Kitobni o'qish: «Избранное III»

Shrift:

* * *

И там, где времени теченье
Сливается в сплошной поток,
Находит часто вдохновенье
Себе покойный уголок.

Не на арене я коверный,
А лошадь, шоры что не ведает.

Автор

Моей семье – жене Марине;
детям: Игорю, Константину,
Екатерине, Алексею, Гаяне;
внукам: Вере, Ксении,
Захару и Арсению –
посвящается

Мост «Миллениум»

Иду на звук. Подошвы греет жар
Опор моста, на солнце раскалённых.
Глядят глаза восторженных влюблённых
Сквозь объектив. А по воде снуют,
Как пёстрый сор реки, пустые банки.
В толпе лениво сэндвичи жуют,
И где-то тихо отбивает склянки
Плывущий по теченью пароход.
Прохожие неспешно льнут к теням,
А запахи и смуглых рук загар,
А музыка, что в такт стучит ступеням,
Салата след на щёках негритянки,
Бумажная салфетка в белизне,
Стирающая отпечаток ланча,
Так нелегко их в рифму вставить мне,
Бомжа, что тихо сигарету клянчит,
Глаза ж его в немыслимой тоске
От дня, что в масть не попадает нынче,
А думать об обеде не с руки.
Две чайки вдруг кругом сцепились в клинче
Над Темзой, по воде пошли круги
Нырнувших рыб, а может показалось,
Для радости нужна такая малость:
Коснуться жизни, тень схватить рукой
От облака, плывущего сквозь небо,
Унять печаль – что это, быль иль небыль,
Ещё одна случайная победа
Над скукой, что съедает праздность дней.
Воды потока, Темза, не жалей,
Цветными пароход флажками машет,
Дневные звуки в вечер станут краше,
Веселье расплескав в витринах стен,
Но тёмен галереи контур, нем.
Пускает мыльный пузырёк малыш
Из тонкой трубки, радугой сияет,
Забавы детской кто из нас не знает.
И всё-тки присмотрись, не уследишь,
Кругом веселье, и спокоен лишь
Сент-Поль, словивший луч вечерний в плен.

07/08/14

Мимолётно о Брюгге

Не брюзжи о Брюгге, поспеши,
Время видеть Мемлинга творенья,
Брюгге не вздымает этажи,
Брюгге нанизал каналов звенья.

Госпиталей, церквей мнимый сплин,
В алтарях мольба благоговенья,
Отражает множество картин
Прошлой жизни вечное движенье.

Тихих уголков уютный ряд,
Лебеди воркуют, выгнув шеи,
С лёгкой грустью много лет подряд
Дамы ждут на праздник приглашенье.

Дорогих камзолов блеск и мат,
Башмаки на пряжках слепят ярко,
Нидерландский праздничный наряд,
Кавалеры дамам шлют подарки.

Пламенный Рогир, что мудр и прост,
Братия Ван Эйки в снах дерзаний,
Скромно отдавали деньги в рост,
Веруя в величье мирозданья.

Грусть прощанья светла и легка,
Радости и беды кто не знает?
Мир есть жизни мудрая река,
Что теченьем души просветляет.

Бродит за окном вечерний сон,
Цокают копыта, дождь за ворот,
Затихает Брюгге добрый гном,
Отведя от бед старинный город.

07/09/14

Фантомы Шербурга

Старинный город.
Мол в четыре километра.
Крупнейший порт во Франции,
Где ветры с Атлантики скользят,
Но тихо спят иль в полудрёме
Неспешно бродят утренние пары.
Просто люди.
Мы смирим любопытство. Не убудет
Пропущенных в хождении магазинов,
Базаров, шопов, крошечных кафе.
Оркестр заиграл. Вот в галифе
Прошёл военный площадью фонтанов,
И кружит голову беспечно ветер пьяный
Свободой от назойливых забот.
Кто в Шербурге бывал, меня поймёт,
И вспомнит ту мелодию простую,
Мотив которой уж давно не нов.
Жива ещё «в годах» Катрин Денёв.
Три зонтика раскрыто на балконе,
Вот жёлтый, красный, сине-голубой.
Открою дверцу будки телефона
Ногой. И может мне позволят позвонить
Красавице. Но некого винить,
Что недоступен всё ж язык французский,
Но я, быть может, её скажу по-русски,
Что помню фильм, хотя не знаю слов,
Ведь не беда.
Сей город снова посетить готов.
Когда?
Уже привык к его покою,
Собору «базилик», театру, строю
На рейде яхт. И стоит ожиданья
К нему явиться снова на свиданье.
Позеленевшей статуей от соли
Стоит властитель, что знаком до боли.
Он сжёг Москву, но мир не покорил,
И молча в тихом Шербурге застыл,
Проели дырки сапоги и сбрую,
Стоит Наполеон. Так одинок.
Тоскует и собор ему не мил,
В узорных табернаклях,
На горгульях с пастями химер,
Весь камень сер. Он поседел от моря,
От соли, от ветров и от воды.
Смывают волны кораблей следы.
Прощаюсь, что ж, до нового свиданья,
Увижу красный зонтик на прощанье.

