Kitobni o'qish: «Нашу маму раздраконили»

© Филиппенко В., текст, 2024.

© Издание на русском языке, оформление. Строки, 2024

* * *

Когда мама пришла с работы

Раньше, чтобы стать настоящим рыцарем, нужен был конь. Верный и сильный. А сегодня настоящий рыцарь может и на машине ездить – так сказал папа. Правда, мне пока всего девять лет, и за руль садиться рано. Поэтому у меня есть верный пылесос.

Ещё настоящий рыцарь должен соблюдать кодекс чести: быть смелым, защищать слабых, не врать. И вообще много чего хорошего делать. Я стараюсь вести себя именно так.

Но папа рассказывал, что рыцари были не только честными и смелыми, но ещё и бездомными. И мылись они от силы три раза в год – то есть почти и не мылись никогда.

Я спросил папу: это потому, что они берегли планету и экономили воду? Папа в ответ засмеялся и объяснил, что, когда по Европе разгуливали рыцари, воду не экономил никто.

Но я всё равно решил стать рыцарем! И начать со смелости, храбрости и честности. А мыться буду реже… зимой. Тогда лезть в воду не очень-то и хочется. Не мыться вообще нетрудно. Легче, чем не драться со слабыми. Об этом я сейчас расскажу.

Часы показывали без пятнадцати три зимнего дня. За окном ещё не стемнело, когда входная дверь в нашу квартиру открылась, будто её пнули. Это была мама; она чуть не сломала в замочной скважине ключ, сбросила с ног ботинки и тяжёлым шагом прошла на кухню. То ли стукнула пяткой о порожек, то ли вздохнула. Мы с Агатой, моей младшей сестрой, притаились в гостиной. (Мы и правда притаились, потому что ещё минуту назад, изображая рыцаря, я ломал пластилиновый дворец Агаты, а она верещала на весь дом и била меня подушкой.) Так вот, мама, пройдя по квартире, даже не поздоровалась с нами. И вдруг… зарычала.

Она зарычала, запыхтела, пальто на её спине порвалось, шапка свалилась с головы, посуда на столе жалобно зазвенела… Мама разбухла, ссутулилась, забулькала и… превратилась в дракона.

Тут-то мы и притихли.

В коридор мы выглянули в тот самый момент, когда раздались «бум», «бах», «р-р-р», «а-а-а» и треск огня.

Агата побежала на кухню первой. Я – за ней. А папы дома не было: он улетел в командировку и планировал вернуться только в воскресенье.

На кухне творилось что-то страшное: мама, ссутулившись по-драконьи, царапала чешуёй потолок и разбрасывала по полу банки с конфетами и зефиром. Банки, которые нам трогать не разрешалось! Она намотала на шею штору и пыхтела огнём в окно, что-то бормоча сквозь пепел и дым. Увидев нас, мама-дракон открыла форточку и выдула из носа два облака, то ли недовольно, то ли смущённо отвернувшись. На лапе, бывшей когда-то маминой ногой, сидел кот: дракон покачивал Гошу, придерживая его когтистым крылом, а тот, вцепившись в чешую, ошалело смотрел на нас. Наверное, умолял простить за все обиды и царапины и спасти.

– Мама… что с тобой случилось? – Мой голос меня подвёл, став тонким и высоким, словно палка у швабры.

А у дракона расширились ноздри, глаза налились красным, внутри него заклокотали дым и гнев. Испугавшись этих звуков, Агата попятилась в коридор и наступила мне сразу на обе ноги, потому что я стоял за её спиной и думал, что делать. Признаться, с мамой бывало всякое: она готовила полуметровый торт на день рождения нашего кролика Эдди, спала три дня подряд, не отвечая на телефонные звонки и комментарии в соцсетях, наряжалась на работу Снегурочкой и русалкой. Но драконом она ещё не бывала.

– Агата, – сказал я, – надо срочно звонить папе и вызывать пожарных.

В кухне пахло дымом, стол печально дымился.

Агата уже набрала папин номер, но тот не брал трубку. Видимо, сидел на совещании. Или бегал на беговой дорожке. Или медитировал. В общем, развивался. А нам дома было не до медитаций.

– Пожарных нельзя. Они сломают дверь, зальют всё водой и ещё сильнее её разозлят, – заметила Агата и хитренько улыбнулась. – Или заберут и увезут куда-нибудь на своей пожарной машине.

Агата была права.

