Kitobni o'qish: «Бродяга»

– Еще этого не хватало, – боязливо простонала Ирина, остановившись на разделительной полосе пешеходного перехода, и ухватила Лерку за руку. – Ну откуда эта собака?

Крупный пес, грязный и лохматый, в туманной измороси уличного фонаря стоял между урной и краем перехода. Заинтересованно глядел в их сторону и вилял хвостом.

– Мама, не бойся, – подбодрил сын, зная мамину боязнь и нелюбовь к собакам.

– Уходи, уходи, – сказала она, воинственно выставив сумку и робко шагая навстречу псу.

– Мама! – крикнул Лерка. – Это же бродяга. Он нас узнал.

– Ясно, что бродяга, – шептала мама, на ватных ногах обходя пса, отстраняясь защитной сумкой. – Но с чего он нас узнал?

– Это дедушкин Бродяга.

– Фу ты. Какой дедушкин? Тот пес убежал давно. – Припуская шаг и невзначай озираясь, Ирина тащила Лерку подальше от собаки.

– Дедушкин, точно. Давай его заберем. Ну давай.

– Ты с ума сошел? У меня аллергия. Да и не тот это пес. Ты позабыл уже.

– Даже если не тот. Давай возьмем, – захныкал Лерка, начиная работать якорем. – Дедушка же взял собаку с улицы. И мы возьмем. Плохо ему здесь.

Схватившись за голову, Ирина остановилась. Затем присела к сыну.

– Ну малыш, пойми. Не делают так. Это всего лишь собака. Уличное животное. Притом грязное. У него глисты, паразиты всякие. Понимаешь? А дедушка взял, потому что заболел тогда.

– Да знаю я, – по-взрослому скривил личико Лерка. – Он и умер от того, что заболел.

– Нет, сынок. Умер он от инфаркта. Сердечко не выдержало. А заболел раньше. Старики так болеют, пойми. Соображать он стал плохо. Потому и притащил собаку с улицы.

Надув губы, Лерка нехотя поплелся за мамой.

На другой день, на том же месте, Ирину просто током ударило.

– Опять эта собака. …Да уйди же ты, зараза, – взвизгнула она, замахнувшись сумкой и приближаясь к собаке. Та присела на своем клочке меж урной и переходом и тихо утробно рыкнула.

– Ой! – жалобно вскрикнула Ирина, стиснув Леркину ладошку и боясь сойти с перехода. – Мужчина! Помогите, пожалуйста. Отгоните собаку.

– А ну пошел! – гаркнул мужской бас, и пес, ощетинившись, залаял, не сдвигаясь с удерживаемого пятачка. – Ну я тебе сейчас!