Kitobni o'qish: «Вечный сюжет»

Малой родине моей – поселку

Солнечная Поляна в Жигулях —

посвящается эта книга

© Рашевская В. А., 2024

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2024

Из поэмы «Белая гора»

 
…На берег вымахнули разом,
Притих вербованный народ.
Леса-то…
                     не ухватишь глазом!
А над поляной солнце льет,
Как из ведра,
                            трава – по пояс.
Да воздух! Пить – не перепить.
И чей-то подытожил голос:
– На Солнечной мы будем жить!
(Как выдохнулось то названье.)
Палатки ставили в ряду
Мордва, татары, молдаване…
 
 
И боль, и радость на виду.
На иждивенца – двести граммов хлеба,
Рабочему – четыреста отдай.
И все удобства под открытым небом.
Зато с травой заваривали чай.
И в двух шагах черемуха вскипала,
А в изголовье пели соловьи.
И сколь душе угодно нерожалой,
Некошеной, непаханой земли.
 

Пролог

 
В ином саду,
Где тишь и благодать,
Мне довелось однажды
Ночевать.
Там астры,
Как усталые щенки,
Дышали смирно
У моей щеки.
В четыре скрипки
С четырех сторон
Сверчки играли,
Позабыв про сон.
И времени
Зеленая вода
Не торопила сердце
В никуда.
За гранью
Будто восковых ветвей
Подстерегал огонь
Земных страстей.
Он ярок был,
И жаден, и высок,
Но дотянуться до меня
Не смог…
И купола церковного светлей
Тот сад
В душе хоронится моей
На крайний миг,
На невозвратный день,
Когда не будет места
Средь людей…
 

1987 г.

Глава первая
Из книги бытия…

Белая ночь

 
Самая долгая ночь —
Белая, с темным подбоем.
Я – твоя беглая дочь.
Господи, двери открой мне.
 
 
Тянет заплечный мешок.
Что в нем? И вспомнить не смею.
Отче, впусти на порог —
Душу свою отогрею.
 
 
Путь, так похожий на вскрик,
Звездной осыпан золою.
Словно сквозь камень – родник,
Шла я всю жизнь за Тобою.
 
 
И отрекалась, любя.
И, не любя, тосковала.
Всюду искала – Тебя.
Только об этом не знала.
 
 
Белая, белая ночь!
Ветром развеяны тени.
Господи, я – твоя дочь.
Ты – моя боль и спасение.
 

2023 г.

Вечный сюжет

Надежде Кондаковой

 
Я вспомнила Авеля… Он за селом
Стерег белоснежных ягнят
И небу читал 90-й псалом,
Бесстрастною страстью объят.
 
 
Я встретила Каина возле реки —
Боролись в нем зависть и страх.
А рядом тащили улов рыбаки,
И рыба металась в сетях.
 
 
Был солнцем пропитан библейский денек.
Листва на деревьях цвела.
И Ева готовила сдобный пирог,
Но весть… ее сердце сожгла.
 
 
С тех пор набежало две тысячи лет,
Да всуе прошли времена.
Сердечного ладу меж братьями нет,
И главным арбитром – война.
 
 
Я видела Авеля прошлой весной.
(Жизнь выбрала – новый завет.)
Он вышел из клуба ночного – хмельной,
Со скрипкой и модно одет.
 
 
Стоял на ступенях, пропахших вином,
Качаясь на самом краю…
А Ева сквозь слезы смотрела кино
О собственной жизни в раю.
 

2023 г.

«Глаза с поволокой, и волосы – шелк…»

 
Глаза с поволокой, и волосы – шелк:
Цветущая ветка пустыни…
Прости, что сама усадила за стол
Под дождь твоих взглядов рабыню.
 
 
А сердце стучало в висках – не отдам! —
И, падая, в бездну летело.
(Всего лишь однажды послушал Адам
Младое и глупое тело.)
 
 
О, как ты смотрел на слепое окно,
Целуя ее у порога!
В весеннюю почву упало зерно,
Угодное Миру и Богу.
 
 
Душа моя – недогоревший листок —
Свернулась, мучительно тлея.
Я вырежу, Господи, этот урок
На памяти, словно камею…
 

2023 г.

