Kitobni o'qish: «Неизвестный Сталинград»

Shrift:

Светлой памяти Льва Алексанлровича ЗАЙЦЕВА
посвящается

Судьба рейха решалась не в Сталинграде, а в кровопролитных боях на небольшой, но глубокой реке Аксай Есауловский.
Меллентин, бывший начальник штаба 48‐го танкового корпуса

Введение

Полтора года самоотверженной борьбы, огромные человеческие и материальные жертвы советского народа зимой 1942/43 г. увенчались крупной стратегической победой, выражавшейся в окружении и разгроме 6‐й и части 4‐й немецких армий под Сталинградом, тем самым проявив то военное искусство, которого не было на протяжении первых 16 месяцев войны!!! Острие фашистского ножа, глубоко вонзившееся в советскую территорию, наконец-то было навсегда сломлено. Именно поэтому Сталинградская битва по праву считается переломной в ходе Великой Отечественной войны.

В то же время уничтожение группировки войск генерал-фельдмаршала Ф. Паулюса было только частью грандиозного стратегического плана, задуманного советским командованием, и полная реализация которого могла существенно повлиять на ход Великой Отечественной войны. В любой масштабной операции на окружение проводящие ее войска всегда должны создавать два фронта: внутренний и внешний. Задача внутреннего фронта – не допустить прорыва и разгром окруженной группировки врага. Задача внешнего – не допустить деблокады (освобождения) окруженной группировки ударом извне и при возможности максимально расширить масштабы операции. И трудно сказать, роль какого из фронтов важнее для успешного развития оперативного искусства до рамок стратегии.

В сражении под Сталинградом основные силы Донского и часть сил Сталинградского фронтов были брошены на внутренний фронт. Когда советское командование убедилось в успешном завершении операции на окружение и начало подсчитывать вражеские силы, оказавшиеся в кольце, то в какой-то мере даже само испугалось полученных результатов. Вместо предполагавшейся группировки в 80–90 тысяч человек в окружении оказалась 6‐я и часть сил 4‐й армий противника общей численностью свыше 200 тысяч человек. Поэтому неудивительно, что главные силы были сосредоточены против окруженной группировки.

В этих условиях внешний фронт окружения мог показаться менее значимым, не требующим максимального напряжения сил и средств. Однако именно наступлением на внешнем фронте советское командование планировало, развивая наступление, нанести удар в общем направлении на Ростов-на-Дону с тем, чтобы не только разгромить действующую на сталинградском направлении группу армий «Дон», но и поставить под угроза разгрома группу армий «А», действующую на Кубани и в районе Северного Кавказа.

Внешний фронт окружения под Сталинградом первоначально создавался за счет соединений 5‐й танковой армии Юго-Западного фронта и 51‐й армии Сталинградского фронта, соединения которых оказались ослабленные предыдущими боями и растянутыми на широком фронте. Это обстоятельство, а также близость линии их расположения от окруженной под Сталинградом группировки, создало у германского командования иллюзию возможного прорыва окружения ударом извне. Эта операция, получившая условное наименование «Зимняя гроза», была поручена одному из самых талантливых немецких военачальников Э. фон Манштейну, который, в свою очередь, на острие деблокирующего удара поставил одного из лучших танковых военачальников вермахта генерала Г. Гота.

Срыв деблокирующей операции немецких войск потребовал от советского командования огромного напряжения сил и средств, а от командующих армиями, командиров соединений, частей, подразделений – особого военного искусства, личного героизма и мужества. «Зимняя гроза» не только потерпела неудачу, но и на ряде направлений произошло дальнейшее наступление советских войск. Правда, замысел операции «Сатурн» в полной мере реализовать не удалось. Несмотря на это, события второй половины 1942 – начала 1943 года, произошедшие под Сталинградом, стали яркой страницей отечественной и мировой истории, которые знает и помнит все прогрессивное человечество.

* * *

В 70‐е и 80‐е годы слушатели Военной академии имени М.В. Фрунзе в качестве плановых занятий обязательно на несколько дней выезжали в район Волгограда для изучения на местности событий Сталинградской битвы. Тогда большинство из них впервые оказалось на этой легендарной земле, обильно политой человеческой кровью и навечно вписанной в историю Великой Отечественной войны. У многих из них на этой земле в 1942 году воевали, получили ранения и даже погибли отцы и деды.

