Kitobni o'qish: «Золото мертвецов»

Shrift:

Люди гибнут за металл…
Из арии Мефистофеля

Часть первая
Секретный груз

Глава 1
В тундрах

Заполярье. Май 43-го. Лапландия¹.

Над бескрайним морем голубых тундр, что, перемежаясь с сопками, тянулись от скалистых фьордов Норвегии до побережья Кольского полуострова, стоял полярный день. В лучах немеркнущего солнца искрился еще не растаявший ноздреватый снег, зеленел ягель, блестели холодной водой небольшие озера, с которых доносились разноголосые крики вернувшихся с зимовки птиц.

На теплом шероховатом валуне дремал отощавший за зиму пестрый лемминг. Вдруг он насторожился, вскочил и нырнул в щель, оставив уютное место.

Из-за ближней сопки появились два человека. Они едва передвигались и, подойдя к камню, устало сели на него.

Оба путника выглядели изможденными, с заросшими щетиной лицами. На одном – высокого роста и с широкими плечами, были лопарский колпак, выцветший солдатский ватник, драные бриджи и размокшие от воды пьексы.

На втором, коренастом и непрерывно кашлявшем, видавшие виды черные матросская шапка и бушлат, рваная на коленях роба, а на ногах кирзовые ботинки.

В руках высокий держал финский автомат «суоми», а на поясе коренастого висел нож пуукко. За плечами обоих серели тощие котомки.

На путников тут же навалилась дрема, и они начали клевать носом.

Однако через минуту высокий размежил веки и толкнул напарника локтем:

– Не спи, Сашок, замерзнешь.

– А, чего?! – испуганно вздрогнул тот, вертя головой на худой шее.

– Не спи, говорю, идти надо.

Они встали и побрели дальше. Над головой серебрилось небо, в глазах плыли надоевший пейзаж и незакатное светило.

Примерно через километр тот, которого назвали Саней, упал лицом в мох и снова зашелся кашлем.

Высокий, вздохнув, опустился на корточки рядом.

– Давай вставай, вот эту марь пройдем и отдохнем, – потряс за костлявое плечо спутника.

Тот с трудом поднялся, напарник обхватил его за торс и, спотыкаясь, потащил дальше.

У относительно сухого склона сопки оба, повалившись под чахлую березку, уснули.

Когда открыли глаза, солнце все так же сияло в бледном небе.

– Тим, а сейчас день или ночь? – невнятно прошептал Сашка.

– Я и сам не знаю, все в башке перепуталось от голода, надо пошамать.

– Надо.

Тим, так звали высокого, приподнялся, стянул с плеч котомку и достал оттуда вяленый кусок мяса, вкусно пахнувший дымком и жизнью. Затем финкой разрезал его и большую часть отдал другу.

– Отдыхай пока, а я схожу туда, – кивнул на синеющее неподалеку окаймленное редким кустарником озеро. – Может, какую птицу подстрелю или на худой конец зверушку.

– Это последний патрон? – прошептал обметанными жаром губами Сашка.

– Как и мясо, что дали лопари, больше ничего нету.

Тим встал, щелкнул затвором автомата и ушел к озеру. Через несколько минут оттуда донесся выстрел, и над сопкой, рассекая воздух, пронеслась стайка птиц. А чуть позже вернулся Тим, в сердцах швырнувший оружие на землю.

– Все, кончился наш «суоми».

– А птица?

– Не попал, руки дрожат. Но ты не дрейфь, через неделю-другую они яйца класть станут, тогда заживем. А пока ягель жрать будем, прошлогоднюю морошку и кору с деревьев. Все равно к своим выйдем.

Неделю назад оба бежали из финского лагеря на побережье Ботнического залива, где строили укрепрайон, в числе еще нескольких сотен пленных.

Тем ранним утром их вывели на работу, а потом началась бомбежка.

Советские штурмовики накрыли бомбовым ударом расположенную рядом железнодорожную станцию, а заодно строящийся неподалеку объект, окруженный с четырех сторон вышками с пулеметами и колючей проволокой.

Охрана в панике метнулась в бетонные укрытия, пленные тоже стали прятаться кто куда, и в серии очередных разрывов Тим увидел, как одним снесло ближайшую к нему вышку вместе с лезущим вниз, вопившим шюцкоровцем.