«Понедельник. Страстная неделя…»

 
Понедельник. Страстная неделя.
Ветка вербы свежа, как роса.
Я глазам своим больше не верю —
Сердцем вслушиваюсь в небеса.
 
 
Вот – неистовый рокот прибоя,
Вот – нежнейшая стонет свирель
И уводит меня за собою
Сквозь прозрачный и ломкий апрель.
 
 
Растекается вольно по ветру
То ли музыка, то ли душа.
Все земные вопросы-ответы
Словно мертвые листья шуршат.
 
 
Понедельник, страстная седмица
Накануне большого Суда.
И поет незнакомая птица
Ни о чем, ни о ком, в никуда…
 

21 апреля 1992 г.

Голубь

 
Голубь прогулялся под кроватью
И ушел в открытое окно.
Ахнула сестричка, а в палате
Стало разом тихо и темно.
 
 
Про себя молились: «Слава Богу,
Не ко мне, а значит, не за мной».
(Но кому показывал дорогу —
В небеса! – тот голубь озорной?)
 
 
Обожгла старинная примета.
Пробежал морозец по спине.
Мимо проплывало бабье лето:
Синее – на золотом коне.
 
 
…Ты явился в мир больной – влюбленный!
Отменил железный «мертвый час».
И смеялись мы освобождено;
От тебя не отрывая глаз.
 
 
Но когда последний день сорвался
В Господом означенный черед,
Голос твой…
Он на Земле остался —
Голубем блаженным.
И живет…
 

28 марта 2023 г.

«Морозец. Ковры выбивают…»

 
Морозец. Ковры выбивают…
В природе исход ноября.
Я черную кошку встречаю
Которое утро подряд.
И нынче она озарила
Полночной улыбкой своей…
 
 
Опять Серафим Шестокрылый
Стоит у закрытых дверей:
– Вольно тебе, житель небесный,
Спускаться на нижний этаж,
Где буйствуют дикие песни
И шепот не слышится ваш. —
 
 
Стоит он и слез не скрывает:
Так род человеческий жаль…
Морозец. Ковры выбивают.
Туманится серая даль.
 

1994 г.

Голос

 
«Мир дому твоему… покой душе…» —
Звучит во тьме казенного жилища.
Чей голос на земле приюта ищет?
Невесело на нижнем этаже.
 
 
Сосед-татарин бьет ногою в дверь
И спьяну в полночь требует раздела.
Любимый променял меня на тело
Девическое, но твердит: «Не верь!»
 
 
И я не верю – с веком в унисон.
И отвыкаю от привычки детской
Молиться на ночь за грядущий сон,
За всех не знающих, куда им деться.
 
 
Я забываю повторять слова,
В которых так нуждается природа.
И вот уже хмелеет голова,
И дразнит невесомостью свобода.
 
 
И кажутся ничтожными долги,
А то и вовсе не видны в тумане.
И я прошу любимого: «Солги!» —
И все надеюсь – утро не настанет…
 
 
«Мир дому твоему… покой душе…»
 

2003 г.

«Звезда явилась и угасла…»

 
Звезда явилась и угасла…
Я чай пила в родном селе,
И капля пролитого масла
Дрожала тонко на столе.
 
 
В той капле, словно Божья милость,
Переливалась тишина.
И жизнь моя не торопилась,
Застыв на лавке у окна.
 
 
Неизъяснимая отрада
Нахлынула со всех сторон.
Сияла робкая лампада,
Туманились глаза икон.
 
 
Я ни о чем их не просила,
Лишь умоляла о былом.
А мир прекрасный и… постылый
Терялся где-то за селом.
 
 
Все неразборчивей, все глуше
Земные пели голоса.
И отворились небеса.
И Ангел выбрал мою душу.
 

2005 г.

Блаженная

 
– Диво дивное, откуда?
– И не вспомню, хоть убей.
 
 
– Ты одна?
– Со мною чудо —
Пара черных лебедей.
 
 
– Горе носишь?
– Снег да речку.
Бездыханный воздух пуст.
В сердце – голос человечий:
Он сорвался с мертвых уст.
И живет, еще горячий,
Между небом и землей.
 
 
– Ну… не плачь.
– Ах, я не плачу,
Это ветер ледяной.
 
 
(Темный плащ забыт на ветке —
Лебединое крыло.
Пахнет выстрел пистолетный. —
Так бессмертно пахнет Зло.)
 
