Kitobni o'qish: «Метеорит с начинкой»

Глава 1. Егор Махин, Красноярск, июнь 1985 года

День клонился к закату, беглый зек Махин вышел из ручья, в котором он сбивал со следа собак. Пройдя по лесу еще с километр, он подошел к высоким елкам, надо было устраиваться на ночлег – ночью его искать не будут, а с утра он двинется дальше. Дело для него было привычное, срочную службу он прослужил в спецназе разведки, мог за день полсотни километров отмахать. Егор осматривал огромные ели, прикидывая, под которой ему расположиться на ночь. Вдруг раздался резкий нарастающий свист летящего предмета, Махин втянул голову в плечи и отскочил в сторону от ели. Затрещали ветки, и под дерево с глухим стуком упало что-то тяжелое, сверху посыпались отломанные сучья и хвоя.

– Что еще за чертовщина? – удивился Махин, отодвигая разлапистые ветки елки. У подножья дерева лежал крупный камень и светился изнутри красным. Но он быстро приобрел серый цвет.

– Метеорит что ли, мать его? – сам у себя спросил Егор.

Неожиданно камень раскололся на несколько частей и осталось его круглое ядро, как литровая банка.

– Хм, все интереснее… – хмыкнул Махин и начал осматриваться вокруг в поисках палки, которой хотел пошевелить метеорит. Но внезапно ядро раскрылось и из него начала вылезать и вспениваться зеленая флюоресцирующая жидкость. Егор в замешательстве замер, и тут жидкость взорвалась и обляпала его лицо и руки, которыми он пытался прикрыть лицо. Махин стал брезгливо стирать с себя эту гадость, но тщетно. Однако жидкость быстро высохла и больше не доставляла ему хлопот, кроме жжения кожи, которое тоже вскоре прошло.

– А, черт с ним! До ручья километр идти надо. Так пойдет, – решил Егор. Ему стало интересно рассмотреть, что осталось от метеорита, но там ничего интересного не оказалось – только каменные обломки, которые крошились в руках. А от центрального ядра вообще никаких следов не осталось.

– А, говорят, метеориты из железа, – удивленно рассматривал каменную пыль на своих руках Егор. Он начал устраиваться на ночлег – наломал еловых веток, которые заменили ему матрас и одеяло, и, спрятавшись под лапником, он беспокойно заснул.

Наутро Махин проснулся с ломотой в мышцах и головной болью, он весь горел. Но деваться было некуда –он огляделся вокруг, – аптеки в этом лесу не найти. Егор усмехнулся и двинулся дальше, грызя на ходу сухарь. Через пару километров ему попался ручеек, в котором он умылся и напился воды. Дальше он брёл как в тумане – температура, видимо, была очень высокая. Он уже сбился с направления, потерял самодельный компас из намагниченной иголки, и уже совсем выбился из сил. На четвертый день пути силы окончательно покинули его, он расположился полулежа у небольшого ручейка, из которого пил воду, которую набирал своей железной кружкой, запивая сухари. Там его и нашла поисковая группа, разглядев с вертолета.

В лагере его поместили в больницу – еще бы, температура за 40, озноб, общий упадок сил. Через неделю он пришел в себя, его отправили в ШИЗО – штрафной изолятор на два месяца. Сидя в ШИЗО, Егор вспоминал, как попал сюда.

Махин жил в Красноярске, на тихой окраине города, застроенной пятиэтажными хрущёвками. У соседей была дочка, красавица Лена шестнадцати лет. Пошла в первый раз на танцы в ДК, и какой-то отморозок избил ее и изнасиловал. Душевная травма у девчонки была настолько сильной, что ее поместили в психиатрическую больницу, чтобы она на себя руки не наложила.

– Егор, ну как это так? Эта мразь, которая ее искалечила, до сих пор на свободе! – восклицала со слезами соседка Марфа, мать Лены. И вправду, все знали, что изнасиловал ее уголовник Альберт Силков по кличке Сила, родители у него работали в Горторге, хлопотали за сыночка. Но никаких доказательств у милиции не было, кроме заявления родителей девушки. Сила открыто надсмехался над ними, и Егор не утерпел – врезал ему по морде как следует при очередной встрече, но тот упал неудачно – затылком на угол каменного крыльца и проломил себе череп, скончался на месте. Был суд, убийство по неосторожности, но дали по максимуму пять лет – родители Силы постарались. И еще сказали вдогонку: «Тебе не жить, и на зоне тебя прикончим!».

