Kitobni o'qish: «Дятлов Посох. Книга вторая»
Любой ценой
– Андрей Андреевич, вы ли это? – Перовский услышал вкрадчивый женский голос и почувствовал, как кто-то мягко взял его под Локоть.
Ему пришлось прервать на полуслове разговор с Егором. Он с недоумением повернулся на голос и увидел рядом с собой эффектную даму в ярко красном кашемировом пальто. Она улыбнулась и поприветствовала его легким помахиванием руки в алой лайковой перчатке.
– Здравствуйте, дорогой профессор, рада вас видеть в здравии и благополучии, – женщина отпустила его локоть и протянула ему руку для приветствия.
– Вот это встреча, – с нескрываемым волнением произнес Андрей Андреевич. – Право не ожидал вас здесь увидеть. Но раз уж так вышло, то заверяю вас: я нашей с вами встрече рад не менее.
Он бережно взял даму за кончики пальцев, поклонился и прикоснулся губами к островку белоснежной кожи, показавшемуся сквозь разрез перчатки. После чего обратился к своему спутнику:
– Егор, это фрау Гертруда, помнишь ее. Наша коллега из Баварии … из Мюнхенского университета. Вы с ней встречались как-то в хранилище нашего музея. С ней тогда еще был барон фон Эффенбах и пара усыновленных им близнецов. Жан и Жак… кажется именно так их звали…
– Да, я их помню, – ответил юноша и тоже кивком поприветствовал заграничную гостью.
Профессор же в свою очередь представил юношу иностранке;
– Гертруда, а вы помните моего юного друга Егора? У нас, между прочим, с ним много общего. Он, как и я увлечен историей, и я ему в этом помогаю. Как говорится: готовлю себе достойную смену.
– Дас ист зер гут. Очень хорошо. Какой любознательный и милый мальчик. – Гертруда заметила, какой ошеломительный эффект произвела на юношу, и чтобы окончательно завоевать его расположение, одарила Егора обезоруживающей улыбкой. – Наверняка, когда вырастет станет выдающимся ученым. Такой прилежный, умненький и такой симпатичный… – она заговорщицки ему подмигнула. – Поди и от девочек в классе отбоя нет. Я угадала, мой юный друг.
Егор стушевался и покраснел. Его жизненный опыт был не настолько велик, чтобы знать, что полагается отвечать элегантным особам по такому поводу. Он подумал, что для него сейчас самым верным решением будет скромно промолчать – тогда, глядишь заграничная гостья и Андрей Андреевич переключатся на что-нибудь другое и тем самым избавят его от неудобной темы.
– Гертруда!.. Ну наконец-то мы тебя нашли, – окликнул ее неизвестно откуда появившийся барон.
Он был одет в короткое черное кашемировое пальто с поднятым воротником и шарфом, повязанным по молодежному вокруг шеи. Несмотря на свой солидный возраст, выглядел он весьма бодро и молодцевато, а его непокрытая лысая голова и безупречный клинышек седой бородки придавали его внешности дополнительный шарм и аристократизм.
Уворачиваясь от столкновений, он с непринужденной легкостью и ловкостью огибал снующих по бульвару прохожих, и шаг за шагом приближался к своей потерянной спутнице. Мгновением позже позади барона, обгоняя группу веселых студентов, показались и два близнеца, похожие друг на друга как пара новеньких кроссовок. Они были в спортивных пуховиках, в одинаково ярких вязанных шапках, и под цвет им в таких же шарфах и рукавицах.
– Куда ты запропастилась? – воскликнул Людвиг, глядя на даму без упрека, но с не скрываемым беспокойством. – Мы уж думали, что тебя потеряли.
– В таком многолюдном месте не мудрено потеряться, – усмехнулась Гертруда, кутаясь в пышный воротник и выдыхая пар. – Зато посмотрите, кого я тут нашла, пока вы меня искали.
Заметив того, кто-то стоит с ней рядом, барон поначалу переменился в лице. Но приглядевшись внимательней, приветливо улыбнулся, развел широко руки в стороны, и с выражением приятного удивления устремился к профессору, чтобы заключить его в объятья.