– Ок. Помню, в школе нам говорили, что если в здании огонь, то из него надо бежать, – сообщил я сестре.

А при землетрясении надо было встать в дверном проёме – и хотя нас не трясло, мы замерли как раз в дверях. Но к мудрости рыцарей юные девицы прислушиваются редко… Агата скривилась. Уроки она не любила и в школу (в первый класс) ходила, чтобы выгуливать колготки со стразами. Я хотел треснуть её в ответ, но она принялась записывать видеокружочки папе (с моего телефона!).

И тут запахло палёной шерстью. Пронзительный кошачий визг разрезал воздух и впился в наши уши. Гоша, дымясь, пулей вылетел в коридор. Глаза защипало от едкого дыма. Сквозь сизую пелену я увидел, как в углу кухни мама поджаривала зефир, наколотый на острый коготь. Она плевалась огнём и дымила уже не в окно, а прямо в кухню, и складывала зефир в спутниковую тарелку, оторванную от стены дома.

Ох, эту тарелку папа купил на Новый год, чтобы смотреть любимый канал о науке и природе и медитировать…

Рыцарь и зефир

Я думал, стоит ли говорить с драконом как с драконом или как с мамой? Всё же я был рыцарем, но также и её сыном. От мыслей меня отвлекла Агата.

Она ущипнула меня и зашипела:

– Эй, ты чего замер? Ай, моя нога!

Когда я нервничаю, я всегда хочу в туалет. Вот и сейчас я пятился назад, потому что торопился к заветной двери в коридоре. И наступил на ногу Агаты.

Оказалось, в туалете уже спрятался Гоша: кот тихо сидел в своём лотке, продолжая дымиться. Там же, в туалете, лежал мой «Кодекс рыцаря». Эту книгу мне подарил папа; она была толстой, тяжёлой, ещё и на английском. И подписана: «Сене – настоящему рыцарю – на день рождения!» Я уселся на унитазе поудобнее и принялся искать раздел о драконах.

«The darkest hour is just before the dawn¹, – гласила книга. – And the duty of any valiant knight is to fight evil. And – dragons»².

И дальше шёл рассказ о великих подвигах рыцарей, выступавших против драконов; о том, как летающие ящеры появились на земле и почему они стали похищать принцесс и драгоценности (как я понял – из жадности и от злости). Также в книге нашлась схема с подробным описанием дракона и объяснениями, куда надо тыкать мечом, чтобы его победить. Я понимал не всё, но что нужно попасть дракону хотя бы в глаз – понял. И поёжился… Книга была тяжёлой, в туалете я сидел долго, а за дверью меня ждал дракон, сражаться с которым мне совсем не хотелось. Полистав «Кодекс» в поисках совета, как можно расколдовать дракона или хотя бы усыпить его (не навсегда), и отсидев зад, я наконец решил выйти из укрытия. А когда вышел, Агата, очень довольная собой, сообщила:

– Викуся сказала, что злым мамам надо порадоваться жизни! Порадоваться жизни не дома!

Викуся – это не голос в голове моей сестры: это голосовой помощник. Агата спрашивает её обо всём: какая за окном погода, написали ли уже о ней новости в интернете, какую актрису сейчас считают самой красивой и когда выйдет фильм «Барби–2». Викуся намного терпеливее родителей и отвечает на все-все вопросы Агаты. Поэтому мама и папа разрешили Агате болтать с голосовым помощником иногда. Это иногда почти сразу превратилось во всегда. И теперь Агата консультировалась с ней по поводу пожара и мамы-дракона…

О том, что нам нужно уйти из дома, я уже говорил. А вот что дракону нужно порадоваться жизни – это было что-то новенькое. Агата удалилась в свою (в нашу!) комнату, чтобы собраться, а над моей головой кто-то довольно засопел.

Это была мама. Она выбралась в коридор и сунула в мой рот кусочек остывающего зефира. Я присмотрелся к её глазам, груди, где должно было биться сердце, и… Всё же этот дракон был заботливым: он ласково мне подмигнул – и тяжёлыми драконьими шагами прошёл в гостиную. Мамодракон попыталась лечь на диван, и тут же из-под дивана (из своего укрытия) вылетел Гоша. Оказалось, он спрятался туда, выбравшись из туалета, – и снова неудачно: прямо там, где заканчивался котовый хвост, у дивана подломились ножки и отвалилась спинка. Потому что наш нежный ящер упал на него всей тяжестью уставшей в офисе женщины. И, дыхнув в потолок, проделал посреди белой лепнины огромную чёрную дыру.

