Kitobni o'qish: «Было – не было»

Во время аномальной жары и засухи могут происходить не только пожары, но и другие, совсем странные, явления. Об одном из них вы прочитаете в этом рассказе.

Верить, не верить – решать вам. Это случилось в деревне Ягодное. На окраине, почти в лесу жила бабушка, вполне современная женщина. Она хлопотала на современной кухне и разговаривала сама с собой:

–Все одна да одна. Замуж что ли выйти.

–Ишь, что выдумала на старости лет, – возразил ей мужичок, сидящий в кресле с газетой в руках, причем держал ее верхом вниз. Он был маленького роста, на косматой голове шляпа с небольшими полями, рубашка- косоворотка подпоясана веревочкой, штаны в полоску, босиком.

–И охота тебе терпеть кого-то дома. У нас чистота, покой.

–Покой? С тобой разве будет покой! Ты вон как появишься – так постоянно газеты, журналы на полу разбрасываешь. Номера все перепутал. А читать – то хоть умеешь? Всю прессу вверх тормашками листаешь, – выговаривала бабушка.

–Мне все равно, я левша,– ответил ей мужичок.

–Причем здесь левша. Читать положено правильно, а ты что?

–Что я? Я ж тебе все по писанному рассказываю,– возразил мужичок.

–Да, по писаному, только я дивуюсь, как это у тебя получается. Антипка, кажется, во дворе кто-то ходит, не слышишь?

–Слышу, чего не слышать-то. Гость притащился, сейчас зайдет. Ходят и ходят, покоя от них нет.

– Ох, и злобный же ты домовой, Антипка. – ответила ему бабушка. Она накрывала на стол, собиралась пить чай. Время было к полуночи. Внучка Катя спала, набегавшись за день и устав от новых впечатлений. Папа с мамой привезли ее на лето к бабушке, а сами уехали покорять очередную вершину. Они у Кати альпинисты. Темнело, на небе появлялись звезды. Раскаленный за день воздух не спешил расставаться с духотой. Вечер прохладу не принес. Вот уже четвертое лето в области стояла аномальная жара. Весна была ранняя, снег растаял быстро, а дождей не было. Деревня уснула, сморенная зноем. У бабушки бессонница, да и дела вечером идут дружнее. Стук в дверь.

–Точно, гости. Наверное, опять сосед колобродничает, – ворчит бабушка. Она не спеша идет к входной двери, а домовой Антип растворяется в кресле, как туман на рассвете.

–Не заперто, кто там, заходите, – приглашает она, открывая дверь. На крыльце стоял незнакомый мужчина. Выглядел он довольно таки странно. Высокий, худощавый, не определенного возраста. Длинные волосы, в аккуратной бородке с одной стороны просматривалась седая прядь. Нос с горбинкой, одет, как будто окутан, в длинный, темно серого цвета, плащ с капюшоном.

–Не местный- подумала бабушка, – в деревне таких нет. – Гость смотрел на нее изучающим взглядом прищуренных серых глаз.

–Доброй ночи, хозяйка. Мир дому твоему,– поздоровался незнакомец.

–Здравствуй, здравствуй гость незваный, – ответила ему бабушка.

–С миром пришел. Напоишь чаем?

–Да проходи ты, проходи. Я как раз стол накрываю, – пригласила она гостя, возвращаясь на кухню. Незнакомец посмотрел на свои сапоги – они исчезли. Он стоял в носках, усмехнулся и пошел вслед за хозяйкой.

–Вы, вчерась, с внучкой в лесу гуляли. Видел я вас. Набрали ягод-то?– спросил гость, присаживаясь к столу.

–Набрали. Вот пирогов напекла, сейчас угощаться будем.– Появился домовой.

–Пирогами его еще угощать!

–Ты что такой ворчливый, Антип?– спросил гость.

