Kitobni o'qish: «Когда на Земле становится скучно»
Предисловие
Еще в детстве я убегал по ночам во двор, где не было ни одной души. Тишина. Чернота. И яркое звездное небо, которого сейчас уже ни в одном городе не сыщешь.
Как было здорово лежать на каменистой земле, дышать прохладным ночным воздухом и любоваться созвездиями Ориона, Андромеды, Кассиопеи и, конечно, двух сестренок-медведиц. Мечтать о подзорной трубе, которая продавалась в магазине «Фото-часы-музыка» и представлять, что сам можешь взлететь высоко и окунуться в мир мерцающих звезд. Только самолеты, спутники и метеоры оживляли этот почти неподвижный мир. Но это было очень давно, а сейчас…
Сейчас я все-таки сумел осуществить свою мечту, и после длительной подготовки стал не просто космонавтом, а одним из первых космолетчиков дальнего космоса в новой экспериментальной программе Академии наук (это я рассказываю вам по секрету).
Звезды теперь у меня всегда перед глазами – и сверху, и снизу, и слева, и справа, и спереди, и сзади, и белые, и красные, и желтые, и голубые, и крохотные, и средние, и крупные. Тысячами, миллионами, миллиардами они все, как на ладошке.
Но какая же это скука… Тоска…
Постоянно глядеть на эти звезды. Неужели мне на Земле было скучно?
Так я взял в первый раз ручку (именно ручку!), тетрадь, и начал писать.
Писать о выдуманных приключениях, которые могли произойти на Земле.
Сумасшедший день
«Еще минутку», – говорил я себе, дописывая окончание второй главы.
«Инопланетянин с Альфы Центавра должен быть мудрым и терпеливым. Он не должен свысока смотреть на взбалмошных и суетливых землян, только скромно улыбаться. А при встрече он должен сказать … Что же должен сказать»?
Как вдруг!
– Дорогой! Никодим! Ты не забыл? – на пороге в кабинете появилась моя драгоценная супруга. Застегивая металлический пояс на сиреневой юбочке и поправляя пышные каштановые волосы, она испытующе глядела на меня, словно проверяла на прочность.
– Ты что! В 10 часов в салоне «Гламур». Ты обещал! Мастер из Франции, он ждать не будет. Беги быстрее за машиной!
Ручка выпала из пальцев и покатилось под кресло. Я взглянул на календарь. Суббота, 17-ое. Точно! На сегодня было запланировано много дел.
– Ты ведь заправил нашу ласточку? – продолжала допытываться она. – Осталось сходить тебе на стоянку, и только попробуй сказать, что бензина не осталось. У меня еще сегодня симпозиум по нейролингвистике высокоорганизованных особей из представителей обезьян…
– Мама! – в комнату, сметая стоящую на пороге стопку книг, ворвался в комнату старший. Коля в свои 11 лет выглядел взрослее, здоровее. Часто он этим хвалился, читая Сократа и Платона, выдавая перлы великих мира сего за свои. – Это ты забыла! У меня сегодня олимпиада по физике, и отец обещал отвезти в университет к 11-ти. Это очень важно!
– Ах, да. Конечно–конечно… Не волнуйтесь, все успеем…Что вы с раннего утра раскричались, так недолго и голова заболит.
Я полез под кресло, пока мама с сыном боролись за права владения штурманским местом (рядом с водительским). Они еще не знают, что бензобак в моей «99»-ой действительно пуст. В это время зазвонил сотовый.
Я растерянно оглядел картину с Эйфелевой башней на стене, шкаф-купе с наклеенными рисунками от жвачек и стол с разбросанными тетрадями, карандашами, книгами, ноутбуками… Нет, последний был в единственном числе, а звонок шел снизу. Из кармана куртки, которая беспризорно лежала на ковре под столом.
– Бордовый, это ты?! – заорал в трубке начальник. В ответ я тихо пробурчал: «Да, я и есть Никодим Бордовый».
Тогда он продолжил кричать:
– Срочно приезжай! Заказчик из Перми объявился. Готов брать весь металл. Нельзя упускать такой шанс. Слышишь! Бросай все! Лети! Через полчаса на Курчатова!..
Ноги неожиданно стали мягкими, ватными. Не знаю, как я посмотрел на родных, но по их ошеломленным круглым глазам я понял: моя золотая рыбка была сварена еще в прошлой жизни.