 
– Что пытаешь в веке нашем?
– След саней по февралю.
– Как зовут, сестра?
– Наташа.
– Так любила?!
– Нет, люблю…
 

2022 г.

Круг

 
Птицы, лошади, цветы,
Завитки травы небесной…
Затерялся град чудесный
На просторах Красоты.
 
 
Через поле напрямик
Льется белая дорога.
Здесь, в обители у Бога,
Сын от матери отвык.
 
 
У него свои дела,
Нерешенные задачи…
И земное эхо плача
Оседает, как зола.
 
 
По колено в той золе
Мать кочует по Земле.
Ищет город ненаглядный:
Где-то рядом, где-то рядом.
 
 
Через поле, через луг,
А затем за лес и горы…
И никто не скажет, скоро ль
Разомкнется этот круг:
Птицы, лошади, цветы…
 

2007 г.

«Вечер…»

 
Вечер…
К вечерне зовут звонари.
Запах горячей полыни.
Прошлое теплой ладонью сотри.
(Вот и свободен отныне.)
 
 
В старой кадушке согрелась вода,
Вымой усталые ноги.
Новая зазеленела звезда,
Стелется свет по дороге.
 
 
В каменном храме прохлады покой.
Свечи слезятся от жара.
Мы перед Богом предстали с тобой —
Странная пара…
 
 
Жизнь нас пытала огнем и водой,
Медные трубы рыдали.
Только и в этой глуши золотой
В воздухе привкус печали.
 
 
Прошлое теплой ладонью сотри.
Вещим становится сердце.
Слышишь, к вечерне зовут звонари?!
Дай на тебя наглядеться.
 

2007 г.

«Слезы были чисты…»

 
Слезы были чисты,
И молитва бесплотно
Возносилась под купол —
На свет,
Где сияли глаза,
Как на старых полотнах,
И душе улыбались в ответ.
 
 
Затерялся сей храм…
По лесам и болотам
Днем с огнем до него не дойти.
А под новою кистью
На старых полотнах
Зарастают бурьяном пути.
 

2023 г.

«Звезда Полынь упала в воду…»

 
Звезда Полынь упала в воду,
И стала горькою река.
Бредем по ней, не зная брода.
В рай попадем наверняка.
 
 
О чем жалеть! Сомкнуть бы веки —
И по теченью в мир иной…
Да грех великий человеку
Бороться с тягою земной.
 
 
И он цепляется за берег,
За храм, стоящий на крови;
Хоть ни во что уже не верит,
Устав от злобы и любви.
 
 
Он все зовет себя народом,
Но темен свет его очей.
…Звезда Полынь упала в воду,
Тая смертельный жар лучей.
 
 
Густеет скорбь в вечернем звоне.
И птичий гомон как набат.
А белый голубь на балконе
Бесстрастно смотрит на закат.
 

1990 г.

Город

 
Странный город, засыпанный снегом.
Словно – я оступилась в небо,
И на дне ледяной Вселенной
Богом брошенное селенье.
 
 
Неподвижен лиловый воздух.
На бревенчатых стенах – звезды.
(Или брызги червонной масти!)
Всюду окна и двери настежь.
Странный город и страшный город:
Чья-то лента пристыла к забору,
Над сугробом рукав рубашки…
(Это – завтрашний день иль вчерашний?)
В сердцевине разора и краха
Площадь белая – красная плаха.
И восходит над ней остер,
Отливающий синью – топор.
И направлено острие
Прямо в зябкое сердце мое.
 
 
Куполами стоят облака.
Издалека-издалека
То ли пение, то ли плачь…
И неведомо, кто палач.
 

2007 г.

Кислородное голодание

1

 
Кислородное голодание…
Мой автобус битком набит.
Утро хмурое, злобой раненное,
И молчание – динамит.
Ситуация взрывоопасная.
Очерти-ка глазами круг,
И без слов все яснее ясного:
Человек человеку не…
Друг!
Со-отечественник, со-мученик,
Поздно взвешивать, чья вина.
Новый мир наш
Бетонными кручами
Уползает за край окна.
А навстречу снега небесные
И такая кромешная ширь,
Все обиды покажутся пресными,
И с ума сойдет поводырь.
 
