Довлатов представляется мне русским Хемингуэем: оба писателя были рослыми и статными, неравнодушными к женщинам, выпивке и боксу, упорно искали свой путь в литературе. Они сами делали свою судьбу, тщательно работая над созданием имиджа брутального писателя, идущего вперёд наперекор всем невзгодам. Байки о похождениях Довлатова далеко опережали его литературную славу. Современникам запомнился образ небритого здоровяка, шагающего по улицам Ленинграда в домашних тапках и халате с оттопыренными карманами, с фокстерьером Глашей под мышкой.
Личная жизнь писателя была бурной и запутанной: бывшая жена Ася рожает от него дочь, когда он уже растит Катю в браке с Леной, а затем он уезжает в Таллин, где у него появляется Тамара – и ещё одна дочка:
«Нету большей мне награды, Чем ребёнок общий наш. Все мы очень, очень рады. До свиданья, твой алкаш».
Трагичный довлатовский финал напоминает моральное банкротство Фицджеральда. Потерпев крушение во всех сферах – семейной, писательской и журналистской, когда рассказывать ему было уже не о чем, Довлатов ушёл разочарованным в своём таланте, с разбившейся мечтой стать востребованным писателем, зарабатывающим на жизнь творчеством. На склоне дней он слился со своим героем-неудачником, искавшим утешения и забвения на дне бутылки. По иронии судьбы, признание, громкая слава и рекордные продажи – всё то, чего Довлатов так долго и тщетно добивался при жизни – пришли к нему вскоре после смерти, а писать в стол, для себя – «всё равно, что живому лечь в гроб». Так оно и случилось. Его не стало ровно 30 лет назад – 24 августа 1990 года...
С юных лет Сергей был знатным мистификатором, с его лёгкой руки в народ ушла байка о том, как Довлатова-младенца благословил на писательство сам Андрей Платонов. Выросший в интеллигентной семье режиссёра и актрисы, он присматривался к миру маргиналов и изгоев: будучи домашним мальчиком жизни не узнать – и писателем не стать. При этом его интересовали не герои или подонки, а самые обыкновенные люди.
По свидетельствам современников, Довлатов был в центре внимания в любой компании, с ним все становились веселее и красноречивее, но в то же время боялись ляпнуть лишнего: он был требователен к своей «свите» и устраивал разносы даже близким друзьям. Автор книги Валерий Попов был приятелем Сергея Донатовича, они вращались в одних и тех же литературных кругах, начиная творческий путь в легендарную эпоху шестидесятников. Это даёт биографу право подходить к мемуарам и воспоминаниям о Довлатове крайне критично, но и его книгу наследники писателя сочли очерняющей его образ. На мой взгляд, обвинения в адрес Попова несправедливы: подобрав правильную тональность для рассказа о своём герое, он с восхищением пишет о живом человеке со всеми его достоинствами и недостатками, даже об алкоголизме упоминает лишь вскользь. Да, Довлатов мог использовать друзей в корыстных целях и обижать тех, кто протянул ему руку помощи в трудную минуту (ещё одна хемингуэевская черта), – и был очень ранимым, совестливым человеком, переживающим чужие несчастья как свои собственные.
Исследование Валерия Попова получилось живым и интересным, насыщенным подробностями жизни молодых писателей в годы «оттепели», приоткрывающим дверь в творческую мастерскую Довлатова, где он безжалостно перекраивал действительность по своим канонам. Судьба этой книги была по-довлатовски непростой: из-за возражений его наследников, издательство не могло использовать фотографий писателя на обложке и в фирменных вклейках, отличающих серию «ЖЗЛ». Но всё это с лихвой компенсируется содержанием биографии, выдержавшей очередное переиздание в серии «МГ–Next» в 2018 году.
Izohlar
9