Кроме того, в Волгоград обязательно вывозили офицеров иностранных армий, которые проходили обучение в Военной академии имени М.В. Фрунзе. Нам запомнились серьезные и очень сосредоточенные лица слушателей во время занятий. Запомнилось, как на одном из занятий, проводимых на склонах Мамаева кургана, преподаватель набрал горсть земли и нашел в ней сразу несколько пуль и осколков. Запомнилось, как на берегу Волги на виду у товарищей плакал капитан армии ГДР, дед которого погиб в Сталинграде, так и не дойдя до великой русской реки. Запомнилось, как по лестнице Мамаева кургана нескончаемым людским потоком поднимались украшенные орденами ветераны, молодежь, дети, приехавшие на Холм русской славы со всех концов необъятной Советской страны, не помня о своих национальных амбициях, объединные одним ВЕЛИКИМ СОЛДАТСКИМ БРАТСТВОМ.

Военно-исторические поездки слушателей в Волгоград продолжались вплоть до того момента, пока военное ведомство демократической России не стало «экономить» деньги на изучении и пропаганде советского периода истории нашей Родины.

Но именно благодаря военно-историческим поездкам преподавателям и слушателям удавалось расширить и углубить свои знания по разделу «Сталинградская битва». В то же время каждый из них убедился в том, что даже в ее истории, которой занимались сотни людей, имеется еще немало белых пятен, и что с течением времени их освещение будет становиться все труднее. Утверждаются стереотипы, уходят из жизни свидетели, пропадают документы… у нового поколения постепенно теряется интерес к событиям 70‐летней давности. В понимании многих современных подростков Сталинград – это не особая веха в истории Отечества, а обильная стрельба и эффективные кинематографические трюки, в которых одинаково красочно выглядят как русские, так и немцы.

Безусловно, противник всегда заслуживает уважения, особенно немцы, которые в 1941 и 1942 годах смогли нанести серьезное поражение Красной армии и дойти до Сталинграда. Заслуживают уважения и войска 6‐й армии генерала-фельдмаршала Ф. Паульса, которые, оказавшись в окружении, несмотря на голод, лишения, гибель многих товарищей, продолжали сражаться еще более месяца. Заслуживают уважения соединения и части армейской группы «Гот», которые самоотверженно рвались на выручку своим товарищам. Заслуживают уважения многие немецкие генералы и офицеры, которые умело руководили подчиненными им войсками, сумев обеспечить им временный тактический успех.

Но еще большего уважения заслуживают те генералы, офицеры и войска, которые смогли победить в этой схватке и превратить тактические успехи в оперативные и даже стратегические. Это были советские люди, с честью выполнившие поставленную задачу и внесшие свой вклад в перелом в Великой Отечественной войне, сделав большой шаг к будущей Победе. В их числе – А.М. Василевский, командующие фронтами К.К. Рокоссовский и А.И. Еременко, командармы Р.Я. Малиновский и Н.И. Труфанов, командующий воздушной армией Т.Т. Хрюкин, крупные танковые командиры С.И. Богданов, В.Т. Вольский, П.А. Ротмистров и многие другие.

По истории Сталинградской битвы написано много книг и снято много фильмов. Мы не ставим своей задачей переписать ее или дополнить чем-то существенным. Наша задача заключается в более глубоком и детальном раскрытии одной из известных ее страниц, связанных с попыткой германского командования деблокировать окруженную под Сталинградом группировку ударом извне, и, следовательно, с отражением этой попытки советскими войсками. При этом, избегая лирических отступлений как в ту, так и в другую сторону, мы постарались писать только основываясь на проверенных фактах и архивных документах. Поэтому заранее приносим свои извинения тем читателям, которым данная книга покажется скучной и неинтересной.