И, как оказалось, и вправду – через полгода прислали убийцу. Прибыл на зону рослый мужик, уголовник по кличке Тролль, который получил два года за мелкую кражу. По прибытии доложился смотрящему о настоящей цели своей отсидки, обязан был это сделать. Ну а Егору добрые люди донесли эту весть: новичок здесь, чтобы тебя прикончить.

Первая стычка произошла в цехе деревообработки, когда Тролль скинул на Махина бревно, благо Егор успел отскочить. И решил он тогда больше не рисковать, податься в бега, что тоже было непросто – лесами уйти в Красноярск, а там соседка поможет новые документы выправить. Леса Махин не боялся – служба в спецназе разведки научила его выживать в лесу. Сбежать удалось, не сразу обнаружили побег и организовали погоню, форы целые сутки были. Но все равно не получилось, вот теперь три года добавят, – думал он. – Но еще и выжить-то надо, Тролль-то ждет его выхода из ШИЗО.

– Что же ты, Махин, в бега подался? Ты вроде простой мужик, сидишь по бытовухе. Где бегать-то собрался? Дурак ты! – ругал его начальник оперчасти лагеря капитан Алтуфьев.

– Жить охота, вот и побежал. Разве не знаете, что по мою душу Тролль прибыл? – огрызнулся Егор.

– Знаю, как не знать. Поэтому и держали тебя в ШИЗО, а теперь я Тролля туда посажу на пятнадцать суток, больше не имею права. Буду решать вопрос о его переводе. Я уже пытался это сделать, но кто-то тормозит этот процесс – ответил капитан.

– Ну вот, теперь или я его убью, или он меня. Может, предложите другой вариант? – спросил Махин.

– В другую зону тебя перевести можно попробовать. Но боюсь, что Тролля за тобой отправят – кто-то на воле очень хочет твоей смерти. Никак родственнички убитого тобой отморозка? – спросил капитан.

– Да, они на суде обещали мне, что я не доживу до выхода из лагеря, – сообщил Егор.

– Да, проблема… – согласился капитан. – Ну ладно, через неделю суд, получишь прибавку к сроку. А после суда я уже не смогу тебя держать в ШИЗО, да и не сахар сидеть там. Будем решать проблемы по мере их поступления.

Через три недели, когда Тролля выпустили из ШИЗО, кто-то в столовой больно ткнул Махина в бок, в область печени. Егор охнул, схватившись за бок, оглянулся – на полу валялась заточка из гвоздя-стопятидесятки, Тролль быстро уходил от него, зеки расступались, пропуская убийцу. Егор быстро сел, поднял заточку и с силой метнул ее с уровня колена, целя в задницу Тролля. Гвоздь вошел туда по самую шляпку – Тролль заорал от боли, схватившись за задницу, и тут же упал, вопя. Быстро подскочила охрана, Махин ушел с места стычки подальше, он знал, что зеки его не сдадут. Стуканут конечно операм, но свидетелями не будут. Тролль попал в больницу с тяжелой травмой – гвоздь пробил не только мышцы ягодицы, но и кость в тазобедренном суставе, на всю жизнь теперь хромым останется. Не до покушений ему теперь будет, месяца четыре в больничке проведет.

– Ну, теперь тебе Тролль не страшен, – капитан Алтуфьев усмехнулся. – Как это у тебя так ловко получилось гвоздь метнуть, что он по самую шляпу ему в задницу вошел? Да еще и кость пробил! В спецназе научили?

– Да я тут вообще ни при чем, гражданин начальник, наверно случайно у кого-то получилось, – не стал особо отпираться Махин, но и не признаваясь впрямую.

– Ну ладно, иди уже. Жалко тебя, тебе еще пять лет сидеть, УДО тебе не светит из-за побега, – отправил его капитан.