Прожевав зефир, я снова вспомнил, что был рыцарем. Это же я победил в драке Колю из третьего «А» (разбил ему нос), отлично фехтовал обувной ложкой, сражался с мальчишками в снежных боях и метал в них ледяные копья, я мог попасть попкорном в сидящего в первом ряду кинозала одноклассника и даже выиграть у деда партию в шахматы! Но одолеть собственную маму… Таких подвигов рыцари не совершали никогда, я уверен.

Тем временем в гостиной снова появилась Агата. Она напялила на голову корону, которая осталась от выпускного в детском саду, и теперь уточняла у Викуси, как именно надо радовать дракона. Но Викуся её не понимала и советовала обратиться к родителям. А мама то ли дремала, то ли усмехалась и кивала нам с дивана.

От греха подальше я решил вывести сестру из гостиной. Отобрал у неё телефон, чтобы поискать в интернете парки аттракционов для крупногабаритных ящеров. Телефон был горячим: в квартире уже стало тяжело дышать. И тут я подумал… о зоопарке!

Выйти из дома за пять минут

– Зоопарк? – Агата вытянулась лицом и захлопала ресницами.

Я покосился на дверь, за которой мама, то есть дракон, могла уже уснуть, и приложил палец к губам. Агате стоило говорить потише.

– Да… Зоопарк. Там живут всякие животные, которые, предположительно, произошли от драконов. Мама посмотрит, как они сидят теперь – в клетках и тесноте, как пьют из вёдер, смотрят на небо сквозь решётку, скулят. И порадуется своей жизни…

– Мы пойдём смотреть на слона? – уточнила Агата. Глаза её загорелись.

– Нет. Слон не совсем нам подходит… Я думаю…

– Нам нужно посмотреть на слона! Это точно!

Сестра надула губы и взглянула на меня вызывающе. Мол, как я могу ей перечить! Корона на её голове противно блестела, будто поддакивала.

Это на́чало тревожить мои рыцарские чувства, но я взял себя в руки и продолжил:

– В зоопарке нам понадобится… носорог! У него броня – почти чешуя. И есть рог.

– А у мамы есть рог? – удивилась Агата и уже собралась вернуться в гостиную, чтобы осмотреть дракона, но я успел схватить её за руку.

– Не буди её! Ты что! Сперва нам нужно придумать план.

Агата скрестила на груди руки.

Если в нашей семье я был рыцарем, то Агата… Мы ведь как раз спорили об этом, когда мама пришла с работы. В семье, где живёт рыцарь, принцесс быть не может. А так как я родился первым, то мне и решать, кто есть кто. Агату такой расклад совсем не устраивал.

– Нам нужен слон. В зоопарке мы будем смотреть на слона, – пробубнила сестра и глянула на меня исподлобья.

И тут меня осенило!

– Нам не слон нужен… нам нужен жираф! Жи-раф!

Жирафов Агатка любила с самого рождения и сразу сменила гнев на милость.

– Точно! Я так и хотела сказать! Нам нужен жираф! – обрадовалась она. Но осеклась: – А… почему?

– Да потому, что у него шея длинная, как у дракона! И пятна эти. Зуб даю, они у него остались вместо чешуи, – объяснил я свою теорию, очень собой довольный.

– А крылья? Куда делись крылья? – задумалась Агата, поглядывая на видневшийся в просвет двери драконий хвост.

– А крылья… Жирафы их потеряли. Они так похудели в этой своей Африке, что крылья отпали. Остались только ноги, шея и пятна. Нам нужен жираф!

Зоопарк, к счастью, был рядом с нашим домом: пара кварталов – и мы у цели. И теперь у нас появился план. Оставалось только поднять маму с дивана и заставить выйти (или вылететь) на улицу. И я решил взять огонь на себя.

Бесшумно открыв дверь и сделав сестре знак глазами, я собирался тихонько подкрасться к дракону и уговорить его пойти с нами. Осторожно, кашляя от дыма, подполз к развалившемуся дивану. Но чуть не вскрикнул от страха, когда диван заскрипел, а дракон вдруг перевалился на другой бок и посмотрел прямо на меня.

– Привет, – то ли улыбаясь, то ли кривясь, сказал я. Дракон, то есть мама, смотрел на меня в упор и вопросительно. – Мамочка, мы тут подумали… Раз ты пришла раньше домой, а на каток мы не идём, не прогуляться ли нам? Такая погода хорошая… Кстати, тебя пораньше отпустили с работы? Короткий день?