– Андрей Андреевич, дорогой, какая неожиданная встреча. Ну что же вы милый мой от меня скрываетесь. Сначала зовете в гости, а после бесследно пропадаете. Я вам звоню, звоню… – упрекнул профессора Людвиг, тиская его в объятьях, – … а вы не отвечаете. Может у вас что-нибудь случилось, – барон озабоченно взглянул в глаза профессору, – или вы по какой-то причине сменили номер телефона?
– Ох, коллега, даже не знаю, как вам ответить на все ваши вопросы, – обреченно вздохнул Перовский и поправил, съехавшие набекрень очки. – Признаю, виноват. Неловко как-то получилось. То самое дело…, – тут он понизил голос, не желая, чтобы кроме барона его услышал кто-то еще, – … о котором мы с вами говорили…, не так давно приняло такой неожиданный оборот, что боюсь вас расстраивать мой дорогой коллега, но, к сожалению, мое приглашение больше не имеет силы. Не сердитесь, мой друг, вы тут абсолютно ни при чем. Виной всему стечение непредвиденных обстоятельств. Я понимаю, что своим приглашением отнял попусту ваше время и возможно отвлек вас от важных дел, но тем не менее, раз уж вы все равно приехали, положа руку на сердце, сообщаю вам, что я искренне рад вашему приезду. И чтобы загладить свою вину, обещаю, что-нибудь придумать. Кстати… у меня появилась одна идея. А хотите, я предложу вам в качестве компенсации нечто особенное и не менее интересное?
– Полно…, полно вам, дорогой профессор, – Людвиг похлопал дружески Перовского по плечу. – Не стоит все принимать так близко к сердцу. Мы с Гертрудой и мальчиками вас понимаем. Кстати, а это кто с вами? – он заинтересованно взглянул на Егора. – Ваш сын или внук?..
– Нет. Это мой юный друг, Егор. Вы должны его помнить. Он, как и я одержим историей, а я помогаю ему в этой области, – с радостным облегчением сообщил профессор, надеясь на то, что не сильно расстроил барона своим известием. – Учу его, так сказать, грызть гранит науки, но, чтобы при этом не обломать себе зубы и не потерять интерес к исследованиям.
Он был доволен тем фактом, что барон с пониманием отнесся к звонкам, на которые он не отвечал. И, судя по его реакции на его отказ, Людвиг на него не обижался, если так легко переключил внимание на его юного спутника.
– Возможно вы его не узнали. Но это и не удивительно. В этом возрасте мальчики так быстро растут и меняются. Между прочим, он был тогда вместе со мной в музее, когда вы осенью были у нас с визитом, – положив руку на плечо Егору, поведал Людвигу Андрей Андреич. – Как мне помнится, вы еще тогда сказали, что если когда-нибудь вашим мальчикам доведется вновь встретиться с Егором, то тогда они с ним наверняка подружатся. Ведь они с ним почти ровесники и у них много общего – включая любовь к истории. Кстати, Егор, как и ваши ребятишки, тоже увлечен единоборствами.
На мгновение Людвиг сделал сосредоточенный вид, будто что-то вспоминает. А сам тем временем незаметно обменялся с Гертрудой взглядами, после чего, словно вдруг что-то вспомнил, прикоснулся черной лайковой перчаткой ко лбу и восторженно воскликнул:
– Ах да, ну конечно…, припоминаю. А мальчик и в правду подрос и изменился. Ну, так что же, раз уж мы с вами встретились, то сегодня, по-моему, как раз и подвернулся именно такой случай, чтобы наши мальчики смогли узнать друг друга поближе и подружиться. Кстати, профессор, а как вы смотрите на то, чтобы Жан и Жак вместе с Егором прогулялись по магазинам, и Егор посоветовал им выбрать что-нибудь интересное в качестве памятных сувениров о вашей стране. А потом они вместе с Гертрудой посидят где-нибудь в кафе. У вас тут в России подают восхитительное мороженое. Они с прошлого раза о нем мне все уши прожужжали. Так что пусть наедятся впрок, пока у них есть такая возможность. А мы тем временем с вами прогуляемся и побеседуем тет а тет, в непринужденной обстановке. За ребят и Егора не беспокойтесь. Гертруда за ними присмотрит, – он иронично посмотрел на свою спутницу и в шутку пригрозил ей пальцем. – Правда, если опять не станет считать ворон и снова опять не потеряется…
– Ну хватит, Людвиг… – она с наигранной обидой толкнула его в плечо. – Что ты в самом деле. Не волнуйтесь профессор, все будет в полном порядке, я за ними присмотрю.
