тянулись вереницей пальмы с длинными стволами и компактными метелками. Подъезжали машины – отнюдь не цвет мирового автопрома. Протащился, гремя рессорами, пассажирский автобус. «Это не Куба», – подумал Светлов. В епархии Фиделя Кастро все было понятно: бедно, но весело. В Гвадаларе люди выглядели мрачными и озабоченными.

Из-за угла показался патруль: двое военнослужащих в пятнистой камуфляжной форме. Летний вариант (других тут и не было) – гимнастерки с короткими рукавами, кепи с эмблемами вооруженных сил. Лица военных были важными, глаза пытливо поглядывали на соотечественников. За плечами у солдат висели автоматы, напоминающие стародавние пистолеты-пулеметы Судаева.

С утробным рыком подъехал подержанный «Форд Мустанг» грязно-красного окраса, занял значительную часть полосы. Из машины выбрался одетый в джинсы и льняную рубашку парень с русыми волосами, обогнул капот и устремился к Светлову.

– Здравствуйте, Вадим Георгиевич, узнал вас по фото… Прошу простить за опоздание, в центре города крупная авария, полиция перекрыла проезд, потерял уйму времени, пока нашел объезд… Сотников моя фамилия, капитан Сотников Виталий Михайлович, работаю в посольстве, числюсь помощником советника по культурным вопросам. Вот мои документы.

Светлов для приличия заглянул в предъявленные бумаги. Встречающий с интересом разглядывал посланника из Страны Советов, видимо, гадал, чего от него ждать.

– А что молодой такой?

– Я? – растерялся сотрудник.

– Ну не он же, – кивнул Вадим на красное авто. – Ладно, не обращай внимания. Недостаток, быстро устраняемый временем. Ничего, что я на «ты»? Можешь обращаться так же, меня Вадимом зовут.

– Усвоено, товарищ майор, давай на «ты». – Сотников дружелюбно заулыбался. – Форму мы здесь не носим, да и обстановка плохо вяжется с субординацией. Давайте… тьфу, давай свой чемодан, пристрою в багажнике.

Он отобрал у гостя из Москвы единственный предмет багажа, перевалил в задний отсек.

– Нескромная у тебя машина, – заметил Вадим.

– Рухлядь это, а не нескромная, – буркнул Сотников. Крышка багажника была заметно смята и душераздирающе скрипела. – Первое поколение, 65-й год, представляешь? Что есть, на том и ездим. Машина изношена, к тому же здесь отвратительный сырой климат, все мгновенно ржавеет. Когда Монтейро пришла к власти, американцы разозлились, разорвали многие контракты на поставки. Хотели того генерала с повадками Пиночета, которого трясло от слова «советский», а пришла баба – да еще насквозь левая и на дух не выносящая империалистов. Больше никаких станков, автомобилей, оборудования для нефтедобычи – ну и тому подобного. Мол, подружились с Советами – от них и получайте. А из СССР таскать – не ближний свет. Что-то, конечно, поставляется, но уходит много времени на транспортировку, дороговизна страшная… В общем, настоящая дружба требует капитальных вложений. Нужно поддерживать армию, государственный аппарат – на это в первую очередь и расходуются средства. Но ничего, когда-нибудь закончится этот беспокойный период… Присаживайся, Вадим, сейчас поедем. Только заправиться надо. Эта кобыла бензин жрет со страшной силой. Как же надоело это корыто…

– Не наговаривай, – усмехнулся Светлов. – Машина что надо, на «Волгу» похожа.

– Ничуть, – фыркнул Сотников, – «Волга» лучше. – И от внимания Светлова не укрылось, как он старательно сдержал саркастическую ухмылку.

Пришлось проехать через два шлагбаума, прежде чем покинули территорию аэропорта. Военные проводили визуальный контроль. Если их что-то не устраивало, требовали документы. Русских здесь, по-видимому, узнавали по лицам, предпочитали не связываться. В машине царила жара, все окна были нараспашку, но это не спасало. Только когда вырвались на дорогу, стало легче. Машина рычала и дребезжала, под сиденьями что-то посвистывало. Рулевое колесо при вращении издавало скрип. Звук не нравился Сотникову, он с опаской к нему прислушивался. Вдоль шоссе мелькали заросли тропической растительности, вездесущие пальмы, проплывали заборы, унылые постройки, мало похожие на жилые.

– Двадцать минут до Сантамарко, – сообщил Виталий. – Еще по городу… Через час, короче, приедем.