– Ничего не знаю! – бросила жена многострадальным голо- сом. – Я жду.
С этими словами она вышла в коридор. Выражая солидарность, Коля тоже фыркнул и скрылся вслед за мамой. Но тут же место на «сцене» заняло мое самое любимое чадо – моя старшая дочь. Оксана. Не только очень красивая, но еще самая умная и благоразумная… Быть может.
– Папочка! Ты же меня выручишь? Ты ведь знаешь, что у меня через неделю свадьба! А к подвенечному платью не хватает шика. Кружевные воланы сшиты на старый манер. Надо переделать. А еще я видела перламутровый бисер в салоне на Жукова. Можно быстренько отдать платье в ателье, и там все сделают, как надо. Сегодня, папочка…
Я закрыл глаза. На мгновение.
Но когда я их открыл, то понял – что-то неуловимо изменилось.
Дочка уже испарилась. Телефон лежал на полу, и глухие звуки крика начальника продолжали требовать немедленного моего ответа.
А в кресле, моем любимом старом кресле с потертыми подлокотниками сидело оно.
Зеленое и ушастое. Покрытое легким пушком.
И отдаленно похожее на человека. С руками, ногами, с миндалевидными глазами, с дырочками вместо носа и рта.
И оно еще двигалось, медленно поворачивая голову в разные стороны и постукивая зелеными пальцами по подлокотнику.
– Ты х…кто? – прохрипел я на частотах, близких к инфразвуку.
– Как кто? – удивился пришелец, весело прожурчав мне в ответ. Дырочка его рта смешно задергалась, превратившись в кривую на осциллографе. – Я – симберианец. Прилетел с планеты Симбера, что находится в Альфе Центавра, устанавливать с вами контакт. Нашел через вашу компьютерную сеть страницу, где узнал, что вы ждете нас. Так и написано: клуб НЛО. Добро пожаловать всем пришельцам. Только я не понял, что значит: НЛО–Непринужденное Литературное Общение или Неопознанная Ловушка Омаров?.. Никодим Бордовый – это кто? Писатель и координатор клуба? И еще много вопросов. Вот хотел с вами поговорить…
– Я… э–э…
– Но знаете, времени у меня очень мало. Поэтому хотелось бы уложиться за один сегодняшний ваш день. Или утро. Может, сразу мы и приступим…
Но не тут-то было…
– Пап!! – истошный детский вопль донесся из коридора. Это, наконец, проснулся самый меньшой, семилетний Димка. Пришло время расплаты и страшного суда. – Ты не забыл про кино? Ты обещал. Сегодня последний день премьеры мультфильма «Участок № 99». Все посмотрели, а я еще нет!
Я тихонько приподнял левую ногу и пяткой стукнул по правой, проверяя чувствительность.
– … Это, – пробормотал я, глядя на такие доверчивые глаза инопланетянина, – … сейчас… Только никуда… Слышите, никуда!.. Я быстро…
Я действительно быстро выскочил из комнаты. Зацепившись за портьеру и сорвав ее на пол, заново обвалив стопку книг, чуть не опрокинув Димку с ног. Бежать, быстрее бежать, надо все успеть…
Много дел, которые планируем мы себе. Которые планируют окружающие для нас. Которые планирует наша жизнь.
Может эти, с Альфы Центавра, не такие глупые, как мы? И не такие суетливые.
И, может, он действительно окажется, как я описываю в повести, мудрым и терпеливым?
– О! Папа! – донеслось из кабинета, когда я поспешно обувал нечищенные с вечера ботинки.
– Ты купил мне новую игрушку? Как здорово! Она такая большая, и уши у нее классные – как у чебурашки, только зеленые. А можно я ее пожулькаю
.
Что нужно инопланетянам
– Я знаю, зачем ты прилетел на Землю, – голос землянина перешел на шепот.
– Тебе надо вот это, – сосед по барной стойке слегка отогнул полу пиджака.
– Что это? – удивился сириусиец, невысокий, грузный инопланетянин с большой головой и большими глазами. Одетый в мешковатую одежду, он походил на старый гриб.