–Я не ворчливый, я правдивый. Иной раз дите, али грибник какой по лесу ходят, ходят – и ничего. Пусто в лесу! Так домой и вертаются с пустым лукошком. Что творишь – то! А как в гости – пирогов ему подавай. Как был Лешим, так им и остался. Ничему тебя жисть не научила,– сидя в кресле и листая журнал, ворчал Антип. Бабушка накрыла на стол.

–Садитесь, гости дорогие, будем вечерять. Чай горячий будете?– спросила она.

–Горячий, – ответил ей Леший.

–Горячий ему! Да ты отродясь горячего не потребляешь!– возмутился домовой.

–Не употребляю, но чай буду пить горячий и с пирогами из ягод, – ответил Леший.

–Кушайте, там и с творогом есть, – ответила им бабушка, наливая чай. – Ты, Антип, из блюдца будешь пить?

–Из блюдца и вприкуску, а пироги буду с ягодами и творогом. Очень они у нас вкусные получились, – суетясь в кресле, ответил домовой. Бабушка делала вид, что не замечает, как кресло само двинулось к столу, как Антипка исчез из него, очутился около умывальника, сполоснул руки, вытер полотенцем, растворился и опять очутился в кресле. Леший тоже не отреагировал.

–Ходишь тут, чаевничаешь, а лес совсем захирел… и речка захирела, – кряхтя и охая выговаривал домовой.

–Аль мы одни виноваты? – удивился Леший. – Люди то что творят! На машинах да тракторах по лесу гоняют как по дороге! Молодые деревья вырубают, костры жгут – не потушат. Вот тебе и пожары. Муравейники разрушают. А природа – это тебе не птичка: вывела птенцов, вскормила, на крыло поставила и все – живи в стайке! Чтоб дерево, какое, те же грибы, ягоды водились и рыба множилась – года нужны! Года да забота человека. Ты пришел в лес – не руби с плеча, посмотри вокруг. Буреломом лесина свалена – убери ее. Ну а муравейники зачем разрушать!

–Ой, прав ты, Лешенька, прав. Глянь-ка мосты как наворотили! Была речка большая да малая к ней прижималась. Текли рядышком, то сливаясь, то расходясь. И рыбы водилось всякой да много. А топерича что? Вместо речки – ручей да мост над ним. Я понимаю, не дремучий, мост- вещь нужная. Но не такими жертвами. Анженеры- мелераторы. Вот кого надо блудить и путать, чтоб обратно не мог возвернуться! Глазам больно, душа плачет. К реке подойдешь – руками разводишь, – гневно возмутился Антип.

–Ну что вы все о плохом, да о плохом! – воскликнула бабушка.

–Ладненько. Давайте о хорошем, – поддержал ее Леший, прихлебывая чай. – Троица прошла. Праздник христианства – а как вы его встретили? – Он поднял указательный палец кверху и внимательно посмотрел на бабушку, на Антипа.

–А я что, я то что могу? Да и не христианин я, язычники мы. И ты не забыл чай, из каких будешь, – возмутился домовой. Чуть что – домовой виноват! А спроси у людей – меня нетути вовсе, – со слезами на глазах и обидой в голосе произнес Антип. – Бабушка и та вон не всегда меня признает. Мерещится, говорит, всякое. Это я- то всякое? Обидно.

–Не огорчайся, Антип. Мы же с тобой дружно живем. Ну а соседям я ведь не могу сказать, что с домовым общаюсь. Засмеют, за сумасшедшую примут, – оправдывалась бабушка.

–Да, мельчает род людской,– произнес Леший.– Я вот что хочу сказать тебе, хозяйка. Ты сама видишь, что с погодой делается. Климат уже далеко не тот. Плохо это, – продолжил он.– Надо что-то делать.

–Ты подскажи, если что надумал. А я по мере сил своих помогу, – ответила ему бабушка.

–Я вот, намедни, с Главным разговаривал, а уж он сам докладывает Яриле. Праздник грядет, Иван – купала, встретить надо. Встретим достойно – смилостивим повелителей наших.