На обочине стояли «Жигули» первой модели и с поднятым капотом. В двигателе ковырялся чернявый парень в полосатой футболке – счастливый обладатель тольяттинской продукции. Словно и не уезжал никуда… Промелькнули постройки, похожие на склады. У крайней стоял военный пикап с внушительными колесами, переминались вооруженные люди в форме.

– Не много ли военных на единицу площади? – пробормотал Вадим.

– Много, – согласился Виталий. – За это нужно благодарить Карлоса Альбу – того самого парня, что проиграл выборы госпоже Монтейро. Чуть под арест не угодил – и было за что, бежал в горы, набрал головорезов и теперь при полной поддержке милых его сердцу Соединенных Штатов захватывает провинцию за провинцией. Две уже взял, штурмует третью – Антанаско. Штаты, кстати, не признают, что оказывают ему помощь, – дескать, эти патриоты действуют самостоятельно, по зову сердца, так сказать. Ага, по зову сердца… Отпетые головорезы, воюют за деньги, много иностранцев. На какие шиши Альба рекрутировал бы такую армию? Но есть данные, что дальше Антанаско он пока не пойдет – хватило бы сил эти три провинции удержать. В их кругах тоже хватает противоречий, грызутся, как пауки в банке…

– Ясненько, – кивнул Вадим. – Все идет к тому, что в обозримом будущем здесь появятся советские военные советники.

– Появились уже, – усмехнулся Сотников. – Хотя ты прав, пока их мало, особо не насоветуют. Сейчас в чести представители иных профессий – инженеры, строители, нефтяники. Нашего брата здесь хватает, ведется активное строительство в жилом секторе – приличные здания возводят, не какие-нибудь хрущевки. Школы собирают из облегченных конструкций, детские сады. Усиленные материалы здесь не нужны – зима отсутствует. А если землетрясение, то все равно упадет. Скоро будем проезжать жилмассив на окраине – это наши за полгода построили. «Черемушками» назвали – простенько и со вкусом. На реке Севана, что к северу, ГЭС возводят, геологоразведка работает… За посольством целый квартал, где обитают наши специалисты – многие с семьями. Иногда инциденты случаются – криминал, недопонимание с местными. Хотя такие инциденты и в Союзе бывают…

Под горой работал экскаватор, сновали люди в строительных комбинезонах. Сотников прибавил скорость. «Мустанг» ревел, колеса подлетали на неровном асфальте. Виталий, не колеблясь, шел на обгон, оставляя за спиной вяло ползущие транспортные средства. Культовая машина класса «пони-кар» еще не исчерпала свой ресурс. Сиденья продавились, обветшала обивка салона. Виталий переключил скорость на пониженную передачу – дорога шла в гору. На вершине холма в окружении ободранных построек белела католическая церковь.

– Давно ты здесь? – спросил Вадим.

– Полтора года, – отозвался Сотников. – Мы с мадам Монтейро пришли одновременно, она к власти, а я – на новую работу. Перед этим трудился в Ленинграде, во втором отделе УКГБ. Семейная жизнь подошла к концу, начальство и рассудило: теперь ты у нас человек холостой, вот и дуй за тридевять земель в тридесятое царство…

– Так ты еще и женатиком побегал? – удивился Светлов.

– Да ладно тебе, – поморщился Виталий. – Самому-то сколько лет?

– Тридцать четыре.

– Ну а мне почти тридцать, разницы никакой. Просто выгляжу моложе. И вообще, не люблю эту историю вспоминать.

Несколько минут молчали. «Мустанг» покорил возвышенность, с высоты открылся вид на Чантамарко. До города оставалось километров пятнадцать – через тропическую зелень, затейливо петляющую речушку. В столице преобладала невысокая застройка. «Свечек», тем более небоскребов практически не было. Только шпили католических храмов взмывали в небо.

– Как здесь? – спросил Вадим.

