Kitobni o'qish: «Невея»

Невея (или Мертвящая) – она всем лихорадкам самая старейшая сестра. Она с собой смерть зовёт, и после неё дыханием не веет.

«Славянские куклы-обереги: образы, значения, поверья».

Теперь вряд ли кто вспомнит, как этот парень появился на потоке. Но я уверен, что никто из нас никогда не забудет, как он ушёл. Кажется, наше первое знакомство случилось на втором или третьем курсе. Да, точно. Это было на втором, в сентябре. Мы тогда завершили летнюю фольклорную практику и оживлённо обменивались впечатлениями в первый день занятий, стоя перед входом в университет. Если уж быть совсем точным, то наша компания отошла за колонны в тень, поскольку солнце жарило невыносимо и могло показаться, что первая встреча с одногруппниками после каникул происходит не ранним осенним утром, а в июльский полдень. Так бывает порой, что и природа, не желая в ближайшее время встречаться с грядущей зимой, может позволить себе понежиться в тепле затянувшегося жаркого лета…

– Здравствуйте! Меня зовут Арсений! Я перевёлся из Всеволжского института и теперь буду учиться с вами, – приветливо поздоровался светловолосый юноша в белой рубашке и модных ковбойских полусапожках, прервав наш разговор.

– А уж мы-то как рады, – нахмурился Шура, усатый крепыш с копной вьющихся волос, вмиг почувствовав конкурента в лице подвалившего новичка. – Всё, друзья мои, нам пора.

Завершив знакомство, все направились к парадным дверям, задержавшись на короткое время в холле возле стенда с расписанием.

– Двести восемнадцатая! – Вовчик, поправив очки в тонкой серебристой оправе, ткнул пальцем в разлинованный листок, извещая остальных об аудитории, где должна была состояться вводная лекция. – Шура, задержись на минутку.

Владимир подтолкнул Арсения к девчатам, предлагая новичку не отставать от попутчиц, дабы не плутать в дальнейшем по коридорам альма-матер.

– Ну, как он тебе? – Вовчик кивнул головой в спину уходящего Арсения.

– Будет плохо вести – рога обломаю, – усы Шуры зашевелились, обозначая среднюю степень волнения. – Так-то, хорошо, что ещё один пацан на курсе.

– Да, соотношение мужских особей к женским достигло неприличных пропорций, – согласился приятель, узнав лишь сегодня, что четыре одногруппника забрали документы в деканате и испарились в неизвестном направлении. – Но, поживём – увидим. Не удивлюсь, что новенький сбежит из нашего курятника до конца года, и останемся мы снова одни, как те тополя.

Малыши, так звали неразлучную парочку сокурсники, переглянулись и, посмеиваясь, направились на второй этаж.

Дзерасса Лаверовна Плиева – заместитель декана филологического факультета, стоя за кафедрой, уже вещала притихшим студентам о произошедших изменениях в структуре занятий. Она неодобрительно взглянула из-под очков на опоздавших «малышей», производя ладонью движения байдарочника, потерявшего весло, и провожая парней на место.

– Хе! А что за клоун наше место занял? – шёпотом возмутился Шура, толкая друга в бок и пробираясь вдоль стены к дальнему столу. – Ты понял, Вован? Поздно приходящим – кости.

– Щас разберёмся, – Вовчик подтолкнул приятеля в широкую спину. – Вдруг аспирант какой или помощник Плиевой, а мы его попрём?

Друзья поравнялись со своим столом, за которым в одиночестве сидел чернявый юноша в потёртой вельветовой курточке и с выразительными влажными глазами, словно он недавно пытался заплакать, но передумал.

– Ты кто? – Шура склонился над «оккупантом» их святой территории, обжитой минувшим годом. Это была удачная стратегическая высота, откуда можно наблюдать за происходящим в группе или покемарить после бессонной ночи без риска разоблачения со стороны преподавателей.

– Я – человек, – парень выдавил виноватую полуулыбку, словно стесняясь, что он не собака или кролик, или пёс его знает кто.