Андрей Андреевич вопросительно посмотрел на Егора, мол как ему такое предложение. На что юноша пожал плечами, но возражать не стал. А почему бы и нет, подумал он, ведь не каждый же день выдается возможность пообщаться со сверстниками иностранцами. К тому же, как он заметил, близнецы между собой общались по-русски. Причем, к его удивлению, на нормальном русском – без акцента. Значит трудностей между ними во взаимопонимании не будет.
– Вот видите Андрей Андреич, ваш Егор и мои мальчики не против, – сказал Людвиг словно все уже было решено. – Пусть ребята устроят себе сегодня небольшой праздник. Да и нам с вами не помешает немного отвлечься от этой предпраздничной суеты. Пройдемся спокойно, подышим свежим вечерним воздухом, а между делом обсудим интересующие нас вопросы. Вы только посмотрите, какая чудная сегодня выдалась погода. Право, профессор, вы не находите?..
Барон запрокинул голову, и раскинув руки, устремил взор в черное ледяное небо и стал любоваться снежинками, плавно вальсирующими в свете ярких уличных огней. Кроме него никто не подозревал, что где-то в кромешной мгле, высоко над ними, среди сизых туч кружил орел. Это был Рудра – его проводник. Из всех присутствующих кроме Людвига его никто не видел. Барон с упоением шумно втянул ноздрями морозный воздух, зажмурился от удовольствия, ненадолго задержал дыхание, после чего с чувством блаженства выдохнул.
– Теперь понятно почему Европа в это Рождество осталась опять без снега, – Людвиг хлопнул в ладоши, и бросив хитрый взгляд на Перовского, в шутку пригрозил ему пальцем и усмехнулся. – Похоже, что, как всегда, опять во всем виноваты эти русские. Мало им нефти и газа, так они еще и на снег объявили монополию. Признавайтесь Андрей Андреевич, а ваше ведомство случаем в этом не замешано?
– Нет, коллега, – улыбаясь, ответил ему Перовский в том же духе. – Что касается снега, то по этим вопросам увы не к нам. Тут уж милости просим все ваши претензии обращайте к метеорологам. Это они у нас ведают погодой. Ну, а что касается их прогнозов, то по части басен и небылиц они, как известно, такие мастаки, что мы историки им даже в подметки не годимся. Они там такие сказочники, что будут почище наших.
– Ладно Андрей Андреич, шутки-шутками, но я предлагаю нам с вами не терять даром времени и перейти к делу, – Людвиг зачерпнул из сугроба горсть снега, слепил снежок. Покрутил головой, выбирая, в какую сторону его кинуть. Но поскольку вокруг было многолюдно – вывод был очевиден – барон подкинул снежок, перехватил его на лету другой рукой, и не целясь отправил его в стоявшую неподалеку урну, чем вызвал у близнецов и Егора возгласы радостного удивления и восхищения. Бросок оказался стремительным и на редкость метким. – Ну так как, профессор, вы принимаете мое предложение?
– Ну, разумеется, вы же гость, – ответил с готовностью Андрей Андреевич. – Как я могу вам отказать. Тем более, что сам вас неоднократно настойчиво приглашал приехать.
– Тогда, прошу вас, ведите…, указывайте путь, – барон указал на тротуар и сделал вид, что готов следовать за ним. – Хотя постойте Андрей Андрейч, айн момент…
Людвиг откинул шарф, запустил руку за пазуху и вытащил бумажник.