Дело в том, что ещё вчера мама говорила, что сегодня, как придёт с работы, возьмёт нас с собой кататься на коньках. Но в обед она написала, что не смогла купить билеты в парк Горького, а потом – что и вовсе погрязла в работе, и – «котики, поход отменяется». Поэтому вопросы о походе на каток и работе я, кажется, задал зря: дракон тяжело вздохнул, фыркнул пеплом, заёрзал на диване и… перевернулся на другой бок. Буквально повернулся ко мне драконьей попой.

Но я – живой и не в огне – решил не сдаваться. Рыцарь я или нет, в конце концов?

Мамина чешуя на спине блестела, как огромный панцирь майского жука. Я обполз изголовье дивана и снова оказался лицом к лицу с драконом. Он открыл один глаз и недовольно нахмурился. Так мама делала, когда была ещё самой собой, будто спрашивая: «Ну, что ты хочешь?» А я хотел поговорить.

– Мамочка, ну давай пойдём прогуляемся? Ещё светло даже, и снег за окном падает… так красиво! Давай лепить снеговика? Или… сходим в зоопарк! Посмотрим на животных в снегу?

Мама чуть закрыла глаза и уткнулась мордой в подушку. Я осмелел и протянул руку, чтобы погладить её по лапе. Когда мама была мамой, её это очень умиляло, я знал. На ощупь её чешуя оказалась холодной и шершавой. Я провёл рукой по огромным когтистым пальцам, поджатым под драконью грудь. Подумал о жирафах…

– Мамочка, ну пожалуйста…

Глаза дракона снова открылись; он посмотрел на мою руку, на свою лапу, на снег за окном и опускающиеся сумерки и вдруг как пыхну́л огнём в потолок! С протяжным стоном и какой-то драконьей (или маминой), неясной мне жалобой. Ой!

Я тут же вскочил, спасаясь от волны жара и дыма, и кинулся к двери. Загорелись занавески, ещё сильнее запахло жареным, дышать стало совсем нечем. Агата – пока я вёл переговоры с драконом – уже оделась: нацепила цветные колготки и серебряное платье, натянула розовые ботинки со шнуровкой и намазала щёки блёстками.

«Вызвалась сопровождать дракона – будь принцессой», – явно решила она. Мама-дракон посмотрела на неё, не поднимая головы, сквозь дым и смог и хихикнула. Даже прицокнула языком. И вообще вдруг развеселилась. За её спиной не менее весело полыхали занавески. Мама хихикала, клокоча дымом, пока не увидела, что Агата взяла её золотой питоновый клатч. Глаза матери и дочери встретились, и Агата, испугавшись, рванула к выходу. С золотым клатчем. Прочь из квартиры.

Я и рта не успел открыть, как мама-дракон тоже рванула – с развалившегося дивана прямо к двери, снеся на своём пути тумбочку в коридоре и вазу с зонтиками и обувными ложками. И прихватив Агатино пальто.

Рыцарь не может покинуть горящий замок. Поэтому я набрал в ванной полный таз воды и выплеснул его на шторы. Вода сразу сбила пламя, но тут на лестничной площадке раздался Агатин крик. И я побежал на зов моей младшей дамы. То есть прекрасной сестры. Тоже сунув ноги в ботинки и сдёрнув с вешалки своё пальто.

Кукуруза и соседи

– Это я-а-а приду-у-умала та-а-ак! Это так на-а-адо бы-ы-ыло! – хватая ртом холодный воздух, кричала мне Агата с карусели.

Когда я спустился на первый этаж, горячая парочка уже резвилась во дворе. Агата крутила кольцо карусели одной рукой, но кружилась быстро-быстро. А мама, то есть дракон, тяжело бухая лапами по снегу, бегала за ней следом. И пыталась то ли отобрать у дочери клатч, то ли надеть на неё пальто. Я стоял у детской площадки и думал, что делать.

– Ви-и-иди-и-ишь, как мы бы-ы-ыстро её из до-о-ома вывели-и-и? – вопила сестра с карусели, прижимая к груди добычу – мамину сумочку. А мама гневно пыхтела дымом и тянула к ней лапы.

– Агата! Отдай ей! Она же тебя убьёт! – крикнул я, когда драконьи когти проскользили в миллиметре от Агатиной головы и чудом не оторвали ей ухо. – План удался, можно отдать ей сумку!