Перескочив воронку, пленный рванул сквозь дым и свист осколков в образовавший проход, дернул на ходу из руки убитого солдата автомат и, пригнувшись, рванул к ближнему леску за укрепрайоном.

Когда вломился туда, оглянулся: сзади, метрах в тридцати, бежал один из пленных, в черном бушлате, а за ним, настигая, двое в коричневых мундирах и с винтовками.

– Ложись! – передернул затвор Тим (беглец тут же упал), затем дважды рыкнул автомат, скосив набегавших финнов.

– Ходу! – снова заорал старшина и припустил вперед, парень за ним, хрипя и шатаясь.

Лес вскоре кончился, за ним открылось болото, которое беглецы преодолели вброд.

Налет между тем прекратился, в небе затихал далекий гул, сзади поднимался густой дым и слышались глухие взрывы.

– Теперь им не до нас, – утер пот с лица старшина.

– Ага, – просипел парень в бушлате.

– Ну, все, потопали дальше, браток, – вскинул «суоми» на плечо Тим, – нужно уйти как можно дальше.

К началу вторых суток, двигаясь строго на восток и обходя мари, вышли на стоянку саамов.

Те накормили беглецов, и они уснули на шкурах в одном из чумов.

На следующий день самый старый, знавший русский, сообщил, что к ним наезжают финны с немцами за свежим мясом, после чего беглецы решили сразу же уходить, поблагодарив хозяев за гостеприимство. На прощание те выделили им в дорогу немного из своих запасов.

– Зря мы все-таки не остались у лопарей, – грустно сказал Сашка. – Отдохнули бы чуток, набрались сил – и дальше.

– И вовсе не зря. Ты ж слышал, к ним финны с немцами наезжают. Захотел снова в лагерь?

– Упаси бог, – ответил Сашка.

– Ну, значит, не ной. Ты, кстати, какого года призыва?

– Сорок первого.

– Считай – салага.

– А ты?

– Тридцать девятого.

– И где ж ты, Санек, служил, небось при штабе?

– Не, на морском охотнике рулевым-сигнальщиком. Прошлым летом в Белом море нас финская лодка торпедировала. Командира и меня с боцманом взрывом за борт выбросило. Финны всплыли и подняли нас к себе на палубу. Командира тут же расстреляли. Затем, выяснив специальность, боцмана спихнули за борт, а я назвался коком, и меня не тронули.

– Чего ж это они?

– До этого мы несколько часов гоняли лодку по дну и бомбили, да так, что она соляром потекла. А кок на позиции им был здорово нужен – своего при взрывах кипятком обварило. Что я готовить не умею, финны поняли через пару часов, как погрузились. Очень рассердились и выбили мне половину зубов. Во, – ощерил Санька щербатый рот. – А как пришли в базу, сдали меня в лагерь. А ты, Тим, как туда попал? Ведь раньше я тебя почти не знал.

– Я до марта сорок первого служил на линкоре «Октябрьская революция». И был старшиной первой статьи, командиром отделения торпедистов, а еще призером флота по борьбе. Ну а потом стал диверсантом.

– Как это? – широко распахнул глаза Сашка.

– Да просто. Отобрали на кораблях пару десятков ребят покрепче – и на медкомиссию, а потом доставили к начальнику Кронштадтского укрепрайона адмиралу Ралю. И тот сообщил, что особым приказом главкома ВМФ все зачислены в специальную команду, где из нас будут готовить подводных диверсантов. До мая, на секретном полигоне, всех обучили водолазному и подрывному делу, а еще рукопашному бою и стрельбе. Затем, переодев в солдат, отправили самолетом в Белоруссию под Минск, где дислоцировалась воздушно-десантная бригада. Там обучили прыгать с парашютом, работе с рацией и прочему, короче, по полной программе. А тут война, флоту не до нас. Мы в этой бригаде и застряли. Уже в июне сорок первого нас забросили в тыл к немцам, под Минск. Там рвали их эшелоны с техникой и мосты, а еще громили небольшие гарнизоны. Потом, кто остался, вышли к своим, и всех доставили товарняком в Подмосковье. Дали немного отдохнуть, а в августе снова за линию фронта. Теперь уже под Ржев – немцы к Москве подходили. И там наделали шуму. Когда же зимой сорок второго через Селигер прорывались к своим, меня осколком зацепило и сильно контузило. Очухался уже в плену, документов никаких, их перед заброской отбирали. Назвался сапером Василием Ивановым и оказался в финском лагере на строительстве укреплений, откуда мы с тобой и подорвали.