– Дам денег Гертруде, на так называемые непредвиденные расходы. Не хочется пред детьми ставить ее в неловкое положение. Вдруг им захочется чего-нибудь эдакого, а у нее своих денег не хватит. Представляете, как она будет при этом себя чувствовать?..
– Да-да, конечно, – согласился с ним Перовский. – Очень предусмотрительно с вашей стороны.
– Еще секунду, профессор, подождите меня, – извиняясь, попросил его Людвиг на ходу. – Я быстро…
И ускоренным шагом направился к Гертруде.
– Ну что дорогая, как мы видим, все идет по плану, – сообщил он ей шепотом, доставая купюры из портмоне. – Действуем, как и договаривались. Держи телефон наготове. Как только я доведу профессора до нужной кондиции, то тут же тебе позвоню. А ты тем временем свяжись с гадалкой и прикажи ей, чтобы та незамедлительно нашла нам машину. Но только предупреди ее, что машина нам нужна не из проката и уж тем более, чтобы это было не такси. И пусть за рулем на ней будет кто-нибудь из ее цыган. Ну, или из тех, кому она доверяет.
– На этот счет можешь не переживать, – чтобы профессор ничего не заподозрил, Гертруда издали, перебирая пальцами, помахала ему рукой, послала воздушный поцелуй и улыбнулась. – Я уже с ней обо всем договорилась.
– Вот молодец. А ты я смотрю, даром времени не теряла.
– Это уж точно, – Гертруда самодовольно кокетливо улыбнулась. Она всеми способами давала понять барону, что хоть его и поставили над их группой старшим, но тем не менее она все равно не считает его главным. – Не забывай, что я тоже несу перед монсеньором ответственность за проведение нашей операции. И в случае неудачи, спрос с меня будет не меше чем с тебя.
– Ладно, поступай как знаешь, – спорить с ней сейчас у Людвига не было времени. – Если что, действуй по ситуации. Держись рядом с мальчишкой и глаз с него не спускай, – это он имел в виду Егора. – Сейчас в этой игре он наш с тобой главный козырь. И вот еще что… Рудра будет следить за всеми нами сверху, и если заметит, что что-то пойдет не так, то подаст мне знак, чтобы предупредить. Но, помимо этого, поскольку задача стоит перед нами не простая, я хотел бы, чтобы Ральф и Рольф тоже пошли со мной сопровождать профессора. Вам они на прогулке не к чему, а для меня их присутствие не будет лишним. Если вдруг случится нечто неожиданное, то они хотя бы смогут меня подстраховать. А в случае непредвиденной опасности придут на помощь.
– Хорошо, я обо всем позабочусь. И лично попрошу ребят отпустить их, чтобы волки последовали за вами, – пообещала ему Гертруда, делая вид, что заботливо поправляет на его шее шарф. – Ну все, иди… а то он уже заждался. На этот раз я уверена, что у нас все точно получится.
Пока они стояли и переговаривались, Жан и Жак нашли с Егором общий язык и теперь о чем-то оживленно беседовали. Когда Гертруда к ним подошла, ребята ей сообщили, что они уже определились, в какой из магазинов хотели бы попасть в первую очередь. Егор сообщил им, что тут неподалеку есть одна неприметная для туристов, но среди знатоков весьма популярная антикварная лавка, в которой все так устроено, будто из нашего времени вы прямиком попадаете в конец девятнадцатого века. От изобилия там с непривычки аж в глазах рябит от старинных монет, орденов, медалей, портсигаров, бронзовых канделябров, серебряных подстаканников, позолоченных кубков, фарфоровых сервизов, чугунных и мраморных статуэток… и прочих ценных вещей и милых безделушек. В общем там столько всякого разного добра, что всего не перечесть. И что самое примечательное: каждая вещь в этой лавке пропитана духом истории и хранит в себе память былых времен, как молчаливый свидетель безвозвратно умчавшейся эпохи. И если вдруг Жану и Жаку там не удастся ничего купить, то они хотя бы просто поглазеют на эти чудесные вещицы. Ведь это же здорово – это все равно что отправиться в путешествие на машине времени. И к тому же куда интересней, чем бесцельно слоняться по муравейникам торговых центров, которые во всех странах мира выглядят одинаково.