–Батюшки, и ты туда же! – воскликнула бабушка. – Председатель на собрание всех созывает. О славянских традициях говорить будет. Журналисты из столицы грозятся приехать, кино снимать о празднике Ивана – купала в нашей деревне.

–Раз власть согласна – надо устроить праздник природе и всем сущностям, что живут вокруг нас, – как великую истину, с пафосом изрек Антип. Леший откинулся на спинку стула, скрестил ноги одну на другую.

–Можно я покурю? – спросил он, обращаясь к хозяйке.

–Да кури ты, кури,– ответила опешившая бабушка. Запах дыма табака она не любила, да и курить у нее было некому.– Только пепел не разбрасывай,– подавая большую пепельницу, предупредила она. Леший достал вычурную трубку, поднес ее ко рту и задымил, не зажигая огнем. По комнате поплыл туман. Он струей потянулся к раскрытому окну, вывалившись на улицу, лениво расползался по деревне. Бабушка выглянула в окно. Соседние дома, заборы, деревья охваченные туманом, смотрелись таинственно и загадочно.

–Туману напустил, вся мебель отсыреет, – заворчал Антип.

–Сухой туман-то, – оправдывался Леший, пряча трубку за пазуху. – Загостился я. Пора уходить,– вставая со стула, произнес он. – Ты хозяйка, в лес ходи. Никто не обидит. И внучку с собой бери, любопытная девчушка. За угощение спасибо, чай вкусный, с чабрецом. – Дойдя до двери, Леший посмотрел на ноги – они были в сапогах, перешагнул за порог , спустился с крыльца и стоял, окутанный по пояс туманом, как будто растворяясь в нем. Где-то лаяли собаки, в невидимых кустах орали коты да квакала одинокая лягушка. Рядом появился Антип.

–А что бояться! Кощей спит уж лет двести. Кикимора его настойкой мухомора с беленой напоила. Питье тридцатилетней выдержки, яд-ре- еная. Чай уж скоро проснется. Ой, что-о-о бу-удет! – воскликнул Антип.

–О чем это ты? – переспросила его бабушка. Леший хмыкнул, усмехаясь, и в его серых глазах промелькнула хитринка и задор.

–Прощай, хозяйка. Только праздник встретить надо. Нельзя забывать свои корни. От этого беспамятства и почитания традиций все на земле превращается в хаос, а затем вымирает. Даже сама природа стонет. Надо чтить свое прошлое и хоть иногда отдавать дань. Не жертвы просит земля, а памяти. Отпразднуете Ивана-купалу – всем станет легче. Земля все прощает, а за почести воздает сторицей. И в лес по грибы и ягоды ходите, никто не обидит, – он сделал шаг в сторону и растаял в тумане. Опешившая бабушка стояла на крыльце и растерянно разводила руками: вокруг никого.

–Чу-де-са. Ладно, домовой, вот уже и Лешие в дом приходят. Толи мерещится, толи с головой плохо. Спать, надо спать, иначе баба Яга привидится.

–Утро. Раскаленное солнце поднималось огненным шаром. Сухой туман давно растаял, не принося прохлады. Надрывно пели петухи. Щебетали птицы, и ленивый ветерок пробегал иногда по листве на деревьях, кустах. Слегка запутавшись в камышах, шелестел прошлогодней сухой травой. Антип шел к речке. На другом берегу стоял пустой дом. Там жил его приятель Архип.

–Вот не везет Архипу с хозяином,– рассуждал Антип, жестикулируя руками. – Сколько поменял – все не ко двору. Надо с ним провести беседу. Э-э-э-эх, красота! – окинув восхищенным взором округу, крикнул в пространство Антип. Дальше он уже не шел, а приплясывая, скакал по тропинке, напевая.

–Если будет все понятно,

Если будет все известно,

То на свете вероятно

Станет жить не интересно.

–Антип пел, повторяя один и тот же куплет, не замечая, как очутился на другом берегу. За кустами густого ивняка стоял Архип, домовой из заброшенного дома.

–Здоровьица тебе, Антип,– приветствовал он друга.