– Жарко. Но как-то привыкаешь, куда деваться? В посольстве кондиционеры – наши, советские, «Совклимат» называются, – огромные такие, гудят, как самолеты, но воздух охлаждают. Могли бы западные закупить, они компактные, бесшумные, но на такую технику денег не выделяют. А вообще нормально тут жить. Первое время ностальгия грызла, потом прошла – кругом же наши. На море ходим купаться – есть проторенная дорожка. Пляж чистый – песочек, водичка… усиленно рекомендую после трудного рабочего дня. Кормежка нормальная, не возбраняется посещать заведения, если надоела стряпня тети Глаши. Но к местной кухне надо привыкнуть. Жареные пальмовые цветы, рулеты с начинкой из коки, хлеб из маниоки, напитки с морскими водорослями… брр. Но вообще вкусно. Есть районы, куда без взвода десантников лучше не соваться. В центре сравнительно безопасно. Про обстановку примерно в курсе? Монтейро, Гортес, да и все правительство в целом – за сближение с Советским Союзом, за полную национализацию средств производства и все такое. Но интриг при дворе хватает, и что на самом деле думают высшие мира сего – неизвестно. Контакты с западным миром не оборваны, и это плохо. Цэрэушники в Сантамарко чувствуют себя как дома – и все как один «дипломаты». Резидент – Ричи Гриффин, все об этом знают, а попробуй тронь. Такая вонь поднимется. Думаю, мадам Монтейро все понимает, но у нее частично связаны руки. Пока никто не знает, куда катится эта страна. Змеиный клубок, а еще мятежники Альбы, кубинцы, израильский «Моссад» – без него же никак; даже китайцы свой интерес проявляют… В общем, порядка мало, народ живет бедно, промышленность в упадке. Хорошо быть полицейским, чиновником, военным… ну, если тебя мятежники не убьют.

– Что по твоим коллегам в посольстве?

– Да ничего. – Виталий досадливо скривился. – Штат, мягко говоря, небольшой. Олейников подхватил тропическую лихорадку, отбыл на родину – хорошо, что не в гробу. Лежит в Москве в ведомственном госпитале. Крепко мужику досталось… Василенко тоже уехал, драма у него в семье, не хочу об этом говорить. Так что теперь как мушкетер – один за всех. Вот тебя еще прислали. Но ты, Вадим… – Виталий замялся. – Ты же не по этой части, верно?

Вадим молчал, вдумчиво созерцая проплывающие мимо пейзажи.

– Догадываюсь, с чем связано твое прибытие, – осмелел Сотников. – Намекнули по закрытой связи… Что, Вадим, сильно течет?

– Аж свищет.

– Вот черт… – Виталий глухо ругнулся, используя при этом литературные обороты, поэтому звучало неубедительно. – Пал Палыч Бахметьев, видать, за то и пострадал… Никому не говорил, чем занимается, копал втихую ото всех…

– Как погиб?

– Тело нашли за пределами посольства, у старых бараков на улице Персетт. Били ножом, и явно Пал Палыч не сам туда пришел – на запястьях кожа была содрана. Машину нашли в двухстах метрах на обочине. Помощнику сказал, что нужно по срочному делу выехать в город. В этом нет ничего особенного, наши часто покидают посольство… В полиции сказали, что нарвался на уличную банду. Квартал действительно бедовый, такие лучше объезжать…

– Согласен, что работал местный криминальный элемент, – проворчал Светлов. – Не сам же крот или его кураторы бегают по трущобам с ножами. А этим подонкам безразлично, кого убивать за деньги… – Он проводил глазами стоящий на обочине «убитый» «Шевроле» с единственной фарой. Рядом – молодчики характерного обличья, явно не строители социализма в отдельно взятой латиноамериканской стране. Они провожали глазами проезжающие машины. – Есть мысли по кроту, Виталик?

– Это не я, – буркнул Сотников.

– Допускаю, – развеселился Вадим. – Ты не этих. Да и губа у тебя еще не доросла, Виталик, – сливать информацию такого уровня и такой значимости. Как бы ты ее добыл? Ладно, не надувайся, шучу. Крот осведомлен о кулуарной возне в правительстве Гвадалара, знает, какие грузы прибывают в страну – в рамках экономической и военной помощи; имеет сведения о прибывших в страну военных инструкторах – фамилии, откуда родом и даже данные на членов семей. Это, знаешь ли, нужен высший уровень допуска. Технический персонал посольства исключается – разве что в качестве поддержки. Мы имеем дело с хорошо осведомленным дипломатическим работником. Излагай, Виталик, время пока есть – сверху донизу. Только обойдись без этих «вне всяческих подозрений», «предан душой и телом делу партии», договорились? Подозреваются все, у кого есть возможность.

– Посол – Девятов Юрий Александрович, – начал с самого верха Сотников. – Человек в годах, опытный и прожженный дипломат. Спокойный как удав, грамотный, умеет решать любые запутанные ситуации. На здоровье не жалуется, но уже подумывает о пенсии – седьмой десяток на носу. В посольстве проживает с женой Верой Афанасьевной – дама активная, организовала библиотеку для местного подрастающего поколения – ну, кто читать умеет… Дети у Юрия Александровича давно выросли, живут и работают в Союзе. Хочешь, Вадим, – подозревай, но я бы не советовал… Левицкий Владимир Яковлевич – дипломат в ранге советника-посланника, является первым советником посла. Второе лицо в дипмиссии после Девятова. Расхваливать не буду, Вадим, скажу одно: не надо подозревать Владимира Яковлевича. Он в посольстве без году неделя, назначен на должность два месяца назад вместо отозванного в Москву Зиновьева. Крот же давно гадит?