– Ну раз уж вы так решили, то я скажу вам, что я не против, – поддалась Гертруда на их уговоры. – Кто тут у нас главный гид … Егор? Что ж, если так, то тогда давай, веди нас к своей машине времени.
Тем временем барон с профессором двинулись в противоположном направлении. Чтобы их не отвлекала, доносящаяся из репродукторов музыка и крики вырядившихся в бутафорские костюмы мультяшных, сказочных персонажей и уличных зазывал, а вместе с ними и выступления клоунов аниматоров и уличных музыкантов, они свернули в одну из прилегающих к бульвару улочек, где несмотря на изобилие маленьких кафе и милых уютных ресторанчиков, было не так многолюдно и не так шумно, чтобы можно было спокойно поговорить, при этом не повышая голос и не напрягая слух.
– Так вы утверждаете, что это смогла сделать девочка китаянка? – озаботился не на шутку Людвиг после того, как узнал о том, что приключилось в музее.
– Да, коллега. Ой, осторожно…, – Перовский вовремя подхватил барона под локоть, когда тот едва не поскользнулся на гладком, как зеркало тротуаре – видно здесь совсем недавно прошла снегоуборочная машина, но убранные дорожки еще не успели посыпать песком или реагентом. – Держитесь этой стороны, тут будет не так скользко.
– Благодарю вас покорно за заботу, – произнес барон и тут же переключился на интересующую его тему. – И что, по-вашему, это у нее получилось само собой? – по выражению лица Людвига было заметно, что он отказывается в это верить. – Но как такое вообще возможно? Ведь вы же сами понимаете, что для того, чтобы управляться с такими мощными магическими инструментами, даже могущественные чародеи и колдуны прежде, чем к ним прикоснуться должны упражняться годами, чтобы хоть как-то их приручить, и сделать так, чтобы эти артефакты им доверились. А потом еще им могут потребоваться долгие годы изнурительных практик, прежде чем эти инструменты позволят им вот так запросто управлять и владеть собой.
– Тут вы правы, коллега, но тем не менее, факт есть факт. И мы не можем этого отрицать, – Андрей Андреевич сам понимал, насколько это звучит невероятно и ни коим образом не вписывается в привычные рамки. – Как бы там ни было, но иногда подобные парадоксы все же случаются. Жизнь полна неожиданностей. И то, что мы видели тогда в музее в очередной раз нам подтверждает, что в любых законах и правилах бывают не только лазейки, но и исключения. К тому же у этой девочки могут быть врожденные способности, о которых до этого она даже не подозревала.
– И все-таки это странно, – губы барона от внутреннего напряжения сомкнулись в тугую нить и он, погрузившись в беспокойные раздумья, погладил пальцами в черной перчатке свою аккуратно подстриженную бородку. – А вам не приходило в голову профессор, что появление этой девочки в вашем хранилище, могло оказаться не случайным?
– Что вы, мой друг, – поспешил его разубедить профессор. – Это исключено. Во-первых, она дружит с Егором уже давно. И они подружились задолго до того, как к нам в музей попали эти находки. А во-вторых, я их сам пригласил. И они даже не подозревали о том, что смогут там увидеть. И в-третьих…
Тут он не успел договорить, потому как перед ними внезапно распахнулась дверь и из кафе, возле которого они остановились с громкими возгласами выбежало несколько молодых людей в маскарадных масках, обвешанных лентами серпантина и мишурой. Под вспышки и грохот хлопушек, шутя и смеясь, юноши и девушки стали выкрикивать новогодние поздравления, а потом принялись поджигать и запускать петарды.