Егор и сам не понимал, как у него вышло так лихо метнуть гвоздь. Ножи-то он и раньше метал хорошо – в спецназе обучили, но гвозди?! В цеху, во время перекура он поставил чурбан, отошел метров на десять, взял с верстака гвоздь-двухсотку, взвесил в руке, повертел в пальцах и глянул на свою деревянную мишень. «Не, нереально», – подумал он. Но потом посмотрел на центр полена, там ещё сучок темнел, и резким движением выбросил руку вперёд. Гвоздь вошёл в дерево почти полностью, с сухим звонким стуком. Егор почувствовал, как мурашки пробежали у него по спине. Он точно знал, что раньше такое у него не получилось бы. Но почему получается сейчас? «Грёбаный метеорит!» – пронзила его догадка. – «Он меня обдал зелёной дрянью… Потом мне конкретно сплохело, чуть не загнулся в лесу… А теперь вот это!».

И Егор не стал закапывать свой новый талант в землю, начал тренироваться метать гвозди и другие предметы на перекурах в цеху: брал чурбан, ставил его за десять метров и принимался кидать в него гвозди. Они попадали точно в то место, куда он целился, и втыкались острием, а как это делается – он понятия не имел. Причем мог регулировать силу, с которой втыкаются гвозди. Он мог засадить его по самую шляпку, а мог на сантиметр. Оказалось, что он мог с легкостью гнуть эти гвозди, как пластилиновые.

Но этим его новые способности не ограничивались. Стало Егору любопытно, почему Тролль не смог проткнуть его гвоздем – здоровый же мужик, такой болтом человека прошьет, не то что острым гвоздем. И Егор попробовал ножом порезать палец, но нож тупился, а кожа не поддавалась. Тыкал гвоздем – больно, но кожу было не проколоть. Как у носорога – читал он, что его шкуру из ружья не пробить.

А еще он, оказывается, мог отжиматься от пола столько раз, сколько хотел, так же обстояло дело с подтягиванием на перекладине, попробовал подтянуться на одной руке – так же легко это делал, как и на двух. Когда оставался один, он ломал ребром ладони поленья, пробивал кулаком листы фанеры, ощущая себя суперменом. Молва о его силе растеклась по лагерю, его никто не задирал, хотя он и раньше за себя мог постоять. Но надо было каким-то образом выбираться из зоны, и начинать жить нормальной жизнью.

Однако его покой длился недолго, через три месяца прибыл очередной конвой в зону, и с ним прибыл по душу Махина очередной киллер по кличке Дух. Ему об этом добрые люди стуканули, предупредили, Егора уважали в лагере. Его это теперь не особо не волновало – это уже у киллера были проблемы с выполнением задания. У него самого была только забота, чтобы киллера случайно не убить и за это срок себе не добавить. Но все повернулось иначе.

За ним пришли ночью, позвали к смотрящему, когда уже все спали. Он пошел вместе с сопровождающим в кильдым, в котором жил смотрящий. Тот предложил ему сесть на табурет, побалакать, Егор сел. На него навалились четверо подручных, а Дух накинул на него удавку из скрученной простыни, затянув ее от души. Сначала Махин решил всех поубивать – силы ему хватило бы вырваться. Пока раздумывал над этим, как это сделать, чтобы новый срок не получить, к своему удивлению, обнаружил, что удавка дышать не мешала – мышцы на шее были очень сильные, и он мгновенно переиграл свое решение – надо подыграть убийцам. Махин сделал вид, что потерял сознание, немного потрепыхавшись. Убийцы потащили его назад, в барак, подтянули его за петлю к спинке кровати на втором ярусе, имитируя самоповешение. Убедившись, что зэк висит и не шевелится, они ушли. Егор стал после этого тихонько дышать. Потом решил проверить, сколько он без дыхания может провести, чтобы обмануть врачей, – надо было сбежать из морга, чтобы врачи констатировали его смерть. Оказалось, что очень долго, он предположил, что не менее получаса. Так он тренировался всю ночь, стараясь снизить температуру тела и имитировать трупное окоченение. Висеть на простыне ему было достаточно комфортно – шея и вправду у него была как у носорога. Патологоанатома в лагере не было, а хирург-алкоголик не любил это дело, могли и так похоронить, на это Егор и рассчитывал. Ну а если хирург попытается сделать вскрытие – то это его проблема, а ему придется опять уходить из зоны со скандалом.