* * *

Сегодня многие желающие хоть как-то примкнуть к науке объявляют себя историками. В результате появилось огромное количество «экспертов» в области истории, которые за всю свою жизнь не написали не то что ни одной книги, но и статьи на актуальную, малоизученную тему. В то же время как снежный ком растет в стране число остепененных историков, особенно среди политиков и военачальников. О последних я говорю не понаслышке – буквально на моих глазах появились десятки кандидатов и докторов исторических наук в генеральских погонах. При этом замечу – не военных наук, а именно исторических. И это неудивительно. Военная наука, особенно в области оперативного искусства и стратегии, слишком сложна, требует огромных знаний и, что самое главное, должна быть тесно связана с практикой. Такую работу на скорую руку не проделаешь, ее не поручишь помощникам из числа подчиненнрых офицеров. Другое дело – военная история, закрытая тема, наличие уже защищенных диссертаций, «свой» диссертационный совет и послушные оппоненты… И вот на горизонте отечественной военно-исторической науки появляется новое остепененное светило, которое, кроме чтения книг и просмотра кинофильмов, отношения к военной истории не имел и иметь не будет.

Лев Александрович Зайцев как военный историк сформировался совсем другим образом. Как многие дети войны, рано лишившись родителей, он поступил в Московское пехотное училище, затем окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе, командовавл полком. По ряду обстоятельств дальнейшая карьера по командной линии не складывалась, и Лев Александрович перешел на научно-педагогическую работу. Окончил военно-исторический факультет Военой академии Генерального штаба, работал в Институте военной истории, а затем долгие годы на кафедре истории военного искусства Военной академии имени М.В. Фрунзе (с 1998 г. – Общевойсковая академия Вооруженных сил Российской Федерации), кандидат исторических наук, доцент, почетный работник Высшей школы Российской Федерации.

Я познакомился с Львом Александровичем Зайцевым, когда он в качестве преподавателя читал лекции и проводил другие виды занятий по истории военного искусства в нашей учебной группе во время моей учебы в Военной академии имени М.В. Фрунзе (1982–1985 гг.). А так как это была особая группа, специализирующаяся на истории военного искусства, то требования у руководства и слушателей к преподавателям были повышенные. Нужно было не только грамотно излагать события, замыслы и ход операций, но и делать их критический анализ с точки зрения военного искусства. Напомню, что именно в те годы вовсю бушевала война в Афганистане, и проблем в военной области было немало. Поэтому отдельные моменты опыта прошлых войн и вооруженных конфликтов немедленно примерялись на новые условия с целью их реализации и учета. Л.А. Зайцев умел это делать мастерски, в результате чего практически каждое его занятие, а особенно семинар, превращались в арену бурных дискуссий, с аргументированными оценками и выводами. Учить тому, что необходимо на войне, – был главный девиз высшей военной школы советского периода, и подавляющее число преподавателей следовало этому правилу, а Лев Александрович умел к тому же построить занятие так, что учиться хотелось всем, не только слушателям, но и самому преподавателю.

В 1987 году я вернулся на кафедру истории военного искусства Военной академии имени М.В. Фрунзе уже в качестве преподавателя. В то время Л.А. Зайцев занимал должность заместителя начальника этой кафедры. Он всячески помогал моему становлению, оказывал посильную помощь при разработке кандидатской диссертации. Таким же образом он относился и к другим молодым преподавателям, поощряя старательных и отсеивая случайных. Это было трудное время, связанное с последними годами горбачевской «перестройки» и развалом Советского Союза, и требовались особые знания, умения и, главное, желание для того, чтобы сохранить интерес к отечественной военной истории. Лев Александрович делал в этой области все возможное и даже больше. В эти годы были сделаны последние эффективные выпуски группы военных историков, которые сохранили верность этой науке и были востребованы на различных педагогических, научных и административных должностях.

После увольнения из рядов Вооруженных сил по возрасту, Л.А. Зайцев остался на родной кафедре в качестве преподавателя, и многие годы продолжал учить слушателей творчески мыслить на примерах военной истории. Его методы преподавания были настолько удачные, что руководство решило поручить ему подготовку слушателей армий иностранных государств. Мне не раз доводилось слушать восторженные рассказы слушателей государств Юго-Восточной Азии или Африки о победах советского оружия под Сталинградом или Курском, в которых угадывались занятия Л.А. Зайцева. Он не только хорошо знал отечественную военную историю, но и умел привить у других уважение к этому предмету, а вместе с этим и уважение к нашей стране, ее Вооруженным силам. Признаться, весьма редкое качество в наше время.