–Архипка! С нижайшим к тебе поклоном,– ответил Антип.

–У вас гости ночью были?

–Да, Леший заходил. Дела затеваются, Архип, великие дела!

–Какие дела? Опять жара. Ты слышал, в доме коптячихи новые жильцы появились. Дом купили али дачники?

–Купили. Из городу приехали.

–Повезло Касьяну,– хмуро ответил Архип.

–Да не расстраивайся ты! Найдем тебе хозяина. Не горюй, главное не унывать! Вот праздник Ивана-купалы будет, журналисты приедут снимать кино про Купалу. Потом по телевизору покажут. Люди увидят нашу деревню – желающих приехать к нам столько будет – выбирай- не хочу!

–Какие журналисты, какой Купала, люди уже забыли, как его празднуют!

–До чего ты отсталый, Архип. Это все от того, что ты без хозяина. Хозяев своих любить надо, а ты разогнал всех.

–Никого я не гонял.

–А последнюю хозяйку, веником, зачем пугал?

–Да не пугал я никого. Всего лишь веник ей в руки подал, да совок еще пододвинул… ну она и села… прямо в ведро с водой. Я ей ведерко пододвинул. А она развернулась … и прямо в ведро,– с болью в голосе объяснял Архип. – А Касьян за баней хихикал и веником махал – вот гад.

–Пойдем подальше от домов – я тебе такое расскажу, ахнешь! – Оба друга заспешили по тропинке между кустарниками к реке. В дали на лугу паслись кони. Антип остановился.

–Посмотри вокруг – красота -то какая!– воскликнул он и с чувством запел:

–Ходят кони над рекою,

ищут кони водопою.

А-а-а-а к речке не идут

больно берег крут.

–Архип посмотрел на друга, на пасущихся лошадей, махнул рукой и подхватил песню, попискивая в такт мелодии.

–Ни ложбиночки пологой,

Ни тропиночки убогой.

А-а-а-а как же коням быть

Кони хочут пить.

Два странных существа стояли над рекой и жестикулируя в такт мелодии своего пения, запрокинув голову с чувством продолжили:

Вот и прыгнул конь буланой

С этой кручи окаянной.

А-а-а-а синяя река

Больно глубока. – Спев песню, словно исполнив гимн, оба довольные пошагали дальше.

На берегу реки, зайдя в воду, рыбачили два рыбака.

–Что- то не клюет сегодня. Может, на Красный мост пойдем, Федя.

–Там обмелело, реку вброд перейдешь. Какая там рыба, – ответил второй рыбак. Из леса к ним вышел парень лет двадцати пяти. Остановился неподалеку, закинул удочку с берега.

–Привет, мужики! Не клюет? – спросил он.

–Нет, не клюет, – ответил рыбак Серега. Замолчали. Тишина, только вода плескалась о берег. У нового рыбака дернулся поплавок, леска натянулась, поплавок ушел под воду. Парень вытащил удочку – на крючке трепыхалась рыба. Он снял ее и бросил в корзинку. Закинул удочку – опять клюет. Парень снова выудил рыбу. Закинул удочку – опять клюет. Мужики с завистью наблюдали за незнакомцем. У того опять клюет, он снова выудил рыбу.

–Слышь, Федя, он что – издевается над нами?

–Парень, ты на что ловишь? – спросил Федор.

–На мотыля.

–Мы тоже на мотыля, а у нас вот не клюет.

–Вы не там стоите. Вы в воду зашли, а надо с берега. Здесь с берега лучше берет, – рыбаки вышли из воды, обошли парня и встали подальше от него. Закинули удочки с берега. И пошла рыбалка. Рыба клевала как оголодавшая. Рыбаки не успевали забрасывать удочки. Они так увлеклись, что не замечали вокруг ничего. А парень высыпал рыбу в реку и растаял, как будто его и не было.