– Ну, ты даешь, – восхищенно поцокал языком Санька. – А я уж думал, ты и впрямь сапер.

– Еще какой, – рассмеялся Тим. – Слушай, а давай попробуем наловить рыбы, она в этом озере должна быть, птица ведь чем-то кормилась?

– Давай, – согласился Сашка. – Только вот чем будем ловить? Крючков и лески у нас нету.

– А это что? – отстегнул Тим с подкладки ватника и показал небольшой крючок и булавку. – Вот, пока ты в гостях дрых, я у хозяйского пацаненка за звездочку выменял. А это? – Сдернув с покрытой шрамами головы, бросил Сашке в руки старую лопарскую шапку, расшитую цветными нитками. – Так что бери нож, распускай их да плети леску, а я согну еще крючок, одного мало.

Друзья принялись за дело, и через час был готов еще крючок и метров пять шелковой лески.

Удочки соорудил Сашка, оказавшийся в прошлом заядлым рыбаком.

Вместо грузил он приспособил оторванную от каблука ботинка и разломанную на части подковку, вместо поплавков – оброненное какой-то птицей перо, а вместо удилищ – автоматный шомпол и срубленный финкой кривой ствол березки.

Нашлись в котомках и крошки оленьего мяса. После этого беглецы, собрав нехитрые пожитки, направились к озеру, где, выбрав место поудобнее, забросили в воду снасти, уставившись на поплавки, вокруг которых поплыли круги, а потом исчезли.

Ожидания оправдались.

Через полтора часа на берегу поблескивали чешуей три небольших окунька и пяток малявок. Поскольку наживка закончилась, Сашка порезал одну на мелкие куски и насадил на крючки, поплевав на каждый.

Вскоре переносить голод стало невтерпеж, мешала уже пойманная добыча. Переглянувшись, они, не сговариваясь, воткнули удилища в мерзлоту и занялись костром.

Отбив кресалом пальцы, разожгли огонь, на плоские камни по бокам водрузили «котелок» с водой, опустив туда рыбу с несколькими найденными грибами.

Через некоторое время вода закипела, повалил ароматный пар, у беглецов задрожали ноздри.

– Готово, – сглотнул голодную слюну Тим и, подцепив котелок полой, осторожно поставил наземь.

– Вот только ложек нету.

– А вот и есть, – оживился Сашка, достав из кармана штанов с коротким черенком ложку, протянул ее напарнику.

– Ну, ты прям волшебник, – усмехнулся Тим, затем оба уселись в мох и, обжигаясь, стали поочередно хлебать уху.

– Вкусно, – шмыгая носом, бормотал Сашка.

– Вкусно, – вторил Тим. – Это ж сколько мы горячего не ели, поди, неделю?

– Ну да, как от лопарей ушли. Слушай, старшина, а давай еще сварим, – предложил, когда банка опустела. – Жрать еще больше захотелось.

– Нет, – решительно сказал Тим, – хватит. Завтра еще поедим, а пока давай спать.

Бледный шар солнца действительно висел у горизонта.

Друзья отгребли с места, где тлел костер, прогоревшие угли и улеглись на чуть теплую землю, сунув под головы котомки.

– Сань, а ты родом откуда? – сонно поинтересовался Тим.

– Из Питера.

– Кем был?

– Школьником, учился в десятом классе.

– А я из Ростова. У нас там арбузы и лето те-е-плое…

* * *

Проснулся Тим от тревожного чувства. На вершине ближней сопки стояли два полярных волка и внимательно смотрели вниз на них с Сашкой.

Он тут же схватил автомат, громко выругался и передернул затвор. Оскалив клыки, волки, злобно зарычав, исчезли.

– Тим, ты чего? – захлопал сонными глазами встревоженный напарник.

– Волки. Я таких никогда не видел, ростом с теленка.

– Ты знаешь, – наморщил лоб Сашка, – я где-то читал, на людей с ружьем они не нападают, разве только раненые. Запаха железа и пороха боятся.