Для нужд учебного процесса совместно с Л.А. Зайцевым мне посчастливилось разработать несколько учебных аособий. Затем я предложил Льву Александровичу поучаствовать в подготовке книг, и он с готовность принял это предложение. В начале 2000‐х он принял участие в разработке исторического раздела к книге «Новопсков и его окрестности», которая создавалась по заказу района Луганской области Украины. В 2014 году стал соавтором книги «Битва за Крым 1941–1944. От разгрома до триумфа», а затем и настоящей книги. Были большие планы на будущее, но, к большому сожалению, эпидемия коронавируса оборвала жизнь этого замечательного человека.

Сегодня, в наше тяжелое время, готовя к очередному переизданию эту книгу, вновь вспоминаю многие связанные с ней рабочие моменты, когда актуальные или малоизвестные вопросы обсуждались с Л.А. Зайцевым. Он был патриотом своего Отечества, человеком, до корней волос – преданным Вооруженным силам. Но при этом он совершенно не был фанатиком, тупо следующим за флагом и лозунгами. Он всегда любые решения и действия оценивал с точки зрения их рациональности для дела и для последующих событий, и как знаток к этим оценкам подходил очень принципиально. Поэтому и операция советских войск по разгрому крупной фашистской группировки в районе Сталинграда, которая в качестве положительного примера вошла в учебники по военному искусству многих стран мира, им расценивалась как комплекс взаимосвязанных по замыслу действий, не лишенных отдельных существенных недостатков. К сожалению, сегодня такие подходы к происходящим событиям фактически отсутствуют.

Многие годы населению Российской Федерации ежедневно и настойчиво навязывались имена актеров, спортсменов, удачливых предпринимателей. Намного реже звучали имена ученых, особенно военных историков (не считая конъюнктурщиков). Дошло до того, что молодежь отдельные события отечественной истории воспринимает через призму западных авторов, многие из которых совершенно не заинтересованы в пропаганде настоящей истории России. Это массовая болезнь последних десятилей, и Лев Александрович Зайцев до конца своей жизни в силу возможностей противостоял этой разрушительной эпидемии своей работой и своими научными трудами. Низко поклонимся ему за это.

Рождение великого замысла

В середине сентября 1942 г., когда еще только развертывались ожесточенные сражения в районе Сталинграда, Ставка ВГК приступила к планированию операций на зимнюю кампанию 1942/43 г. Учитывая ряд факторов, было решено нанести главный удар на юго-западном направлении и, прежде всего, перейти в контрнаступление под Сталинградом.

Контрнаступление советских войск под Сталинградом включало три тесно увязанные и проводимые поэтапно операции: «Уран» – Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов (19–30 ноября 1942 г.) – прорыв обороны, разгром фланговых группировок противника и окружение его 6‐й полевой и части сил 4‐й танковой армий; «Сатурн» («Малый Сатурн») – левое крыло Воронежского, Юго-Западного и Сталинградского фронтов (12–31 декабря 1942 г.) – срыв попыток противника деблокировать окруженную группировку и развития контрнаступления на внешнем фронте окружения; «Кольцо» – Донского фронта (10 января – 2 февраля 1943 г.) – ликвидация окруженной группировки. Различие целей операций, количество привлекавшихся сил и средств предопределяло и разнообразие способов разгрома противника. В операции «Уран» вражеская группировка окружалась ударами по сходящимся направлениям. В операции «Малый Сатурн» наносился фронтальный удар в сочетании с ударом во фланг оборонявшимся войскам противника. В операции «Кольцо» окруженная группировка противника рассекалась и уничтожалась по частям.

К осени 1942 г. советское Главнокомандование заканчивало формирование и подготовку крупных стратегических резервов, которые включали в свой состав значительное количество танковых и механизированных частей и соединений, артиллерии. Были созданы запасы другой боевой техники и боеприпасов. Это позволяло Ставке ВГК уже в сентябре сделать вывод о возможности нанесения по немецко-фашистским войскам мощного удара в самое ближайшее время. Место нанесения сокрушительного поражения противнику было ясно с самого начала – Сталинград. Требовалось как можно быстрее разгромить войска 6‐й полевой и 4‐й танковых немецких армий и снять угрозу, нависшую над Сталинградом.

Маршал Советского Союза Г.К. Жуков писал: «Перебрав все возможные варианты, мы с А.М. Василевским решили предложить Сталину следующий план действий: первое – активной обороной продолжать изматывать противника; второе – приступить к подготовке контрнаступления, чтобы нанести противнику в районе Сталинграда такой удар, который бы резко изменил стратегическую обстановку на юге страны в нашу пользу» (1).