–Поодаль от реки, на сваленном дереве сидела девушка. Это была местная достопримечательность – Кикимора. Вообще то, девушка она хорошая. За своей внешностью следит, ухаживает. Уход заключается в регулярном превращении в кого нибудь. Насмотревшись своего «телевизора» небольшого пруда, соединенного со спутниковой связью, как она думала, большой лесиной, которую она с легкостью, одним взмахом руки, прислонила к высокой сосне. Сидя на склонившейся над прудом- телевизором ивой, она смотрела все передачи подряд – модный приговор, девчата, фигурное катание, синхронное плавание, два в одном и все, все передачи, переключая свой «телевизор» шлепнув босой ногой по воде. Получив знания, таким образом, она считала себя самой образованной и гламурной дамой.

–Аука, я здесь,– тихонько позвала она .

–Наблюдаешь или подсматриваешь?

–Просто отдыхаю.

–Ты, Кикимора, не ври. Меня ждешь?

–Да никого я не жду! Шла себе, смотрю, наше эхо рыбачит. К чему бы это? – подумала.

–Ой, хитришь!

–Да не хитрю. Аука, я посоветоваться хочу. Кажется, Кощей проснулся. Ой, что бу-де-ет.

–А что будет? Превратит тебя в пиявку.

–Не пугай! У него права такого нет!

–А у тебя право такое было, когда ты его зельем поила?

–Аука, он сам попросил.

–Он просил лекарства, у него горло першило.

–Да ничего у него не першило!

–Не першило. Он просто заботы хотел. Одиноко ему.

–Одиноко! Вокруг столько твари, а ему одиноко! Общаться не умеет. Грубый он и злой!

–А ты добрая. На двести лет мужика усыпила.

–Ничего, ему полезно. Все равно он здесь в ссылке, аж на тыщу лет! Аука, пойдем к Кощею.

–У меня что, других дел нет?

– Какие у тебя дела? Я ведь Лешему не сказала, что ты всю зиму проспал! Что в деревню ходишь, тоже не сказала.

–Он и без твоего доноса знает. Отстань, Кикимора, иди в свое болото.

–Грубишь. Женщине грубить нехорошо. Вот скажу, что ты с людьми общаешься – попадет.

–А сама – то. За лесорубами подглядываешь, грибников морочишь, с охотниками бражничаешь.

–Мне положено морочить. – Они не спеша шли по лесу и бранились. А на реке счастливые рыбаки оглядывались, высматривая случайного знакомого, но его нигде не было видно.

–Ты посмотри, как в воду канул! Ну, дела. Оба рыбака, довольные уловом, обсуждая рыбалку, направились в деревню.

–По опушке леса шагали домой Архип с Антипом.

–Гляди, Архип, Аука с Кикиморой спешат куда-то.

–Кощей проснулся. Кикимора каяться идет, Ауку с собой в свидетели прихватила. Глупая, думает поможет, – фыркнул Архип.

–Кощей отходчивый, простит. Пойдем за ними, посмотрим.

–Нам нельзя далеко от дома уходить.

–Не важничай, на Шайтан озеро намедни ходил? Ходил.

–Так там водолазы ныряли, интересно.

–А как Кикимора с Кощеем мириться будут – не интересно, – настаивал Архип.

–Хорошо, пошли. Только не долго. Хозяйка с внучкой уже проснулись, а меня дома нет.

–Так они тебя и заметят! Для них есть мы, нет нас – им все равно.

–Не скажи. Внучка всегда мне конфеты оставляет, сны свои рассказывает, разговаривает со мной. – Лес поредел, впереди виднелась поляна.

–Ну, вот и пришли, – прошептал Архип. – Дальше зона начинается.

–Пойдем? – также тихонько спросил Антип.

–Пойдем. Что мы зря через дебри тащились. Ой, Антип, боязно мне.