 
Утро темное
Как страдание —
Недочитанный древний том.
Кислородное голодание:
Человек человеку – кто?!
 

1990 г.

2

 
Станция дремлет…
Стоит непролазная тьма
На середине пути от заката к восходу.
В час ожидания
Здесь над случайным народом
Хмуро сомкнулась полуночная тишина.
Лишь проводница, залетная серая птица,
Что-то кричит на железном горячем пути…
Станция Потьма в обыденном сне не приснится.
Вот она – рядом, сожми свое сердце в горсти.
 
 
…По коридору шаги тяжелы и усталы.
По коридору… И вот уже тени в дверях.
Сели напротив, и дрогнуло зданье вокзала,
Поезд качнуло на встречных весенних ветрах.
Двое – напротив, тревожные мутные лица,
Как они жадно глазами врастают в окно.
Это твои непутевые дети, столица,
В дом возвращаются, где их забыли давно.
Может, и помнят, и плачут над ними утайкой.
Может быть, прячут
Их детские снимки в столе…
Как вам работалось за кирзаки и фуфайку?
Как вам любилось на зябкой и зыбкой земле?!
 
 
…Двое – напротив,
Но пропасть меж нами такая —
Не докричаться под грохот летящих колес.
Бритые головы злым кулаком подпирая,
Двое в окошко глазами врастают до слез.
Все там по-прежнему,
Лишь непривычно родные
Эти просторы, где вымыт дождями их след.
Поезд летит,
И светлеет, светлеет Россия.
Поезд летит – и слепящею лавой рассвет.
 
 
…Встанут на площади —
Перед Москвой на колени.
Может, не встанут,
Пойдут по задворкам крутить…
Дай-то им силы, земля, на второе рожденье.
Дай устоять на железном каленом пути!
 

1986 г.

3

 
Кошки, да нищие, да купола…
Время обрушилось вспять.
На пепелищах остыла зола,
Можно без страха топтать.
 
 
Новых опричников тешится рать.
Две головы у орла:
Разом и душу, и печень клевать.
Славные наши дела.
 
 
Радуйся, радуйся, русский народ,
Празднуй великий успех.
Тот, кто до Судного дня доживет,
Тот и ответит за всех.
 
 
Кошки голодные да купола…
Круг размыкается вновь.
На пепелищах лежат, как зола,
Вера, надежда, любовь.
 
 
Справа – пустырь, да и слева – пустырь.
Где оно – меньшее зло?
И своенравен слепой поводырь.
Как же нам всем повезло.
 
 
Радуйся, радуйся, русский народ.
Празднуй великий успех.
Тот, кто до Судного дня доживет,
Тот и отмолит нас всех.
 
 
Вот и фонарь возле дома погас,
Мутной тряхнув головой.
Полночь в России – хоть выколи глаз.
Посвист… И хохот… И вой…
 

1992 г.

4

 
Нет и не будет душе передышки.
Вновь на Москве ресторан «Разгуляй».
Лузгает семечки стражник на вышке:
«Эй, гражданин, шире рот разевай!»
 
 
И разевают любители ора,
Нынче в Отечестве «несть им числа».
Спит размалеванный крейсер «Аврора» —
Совесть его в мир иной отошла.
 
 
Белый солдатик и красный солдатик
Сеяли бурю, а нам – пожинать.
Сами-то вспомнили, что они братья:
Перемешали свой прах – не разъять.
 
 
Белые кости промыты дождями.
Кровь «голубая» темнее, чем месть.
Крепко схоронены русское знамя,
Русская вера, дворянская честь.
 
 
Крепко схоронено… Вороны в стае
Птицу болящую бьют неспроста.
То-то нам дегтем и кровью латают
Настежь распахнутые ворота.
 
 
А за воротами мертвое поле.
Эй, «господа», и в каком вы конце?!
Нет и не будет юродивым доли.
Так и гуляйте в терновом венце!
 
 
Русской душе не видать передышки:
Вместо страны – ресторан «Разгуляй».
Спит притомившийся стражник на вышке:
«А ну, россияне, пора… не зевай!»
 

28 ноября 1993 г.

5

 
Мальчик – в черном! – проходит по саду,
Так внезапно и близко родной.
Сквозь деревья идет, сквозь ограду…
Он не помнит дороги иной.
 