Утро началось с кипиша – прилетел начальник оперчасти, ругался на чем свет – не уберег Махина. Его сразу же сняли с петли, правда, просто отвязали простынь от кровати, так и оставив ее на шее, брезгуя прикасаться к покойнику. Прибывший хирург констатировал смерть от повешения, даже не прикоснувшись к покойнику – Егора это обрадовало. Его увезли в морг, санитары меж собой балакали, что без вскрытия похоронят – причина смерти и так известна, даже простыню с его шеи так и не сняли. Лежа на прозекторском столе, Махин ждал своей участи. Ночь пришлось провести в морге, он подумал о мести – захотелось пойти и уничтожить убийц, а потом вернуться в морг. Но, рассудив здраво, он понял, что после такого события нагрянет комиссия, его похороны могут отложить, а то и вскрытие назначить на всякий случай. Как бы не хотелось ему отомстить своим потенциальным убийцам, но свобода была дороже, и он решил, что на воле отомстит заказчикам убийства. Единственное, что он позволил себе – украсть со стола с инструментами скальпель, а из кильдыма санитаров железную кружку, в которой они чифирь варили, – положил ее себе в трусы и зажал ногами – в дороге пригодиться чай готовить.

Утром его уложили в щелястый гроб из тонких досок, как и был, с простыней на шее, забили гроб под надзором охраны и повезли на местное лагерное кладбище, в паре километров от ограды. Егор был уверен в своих силах, что сможет вылезти из могилы – так он и обеспечит себе свободу. Плохо, конечно, что не подготовился к побегу, но что-нибудь придумает. Его новые возможности позволяли ему многое.

Гроб опустили в неглубокую могилу, кое-как закидали землей и уехали. Выждав с полчаса, он начал разбирать гроб, вытаскивая из него гвозди-сотки – пригодятся для охоты, питаться чем-то надо будет в лесу. Он начал оторванными досками отодвигать землю вверх, но оказалось, что проще выломать доски вовнутрь гроба и самому пробурить рыхлую землю могилы руками. Егор осторожно высунул голову из земли, стряхнул с головы сухую глину и осмотрелся. Вокруг никого не было – это кладбище редко кто посещал. Егор вылез из могилы, отряхнул с себя землю – сухую глину, – даже карманы робы оказались ей набиты, тщательно выровнял могильный холмик, ликвидируя следы своего оживания. Закончив с могилкой, Егор двинулся в лес, в котором в прошлый раз ему не удалось уйти от погони. Простыню снял с шеи и повязал на поясе – пригодится в дороге. Сейчас он чувствовал стороны света – у него был четкий ориентир на север, а как – он и сам не знал. Через пять часов Махин был уже в километрах тридцати от лагеря, пора было озаботиться едой. Места были глухие, дичи достаточно. Он ползком подкрался к стае куропаток, маскируясь в высокой траве, присмотрел ближайшую куропатку, метнул в нее гвоздь и попал точно в грудь птицы, та без звука свалилась с ног, другие куропатки ничего не почуяли. Егор тут же метнул второй гвоздь, сбив вторую птицу, которая закричала, падая на спину, трепыхаясь. Стая поднялась и улетела. Махин осмотрел добычу – пара птиц, примерно килограмм мяса, на один раз сойдет. Надо было озаботиться огнем. Его даже не обыскали, у него в кармане лежал коробок спичек и папиросы. Курил он мало после больнички, скорее по привычке, но курево и спички были всегда с собой.

Махин собрал сушняка, разжег костер, ощипал куропаток, скальпелем разрезал их и распотрошил. Нанизал куропаток на прут, поставил печься на костер, подбрасывая мелкие сухие палочки для равномерного небольшого огня, поворачивая прут с куропатками. Через полчаса куропатки были готовы, он быстро их съел, хоть они были и без соли, но вкус для него был бесподобный. После обеда Егор спрятал все следы пиршества, двинулся дальше в сторону Красноярска. Он собирался обратиться за помощью к соседям, они уж точно его не сдадут. Марфа работала паспортисткой в УВД, Махин надеялся сделать через нее новые документы и уехать из города.