–Да не съест он нас. Правда он злой сейчас, обида его гложет – так опростоволоситься! – Оба друга, успокаивая друг друга, перешагнули через колею заброшенной дороги и …. очутились как будто в другом месте. Большая поляна окружена забором из дикорастущих вьюнов. На переднем плане стоял резной терем. К нему тянулись дорожки, посыпанные речным песком. Справа небольшой пруд. Редкие камыши полукольцом окружили водоем. Кувшинки разбросаны по глади воды. Лебеди, грациозно изогнув шеи, мирно дремали. Слева от терема стояла беседка в виде шатра. Цветники замысловатой вычурности. Клумбы с чертополохом, большие папоротники. И среди этого « великолепия» то тут, то там росли мухоморы разной расцветки и формы. Ухоженность идеальная.

–Аномалия,– прошептал Антип.

–Зона, как зона, – ответил Архип, – Видали и почуднее. – Они крадучись, приближались к беседке. А там метался, от одного угла до другого, Кощей. Длинные седые волосы развевались от его беготни. Как одет и не скажешь. Впервые домовые увидели его в камзоле, расшитом золотом. Рейтузы до колен, белые чулки с подвязками, ботинки на каблуках. После пробежки в три круга он уже был одет во фрак с брюками, на ногах черные, до блеска начищенные туфли.

–Вот дает злодей! – шептал Архип,– на глазах меняется.

–Хамелеон,– поддакнул Антип, – а что он рубаху не надел? – Архип, повертев головой, толкнул в бок Антипа.

–Смотри, идут. Да не на него смотри, ты на пруд гляди. – Вдоль пруда шли Аука и Кикимора. В волосах у нее висели цветы шиповника. Аука в руке держал ветку полураспустившегося цикория. Кощей увидел их и замер. Он со злобой смотрел на приближавшихся.

–Доброго здоровьица, Кощеюшка, – заискивающе приветствовала Кикимора.– Аука не успел слова вставить. Кощей, размахивая руками, выпучив глаза, ринулся к ним.

–А-а-а-а! Явилась, явилась змея подколодная! Да я тебя в золу превращу, по ветру прах твой пущу! Да я из тебя на веки вечные тлю огородную сотворю!

–Ты не прав, Кощей, – успел произнести Аука.

–А ты, а ты не встревай, когда я говорю! Ишь, моду взяли перебивать старших! Молодой еще поучать меня!

– Я не поучаю, Кощей. Я объяснить хочу.

– С Лешим объясняйся! У нас разные ипостаси.

–Как заговорил! Я разве виновата? Ты сам просил! Сам!

–Что я просил? Я сонного зелья просил? Я просил, я просил, – Кощей остановился, шумно вдыхая и выдыхая воздух, зажал руками виски. – Т-а-а-к. Спокойно, спокойно, – он снова забегал по беседке, поглаживая грудь руками.

–Что ты бегаешь, что ты рвешь и мечешь! Подумаешь, двести лет проспал! Ничего интересного не пропустил. Зато выглядишь свежо. Как будто тебе тыщу семьсот семьдесят девять лет, а не целая вечность! – высказалась Кикимора. Она вызывающе спокойно прошлась по беседке, смахнула что-то рукой по несуществующему стулу- возник стул- и грациозно усевшись, расправила дымчатые волосы по плечам.

–Что ты сказала, несчастная! Что ты сказала? – Кощей развернулся и … перелетев в угол беседки, повернулся к гостям.

–Хорошо, я согласен с тобой.

–Вот и ладненько, Кощеюшка. Да и не все ли тебе равно – спать двести лет или тысячу. Все равно ты здесь в ссылке

–Я? В ссылке? Да я здесь поляну арендую!

–В ссылке ты!

–Я арендатор!

–Ссыльный!

–Арендатор я! – Кощей стукнул по несуществующему столу кулаком – возник стол. – Во дают, – прошептал в кустах Архип.

–А вы что там прячетесь! – крикнул Кощей домовым. – Все высматривают, вынюхивают. Я все вижу, все знаю! От меня решили избавиться! Кощей слаб, Кощей себя исчерпал! Не бывать сему! – Он еще раз стукнул по столу. – Вот соблазню невинную душу и закончится мое изгнание.