08/08/14

Звёздный вечер

В тоске стоял в какой-то позе странной,
Качаясь, человек. Он не был пьян,
Он вглядывался в звёзды.
За кораблём плыл небосвод,
И растекались волны,
Достичь желая разных стран.
Быть может лишь одной, ему желанной.
Не сожалел он о прошедшем. Годы
Не угнетали. Груз не тяжек свой.
С седой и непокрытой головой
В вечернее он небо углублялся
Взыскующим и напряженным зреньем.
Быть может он молился, чтоб Всевышний
Ему в сей миг да ниспослал удачу,
А может быть, он рассуждал иначе,
Что на земле один остался, лишний,
Но проявляет в этом он терпенье,
Страданья всё ж желая позабыть.
Корабль продолжал по волнам плыть,
Морские волны жизни волнам
Могут быть сродни,
То бурны, а то ласковы они,
Что утешало странного пришельца.
Они беспечно устремлялись в да́ли,
Быть может беды отвести от близких
И от друзей хотел он. Мы не знали,
Но склонялся низко
На скользкой палубе вечерней корабля.
Кружилась горизонтом близкая земля
И дружелюбно звёзды чуть мерцали.

09/09/14

Палачам и стукачам

Не служили прадеды мои
В красной коннице,
Пронеслись над ними те бои
За околицей.
Да и в Добровольческую не ходили,
Хоть на «щирой» Украйне жили,
Но казаками усердно служили,
Да впрягались по части ямщицкой,
И кузнецкой, лошадей треножили,
Пили горькую, да в станицах
Семьи множили, годы прожили.
А другие жили в Черкизово,
Запрягали тройки по утрене,
Приняв браги в опохмелие,
Чтобы не было с утра муторно,
Брали вожжи в руки умелые.

Только в годы с лет тех бывших
Поговорку эту знай,
Хоть шептались, словно мыши,
Но цветистым был охай:
«Эй, побойтесь Бога, ироды,
Не терзай народ, блядь деникинская,
Окропил Русь кровавый дождичек,
Шлёпнет их наган, чиркнет ножичек».
И была эта присказка,
Что познал её я с измальства.

Годы были пятидесятые,
Последние годы Ирода,
Кривилась страна распятая,
Дымилась, гулагами сжатая,
А вольную жизнь треклятые
Давно коммунисты стырили.

Некто жил в высокой башне
Возле самого Кремля,
И над ним алели звёзды
Красным светом октября.

Там барсучьей подлой сапой
Власть присвоил он себе,
Шевелил трёхпалой лапой,
Пир справляя на беде.

Цвел злодей с рецидивистом
В дальних тёмных лагерях,
Правым-левым уклонистам,
Пацифистам, формалистам —
Этим дело было швах.
Слали их в глухую тундру,
Брали крепко на цугундер,
Пусть и хвастались порой,
Кто в Гражданку был герой.
Лучше сразу расстрелять
Ту деникинскую блядь.
А кого уж «награждали»
Пятьдесят восьмой статьёй,
В раз признанье выбивали
До доски до гробовой.

Ну и тройка, что за тройка,
Ей бы по полю скакать,
А она довольно бойко
Ставит росчерк: «расстрелять».

Крысья нежить измывалась,
Жалась в тенях по углам,
Ну, а что кому досталось,
Этим много, этим малость,
Разбирать теперь не нам.

Годы злые, ну ты, фу ты,
Но и в наше время смуты
Уж давно пора сказать:
Тех, кого же чёрт попутал,
С давних лет гнобить нас круто,
Скоро сочтены минуты,
Хоть числа не сосчитать.
Геть, деникинская блядь.

06–09/09/14

Под песню ветра

Не беда, что болит голова,
Есть от хмури земной
Лучший способ леченья —
Уйти, затаясь, в кругосветку,
Позабыть про печали насущные,
Взяв лишь с собой
Обещание не дрейфить,
Крестом осенясь незаметно.