– Ясен пень, что не колобок, – Шура начал выходить из себя, выдвинув собственную версию того, с чем или кем можно спутать незнакомца. – Я спрашиваю: ты откуда?

– Оттуда, – юноша, не меняя выражения лица, поднял глаза на потолок.

– С юридического что ли? А хрен ли к нам затесался? – Шура проследил взглядом за визави, памятуя, что этажом выше обитают правоведы. – Давай, мотай отсюда. Это наши места, и мы их танцуем.

Парень непонимающе смотрел на багровеющее лицо с топорщившимися усами, медленно убирая улыбку, подобно гибкой ленте, скрывающейся в футляре рулетки:

– Так вот же рядом со мной есть свободное место.

Шура задохнулся от ярости, но возникшее напряжение разрядила Дзерасса Лаверовна:

– Вы когда угнездитесь? Тихомиров с Яшкиным, я к вам обращаюсь.

Шурка плюхнулся рядом с упрямцем, а Вовчик, за неимением лучшего, уселся за свободный стол в среднем ряду. В перерыве между парами они отвели самозванца в угол и устроили допрос с пристрастием.

– Вован, ты у нас дипломат, давай, расспроси оратора, чего он к нам забрёл. У меня терпения не хватает с этим молчуном общаться, – Александр отступил шаг назад, предоставляя другу право на расследование.

Выяснилось, что чернявого зовут Семён, что живёт он где-то у чёрта на куличках, в пригородном посёлке, километрах в двадцати от города. Удалось узнать, что вернулся Сёма к учёбе из академического отпуска, но причины ухода в «академ» они так и не узнали, как ни старались.

– Ладно, старик! – Шура потрепал нового знакомого по худому плечу. – Ты на нас не обижайся.

Семён улыбнулся, не проронив больше ни слова.

– Диктором будет, – Александр кивнул на немногословного новичка, ушедшего в перерыве на свободное место. – Трындит и трындит, не переслушаешь.

– Может он связки бережёт для будущей работы, – поддержал иронию друга Вовчик. – Ты лучше погляди на Арсения. Из-под себя копает, клинья к Ларке подбивает.

Лариса, первая красавица факультета, отвергла притязания «малышей» ещё в начале первого курса. Злые языки поговаривали, что есть у неё отношения, но не со студентами, а с преподавателем, только не из университета, а другого института.

Но «малыши» не верили в эти сказки, сохраняя надежду охмурить девушку и пытаясь время от времени добиться для себя явного расположения «дамы приятной во всех отношениях».

Неделя пролетела быстрее птицы, чья стая резвилась за окнами аудитории, возвещая о смене погоды. Но всё так же продолжало жарить солнце, заполняя пыльной духотой помещение для занятий, по-прежнему любезничали между собой сидящие впереди Лариса и «ковбой», пытающийся приобнять за талию свою новую знакомую. Студенческий люд тщательно конспектировал очередного спикера, улетая мыслями в минувшие летние дни. «Малыши» терпеливо ждали окончания предпоследней пары, чтобы сбежать с занятий и попить холодного пива у киоска, чудом уцелевшего в непосредственной близости от храма науки.

Лишь новый знакомый в вельветовой курточке всеми днями дремал, упираясь подбородком в ладони. Иногда его локти скользили по крышке стола, угрожая уронить безвольную голову, но он вздрагивал и снова принимал прежнюю позу, словно пытался убедить присутствующих в своём прилежании и негасимой тяге к знаниям.

– Вагоны ночью разгружал? – сочувственно спросил в перерыве Шура, подсаживаясь к Семёну и забрасывая ему руку на плечо.

– Какие вагоны? – вздрогнул испуганно тот, не пытаясь освободиться из объятий Александра.

– Я смотрю, ты кемаришь. Думал, что на станции мешки с луком разгружал. Мы с Вовчиком иногда там подрабатываем. Или тебе «бабки» не нужны?