– Может, и так, – ответил Тим, стирая с автомата обильно покрывшую его росу. – Эх, нам хотя бы десяток патронов. Вот нарвемся в тундре на егерей, и хана.

Отщелкнул у «суоми» рожок, еще раз убедился, что тот пуст, и, огорченно вздохнув, вставил на место.

– Зато ты двух фрицев убил. А нарвемся, живыми не дадимся, ведь так?

– Конечно, не дадимся, а пока давай проверим снасти, может, еще чего поймалось.

Но их ждало разочарование. Одна удочка исчезла, а на той, что с шомполом, было пусто.

– Видать, крупная рыба утащила, – уверенно заявил Сашка, – когда спали.

Затем парни вновь собрали веток, развели костер и сварили похлебку из рыбьих остатков.

Через час, забросив на плечи нехитрый скарб, моряки шли дальше, на восток, в расстилающееся пространство тундр, искрящееся на солнце.

Глава 2
Лубянка

Москва. Июнь 43-го. Лубянка. Управление военной контрразведки.

В кабинете с высоким потолком и зашторенными окнами сидели за столом трое. Преклонных лет генерал, со знаком «Почетный чекист» и двумя орденами Красного Знамени на кителе, сухощавый полковник и борцовского вида майор.

Генерал был заместителем начальника ГУКР Смерш Абакумова и, помимо этого, курировал вопросы, связанные с поставками союзниками на территорию Советского Союза военных грузов.

– Надеюсь, все ясно? – обратился к офицерам, обведя тех выцветшими глазами.

– Так точно.

– Вы, Алексей Иванович, – уткнулся начальственный взгляд в полковника, – лично отвечаете за проведение всей операции, с момента получения груза в Москве и до передачи его военно-морскому атташе США в Мурманске. Об исполнении немедленно доложите мне по ВЧ. На этом все, удачи.

Полковник с майором встали и, простившись, вышли из кабинета.

Когда за ними закрылась дверь, генерал взял лежавшую перед ними папку с грифом «секретно», встал и, скрипя сапогами по паркету, прошел к стоявшему в углу несгораемому сейфу.

Отрыв дверцу, положил ее внутрь, взял другую и вернулся на место, взглянув на наручные часы. Стрелки показывали второй час ночи.

Затем, усевшись в кресло, достал из кармана портсигар, размяв в пальцах папиросу, закурил и надавил вмонтированную в стол кнопку.

– Слушаю, товарищ генерал! – возник на пороге молодцеватый адъютант в скрипучих ремнях, синея околышем фуражки.

– Крепкого чая и не беспокоить, – последовало приказание.

Адъютант молча козырнул и беззвучно вышел.

Спустя несколько минут начальник прихлебывал из подстаканника чай, листая отпечатанные на машинке страницы и делая на них пометки карандашом в желтом пятне настольной лампы.

На следующее утро к шлагбауму контрольно-пропускного пункта одного из подмосковных военных аэродромов подъехали эмка и армейский «студебекер» с брезентовым тентом.

Сидевший за рулем легковушки капитан предъявил начальнику караула удостоверение контрразведки Смерш, тот козырнул, и машины покатили к стоявшему на взлетной полосе дальнему бомбардировщику Ил-4.

Рядом с самолетом автомобили остановились, из эмки вышли уже упомянутые полковник и майор.

На землю тут же спустился летчик, приложив руку к виску, доложил о готовности к полету.

– А как с сопровождением? – поинтересовался полковник.

– Звено истребителей Северного флота, присоединятся к нам в районе Архангельска.

– Добро, Александр Иванович, приступайте к погрузке.

– С машины! – обернулся к грузовику майор.

Брезент «студебекера» откинулся, и на землю поочередно спрыгнули вооруженные бойцы войск НКВД.

Они извлекли из кузова два защитного цвета деревянных ящика, погрузили их через открытый бомболюк в самолет и влезли туда сами.

– Капитан, – наблюдая за погрузкой, обратился полковник к стоявшему рядом командиру самолета. – Прикажите экипажу оставить все парашюты на аэродроме.

– Не имею права, товарищ полковник. Это нарушение летной инструкции.

– Я приказываю! У меня инструкция наркома НКВД. Вопросы?