И просмолена шхуна,
И ветер гудит в парусах,
Чёрный вымпел на мачте взвился
И полощется смело,
Мы отчалим от пристани,
И зазвучит в небесах,
Что решение это простое,
Надёжное дело.

И расплещется бурного моря
Гранёный стакан,
Что стихией пьянит,
Коль сумел ты к нему прикоснуться,
И на камбузе кок
Нам нальёт «отходные» сто грамм,
Салютуем друг другу,
Чтоб в мир сей с надеждой вернуться.

Будет трудный поход,
Будет выпита чаша сполна,
Пусть по отчему дому
Тоска души гордые ранит,
Возвратимся с надеждой,
И будет не наша вина,
Коли снова сорвёмся в дорогу
К неведомым странам.

09/09/14

Песня бывалого моряка

Прокладывал Бог каравеллам пути,
Но дьявол их жадно стерёг,
Где золото только можно найти,
Не страшен там даже гроб.

Не стой нечастивец, скройся, сгинь,
Лучше уйди добром,
Яркое солнце и неба синь
Нам не делить вдвоём.

Сладкий кокос, золотой банан,
Нашей едою быв,
Мы привозили из дальних стран,
Кровью врагов омыв.

Встречный корабль тоже будет наш,
Нет моряку друзей,
Смело возьмём мы на абордаж,
В глотку мне ром залей.

В небо тупое вонзят корабли
Мачты, оснастку рей,
Остров чуть виден в седой дали,
Нож наточи быстрей.

Копий и стрел смертельный яд
Хуже любой змеи,
Кто же из нас вернётся назад
К верным друзьям своим?

Эй, капитан, не гони слезу,
Жёны мужьям верны,
В звёздную ночь затеем бузу,
Девственниц дни сочтены.

Долю на всех справедливо режь,
Нам же не всё равно,
Время затеять злобный мятеж,
Мясо гниёт давно.

Нам не страшна океана хмурь,
Сникнет девятый вал,
Выплывет верно из грозных бурь,
Кто мореходом стал.

Красный восход, чёрный закат,
В волнах бурлящих сник,
Многим из нас не вернуться назад,
Моря не видеть лик.

Может кто и вспомнит о нас,
Молча слезу прольёт,
Выпьем за это в последний раз,
Выпал нелёгкий год.

Солнце скатилось в море у ног,
Только для нас свети.
Побереги, Всемогущий Бог,
Чёрт, замети пути.

12/09/14

Алькасар в Альмерии

Алькасар в Альмерии,
Узорного кружева камень
Украшает небесную кромку,
Зубчатые стены остры,
И бойницами дышат,
Костры о врагах упреждали,
И факелов пламень
С плоских башен взвивался
Вдогонку к бегущим в позоре врагам,
Но сегодня безмолвно стоят по углам
В молчаливом затишье,
Гор дыхание слышно.
От них и от стен золотого сияния свет,
Вот уж вспыхнул на небе
От моря идущий рассвет.
Здесь, в такой вышине,
Угасает гордыня,
Себя кто-то чувствует лишним.
Простирает над миром Христос
Сердобольные руки,
Сколько было религий,
А сколько осталось сейчас?
И в разлуке не слышим мы Господа глас,
Лишь доносятся звуки
Волн, что плещутся в море
В рассветный приветливый час.
Подземелья, арок проёмы,
Круги куполов,
В обрамлении плитки цветной водоёмы,
Алькасар, честь тебе и хвала.
От врагов воздвигал ты надёжно заслоны,
Но пора наступила, прощай, Алькасар,
Сколько в мире портов,
Сколько будет встречаться ещё,
И напомнят нам горы
О камнях священных твоих.
Жар крадётся и стало уже горячо,
Здесь соборы как крепости,
Крепости Богу опора.
Блестит минарета глава,
Ветер с моря затих,
Вряд ли свидимся скоро, возможно, потом,
Но останутся эти простые слова:
«О, Всевыший, веди нас прямым путём», —
Сура «Аль-Фатиха».