Утром следующего дня он решил набрать малины и сварить чай. Собирая высохшие ягоды, Егор замер, услышав треск веток, поднял голову и обмер – в паре метров от него собирал малину крупный медведь. Тот зарычал и встал на дыбы, Егор так и замер от испуга, постепенно приходя в себя. Медведь пошел на него – Махин пятился, не зная, что делать. Он чутьем понимал, что бежать бесполезно, а как спастись, не знал. Отступая, он запнулся и упал, медведь кинулся на него. Его пасть приблизилась к лицу Махина, целя в его горло, он инстинктивно правой рукой уперся в его нижнюю челюсть, отводя ее от себя назад, а левой рукой схватил его за холку, для упора. Ему удавалось удерживать челюсть медведя в стороне от себя, тот мотал головой, но он жесткой хваткой не давал ему вырваться, постепенно усиливая нажим правой руки на челюсть зверя. Медведь попытался подняться на задние лапы, но вес Егора на шее не позволял ему это сделать. Медведь ревел, мотал мордой, пытаясь вырваться из капкана, но Махин его не отпускал, ведь от этого зависела его жизнь. Егор почувствовал, как стали набухать его руки, к которым стала приливать сила, и он резко увеличил нажим правой рукой на нижнюю челюсть зверя, держа левой рукой его за шею. Голова зверя стала потихоньку задираться вверх, затем хрустнули кости, и голова зверя легко упала назад. Медведь сразу осел, хрюкнув напоследок, и придавил Махина своей тушей. Покрутив безвольной башкой зверя, Егор начал выбираться из-под него. Он выполз из-под медведя и обессиленно улегся рядом с ним, приходя в себя. Полежав с полчаса, пока силы немного восстановились, встал на ноги. Перевернув зверя на спину, Махин увидел воспаленную рану в животе медведя – похоже, с лосем что-то не поделили. Он потерял очень много сил и был готов съесть быка. Но быка не было, пришлось есть медведя. Егор вскрыл зверю горло, выпустив кровь, затем начал вырезать из медведя куски мяса. Собрал сушняк и развел большой костер, стал жарить медвежье мясо. До вечера он набирался сил, часто ел и съел его более пяти килограммов, запивая чаем с малиной. Свежевать медведя он не стал – скальпелем это была неподъемная задача, да и шкура ему была не нужна. Нажарил еще пять кило мяса про запас на следующий день и завалился спать возле убитого медведя, разведя большой костер из пары сухих бревен. Его никто не разыскивал, бояться было нечего. Утром, подкрепившись свежатиной-медвежатиной и попив чаю с малиной, Махин двинулся дальше.

По дороге он охотился на куропаток, один раз подстрелил зайца, один раз селезня-шилохвоста на мелком болотце. Ему не хватало только хлеба и соли, но калорий было вполне достаточно. Пил чай с брусникой и малиной, заваривал с их листьями, а ягоды шли за десерт – брусника уже начала созревать – был конец сентября. Уже начало холодать, и он «подбил» свою зековскую куртку и штаны сухим мхом, и они хорошо грели его. Спичек было достаточно, хотя Егор уже нашел кремень и один раз с его помощью разжег костер из любопытства.

Махин провел в пути еще пять непростых дней, ночуя под открытым небом. Ему очень повезло – дождей не было. И вот наконец он вышел к пригородам Красноярска, начинались дачные поселки.