– Слушаюсь, – ответил командир.

Через минуту бортмеханик сбросил вниз четыре парашюта. Затем офицеры поднялись на борт, бомболюк закрылся.

Взвыли моторы, бомбардировщик покатил по взлетной полосе и, убыстряясь, оторвался от серого бетона.

Когда он набрал высоту, а рев двигателей сменил ровный гул, полковник достал коробку «Казбека».

Сидевшие позади на дюралевой скамейке бойцы молчали, двигатели монотонно гудели, навевая дремоту и отрешенность.

Докурив папиросу, полковник поднял воротник плаща (отсек не отапливался) и задумался.

Он служил в контрразведке давно, начиная с двадцатых. Принимал участие в боях с японцами на Халхин-Голе, в Финскую кампанию возглавлял зафронтовую разведгруппу, вслед за чем был переведен в центральный аппарат на Лубянку.

А поскольку владел английским языком (освоил на курсах переподготовки), Азарову поручили выполнение особо важного задания.

Доставку в Мурманск для передачи американцам партии золотых слитков, в счет оплаты осуществляемых ими в СССР военных поставок.

Именовались они ленд-лиз и являлись государственной программой, по которой США поставляли своим союзникам во Второй мировой войне боеприпасы, технику, продовольствие и стратегическое сырье, включая нефтепродукты. Первоначально в программу вовлекались страны Британской империи и Китай, а с ноября 1941-го к ней присоединился СССР, несший основное бремя войны на Восточном фронте.

Все это полковник хорошо знал и сознавал ответственность полученного задания.

Пронизывая кучевые облака, машина плыла над Среднерусской возвышенностью в сторону Баренцева моря.

Глава 3
Бой железных птиц

Заполярье. Июнь 43-го. Лапландия.

Над голубыми тундрами, с сияющим в небе солнцем, отсвечивая плоскостями, барражировали два «Мессершмитта-109».

Не так давно обе машины взлетели с аэродрома в Финляндии, ведя в воздухе «свободную охоту».

В головном истребителе сидел командир авиаэскадрильи майор Рихард Шульц. Он воевал давно и успешно, сначала в Испании, а потом во Франции и Польше.

Прикрывал командира лейтенант Отто фон Вернер. Это был его пятый боевой вылет.

На очередном вираже, взмыв высоко в небо, майор заметил на горизонте черную точку. Через пару секунд она увеличилась, обретая контур самолета.

– Внимание, Отто, – сказал в ларингофон майор. – Вижу цель, идем на сближение!

Мессеры, включив форсаж, набрали скорость и, зайдя со стороны солнца, со звоном ввинтились в пространство.

Однако на самолете – а это был идущий на предельной высоте бомбардировщик – их заметили, он резко изменил направление и стал уходить в сторону моря. Но скорости машин были несопоставимы, вскоре в небе завязался бой, неравный и смертельный.

Русский самолет вел опытный пилот, умело уклонявшийся от атак, маневрируя по тонгажу и курсу, одновременно выставив огневой заслон из своих «шкасов».

– Осторожно, Отто, не горячись, – цедил в ларингофон майор. – Постараемся взять его в клещи и посадить на наш аэродром.

– Слушаюсь, герр майор, – отвечал ведомый, и воздушный бой продолжался.

Но исполнить свой план Шульцу не пришлось.

При очередной атаке «мессершмитт» напарника срезала меткая очередь турельного пулемета бомбардировщика.

Волоча за собой шлейф дыма, истребитель вошел в штопор и с воем врезался в сопку. За несколько секунд до этого из него выбросился летчик.

Однако времени на полное раскрытие парашюта не хватило, пилот камнем полетел к земле, под завившимся в спираль куполом.

Русский самолет был тоже поврежден.

Из-под капота правого двигателя вырывались языки пламени, а верхний пулемет умолк, уставив неподвижный ствол в небо.

Оставшийся мессер почти в упор стал расстреливать теряющий ход и маневренность самолет, всаживая в него очереди.

Теперь Шульц ждал главного. Когда из подбитой машины начнут выбрасываться русские летчики. Их так забавно убивать под куполом парашюта, что он уже многократно делал.

Но из машины так никто и не выпрыгнул. Она дотянула до низкой гряды сопок, где рухнула в тундру.