–Надо три,– встряла Кикимора.

–Соблазню три! Люди жадные, злобные, завистливы. Богатыри перевелись все. Марьи Искусницы, Елены Премудрые – никого не осталось! Соблазню славой, богатством. Любой безгрешник падет к моим сокровищам! Людишки тщеславные. Поселю жадность, злобу, хаос верну на землю!

–Как жить-то будешь, Кощей? В этом хаосе и свою голову потерять не трудно. Не заметишь, как сам сгинешь,– прервал речь Кощея Аука.

–Я бдительный. Вот тогда все люди и вы мне служить будете! Мне, только я стану хозяином и повелителем. Верну силу – тогда посмотрим, кто правит миром! – Опешив, домовые застыли. Перед их глазами мелькали ужасы, обещанные Кощеем. Пожары в городах и селах, разбои, запустение, стоны и плач. Им стало страшно.

–Ты, Кощей, разум – то не теряй от злобы. Ишь, размахнулся! У нас еще Ярила есть. Купала грядет, праздновать – чевствовать его будут люди, а твое чучело сожгут, – возразил Кощею Антип.

–Купалу будут праздновать! Да помнят ли они эти обряды? Все кануло, все забыто… и мешать мне – не сметь!

–Да мы и не станем, права не имеем. А вот помогать людям – станем, право имеем, – уверенно заявил Архип.

–Посмотрим, чья возьмет, – засмеялся Кощей. – Ты Аука, что молчишь?

–Я не молчу, я думаю. Откуда у тебя злоба такая? Вроде и не мальчик, а жизни не научился. Ты только представь: утро. Вышел на полянку. Солнце светит, птички поют, бабочки порхают, ветерок дует, речка журчит. Хорошо!

–Хорошо, – соглашается Кощей.

–Или вот представь: Ночь, тишина. На небе звезды горят, луна светит. Где-то сова ухает. Ветерок дует, речка журчит. Хорошо.

–Да, хорошо, – подтверждает Кощей. Аука взмахнул рукой – на столе возник пузатый аквариум. Он провел по стеклу ладонью – аквариум засветился как экран телевизора.

–Смотри, рыбаки удочки забрасывают, сейчас рыбачить начнут, – произнес Аука. Кощей, Кикимора, домовые уставились в экран.

–Не поймают, – ехидно изрек Кощей, потирая руки. Рыбак выудил рыбу, посмотрел, снял с крючка и бросил в воду.

–Что это он делает? – возмутился Кощей.

–Маленькая еще рыбка, отпустил ее, пусть подрастет, – объяснила Кикимора.

–Ой, добрые, да! Добрые, что вы мне тут показываете! Опять меня учить вздумали: птички, бабочки, ветерок, – орал Кощей.

–Но ты мне три раза сказал – хорошо! – возмутился Аука. Кощей задумался. Шевеля губами, сгибая, разгибая пальцы, что – то мучительно высчитывал. – Я два раза сказал – хорошо. Только два раза!

–Рыбалка тебе тоже понравилась, – съязвила Кикимора.

–Я этого не говорил. Вот, смотрите, – Кощей провел по аквариуму рукой, на экране возникла деревня. По улице шли коровы, овцы, козы, за ними пастух. Окраина деревни. Дом, во дворе девочка, лет пяти, кормила кур. По двору прошла бабушка с лейкой в руках.

–Бабушка, в лес по ягоды пойдем? – спросила девочка.

–Нет, Катюша, пока во дворе не управимся, в лес не пойдем.

–А у нас много дел во дворе?

–Много, внучка. Надо грядки прополоть, пока солнышко не так сильно печет. Травой все зарастает. – Бабушка ушла в огород. Девочка отряхнула руки, помахав ими в воздухе. В припрыжку, побежала к бане. На крыше сидел кот, он умывался языком и лапой.

– Слезай, Мартын. Я тебя кормить буду. Кис, кис, кис, – звала кота Катя.