В итоге напряженной работы был разработан план контрнаступления, получивший условное наименование «Уран». Его цель заключалась в том, чтобы в полосе 400 км разгромить стратегическую группировку противника в районе Сталинграда, вырвать у него стратегическую инициативу и создать условия для проведения последующих наступательных операций на южном крыле советско-германского фронта. К проведению операции привлекались войска Юго-Западного (командующий генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин), Донского (командующий генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский) и Сталинградского (командующий генерал-полковник А.И. Еременко) фронтов, соединения авиации дальнего действия, авиация соседнего Воронежского фронта и Волжская речная флотилия.

В середине октября войска немецкой группы армий «Б» вынуждены были почти во всей полосе перейти к обороне, кроме Сталинграда, где войска 6‐й армии продолжали наступление с целью окончательного овладения Сталинградом. Для усиления ударной группировки немецкие войска, действовавшие на ее флангах, были заменены румынскими и переброшены на направления ударов. Такая замена румынскими, итальянскими и венгерскими войсками резко понизила боеспособность обороны в районах Серафимовичи и южнее Сталинграда, то есть в местах намечавшихся ударов советских войск. Проведенное усиление своих ударных группировок позволило противнику нарастить силу ударов. Несколько дней и ночей не прекращались бои на улицах, в домах, на заводах, на берегу Волги. После ожесточенных боев наши части, понесшие большие потери, сумели удержать в своих руках только небольшие районы города.

В начале ноября противник еще несколько раз попытался овладеть городом, но безрезультатно. Общее оперативное положение немецких войск в районе Сталинграда значительно осложнилось. Были понесены большие потери, дивизионных и корпусных резервов не стало, на флангах группы армий «Б» оказались недостаточно боеспособные румынские, итальянские и венгерские войска.

В середине ноября 1942 г. немецкая группа армий «Б» (командующий генерал М. Вейхс) оборонялась на фронте около 1400 км. В нее входили 7 армий, из которых 4 были союзными.

На левом крыле группы армий «Б» в районе северо-западнее Воронежа действовала 2‐я немецкая армия (командующий генерал Г. Зальмут), прикрывая курское направление. Здесь в 210‐километровой полосе находились 15 дивизий. На юго-восток от 2‐й армии, по правому берегу р. Дон, 2‐я венгерская армия (командующий генерал Г. Яни) прикрывала харьковское направление. Ее 13 дивизий занимали полосу обороны шириной 190 км. Далее по Дону, от Новой Калитвы до Вешенской, ворошиловградское направление прикрывала 8‐я итальянская армия (командующий генерал И. Гарибольди). В полосе протяженностью 220 км находились ее 13 дивизий и 4 бригады. Восточнее, по Дону, от Вешенской до Клетской на 140‐километровом фронте оборонялась 3‐я румынская армия (командующий генерал П. Думитреску), располагавшая 11 дивизиями. Она прикрывала ростовское направление. Дальше на юго-восток, от Клетской до Сталинграда включительно, в полосе 230 км действовала 6‐я немецкая армия (17 дивизий). Южнее Сталинграда, по рубежу Купоросное, Ивановка, перешла к обороне 4‐я немецкая танковая армия (командующий генерал Г. Гот). Далее на юг по Сарпинским озерам располагалась только что сформированная и оперативно подчиненная генералу Готу 4‐я румынская армия (командующий с 21 ноября генерал С. Константинеску). Обе эти армии (9 дивизий) оборонялись на 210‐километровом фронте. Западнее Астрахани действовала 16‐я моторизованная дивизия, входившая в состав 4‐й немецкой танковой армии. Обеспечивая правый фланг группы армий «Б», она контролировала в калмыцких степях довольно обширный участок фронта (свыше 170 км) вплоть до р. Маныч, где проходила разграничительная линия между группами армий «А» и «Б». 4‐я немецкая танковая и 4‐я румынская армии прикрывали сальское направление.