– Это модели египетских пирамид, Эйфелевой башни, статуи Свободы, – землянин перелистывал портмоне со светящимися, объемными изображениями. – Наконец, есть вся Земля в виде глобуса. Учтите! Это не просто модели. Вы понимаете…
Землянин прищурил глаза, а сириусиец изобразил непонятную гримасу, отдаленно напоминающую удивление.
– А как же?..
– Да-да! – Землянин вновь беспокойно заоглядывался. Бармен моет бокалы, из посетителей только одна мило воркующая парочка.
– Есть и вот это. Новейшие разработки любого оружия: стрелкового, лазерного, ядерного, психотронного.
– Но это уже…
– Не торопитесь. Выбирайте. Наши агенты будут охранять вас. Обеспечат вашу неприкосновенность для достижения общей цели. А также абсолютное молчание прессы и телевидения.
Сириусиец замолчал, густые белые брови опустились вниз, оставляя от глаз одни лишь щели. Рябь побежала по складкам одежды, и откуда-то из глубины вылетела в широком рукаве рука.
– Вот что я хочу! – указующий перст вытянулся в направлении большого календаря, висящего на стене между стеклянными витринами с напитками. На календаре было изображено море. Берег. Пальмы. Песок. Солнце. И по краям красивые рельефы гор.
– Пожалуйста, – у землянина забегали глазки. – Это Крым. Ялта. Можем сделать модель за 2 дня. А можем передать вам оригинал. Думаю, 10 тысяч гектар будет достаточно. Но можем и весь Крым целиком…
– Нет-нет… Я хотел вам давно сказать, что в наше соглашение вкралась ошибка. Извините, в силу нашей безграмотности. Хе- хе… Вместо слов «будут инфицированы» должны быть слова «будут идентифицированы». Впредь таких ошибок совершать не будем…
Землянин весь покрылся испариной. Сжав крепко кулак, он нечаянно раздавил голографическую модель пизанской башни.
– И что это значит?
– Как что! – радостно воскликнул инопланетянин. – Я хочу к вам в Крым! Посмотреть на ваш водоем, природные образования. Возвышенности. На ваше светило, которое дарит тепло и свет. Я хочу быть запечатлен на фоне этой красоты. И эту фотографию я возьму с собой, буду рассказывать о вас всем моим родным, близким, всему звездному совету, всем.
– … Уфф… Конечно, да, это… всегда мы рады, – представитель галактической службы по охране Земли Андрей Рогожин не мог отдышаться. – Я уже звоню, заказываю самолет, через 2 часа будем в Ялте. Загорать, купаться…
Сириусиец заметно вздрогнул. Теперь его густые брови взметнулись вверх:
– Как купаться?.. Но… Но для этого нужны специальные плавательные средства, которыми я не располагаю…
У вас, землян, они, кажется, называются, плавками…
Неправильное будущее
Огни, неоновый свет, выстроенные в бесконечные линии узо- ры и зигзаги. Огромный зал с куполообразной стеклянной крышей, лифты, эскалаторы и летающие в воздухе пластиковые рекламные щиты. Посередине на постаменте большая черная и круглая банка с четырьмя входами, к которым неспешно двигались безмолвные вереницы людей. Нет, не безмолвные. По залу равномерно растекался человеческий гул от разговоров, которые время от времени прерывались громким женским голосом, оповещавшим о новом рейсе. При этом черная банка вспыхивала ярко–зеленым светом, а из дверей раздавался мелодичный звон.
«Так вот какое оно – будущее», – думал я. 2109-й год. Я не только смог придумать и разработать машину времени. Но и сумел ее опробовать. И вот я здесь, спустя сто лет.
– Папа, а что это за желтые кругляшки? – меня обогнала мо- лодая семья, спешащая встать на транспортную линию. Но малыш лет пяти задержал родителей, заметив и подобрав с полу несколько монеток.
– Это золото, Митя. Выбрось его. Наверно, сатурнианец поленился выбросить его в мусорную корзину. А нам эта грязь не нужна, – ответил молодой отец, поправил лямку красного рюкзака и потянул сына вперед.
«Ух ты!» – восхитился я. Свершилось чудо – ребята из будущего забыли про деньги. Не может быть.
– Извините, а как же?.. – я остановил следующего угрюмого мужчину.
Но тот сразу переменился в лице, заулыбался, и вежливо осведомился, чего я желаю.