– Что за нелепость, – возмущенно проворчал барон и увлек Андрея Андреевича за собой, чтобы поскорее проскочить мимо них и миновать очаг этого разбитного молодежного веселья. – Никогда не любил и не понимал этого праздника. Ведь это же абсурд. А еще это сумасшествие с подарками. Вы на них только посмотрите… какие легковерные и наивные людишки. Если бы они только знали, чему они радуются на самом деле…
– А вот я, между прочим, ваш пессимизм не разделяю, – добродушно возразил Людвигу профессор. – Если людям хочется праздника, то пускай себе веселятся в волю. Чего в этом плохого? Вот вы сами посмотрите на них… Сколько в их лицах счастья, любви и доброты. По-моему, Новый год – это хороший повод, вспомнить о тех, кто тебе дорог, отрешиться от нескончаемых повседневных дел и проявить заботу о близких.
Хоть профессор был и убеленным почтенной сединой ученым, но барону его высказывания показались не по-научному примитивными. Он бы легко мог привести Андрею Андреевичу уйму доводов на тему, почему в этот праздник всего этого делать не следовало бы. Но не стал. В данный момент его интересовало совсем другое. Если нравится им веселиться, – ну что ж… пускай повеселятся. Хочется проявить заботу о ближних? Хорошо… Скоро мы вам это устроим. И тогда посмотрим, как наш профессор запоет, когда узнает какой сюрприз мы с Гертрудой ему приготовили. Интересно, какой в конечном итоге он сделает выбор? А выбор сделать ему придется.
– Андрей Андреевич, как бы там ни было, но мне любой ценой необходимо взглянуть на этот посох.
– Что вы, голубчик, – не хотел его огорчать профессор, но увы, все же пришлось. – Теперь об этом даже не может быть и речи.
– Это почему же? – сделал вид, что удивился Людвиг. Хотя на самом деле к этому времени он уже прекрасно понимал, в чем была причина.
– В виду того, что случилось, этим происшествием заинтересовались определенные государственные структуры, – не вдаваясь в подробности, принялся объяснять ему профессор. – И теперь, в связи с этим, к посоху и другим артефактам, находящимся в хранилище, доступ строго ограничен. Вход в музей возможен только по спец пропускам, а к самому хранилищу приставлена вооруженная охрана.
– Но вы-то сами можете туда попасть? – настойчиво спросил барон.
– Я могу, – еще не понимая, куда он клонит, признался Людвигу Андрей Андреевич. – Ведь я являюсь одним из руководителей этого проекта.
– Вот видите. Тогда и меня туда проведите.
– Говорю же вам, это невозможно, – мягким тоном, но в то же время категорично заявил профессор. – У меня нет таких полномочий. Ведь вы же не член исследовательской группы и даже не работник музея.
– Да это так, – согласился с ним Людвиг, но так просто сдаваться он был не намерен. – Но вам все равно придется меня туда провести, так как для меня и для вас это вопрос жизни и смерти.
– По поводу жизни и смерти звучит риторически, – оценил метафору барона профессор. – И как ученый я вас хорошо понимаю. Но и вы меня поймите, дорогой коллега, взять вас туда с собой я не смогу.
Барон сделал шаг вперед, остановился и преградил дорогу Перовскому. Он посмотрел на него в упор – так смотрит сытый матерый хищник на подошедшего на водопой оленя. Отсутствие голода не побуждает его убить – но то, что он может быстрым прыжком и ударом лапы свалить его и оглушить, отнюдь не делает этого хищника менее опасным. Инстинкт травоядного убеждает его насторожиться, быть начеку и сохранять дистанцию.
– Боюсь уважаемый профессор, вы меня не поняли, – под ледяным взглядом барона проявилась бесцветная и хладнокровная улыбка. – Риторика здесь ни при чем. Спешу вас переубедить и сообщить о том, что я закоренелый прагматик. Когда я говорил о жизни и смерти, то я это имел в виду буквально. Сейчас в этот самый момент судьба вашего юного друга Егора висит на волоске. И будет он жить или умрет, зависит только от вашего решения. Так вы поможете мне или нет?..
Та перемена, которая так внезапно произошла с бароном Андрею Андреевичу не понравилась. Он смотрел на него в упор и отказывался в это верить.