 
А над миром витает простуда —
Поздней осени звездная стынь.
– Ты откуда, мой мальчик, откуда? —
Шевелятся беззвучно кусты.
 
 
Вот он медленно всходит по краю
Погребенного в холод луча.
Припадаю к окну, пропадаю
Безнадежно, безмолвно крича:
 
 
– Ты зачем покидаешь Россию?!
Эта черная немочь пройдет!
И красны его ноги босые,
Но лицо голубее, чем лед.
 
 
Обернулся… Прозрачно и длинно
Посмотрел мимо слов, мимо слез.
Еще теплую землю отринул
И в остывшее небо пророс.
 
 
Мальчик – в черном!
Привиделось, что ли,
В ясный миг между сном и едой?
А душа растворяется в боли:
Это – ты,
Молодой-молодой…
 

1993 г.

6

 
Пряди седые – багряные листья.
Тощая хлыщет метла…
 
 
Господи, ты ли, Мадонна Сикстинская,
С облака наземь сошла?!
Что не ко времени выбрала платье
С целым созвездьем прорех.
Где же твой Сын, непорочная матерь,
Где он, страдалец за всех?!
 
 
…Мертвые космы метутся по ветру.
Палые листья в крови.
И от нее не дождаться ответа.
Не домолиться любви.
 
 
Словно глухая, уходит по лужам
В тонких чулочках одних.
Словно ей мир этот больше не нужен,
В коем не стало родни.
 
 
…Меркнет в душе от нечаянной встречи.
В тусклой утробе двора
Листьев бездомных игра —
Чет или нечет…
 

1990 г.

7

 
Плакал котенок в подъезде,
Еле живой уголек.
В небе последних созвездий
Переливался дымок.
 
 
Ломкое утро хрустело,
Словно стекло, под ногой.
Чье-то округлое тело
Плыло, что шар голубой.
 
 
Плыли затылки и спины,
Как заготовки Творца:
Вот очертания сына,
Рядом набросок отца.
 
 
И оставалось Слово
Камнем лежать на тропе —
Не было Духа Святого
В этой печальной толпе.
 

1996 г.

«Осадили морозы Рождественский пост…»

 
Осадили морозы Рождественский пост,
Что ни день, то суровей и круче.
И печные дымы поднялись во весь рост,
Небеса подпирая на случай.
 
 
Все бледнее закат
И прозрачнее ночь.
Тени елей острей и тревожней.
Даже словом себе не посмею помочь.
Здесь и Слово опутано ложью.
 
 
И куда ни посмотришь —
Сплошной лазарет:
Забинтованы рощи и реки…
Только в церкви бессонной —
Молитвенный свет.
Значит, живы еще человеки.
 

1993 г.

Глава вторая
Рождество мое белокрылое

Зимняя соната

 
Снег.
Путей переплетенье.
Воля – памяти моей…
Невесомое скольженье
Невесомых лошадей.
 
 
Взор луны потусторонний.
В пустоте полозьев скрип.
На закрытом перегоне
Снова шепот, смех и… всхлип.
 
 
(Прежней жизни отголоски
Так стеклянно коротки.)
Из серебряного воска
Край закутанной щеки.
 
 
И на полости медвежьей
Оседает снежный рой.
Сквозь тоску и неизбежность
Возвращаюсь я домой,
 
 
Где теплы еще предметы
И свежи твои цветы.
Здесь граница тьмы и света —
Неприступность высоты.
 

2007 г.

«Декабрь. От радуги – тревога…»

 
Декабрь. От радуги – тревога…
И тридцать первое число.
Сугроб хрустальный у порога
Пресветлым ветром нанесло.
 
 
А кот, охваченный волненьем,
С хозяйкой заключил союз.
И новое стихотворенье
Я праздновать не тороплюсь.
 
 
Не тороплюсь бокал наполнить,
Прошедший год перечеркнуть.
Предсказано – под связкой молний,
Под радугой – закончу путь.
 
 
Почем грядущие восторги?!
А здесь уже оплачен свет.
Благодарю, святой Георгий,
За незначительность побед.
 
 
Врагам даруя передышку,
Пыталась вызубрить урок:
Жила смиреннее и тише…
А нынче истекает срок.
 