В общей сложности в группе армий «Б» насчитывалось 82 дивизии и 5 бригад. Из них: 43 немецкие дивизии, в том числе 4 танковые и 4 моторизованные, и 1 моторизованная бригада; 18 румынских, в том числе 1 танковая и 4 кавалерийских; 10 итальянских, в том числе 1 моторизованная и 3 горнострелковые (альпийские), и 4 бригады, в том числе 3 бригады чернорубашечников (фашистская милиция) и 1 кавалерийская; 11 венгерских дивизий, в том числе 1 танковая. Это была самая мощная из стратегических группировок врага, действовавших на советско-германском фронте. Она включала почти треть (31,6 %) всех сил фашистской Германии и ее союзников, брошенных ими против Советского Союза. Группу армий «Б» поддерживали основные силы 4‐го воздушного флота (командующий генерал В. Рихтгофен), насчитывавшего свыше 1200 самолетов.

Главные силы группы армий «Б» – 5 армейских объединений – вели боевые действия на сталинградском направлении: 6‐я полевая и 4‐я танковая немецкие армии, 3‐я и 4‐я румынские армии и основные силы 8‐й итальянской армии. В состав этой группировки противника входили 49 дивизий, в том числе 5 танковых и 5 моторизованных, и 2 бригады. Из них в армейских резервах находились 4 дивизии (1 моторизованная, 1 кавалерийская и 2 пехотные). Средняя численность пехотных дивизий колебалась в пределах: 7–8 тыс. немецкие, 11–12 тыс. румынские и 14 тыс. итальянские. Сталинградская группировка немецких войск и их союзников включала почти ⅕ часть пехотных и около ⅓ танковых и моторизованных дивизий, действовавших на советско-германском фронте. Ее непосредственную поддержку с воздуха осуществлял 8‐й авиационный корпус (командир генерал М. Фибиг) – самое мощное авиасоединение в фашистских люфтваффе. Этот авиакорпус в германских ВВС считался ударным. Имея необычайно сильный состав – 9 воздушных эскадр и несколько разведывательных отрядов, он насчитывал более 600 самолетов, половину всех сил 4‐го воздушного флота.

Основные силы ударной группировки противника были сосредоточены в районе Сталинграда, а ее фланги на Среднем Дону и южнее Сталинграда прикрывали румынские войска. Оперативное построение всех армий было одноэшелонным с выделением резерва. Армейские резервы располагались на удалении 25–50 км от переднего края. Средние оперативные плотности составляли: одна дивизия на 18 км фронта, 11 орудий и минометов и около 1 танка на 1 км фронта.

Несмотря на то, что противник готовил оборону более месяца, в инженерном отношении она была оборудована слабо. Тактическая зона состояла из одной полосы глубиной 5–6 км, включавшей две позиции. Каждая позиция оборудовалась одной, а на важнейших направлениях – двумя траншеями с проволочными и минно-взрывными заграждениями. Имелось значительное количество дзотов (три-четыре на 1 км фронта). В оперативной глубине каких-либо заранее подготовленных рубежей и вовсе не было. Уязвимость обороны была в том, что части и подразделения были растянуты на довольно широких участках, а это, при отсутствии достаточных резервов и небольшой глубине, лишь усугубляло ее слабые стороны.

Уже начиная с середины октября немецкое командование поняло, что события развиваются вопреки намеченным им планам. В первой половине ноября как воздушная разведка, так и другие источники неизменно подтверждали, что советское командование не только усиливает свои войска в Сталинграде, но и сосредоточивает крупные силы северо-западнее и южнее города'. Полученная информация не оставляла никаких сомнений по поводу предстоявшего крупного наступления Красной армии. Особенную тревогу вызывала группировка советских войск, сосредоточенная северо-западнее Сталинграда, на Среднем Дону. В том, что Красная армия именно там нанесет свой удар, ни командующие армиями, ни командующий группой армий «Б», ни главное командование сухопутных сил уже не сомневались, но терялись в догадках: когда и конкретно на каком участке это произойдет (2).

В связи со складывавшейся обстановкой командующий 6‐й армией генерал Паулюс предложил отвести войска из района Сталинграда за Дон, сократить таким образом сильно растянутый фронт и за счет высвободившихся сил создать более сильные резервы. Его поддержали командующий группой армий «Б» генерал Вейхс и начальник Генерального штаба сухопутных сил генерал Цейтцлер. Однако вскоре начальник Генерального штаба под давлением Гитлера изменил свою точку зрения и от имени фюрера передал Паулюсу следующую директиву: «Русские уже не располагают сколько-нибудь значительными резервами и больше не способны провести наступление крупного масштаба. Из этого основного мнения следует исходить при любой оценке противника» (3).