Егор подкрался к ближайшему домику в садоводческом товариществе, осмотрелся. На дачах народу практически не было – был будний день. Зашел на участок, и там осмотрелся. Домик был закрыт на навесной замок. В лагере у зеков было развлечение – вскрытие замков на время, спецы учили сидельцев – мол, в жизни пригодится. И вправду пригодилось – он нашел на заборе кусок проволоки, изогнул его, как требуется, и за пару минут открыл замок. Зашел в домик – ничего подходящего в нем не было, видно, дачей владела старая женщина и давно тут не появлялась. Егор вышел из домика, закрыл его на замок и осмотрел соседние дома. Через дорогу, по диагонали, стоял ухоженный домик, да и участок выглядел ухоженным. Махин направился туда, прихватив отмычку. Быстро отрыл навесной замок на двери, зашел в домик – красота! Ему даже сразу захотелось разуться, что он с удовольствием сделал, и надел хозяйские тапки. Быстро осмотрел домик – в шкафу висела старая одежда, но эта дачная одежда смотрелась на нем гораздо лучше лагерной робы – куртки и штанов, и пришлась ему в пору. Даже растоптанные ботинки дачника были лучше его «дерьмодавов». Он еще раз осмотрел дачу – надо было на ней провести время до вечера. Увидел спиральную электроплитку, включил свет – электричество было. Нашел чайник, набрал его полным из бочки на углу дома – в ней дождевую воду собирали. Поставил греться, умылся на улице, решил пообедать своими запасами. У него осталась половина утки с завтрака, и он нашел на даче соль! Неделю ее не ел! Такой вкусной утки он не ел никогда!

Время еще было, он решил привести себя в порядок. В оцинкованном тазике подогрел воду, помыл голову и сам помылся с мылом, первый раз за неделю. Счастливый Егор сидел и пил чай – нашел остатки заварки грузинского чая – волшебный аромат! Сахара правда не нашлось, но и так было очень хорошо.

Махин нашел бритвенный станок с тупым лезвием, но выбирать не приходилось и ему удалось привести себя в порядок, сбрить недельную щетину. Он даже нашел заначку хозяина – пять рублей во внутреннем кармане куртки, это вообще было чудо из чудес! Отчистив от грязи ботинки и одежду дачника – нашел на даче даже сапожную щетку и крем, – Егор двинулся к ночи в город. Свою лагерную робу он закопал в компостной яме на соседнем огороде, хорошо посыпанной негашёной известью.

Выйдя на дорогу, Махин махнул рукой проезжающей машине, та притормозила. Удалось договориться с частником за три рубля, и его довезли прямо до дома. С бьющимся сердцем он зашел в подъезд и позвонил в дверь соседей. Марфа открыла дверь и обмерла:

– Сбежал?

Егор молча кивнул головой.

– Проходи, – оглянувшись вокруг, пригласила Марфа.

Они прошли в квартиру, Егор поздоровался с мужем Марфы Никитой, сутулым мужчиной пятидесяти пяти лет.

– Рассказывай, – потребовала Марфа.

Он все подробно рассказал: и как на него покушались в первый раз, и про первый побег, и про второй; как он имитировал свою смерть – больше напирая на врача-алкоголика, который даже не подошел к нему, а у него узел петли был с зазором, поэтому он дышал свободно. Не стал он говорить, что его повесили, сказал, что сам имитировал повешение.

– Марфа, мне нужны новые документы, можно на бомжа-покойника, после этого я отсюда уеду подальше. Сможешь сделать? – спросил Махин прямо.

– Для тебя что угодно сделаю, Егор, все что в моих силах, – ответила Марфа. – Давай пока прими ванну, я тебе белье и одежду приготовлю – с Никитой вы примерно одной комплекции.

Так прошла неделя, утром хозяева уходили на работу, Егор сидел дома – смотрел телевизор, сделав его потише, читал книжки. В следующую неделю Никита вышел работать во вторую смену – он работал водителем на рейсовом автобусе. Вечером Марфа пригласила Егора ужинать. Она была одета в легкий, обтягивающий халат. Марфе было тридцать восемь лет, у нее была ладная фигурка с бюстом четвертого размера. Егор сглотнул слюну – у него уже год не было женщины. Он сел, Марфа достала из холодильника бутылку водки. «Для аппетита», – сообщила она и налила по рюмке. Они выпили, закусили огурчиками и помидорчиками домашней засолки, Марфа была мастерица по этой части. На ужин были котлеты с пюре. Закончив ужин, Егор уж собрался вставать, но Марфа его остановила:

– Посиди, выпьем еще, поговорим о том о сем. Надоело в телевизор пялится – у мужа два развлечения: телевизор да водка.

Егор сел и улыбнулся:

– Я с удовольствием с тобой поболтаю – соскучился по разговорам с нормальными людьми.