 
Мой старый год, друг безотказный!
На сердце горечи печать,
А стрелки приближают праздник.
Ну что ж, идем гостей встречать.
 

2006 г.

«Белый зверь проскользнул вдоль окон…»

 
Белый зверь проскользнул вдоль окон
И ударил в тяжелую дверь.
В темном небе высоко-высоко
Ледяная разбилась свирель:
Вещий голос, дарованный всуе.
Чудных слов не расслышать Земле…
 
 
Я опять твой профиль рисую
На морозом граненом стекле.
Постигаю извне, издалека.
Обжигаю пальцы о снег.
Но протаивает лишь око,
Чье-то странное око без век.
 
 
И глядит на меня, не мигая.
И пугает, и веселит:
Красный огнь в глубине играет.
И от красного в сердце рябит.
 
 
…Белый зверь. Рождество. Крещенье.
И затмение солнца вослед.
И непрошеное озарение,
Что тебя в этом мире нет.
 

2005 г.

Предчувствие Рождества

 
Тончайшие полотна января…
На черно-белой вышивке крестом
Земля обетованная моя,
Смиренная Рождественским постом.
 
 
Предчувствие великой тишины
Окутывает хаос бытия,
Так литургия тайная весны —
Во глубине застывшего ручья.
 
 
Пребудет вечность в этой белизне
И в синеве немыслимых высот.
А Время, залетевшее извне,
Стеклянной птицей в поле упадет.
 
 
Тончайшие полотна января
С рожденья мне дарованы судьбой.
Земля обетованная моя
Пред Господом с покрытой головой.
 

9 февраля 2006 г.

Открытка

 
За ночь земля побелела,
Засеребрился лес.
Глупое сердце несмело
Вдруг запросило чудес,
 
 
Самых первостатейных,
Явленных под Рождество.
Детская вроде затея —
С миром волшебным родство.
 
 
Только из милой причуды
Слишком печален исход.
Рядом с прощеным Иудой
Гоголь бесплотный плывет,
 
 
Тросточкой легкой играя,
В шляпе унылой, как дым…
Господи, не понимаю,
Что им здесь надо двоим?
 
 
Тут обрывается сказка…
В стылую звездную даль
Можно смотреть без опаски,
Это не наша печаль.
 
 
За ночь земля побелела,
Тоненько иней поет.
Знает Пречистая Дева —
Скоро Спаситель придет…
 

4 декабря 2020 г.

«Январь – государь!..»

 
Январь – государь!
(Не в горле кость.)
Душе, как встарь,
Желанный гость.
 
 
Почто беречь
Былую боль?
Растопим печь,
И груз – долой…
 
 
Молчанье – свет
Со всех сторон.
Нас больше нет!
Молчанье – сон.
 
 
Сквозь хаос чувств
Веди – в полон…
Жарчайших уст
Знобящий стон.
 
 
В белесой тьме
Окно – янтарь.
Огнем во мне
Течет январь.
 

2004 г.

«Бродит полночь тихо-тихо…»

 
Бродит полночь тихо-тихо
От окна к окну.
Убаюканные вихри
Отошли ко сну.
 
 
И сугробы в новых шкурах
В спячку залегли.
Ни звезды на небе хмуром,
Ни огня в дали…
 
 
В изголовье реет запах
Диких роз лесных.
Народившееся «завтра»
С привкусом весны.
 
 
Время вытравило страсти
До глубин души.
И я слушаю, как счастье
Тенькает в тиши.
 
 
Бродит полночь, ищет выход,
Освещая дом.
Убаюканное лихо
Спит смертельным сном…
 

12 декабря 2021 г.

«Все ближе волны снегопада…»

 
Все ближе волны снегопада.
И звезды брезжат на ветру,
Как негасимые лампады
В старинных селах поутру.
 
 
И светлой памятью хранима,
Я выйду в полночь на крыльцо:
Ты пронесешь сегодня мимо
Свое счастливое лицо.
 
 
Взмахнет крылами ель у дома,
Замрет душа моя в ответ,
И промелькнет такой знакомый,
Ушедший в вечность силуэт…
 
 
…Открыта ночь предвосхищенья.
И мир, от немощи устав,
Ждет не дождется появленья
На свет Спасителя Христа.
 

31 декабря 2020 г.