13/09/14

Валетта

Была королём ты,
Была ты тузом и валетом,
Бесстрашно сражаясь
Зимою, весною, и в осень и в лето,
Мальтийские рыцари чести
Построили крепость,
Не грабила чтобы сей город
Пиратская нечисть.
На камнях священных твоих
Грозно выросли башни дозоров,
Сигналили всем кораблям
О свидании скором,
Приютные гавани
Сколько спасли кораблей
Из дальних и ближних
Коварных и бурных морей.
И пенились пивом игристым
Свинцовые кружки,
Когда заходили в твой порт
Каравеллы-старушки,
Галантно спускались
По трапам к тебе кавалеры,
Но дамским угодникам быть
Не для рыцаря-госпитальера.
Мальтийские звёзды светили,
Сияя окрест,
По красному фону кровавому
Белый прочерчен был крест,
И пусть из Амальфи на Мальту
Он был принесён,
Но символом веры Христовой
В веках возрождён.
А годы текли, превращая
Столетья в песок,
Властитель французский
Покой потревожить ваш смог,
И рыцарей доблестных
Час помраченья настал,
Капитул магистром
Безумного первого Павла призвал.
Но Павел российский
Апостолу был не чета,
Без счета чудил он,
Но путь без чудес свой закончил,
Помянем его,
Обнажив свои головы молча,
По древним обычаям,
Мир будет праху безумца сего,
История вспять не идёт,
Не его одного
Так хроники Мальты во тьму погружают,
Как волны прибрежных портов,
Но в веках возрождают
Безумцев с мальтийским крестом,
Что свет веры и правды несли,
И светом и правдой святого
Служила им вера,
Так славьтесь в веках
Благородные рыцари-госпитальеры,
Вы крестники в Мальте явленного
Города-света,
Да славится чудо
рожденное вами – Валетта.

15–16/09/14

О Греции, о славе

Волной встречал Пирей, в огнях и мгле,
Дробился всплеск мелодией сиртаки,
С Олимпа боги посылали знаки:
О вечном мире молят на Земле.

И просыпалась Греция, восстав
Из добрых снов о прошлом, о победах,
И все свои сегодняшние беды
За сон дурной безвременья приняв.

А на дорожной вьющейся тропе
Яснее всё обозначались дали,
И храму, мы давно который знали,
Попутный ветер сладко гимны пел.

Звенел рассвет, вершины золотя,
Фронтон омыв, триглифы и метопы,
И, кажется, что надо всей Европой
С крестом простым флаг Греции взвился.

К нему из дальних шли окрестных мест,
Являлся храм как чудо из чудес,
Он виделся во снах, далеком детстве,
К нему стремилась юность всей душой,
В сей храм, в веках от солнца золотой,
В сей век, где гимны Аполлону пели,
Качались в нашей общей колыбели
Народы всех столетий, всех времён,
И тем, кто был Европою рождён
В подлунных иль подсолнечных державах,
Основой стал столь важной из основ,
Сказавшись на культуре, общих нравах.
Он близким нам является, домашним,
И, будучи историей вчерашней,
В сегодняшние дни он погружён,
И сколько круг земной не колеси,
Какие б страны не были на свете,
Мы, Греция, твои навечно дети,
Когда б ты нас об этом ни спроси.

17/09/14

Размышления у Босфора

Нож, часто резавший горло Европы,
                                           заржавлен,
Старый мулла с минарета о мире взывал,
Что же, Стамбул,
              Константинополем кто тебя знал,
Те успокоились в лоне истории славной.

Рог твоей бухты не Зевса надломленный рог,
Греции земли твои янычары терзали,
Но Ататюрка указы уже означали:
Славному прошлому Турции кончился срок.

Злые мамлюки от скуки рабынь завозили,
Нехристи. Да и славяне гнобили Царьград,
Веры одной с Византией разбоями жили,
Русь окрещённая, кайся и кайся стократ.

Чудится вам, что в потёмках
                                     Потёмкины рыщут,
Там славянизм утверждая, отрезав вам Крым,
Всё мы тягаемся, кто есть богатый,
                                            кто нищий,
Видно не время прийти
                            к отношеньям простым.

С Портой турецкой славяне
                                    боролись за порты,
Нет самодержцев и Турция знай свой шесток,
Ныне красотки турецкие ходят эскортом,
Чтоб олигарх из России развлечься бы мог.

Вам голубая мечта с Голубою мечетью,
Нам ваххабиты, Ирака шальной беспредел.
Выбрать пора с кем вы будете, всё же заметьте,
Иль вас Европа оставит совсем не у дел.

Для устрашения нате вам НАТО,
                                      оно только радо,
Только одно вам, однако, понять не дано,
Что же с Россией тягаться, и это вам надо?
Ваши победы возможны лишь только в кино.