– Егор, ты столько уже пережил, а я даже не знаю, как благодарить тебя, – вздохнула Марфа.

«Так в постельку уложи и ублажи», – мелькнула у Егора крамольная мысль, уж больно сексуально выглядела Марфа.

– Ну что ты как не родной, – Марфа пересела на колени к Егору. – Обними женщину и приласкай! – попросила она.

– А как же Никита? – ошалело спросил Егор (мечты сбываются!).

– Ты ему скорее одолжение сделаешь, для него секс со мной почище каторги. Раза три в месяц от него можно дождаться, не чаще – вздохнула Марфа, кладя руку Егора на свою горячую грудь.

– Ты мне всегда нравилась, Марфа, но ты была замужем, поэтому я ваш дом стороной обходил, – признался Егор, тиская ее объемную грудь.

– Дурачок был! От Никиты бы не убыло, если б ты меня ублажал! – сказала Марфа, распуская поясок халата, под которым ничего не было. Егор взял Марфу на руки и понес к себе в комнату. Секс у них был бурный и долгий, Марфе хотелось попробовать во всех позах – было видно, что женщина сильно истосковалась по мужской ласке.

Егор прожил у Марфы с Никитой месяц, пока Марфа подобрала подходящий вариант паспорта. Мужик был даже чем-то похож на Егора, поэтому решили не менять фотографию, а в сорок пять лет Егор свою вклеит, как полагается. Стал он теперь Семеном Аркадьевичем Крошевым, сорока лет от роду, а точнее, у него не было ни роду ни племени – умер под мостом от отравления алкоголем, бомж был с десятилетним стажем. Марфа убрала данные о смерти Крошева и все – живи и радуйся жизни, Егор.

На следующий день Никита купил Егору билет на поезд до Новосибирска, дали ему с собой пятьдесят рублей на первое время перебиться, пока на работу не устроится.

Интерлюдия

– Маша, из зоны сообщили, что кранты убийце нашего сыночка, повесили его, имитировали самоубийство, – сообщил своей жене Николай Силков.

– Коля, я хочу на его могилу взглянуть и плюнуть на нее, – сказала Маша.

– Да что на нее глядеть-то? Много чести будет этому подонку! – возразил Николай.

– Хочу убедиться, что эта тварь в могиле лежит, а не землю коптит! – твердо сказала Маша.

– Ну хорошо, давай я обо всем договорюсь с нужными людьми, съездим туда, – согласился Николай.

Через месяц супруги Силковы поехали в ИТК, получив разрешение на свидание с Духом, – коли Махин покончил с собой, то и опасаться им было нечего. Вначале они посетили кладбище и посмотрели на могилу Егора Махина.

– Коля, это что? – спросила Маша, показывая на промоину, ведущую в могилу.

– Ну наверно земля осела, дожди были – вот и промоина образовалась, – неуверенно ответил Николай.

– Нет там никого! Ушел, тварь! – воскликнула разъяренная мать.

– Да ты что? Его же под конвоем даже на кладбище отвезли в последний путь! И зэки его хоронили! – возразил Николай.

– Да нет тут его, вылез из могилы, скотина! – была уверена Маша. – Найми людей, пускай могилу вскроют, хочу убедиться, что он тут.

– Давай сначала поговорим с тем парнем, которого наняли, он нам расскажет, как дело было – может и вскрывать могилу не придется, – предложил Николай.

– Давай поговорим, это не помешает, – согласилась Мария.

На следующий день у них было свидание с Духом. Тот им все подробно рассказал, упомянул о том, что вскрытия не было.

– Он точно жив! Если бы было вскрытие – я бы тогда успокоилась! А так – прикинулся мертвым и вылез из могилы, – настаивала Мария.

– Хорошо, – нехотя согласился Николай, – найду я людей, вскроем могилу.

Через три дня нужные люди были найдены и вечерком приступили к раскопке могилы. Лопаты застучали по доскам гроба, рабочие остановились.

– Тут доски проломлены, земля в гробу, – сообщил один из них заказчикам.

– Вытаскивайте землю из гроба – хотим убедиться, что покойник там лежит, – потребовала Мария.