– Упрямые иваны, – прошипел сквозь зубы майор, и его истребитель, заложив над местом гибели бомбардировщика вираж, растаял в пустом небе…

Старый лопарь Ярви со склона поросшей ягелем сопки, на берегу обширного, с заливами озера, внимательно наблюдал за смертельным боем железных птиц в небе. Раньше такого в этих местах не случалось, но времена изменились.

В тундре появились злые люди, которые обижали его племя и угоняли стада, а в небе вот такие птицы, убивающие друг друга.

Из-за них и зверя стало меньше, и рыбы – словом, плохие люди.

А на ту большую железную птицу, что последней упала за дальнюю сопку, надо обязательно взглянуть. Прошлой зимой он уже находил такую, однако поменьше. И совершенно целую, с мертвым белолицым человеком внутри.

У него он взял кожаную шапку и сумку на длинном ремешке. А еще красивый черный амулет с шеи, в виде креста, и все отвез в финское село, старосте Ульфу.

Год назад тот приезжал со злыми людьми в стойбище, приказав лопарям сообщать о всех чужих людях в тундре, живых и мертвых. Обещая богатую награду – муку, спирт и табак.

Староста не соврал. Обрадовался амулету с сумкой, дал мешочек муки, немного спирта и табаку. А затем заставил показать то место злым людям, которые увезли мертвеца на самоходных санях и зачем-то сожгли железную птицу.

Ярви выбил о темную ладонь давно погасшую трубку, поправил висящее за плечами старое ружье и сел на ездового оленя, привязанного рядом к кусту.

– Йо, сэрвес! – поддал тому в бока сыромятными ярами и затянул горловую песню.

Через пару часов, объезжая мари с озерцами, он был на месте падения самолета.

Загадочная железная птица лежала в неглубокой ложбине. От удара о землю у нее отвалилось одно из длинных, с красными звездами крыльев и лопнуло брюхо.

Старик привязал оленя к кривой березке, бесшумно ступая, опасливо приблизился к самолету. В нескольких шагах от машины остановился, внимательно ее рассматривая и приложив руку к уху. Ответом была звенящая тишина да тихий клекот журавлей, тянущихся вдалеке клином к югу.

Ярви бесшумно снял с плеч ружье, положив его на мох, и осторожно заглянул в огромную дыру в корпусе. Затем, поколебавшись, забрался через нее в пахнувший сыростью самолет.

Взгляду предстали не подающие признаков жизни, разбросанные внутри тела мужчин в одинаковой одежде.

Стараясь не шуметь, лопарь, мягко ступая по искореженному металлу, начал трогать каждого. Люди были мертвы, все одиннадцать.

Затем его внимание привлекли сжатые в руках у некоторых короткие ружья. Такие старик видел у финнов, приезжавших отбирать оленей и перестрелявших часть стада. Колдовское оружие, выпускающее целый рой пуль, хорошее для охоты.

Он вынул из ледяной руки одно и повесил себе за спину.

Внезапно внутрь проник луч катящегося к горизонту солнца, и в нескольких местах под ногами Ярве вспыхнули блики.

Издав возглас удивления, он нагнулся и поднял небольшой, матово отсвечивавший слиток.

На нем имелось клеймо: солнце в обрамлении колосистых трав, а еще непонятные знаки.

Лоб старика покрылся испариной – то было золото, таинственный металл белых. Он много слышал о нем и даже видел у шамана несколько золотых монет с изображением бородатого человека.

Тот уверял, что за них можно купить большое стадо оленей. Шаману можно верить, ему обо всем рассказывают духи.

Но золото Ярве не нужно. Он отнесет слиток старосте и получит за него награду: муку, спирт и табак, а вот короткое ружье спрячет для охоты. И еще возьмет в подарок внуку вон то зеленое яйцо, что валяется у пробоины.

Старик наклонился и поднял с рифленого пола гранату Ф-1, приблизив ее к лицу, довольно цокая губами.

– Красивое яйцо, вот только какая-то железка сбоку, надо оторвать.

Потянул за чеку (та отскочила), и спустя мгновение в самолете раздался взрыв.

Грохот, прокатившись эхом по окрестностям, спугнул белохвостого оленя, вихрем умчавшегося в тундру.

1.См. Примечания.