– Уговорил, – снисходительным тоном допустил Вадим. – Товарища Левицкого из списка подозреваемых исключаем. Дальше.

– Советники по отдельным вопросам, ведущие непосредственно дипломатическую работу. Стоцкий Андрей Николаевич, первый секретарь, руководитель группы по вопросам внутренней и внешней политики Гвадалара. Молодой – тридцать с небольшим, но опытный и неутомимый работник, всегда безукоризненно выглядит, учтив. Девятов ему благоволит. Примерный семьянин… как сказали бы в канцелярии Третьего рейха. – Сотников усмехнулся. – Жена, ребенок – все здесь. Полностью отдает себя работе – а последней у него навалом. Можно сказать, карьерист, если это слово уместно в положительном контексте… Войтенко Петр Иванович, второй секретарь, группа по вопросам экономики, находится под кураторством советника-посланника, то есть Левицкого. Звучит не очень, но работа адская – Войтенко занимается и промышленностью, и сельским хозяйством, и контактирует с представителями министерства обороны. Отдел науки и техники – под его присмотром. На вид ничего особенного, мужчина лет пятидесяти, не болтун, суховат, но и не бирюк. Семьи, насколько знаю, нет – что-то не срослось в личном плане. Далее – Байкалов Олег Денисович, видная фигура – эдакий брюнет с густыми бровями, постарше Стоцкого, общительный, добродушный, приятный собеседник. Отдаленно напоминает первое лицо в нашем государстве – но я тебе этого не говорил. В Москве есть невеста – я так полагаю, вечная невеста, пытался выписать ее сюда, но безуспешно. Действительно, испортит человеку всю ссылку… Байкалов – третий секретарь, пресс-атташе посольства. Занимается вопросами местной прессы, связан с отделом печати МИДа Гвадалара, с корреспондентами местных и иностранных газет. Должность ответственная, постоянно на виду, представляешь страну, не дай бог скажешь что-то лишнее, посмотришь не так – но Олег Денисович со всем блестяще справляется. Кто там у нас дальше…

– Забыл? – посочувствовал Вадим.

– Забудешь с вами… Консульский отдел – Оксана Викторовна Адамович, дама в возрасте, строгих понятий, решительно не обремененная семьей и удивительно работоспособная. Консульство в стране отсутствует, но отдел при посольстве есть. Так положено. Прав у отдела меньше, заведующая действует не от лица МИДа, а от имени посла, но все равно работы хватает. Товарищ Девятов с ней особенно любезен. Отдел печати – Ульманис Роберт Янович – ведет ежедневный мониторинг местной прессы, поддерживает отношения с редакторами газет, которые, как сам понимаешь, люди информированные. Разговорить собеседника товарищ Ульманис может, этого не отнять. Рослый мужчина, постоянно улыбается… Есть еще секретариат, где властвует Юганова Людмила Анатольевна – серьезная, но привлекательная особа лет тридцати пяти, кстати, незамужняя. Также на Людмиле Анатольевне – организация протокольных мероприятий – визиты, приемы, поддержание контактов с местным МИДом по протокольным делам. Недавно чуть накладка не произошла – посол Коста-Рики едва не столкнулся с главой местного МИДа – при том, что оба на дух друг друга не выносят. В последний момент их ювелирно развели, а впоследствии Юрий Александрович так вставил Людмиле Анатольевне, что ее чуть инфаркт не хватил. Кстати, в последнее время она какая-то рассеянная, задумчивая… Что еще? Административно-хозяйственный отдел, за которым следит Левицкий, – ремонт, уборка, покупки, доставка… Отделение Общества дружбы с иностранными государствами – организует читальные залы, выпускает периодику, распространяет правдивую информацию об СССР… Корреспондент газеты «Правда» Иван Курбатов – человек правильных взглядов, регулярно отсылает материалы в свою редакцию. Но, между нами говоря, не дурак выпить, да и человек… в общем, не из тех, с кем хочется проводить время. Военный атташе – Веселовский, торговый атташе…

– Торговый атташе – это я, – проворчал Светлов.

– Вообще не похож, – развеселился Сотников. – Ладно, как скажешь. Вот черт, а это еще что такое?