– Нет, – собеседник впервые посмотрел Шуре в глаза, отчего «малышу» стало не по себе.

Он отпрянул и восхищённо посмотрел на Семёна:

– Первый раз вижу человека, которому не нужны деньги.

– Мне нужны деньги, но я не могу работать ночью, – парень устало прикрыл глаза, всем видом показывая, что не желает продолжать разговор.

– Нет, так дело не пойдёт, – Шура не намеревался уступать, не выяснив всех причин отказа. Он ткнул носком ботинка в объёмный пакет, стоящий у ног Семёна. Судя по звуку, это были стеклянные бутылки. – Что там у тебя?

Запустив руку в пластиковый мешок, Александр выудил бутылку минеральной воды.

– Оставь! – зло воскликнул Семён. – Это для отца!

– С похмелья болеет? – Шура откинул руку в сторону и позвал приятеля. – Вован, не хочешь горло промочить. Сёма угощает.

– Оставь! У отца сегодня операция. Вода нужна ему для реабилитации, – глаза Семёна налились влагой.

– Ладно-ладно, я пошутил. Хочешь, мы с «малышом» поможем тебе донести этот баул до больницы. В нём, по моим прикидам, не меньше десяти килограммов, – Шура сжалился над сокурсником, вполне искренне предлагая свою помощь.

– Хорошо, – неожиданно согласился Семён. – Только мне надо уйти после второй пары.

– Замётано. Можем потом вместе пивка попить …

… «Малыши», ожидая ушедшего товарища, уселись на одну из свободных скамеек больничного дворика в тени развесистого карагача и принялись рассуждать о том, в какой бар податься, чтобы было удобно сбежать, не рассчитавшись за выпитое пиво. Денег, как обычно, не было ни у того, ни у другого.

Семён появился быстро. Он вышел на крыльцо, держа перед собой увесистый пакет с бутылками.

– Не приняли передачу? – сочувственно спросил Вовчик.

И тут произошло неожиданное. Семён побледнел так, что показалось, будто чёрные зрачки вмиг выцвели и растворились в белках глаз. Мешок выпал из его рук, выпуская на волю зелёные «снаряды» бутылок, которые со звоном покатились по высоким ступеням, разбиваясь и орошая пеной тротуарную пыль.

– О-о-г-рррр …

Шура успел подхватить лёгкое безвольное тело, кулем оседающее на больничное крыльцо. Старенький вельвет куртки затрещал, не выдерживая тяжести хозяина и расползаясь под мышками.

– Эй, кто-нибудь, помогите! Человеку плохо! – Владимир бросился к дверям госпиталя. Через короткое время медицинская сестра, подбежавшая на помощь, привела Семёна в чувство, сунув тому нашатырь под нос и натирая виски.

– Ребята, у него отец умер. Проводите его до дома. Если будет худо, обратитесь в «неотложку» по месту жительства, – она виновато посмотрела на «малышей».

Через час с небольшим Семён открыл дверь квартиры, впуская друзей, замерших у порога при виде изобилия книг. Самодельные полки, прогнувшиеся под тяжестью томов, тянулись вдоль стен прихожей, исчезая за поворотом в зал. Но и через дверной проём было видно, что и следующая комната была заполнена фолиантами, покоившимися на высоченных стеллажах.

– Твой отец – писатель? – Вовчик очарованно оглядывал книжное великолепие.

– Нет, он работал учителем в школе, – Семён прилёг на тахту и прикрыл глаза. – Ребята, вы проходите на кухню. Сами найдёте, что перекусить.

– Слушай, Сёма! Я не знаю, как там по правилам, но, думаю, что тебе надо выпить водки сейчас граммов сто пятьдесят. Не больше, а то завтра надо заниматься похоронами, – знающе посоветовал Шура, нарезая колбасу. – Я сейчас сбегаю, только вот …

– Не надо никуда бежать. Посмотрите в холодильнике или в шкафу над столом. Там должно быть спиртное, – слабо донеслось из зала. – Только я не буду. Я вообще не пью.