Мы дружелюбны,
                но с мыслью в душе не смирились,
Станут враги мол вчерашние
                                        вечно в друзьях,
Верно, «неверные», с кем мы столетия бились,
Не воспылают любовью к нам,
                                 в это поверить нельзя.

Пусть же сияет «София», наш путь единенья,
Плещутся волны Босфора,
                            мосты не пытаюсь лизнуть,
Дай же нам Бог навсегда
                                   доброты и терпенья,
Бог же один и не ведом нам Господа путь.

19–21/09/14

Воспоминание об Эфесе

Вместил Измир весь мир,
Но стоит лучших мест Эфес,
В веках заснувший город между гор,
Чудно́е поселенье в мире,
Пять пальцев где равно «двадцать четыре».
Четырежды в местах иных, хоть близких,
Вновь город Артемиды возникал,
Трудолюбивых «пчёл», сбиравших мёд
Античности, сей город единял,
Они ж его по крохам создавали,
Чтоб каждый о его величье знал.
Здесь море в прятки бегало от суши,
Здесь можно было столько слухов слушать,
Что эллинов мир веком не слыхал.
Не слухами гудел театр античный,
В нём несколько десятков тысяч мест
Сбирали зрителей из Азии окрест.
И ныне ширина эфесских улиц
В колоннах строгих многим фору даст.
А что же римский Форум? Был не раз
Для славы он, боёв и развлечений.
Но Артемиды сын, чрез Зевса гений,
Эфес в трудах и волею создался,
Здесь каждый с каждым от рожденья зна́лся.
Домициан, Траян и Адриан
К нему рабов согнали разных стран,
Дарили вольность для его синклита,
И многогрудая Кибелла-Артемида
Кормила город в зависть всем врагам.
Да, не один в нём возвышался храм,
И посвящённый всем богам Олимпа,
И мелким и тщеславным настроеньям,
Снедающим имперский жадный Рим,
Каким деянья Зевса не указ,
Кто жил и ел, и пил, и наслаждался
Как будто в первый и последний раз.
Но портики библейские Эфеса
К другим раздумьям мысли направляли.
Не перечесть те книги все во век,
Покой хранилищ кои освящали,
Тяжёлых переплётов фолиантов,
В футлярах свитков, тонкой кожи грамот,
А сколько многочисленных талантов
Истрачено для арок и фонтанов,
Что украшали вдоль крутые склоны,
Где в статуях на площадях колонны,
Фигура «Славы», словно гений Рюда,
Слетевшая неведомо откуда.
Напротив, за фонтаном был при том,
Для ласковых гетер покойный дом,
Где указатель – контур белой «лапы»,
Лишь тот, кто «мерой» совпадал с Приапом,
Могли переступить его порог.
А, впрочем, отпечатки многих ног
Отшлифовали мраморные плиты,
И в праздники от шествия всей свиты
В долине горной мерный гул витал
От славословий, гимнов, лестных здравиц,
И Аполлон сзывал гетер-красавиц,
Достойнейшей лишь яблоко вручал.
Здесь Крез сбирал немерянную дань,
Хоть ныне пахнут креозотом шпалы,
Но ровный путь прохожим создают.
Домов Эфеса дружеский уют
Ещё на горных склонах не раскрылся,
Но славы отзвук над долиной взвился:
Он конкурентом может стать Помпей.
А сколько неожиданных затей,
Находок, статуй, редкостных открытий
Наукой рождены иль по наитью.
Из странствий возвращаясь с этих мест,
Глаза закроешь – снова зришь Эфес.

18–26/09/14

Приход осени

Собрала букеты осень
Золотых кленовых листьев
И червонных звёзд от дуба,
Заплетая свой узор,
То в сырой земле оттиснет,
То отдарит по заслугам
Ветер нам в лицо горстями
Летней жизни пёстрый сор.

Не впервой крадётся холод,
Вечера в туманах гаснут,
Утром солнце робко глянет
Через тусклое гало,
Сразу осени не сладить,
Коль согреет бабье лето
И махнёт платком цветастым
В запотевшее стекло.

А потом в тиши позёмки
Позабудут пестрорядье,
Затаит покров соцветья
Белым саваном простым.
Вновь мороз к стеклу седому
Прикоснётся лёгкой гладью,
Колким солнечным узором
С переливом золотым.

Сколь верёвочке не виться,
Снова осень возвратится,
И в галдящий круг вороны
Тень затянут облаков,
Но сегодня побежалость
В луг пришла, какая жалость,
Что под зимними ветрами
Сникнет золото садов.