Аналогичная точка зрения германского главного командования изложена в «Первом дополнении к оперативному приказу № 1» от 21 октября, где указывалось: «Русские в настоящее время, по всей видимости, едва ли в состоянии начать крупное наступление с далеко идущими целями» (4).

Вместо того, чтобы отвести войска правого крыла группы армий «Б» за Дон, 6‐й армии было приказано в кратчайший срок овладеть городом, применив новую «штурмовую тактику». Для выполнения этой задачи она усиливалась пятью штурмовыми саперными батальонами из резерва ОКВ.

Такое решение германского Верховного командования объяснялось тем, что Гитлер никак не мог пойти на реализацию плана Паулюса: оставить город – основную цель летнего наступления вермахта на Восточном фронте, ибо это уже затрагивало его личный престиж. Ведь главный стратегический принцип фашистского диктатора заключался в том, чтобы никогда и ни при каких обстоятельствах не оставлять захваченной ранее территории. Свое кредо он с предельной ясностью изложил в одном из обращений к немецкому народу в октябре 1942 г.: «Немецкий солдат остается там, куда ступит его нога» (5).

Поняв, что Верховное командование отвергает все опасения относительно готовившегося наступления Красной армии в районе Сталинграда, командование группы армий «Б» само начало принимать меры по усилению правого фланга. С этой целью оно приступило к частичным перегруппировкам войск, намереваясь выводимые с фронта соединения использовать для создания собственных резервов. За три-четыре дня до перехода советских войск в контрнаступление в резерв были выведены три танковые и моторизованная дивизии, а также управление 48‐го танкового корпуса. Но время было уже упущено, принятые Вейхсом меры оказались запоздалыми и недостаточными. Командование вермахта в решающий момент не смогло сосредоточить свои главные усилия там, где, как показали последующие события, решался вопрос о дальнейшем ходе Второй мировой войны.

К середине ноября главной ударной группировке вермахта на сталинградском направлении противостояли войска трех советских фронтов – Юго-Западного, Донского и Сталинградского. Их основные силы были сосредоточены против флангов немецкой группировки, занимая по отношению к ней охватывающее положение. Войска Юго-Западного фронта занимали оборону в полосе протяженностью 250 км – от Верхнего Мамона до Клетской. Их главные силы были сконцентрированы на плацдармах в районах Серафимовича и Клетской. Перед Юго-Западным фронтом оборонялись 3‐я румынская армия и главные силы 8‐й итальянской армий. Донской фронт действовал в 150‐километровой полосе – от Клетской до Ерзовки, имея два плацдарма на правом берегу Дона – в районах Сиротинской и севернее Трехостровской. Фронту противостояли три корпуса армии Паулюса. Сталинградский фронт оборонялся в 450‐километровой полосе – от поселка Рынок до Ахтубы, что в 130 км западнее Астрахани. Против него действовали 51‐й армейский корпус 6‐й армии, 4‐я танковая и 4‐я румынская армии.

Соотношение сил и средств сторон на сталинградском направлении к началу контрнаступления (6)

Всего три советских фронта насчитывали 10 общевойсковых, танковую и 4 воздушные армии, 5 танковых, 2 механизированных и 3 кавалерийских корпуса, 34 отдельные бригады (в том числе 15 танковых), 9 укрепленных районов и 5 отдельных танковых полков. В общей сложности в эту стратегическую группировку советских войск входило 66 стрелковых и 8 кавалерийских дивизий, 198 артиллерийских и минометных полков (из них 129 артиллерийских и минометных полков РВГК). С учетом отдельных стрелковых и мотострелковых бригад количество расчетных дивизий достигало 74,5.

Оценив состояние своих войск и противника, Ставка ВГК и разработала план контрнаступательной операции. Основная идея контрнаступления, которое планировалось как единая стратегическая операция группы фронтов, заключалась в двухстороннем охвате сталинградской группировки противника с последующим ее окружением и уничтожением. Поскольку основная часть вражеских войск располагалась линейно, да к тому же еще в одной неглубокой полосе тактической зоны обороны, было решено с помощью быстрого и мощного удара разгромить их в ней до того, как противник сумеет высвободить силы с других участков фронта.