Я объяснил, что хочу лететь. Или плыть… Или нуль-транспортироваться. В общем переместиться, воспользовавшись их… э-э.. как ее? Или его? Это же вокзал?
– ППД! – еще больше заулыбался мужчина, – Покоритель Пространства Дальний. Или как у нас в народе шутят : «Пошел ПоДальше». Ха-ха-ха! Но пользоваться им просто, видимо, вы издалека к нам прибыли. Но все знают, что сначала надо пройти в диспетчерскую, чтобы «прошить» билет… То есть запро- граммировать.
Последние слова он добавил, увидев непонимание, и сославшись на спешку, извинился и испарился.
– Какой Челябинск? Ты как сюда попал? – не орала, а очень любезно говорила очень смуглая женщина в диспетчерской. Она была похожа на индианку. Только вместо черной точки на лбу у нее светилась маленькая звездочка.
Второй раз я вкратце рассказал о цели моего странствия. Уви- деть будущее и своих потомков, живущих на Урале. И теперь я в недоумении. Куда мог пропасть крупный промышленный город за относительно небольшой срок времени? Всего-то сто лет прошло.
– Ну, так у нас то не машина времени. У нас стандартная пространственная станция, действующая в местных подсветовых диапазонах. А Челябинск Ваш, он же на Земле…
Я чуть не сел.
– А я где? На Сатурне что-ли?
– Ну почему? Нет. Только у нас Земля не Главная. А Земля-14.
Я надавил руками на белую стойку, заставив ее прогнуться и издать печальный стон.
– Допустим. А на обычную Землю как попасть?
– Ну, это зависит от ваших накопленных бонусов за время работы.
– Ага, значит у вас есть-таки деньги? – я поднял с пола рассыпавшуюся стопку разноцветных пластиковых карточек.
Эксперименты со столиком не прошли даром.
– Какие деньги? Так Вы, поди, нигде не работаете? А в Сети Арканоида Хрустального под каким титулом проходите? Тоже нет? Тогда Вам, добрый человек, идти в пробирку у доктора Бетельгейзова. В астральном поле ты куда захочешь попадешь. Но лучше бы Вы, как все, поехали бы на Чистые Пруды или к Трем Соснам. Сейчас ведь время отпусков. Все стремятся на природу. Отдохнуть от цивилизации. Всего за пару картофелин или помидоров отдых обеспечен…
Стоп!
Челюсть моя отвисла, рискуя навсегда попрощаться с зубами.
– А на ГЗ, Главную Землю, Вам надо не меньше мешка картошки. Или, опять же, помидоров. Яблок можно вполовину меньше. А виктории, или клубники какой, достаточно стакана. Но где Вы все это возьмете? Вы же не сын водяного магната?
Я повернул голову влево, окинув еще раз взглядом широчен- ные просторы вокзала будущего. Теперь я заметил, что многие шли с черными сумками, пакетами. Мешками.
А сверху по дальней стеклянной, отражающей блики, черной стене плыла очередная афиша. Крупные зеленые и оранжевые буквы.
«Эр–помидоры Зэт–77. По вкусу не уступающие настоящим. Всего за 200 граммов воды вы можете приобрести…».
– Так будете брать? – не устающая улыбаться очаровательная чернушка занесла палец над полупрозрачной клавиатурой, появившейся в воздухе.
– У меня только это, – растерянно пробормотал я. И вытащил из кармана случайно завалявшийся там и уже окончательно засохший кубик «Галины Бланки»*.
Затем опустив голову еще ниже, я развернулся и двинулся прочь. Искать укромный уголок, где можно запустить временной контур для скорейшего возвращения.
– Погоди! Эй! Ты не заболел? – веселый (да они тут все веселые, может, правда, они все наркоманы) молодой человек лет 25–ти в разноцветной клетчатой кепке с двумя фонариками на ушах, обратился ко мне. Он стоял неподалеку, разговаривая с другим диспетчером, и невольно слышал мою историю. – Это же раритет! Но еще главнее другое! Да в этой бесценной штучке настоящее мясо! И его больше, чем в нашем среднестатистическом недельном рационе! Ты понимаешь? Да, за него можно…
– Бери, – как–то грустно я протянул ему в руки кубик, через силу постаравшись улыбнуться.