Рабочие стали аккуратно вынимать землю из гроба. Через полчаса выяснилось, что в гробу никого нет.

– Я же говорила – жива эта тварь! – со злобой воскликнула Мария. – Сообщи в зону – пускай в розыск его подают!

После сообщения Силковых в колонии начался кипиш. По всем правилам произвели вскрытие могилы, составили протоколы и остальные нужные бумаги, объявили Егора Махина в розыск за побег из ИТК.

Глава 2. Василий Ухов, Барнаул, июнь 1985 года

Уже десятиклассник Василий Ухов гордо шел по лесу, держа на плече двустволку деда. Он приехал отдыхать на каникулы к деду в лесничество, где тот был главным лесничим этого участка леса, и никто не мог помешать ему охотиться, хотя у него не было охотничьего билета. Что, впрочем, было не мудрено – охотничий билет только совершеннолетним выдавали, а Васе только что исполнилось шестнадцать. Вася беззаботно шагал по лесу, тихо насвистывая незатейливую мелодию, ноги мягко пружинили по ковру из опавшей хвои. Ему встречались полянки, усеянные грибами, в основном маслятами, а иногда и боровики попадались, но он шел не за этим, его задача была намного серьезнее. Василий же не по грибы в лес отправился, он охотился. Ну, можно сказать, браконьерствовал – пошел тетерева добывать. Дед разрешил подстрелить только одного самца. Он любил поохотиться, а в июне охота запрещена. Но для пропитания лесничим разрешалось добывать дичь – иначе чем питаться в лесу?

Василий услышал над головой протяжный приближающийся звук – так в кино про войну озвучивают падение авиабомбы. У парня похолодело в груди, ему захотелось упасть на землю и сжаться в комок, но любопытство оказалось сильнее, Вася посмотрел вверх – черная полоса наискосок прочертила небо, и через мгновение что-то ударило в землю, где-то совсем не далеко. Это был не взрыв, а очень сильный удар. Василий не раздумывая побежал в направлении звука. Он спустился в распадок, потом стал подниматься на противоположный склон и чуть было не угодил с разбегу в воронку метров двух в диаметре.

– Так, а это что такое? – проговорил Василий. Он уставился на шар, лежавший на дне ямы. Размером шар был раза в два больше футбольного мяча, даже чуть больше баскетбольного. Это был камень, судя по цвету, но красный внутри. Вася вспомнил теплоизоляцию космических шаттлов, о которой была передача по телевизору: раскаленную плитку брали голыми руками, изнутри она светилась красным цветом от высокой температуры, а снаружи уже была холодной.

Парень осторожно спустился в воронку, подобрав сухой сук, чтобы потрогать круглый камень. «Это же настоящий метеорит!» – Вася чуть не задохнулся от восторга – вот же повезло! Он потыкал шар палкой и заметил, что тот на глазах меняет цвет – становится серым, остывая. И вдруг метеорит раскололся на четыре части, освободив шар диаметром с два теннисных мяча.

– Вот чудеса-то! – удивился Вася. Он решил пошевелить палкой сердцевину метеорита, но не успел – и этот шар раскрылся на две части, и из него поперла зеленая флуоресцирующая жидкость, быстро вспениваясь. Василий попятился назад, но жидкость вдруг взорвалась и его обляпала, в большей степени его лицо и руки, которые были открыты. Он закричал, выбрался из воронки и кинулся прочь, пытаясь на ходу стереть с лица эту гадость. Но жидкость сама начала стремительно испаряться, и через несколько секунд полностью пропала с рук, да и на лице тоже не ощущалась, только кожу сильно щипало.

Вася немного упокоился и пошел к ручью умыться. Глянув на свое отражение в лагуне ручья, где было слабое течение, он ничего особенного на лице не увидел. Но все равно умылся, вытер лицо и руки носовым платком. Решил заодно перекусить, коли у ручья оказался – бабушка ему с собой пирожков положила с мясом и капустой. Он расположился на полянке у ручья, поставил ружье к елке, достал из рюкзака кружку и плитку на сухом спирте – чего костер жечь-то: лето, очень опасно для леса.