–Фу, какая глупая девчонка, – промурлыкал кот. – Я уже позавтракал, и чего она суетится, – он спрыгнул с крыши на яблоню, растущую около бани, с яблони спустился на землю и убежал.

–Видели, – спросил Кощей, обводя всех взглядом. – Вот эту девочку в лес заманю и себе заберу. Будет у меня внучка! – От такой наглости Антип опешил и смотрел на всех с открытым ртом. Он пытался что-то сказать, но лишь шипел и хлопал руками, как крыльями. Угрожающе надвигаясь на Кощея , пригрозил:

–Ты это Кощей брось! Не смей даже думать, девочку не тронь! Ишь, чего надумал! – Кощей рассмеялся. – Ох и надоели вы мне, устал я.

–Может, настоечки выпьешь? – Задумчиво произнесла Кикимора, наматывая на палец прядь волос.

–Что, опять за свое! – с визгом закричал Кощей. – Да я тебя за твои настоечки… – Кикимора от неожиданности вздрогнула. – Кощеюшка, я ничего плохого не подумала. Ты сказал, что устал. Вот я и посоветовала бодрящего выпить – настойки боярышника,– испуганно оправдывалась она.

–Я твои настойки…, я твои напитки до конца света пить не стану!

–Тогда не жалуйся, – обиделась она.

–Хватит, не хочу вас видеть. Уходите все. Мне думать надо, работать буду. – Кощей уселся на стул и уставился в экран.

– Ты, Кощей, злодействуй да не забывайся, – тихо произнес Аука.

–Вы еще здесь? Поучай еще меня.

–Мы тебе девочку обижать не дадим! – с запалом воскликнул Архип.

–А ты бездомный, помалкивай, – усмехнулся Кощей.

–Я не бездомный! У меня есть дом!

–Дом без хозяина, что мужик без лошади, – брезгливо ответил ему Кощей.

–Нонче мужики редко кто лошадей держат, они машины покупают, – ответил ему Архип.

– А землю они, чем пашут? Тоже машинами? – съязвил Кощей.

–Тракторами они пашут, а убирают урожай комбайнами, – подтвердил Антип.

–Ладно, сам разберусь, а вам уходить пора. – Кикимора, вставая со стула, спросила:

–Ты меня простил, Кощеюшка?

–Простил, но не забыл. Я этот сон вечно помнить буду, – ответил Кощей. Вся компания гурьбой удалялась из беседки. Уходили они недовольные и озадаченные. Что еще придумает Кощей? Жили спокойно, не тужили. По мере возможности пакостничали: где скотину домой из лесу вовремя не выпустят, где ягодников да грибников заплутают, где охотников да туристов испугают. Все было ясно и понятно. Худо, бедно, но нежить с людьми ладила. Да и люди их чтили. Где зона аномальная они не совались. Да…а…а, что-то будет. Кощей грозится порушить их налаженный быт.

День протекал своим руслом. Жара превращалась в пекло. Жужжали пчелы, казалось, только их не коснулся зной. Неутомимые труженицы, чувствуя непродолжительность цветения трав, старались успеть собрать нектар до засухи. К реке на водопой, отмахиваясь хвостом от назойливых слепней, шагал табун лошадей.

–Антип, смотри кони идут.

–Да вижу я! Вот не идет у меня из головы Кощей с его угрозами, – воскликнул он.

–Побесится и уймется, – беззаботно ответил Архип.

–Не…е…ет, Кощей не успокоится, пока не напакостничает. А если Катю заманит? Хозяйка не переживет.

–Ну а мы что, просто так будем сидеть? Мы что, уже и в самом деле пустое место? Не знаю как ты, а я буду бороться. Мне Катюша никто, но я за справедливость. Дети людей должны жить со своими родителями, бабушками и дедушками. Склонять невинное дитя к соблазну не достойно.

Так и сделаем: будем за Кощеем следить и Катюшу оберегать. Теперь по домам. Бабушке расскажи все – пусть за внучкой присматривает. – Озадаченные домовые поспешили в деревню.