Агата скривилась – не маме, а мне – и спрыгнула с карусели. Да так ловко, что грязный снег разлетелся во все стороны, забрызгав и моё пальто, и маму. Всё её драконье лицо.

– Отдай ей сумку, и пошли в зоопарк! – вдруг рявкнул я на сестру и сам удивился своему голосу. И добавил чуть тише: – И пальто надень.

Агата тоже удивилась и даже посмотрела вопросительно на маму. А та так же вопросительно взглянула на меня. Я выпятил грудь, забрал у сестры клатч, надел ей на плечи розовое пальтишко, а маме отдал её трофей.

– Он же… чешуйчатый. Прямо как ты, мам. Странно тебе с такой сумочкой ходить… – пробубнила недовольно Агата. Но всунула руки в рукава, потому что уже начала́ мёрзнуть.

Тут окна дома, несмотря на мороз, стали открываться: на улицу, подставляя лица кусачей прохладе, высовывались жильцы.

– Ого-го-го! – прогудел с пятого этажа усатый дядя в очках. Он всегда здоровался с нами в лифте.

– Какая блестящая чешуя! – восхитилась тётенька с каре́ и острым подбородком: она жила на четвёртом этаже и неизменно ходила по лестнице пешком.

– Какая длинная шея! – охнул парень в тельняшке. Он высунулся из квартиры на втором этаже, держа в руках джойстик от плейстейшн.

Из форточек также выглянули мохнатые морды собак и предупредительно зарычали. На третьем этаже мелькнули женщина с ребёнком на руках и восточного вида дедушка, будто только что сидевший в позе лотоса. Все с любопытством рассматривали нашу маму.

– Дракон! Да это же дракон! Чудовище! Он нас всех убьёт! – вдруг завопила, как сирена, старушка с первого этажа, протиснувшая нос между прутьями решётки.

«Убьёт он только нас», – подумал я и хотел было потянуть Агату за руку, а маму за лапу – прочь из двора. Но дракон вдруг выпрямился, вытянул шею и чихнул огнём в сторону старушки. А тётеньке, дяденьке и парню помахал лапой. Лежавший на подоконнике первого этажа пакет с продуктами задымился; в нём, кажется, поджарился лук, потому что копчёно-сладкий запах поплыл по двору. Мы с Агатой, да и все наши соседи тут же впились носами в аромат. А мама набрала в драконью грудь новую порцию воздуха, чтобы прицелиться в старушку получше.

Но плюнуть второй раз в решётку на первом этаже она не успела: её остановил хлопок. И ещё один. И ещё. Из того же пакета во все стороны полетела жареная кукуруза! Попкорн с луковым топингом салютом взмыл над двором. И пах он так вкусно, что даже Агата, не любившая лук, открыла рот, чтобы поймать кукурузную «снежинку». Открыла рот и мама. А соседи захлопали в ладоши и тоже стали подставлять их под попкорнопад. И только противная старушка пыталась ткнуть маму шваброй, потому что была жадной и жалела о кукурузе, доставшейся соседям.

От греха подальше я, прожевав свою порцию кукурузы, снова потянул дракона:

– Мамочка, пойдём, а?

Наши с мамой взгляды встретились. Снег из попкорна кружился над двором вместе с настоящим снегом и отражался в больших блестящих глазах моего драконовидного предка. Неизвестно, понимала меня мама или нет: вдруг она уже стала совсем ящером? И тут она… начала́ танцевать! Прыгать, кружиться и выделывать всякие па, ловя попкорн огромной драконьей пастью.

– Уважаемая! Какая грация! – с набитым ртом пропел дяденька из окна. – Какой арабеск! И какие у вас замечательные дети! А дочь – настоящая принцесса!

Дамочка с каре, поймав пару кукурузных «снежинок», тоже отвесила маме воздушный поцелуй. Парень набрал в тельняшку целую горку попкорна и направил на маму джойстик (кажется, он так много играл в компьютерные игры, что принял её за персонажа какой-нибудь аркады). Ещё из какой-то квартиры высунулись дети и стали снимать маму на видео. Агата явно ревновала и её, и свою корону к такой онлайн-несправедливости и закричала, чтобы мы шли прочь со двора. Но мама, то есть дракон, не могла остановиться: «грациозно», словно беременная медведица, она ловила попкорн большими губами и отвешивала соседям поклоны.

– Мама! – гневно крикнула Агата и топнула ногой. – Хватит жевать! Ты же на диете!

И это вдруг сработало.