Он резко затормозил, чуть не ткнувшись в стоящую впереди машину. Дорога проходила вдоль крутого косогора. На обрыве грудился кустарник, в пропасть сползали жилистые ветви, усыпанные листвой, корни пробивались через глину. Справа под горой начинались городские предместья, жались друг к дружке утлые постройки. На дороге выстроилась вереница машин. Автомобили проезжали несколько метров и снова вставали. На соседней полосе творилось то же самое. Нетерпеливые водители давили на клаксоны.

– Что за черт! – недоуменно сказал Сотников. – В этом месте никогда не бывает заторов, машины со свистом пролетают. Решил, называется, срезать…

– Может, авария? – предположил Светлов.

– Может, и так. Местные водители – те еще джигиты. Да и машина у каждого второго разваливается…

Но вряд ли это была авария. Участники движения еле ползли. Обгонять здесь было невозможно. Проплыл открытый армейский внедорожник – он стоял слева на обочине. Затем еще один, пара мотоциклов. Военные в касках прижались к обрыву, опасливо смотрели вверх. На обрыве кричали, тряслись кусты. Дорога входила в плавный поворот. Автомобили двинулись резвее, но потом опять все встало. На разделительной полосе стоял черноусый офицер и что-то раздраженно бубнил в рацию. Колонна опять остановилась. По встречной полосе прошел старенький микроавтобус медицинской службы.

– Синьор, можно вас? – высунулся в открытое окно Сотников.

Офицер, нахмурившись, повернулся, смерил взглядом водителя, сидящего рядом пассажира. Мог бы послать, и, находись в салоне соотечественники, непременно бы так сделал. Помявшись, подошел. Русских здесь, похоже, узнавали без документов.

– Что случилось, офицер? – учтиво спросил Виталий.

– Два часа назад проезжала военная колонна, – поведал военнослужащий. – Сверху забросали гранатами, обстреляли из гранатометов, много погибших и раненых… Гребаные мятежники… – процедил сквозь зубы офицер. – Но ничего, их найдут и покарают…

Заговорил голос в рации. Офицер поднес ее к губам и отвернулся. Вереница потянулась дальше. Уплотнялось количество военных. Полиция пропускала по нескольку машин в каждом направлении. Искореженные армейские грузовики уже оттащили к обрыву. На бортах, на асфальте была видна запекшаяся кровь. Чуть дальше стояла карета «Скорой помощи», в нее заталкивали тело на носилках. Еще дальше – бортовой грузовой автомобиль с включенными фарами. Тела погибших погрузили в кузов, накрыли брезентом. Из-под него торчали скрюченные конечности, изувеченные окровавленные лица. Погибших было не менее полутора десятков. Вадим отвернулся, но поздно, тошнота подобралась к горлу, и пришлось потрудиться, чтобы не дать ей волю. Побледнел и сделался каким-то неразговорчивым Виталик. Движение стало ускоряться, дорога пошла под уклон, сглаживался обрыв. Несколько минут – и «Мустанг» свернул на улочку, застроенную двухэтажными хибарами, облегченно перевел дыхание Виталик.

– Надо же, мать так… – выдохнул он в сердцах. – Это что-то новенькое, уже в Сантамарко начинают проникать, террористы… Ты понял, что сказал офицер? – покосился он на спутника. – Как у тебя с языками?

– Нормально, – отозвался Светлов. – Испанский, английский, немного русский…

– Да ты просто проглот, – усмехнулся Виталик.

– Полиглот, – поправил Вадим.

– Да знаю я, просто шутить пытаюсь коряво… Под впечатлением, извини. Жалко вояк, попали ни за что под раздачу… Помяни мое слово, в следующий раз эти черти в город проберутся, казармы обстреляют, склады подожгут, здание какое-нибудь военное взорвут, да еще и мирные жители пострадают. Привет от Карлоса Альбы называется… Американцы на все готовы, лишь бы дестабилизировать обстановку. Недавно в провинции наши засаду устроили, четырех боевиков живыми взяли. Американцы оказались – солдаты удачи. Из Вьетнама их турнули, на гражданке жить не могут – вот и вербуются в наемники. Несколько деревень в провинции Токаба сожгли – вспоминали, видать, вьетнамское прошлое. У вояк из правительственных сил не вынесла душа, поставили наемников к стенке. Так пока стрелять не начали, те о каких-то правах кричали, требовали применить к ним международные правила обращения с военнопленными. А какая, к черту, война, ее никто не объявлял…

1.Управление разведки, ДИ (DI, Dirección de Inteligencia) – кубинская спецслужба.