– Барон, скажите, что это дурная шутка, – произнес он как можно спокойнее, сдерживая нарастающую в нем обиду и гнев. – Вы производите впечатление интеллигентного и благородного человека. А благородные люди так не поступают. К тому же мы с вами оба знаем, что Егор сейчас с вашими мальчиками и с Гертрудой. И я считаю, что ваши угрозы не обоснованы. И я уверен, что она не допустит чтобы с ним произошло что-нибудь подобное.
– На вашем месте профессор я бы не был так уверен, – произнес барон с горькой усмешкой и покачал лысой головой. – Я не из тех людей, что попусту мелют языком. Но раз вы мне не верите… что ж, тогда возьмите и сами у нее спросите…
Он достал из за пазухи телефон, стянул зубами перчатку, открыл меню, выбрал искомый номер, включил видео вызов и передал аппарат Перовскому.
Сигнал пошел, … на дисплее появилось лицо Гертруды. На заднем фоне профессор увидел Жана и Жака – они сидели за столом в кафе и разминали длинными десертными ложками в мельхиоровых вазочках шарики мороженого. Егор, судя по всему, тоже был где-то рядом – возможно напротив – но по какой-то причине на экране дисплея его не было видно, что не в малой степени обеспокоило Андрея Андреевича.
– О…, профессор, как хорошо, что вы позвонили, – сказала Гертруда, поднялась со своего места и направилась куда-то вглубь помещения, – судя по попавшей в объектив телефона кафельной плитке и по висевшей на стене сушилке для рук, дама зашла в уборную. – Ну как прошли ваши переговоры? Надеюсь, что Людвиг вам объяснил, что вы обязаны обеспечить ему доступ к посоху. Вижу по вашему лицу, что вы расстроены. И искренне вам сочувствую. Методы Людвига и впрямь бывают несколько жестковаты. Но с этим ничего не поделаешь, уж таков он есть. Когда дело требует жестких и безотлагательных решений, он умеет быть настойчивым и убедительным. Чего-чего, а уж этого у него не отнять.
По тому, как Гертруда повела разговор, Андрей Андреевич понял, что она и в правду тоже заодно с бароном. Иначе зачем бы ей было удаляться от ребят в уборную? Выходит, что они спланировали все заранее. Да и сама эта встреча произошла, судя по всему, вовсе не случайно. Хотя, о том, где они должны были встретиться с Егором, он никому не говорил. Тогда это что же такое получается? Выходит, что они за ним следили… Но как…, каким образом?.. Очень много вопросов, но профессору сейчас было не до ответов. В данный момент для него главной целью была безопасность Егора. Мальчик ни в коем случае не должен был пострадать.
– Гертруда, скажите, что это все не так, – Перовский надеялся до последнего, что барон и она блефуют.
– Вы сейчас про Егора? – спросила Гертруда с хладнокровным спокойствием.
– Да, про него.
– Ну как же, разве вам Людвиг не сказал о том, что все будет зависеть исключительно от вас, – она посмотрелась на себя в зеркало и состроила невинную гримасу. После чего заглянула в объектив камеры телефона и наградила профессора недружелюбной змеиной улыбкой. – Сделаете все, как он вам велит, и обещаю вам, мальчик не пострадает.
– Но Гертруда, как можно такое говорить, ведь вы же женщина, – захлебываясь от возмущения произнес профессор. – Ну хоть вы проявите благоразумие. Причинять вред невинным детям – это же низко и подло. Неужели вы на такое способны?
– Ах профессор, вы меня еще плохо знаете, – сказала она мягким бархатным голосом и посмотрела на него с укором. При других обстоятельствах, Перовский подумал бы, что возможно она с ним кокетничает. – Для достижения цели я пойду на все и добьюсь своего любой ценой. Чего бы мне это ни стоило. Но если хотите проверить…
Андрей Андреевич даже не успел опомниться, как раздался тугой металлический щелчок, и у нее в руке появился нож, сверкающий хищным остроконечным лезвием.
– … то вот, пожалуйста, извольте. Но я бы вам этого не советовала. К чему эти грустные и бессмысленные жертвы. Ведь ваш Егор такой милый юноша… Он так увлечен историей…, – она изобразила молниеносный порез и укол остро оточенным стилетом, после чего нож так же незаметно исчез, как и появился, а Гертруда непринужденным движением поправила локон вьющихся каштановых волос на своей челке. – … Вы только представьте себе, какая это будет невосполнимая утрата для науки.
– Не смейте его трогать, – яростно выкрикнул в трубку Андрей Андреевич. – Даже пальцем к нему не вздумайте прикасаться.
– Ну разумеется, – грудной голос Гертруды был буквально пропитан сарказмом и ядовитым цинизмом. – Я надеюсь, что до этого не дойдет. Ведь вы, как я понимаю, этого не допустите. Прошу меня простить, но мне пора возвращаться назад к ребятам. Не хотелось бы оставлять их надолго без присмотра. У них такой возраст, что за ними сейчас нужен глаз да глаз. А то решат еще, что я вышла куда-нибудь и потерялась… А потом еще вздумают пойти меня искать. Сами знаете, как в эти праздничные дни бывает шумно и неспокойно на улицах. Не хватало еще чтобы из этих ребят кто-нибудь взял и неожиданно пропал… К чему нам такие неприятности. Надеюсь, профессор, мы с вами поняли друг друга?.. Так что я вам желаю поскорей прийти к обоюдному согласию и сделать все, что от вас потребуется. Если что, звоните. Я буду на связи.
Она улыбнулась, подмигнула профессору и отправила ему воздушный поцелуй. После чего отключилась, и Перовский у видел в потемневшем экране телефона свое отражение. Стоит отметить, что вид у него в этот момент был не очень.
Похищение
– Я, конечно, попробую их убедить, но я сомневаюсь, что они вас пропустят, – едва слышно сказал барону Андрей Андреевич, когда увидел, что в вестибюле музея их вместо администратора встречают два экипированных гвардейца.
– Вы главное не нервничайте и ведите себя спокойно, – проинструктировал его Людвиг и издалека улыбнулся охранникам. – А в остальном положитесь на меня. И еще… я прошу вас, ничему не удивляйтесь.
Определив, что вошедшие посетители не собираются идти наверх – в залы с тематическими экспозициями, – а напротив, уверенно направляются вниз, к помещениям хранилища и к охраняемой реставрационной мастерской, гвардейцы встали у них на пути.
Тот, что по всей видимости был из них старшим, четким коротким движением приставил ладонь к малиновому берету, и ровным, лишенным всяких эмоций голосом поинтересовался:
– Так граждане, вы кто такие? Куда направляетесь и по какому делу?..
Профессор с бароном остановились.
Перовский предупреждал своего иностранного коллегу о том, что когда они войдут в музей, то скорей всего, так оно и будет. У них не было ни единого шанса пройти мимо выставленной охраны, и профессор был к этому внутренне готов. Сейчас он представится, – как и обещал барону, – скажет гвардейцам, что мол Людвиг – это его коллега. Хотя в тайне надеялся, что они ему не поверят. После чего от них потребуют, чтобы они предъявили документы. А когда у барона соответствующего пропуска не окажется, то наверняка их задержат, и тут уже Людвиг пусть сам выкручивается, ведь Андрей Андреевич его предупреждал.
Сейчас профессору нужно было сыграть свою роль и тем самым выиграть драгоценное время. Как только все прояснится, он немедленно сообщит обо всем случившемся старому другу Всеволоду Григорьевичу, а уж тот даст команду кому следует, и к злодейке Гертруде тут же отправится группа захвата, чтобы ее обезвредить и спасти Егора. Главное – это действовать быстро и четко. Тогда все останутся целы, и никто не пострадает.
– Я профессор Перовский Андрей Андреевич, – представился он возвышающемуся перед ним широкоплечему гвардейцу. – В данном музее я провожу экспертную оценку археологических находок и курирую группу работающих здесь реставраторов. А сейчас мы с моим коллегой направляемся в хранилище. После вчерашнего происшествия нам нужно кое-что проверить.