И, перехватив собственный саквояж с портативной машинкой времени, отправился дальше.
Отправился назад.
Думая о несбыточных мечтах и о причинах их реализации. Думая, что и будущее имеет все шансы оказаться неправильным.
Например, где они все-таки берут помидоры? На приусадебных участках Земли-XX?
– Эй! Гражданин! Вы будете оплачивать заказ, или нет? – Внезапно на меня прикрикнула девушка, сидящая на кассе, и я словно очнулся. Эта девушка была совсем не индианка, а обычная русская девушка, и она пробивала счета в общепитовской столовой проходящим посетителям, желающим недорого перекусить. Я взглянул на собственный поднос и увидел небольшую прожаренную котлетку. Может, в ней не было мяса, но точно присутствовал его запах.
Вот только в моих карманах не было в наличии не только желтых кругляшков, но даже ни единой копейки.
Разрешите удивиться
Профессор Можайкин был очень веселым человеком. Все открытия делал с такой легкостью и беспечностью, словно бумажные самолетики и пускал их в разные стороны. Весь остальной ученый народ бегал, подбирал бумажные модельки и ломал голову – как такое можно было придумать?
Какие открытия? Об этом не смогу рассказать. Я плохо разби- раюсь в физике элементарных частиц. Да и в физике вообще. Выражение «Магнитно-частотный резонанс» вызывает у меня завихрение мозгов. Зачем мне эти открытия? Пока они не нашли полезного применения. Как я смогу этим «резонансом» почистить себе ботинки или сварить кофе, не вставая с кровати? Так что извините – не интересно. И фокус, который показывал Можайкин, тоже не произвел впечатления. Подумаешь, яблоко исчезло прямо на глазах. А через пять секунд оно вернулось, но уже надкусанное. Тоже мне фокус. Настоящий фокусник это бы сделал лучше и красивее. А пытаться убедить, что это был совсем не фокус, а перемещение во времени, так это совсем для дурачков. Я что вам – ребенок? Решили пошутить – не на того напали!.. Но так я думал раньше…
Много еще непонятного нам рассказывал профессор, иногда интересного, а иногда совсем не из той оперы. Не знаю, как папе, но мне казалось, что Петр Сергеевич совсем из другой галактики прилетел. А он улыбался, видя наше непонимание, и говорил: «Пора сварить гладиолус». И шел на кухню, ставил кастрюлю с водой на огонь. После чего мы все вместе: я, мой друг Саня, папа и папин друг, Петр Сергеевич, садились пить чай.
Нет, чай не из гладиолусов. Нормальный черный чай «Акбар» с лимоном. А «гладиолус» – это любимая присказка Можайки- на, обозначающая человеческую глупость, и нежелание получать новые знания.
Почему-почему? Потому, что гладиолус. Вот и все объяснение. В мире все четко и слаженно работает.
Уже открыты практически все законы Вселенной. Удивляться чему-то новому почти не приходится. И только глупость достойна восхищения. Она одна не перестает выводить мозг из равновесия.
Об этом постоянно любил говорить профессор. О том, что не- возможно сконструировать искусственный интеллект, так как для этого необходимо придумать генератор глупости. Но это совсем другая история. Можайкин, разочаровавшись в создании нового разума, купил декоративный кактус и придумал машину времени.
Буквально за один вечер.
Как-как?.. Очень просто. Потому что,.. э–э… открытие давно лежало на поверхности. Только страх человека не позволял сделать еще маленький шаг.
Ведь учеными уже доказана невозможность путешествий во времени. Как можно пойти против науки?
«Ты понимаешь, к чему это приведет?» – кричал папа, Николай Борисович Замятин, обычно спокойный и добродушный. Третий год писал кандидатскую и терпеливо сносил все тяготы жизни. Работа ассистентом на кафедре, подработка учителем физики. И ночные смены за компьютером в поисках темных энергий. Кажется, так он говорил о своей работе.
«Нарушение квантовой сингулярности. Сдвиг дуальной оболочки! Это будет взрыв, в миллионы–миллиарды раз превышающий Хиросиму», – сказал папа про машину времени.
«Смешно. А значит, глупо, – отвечал Петр Сергеевич, рассматривая песок под микроскопом. Он выбирал почву для своего любимца-кактуса. – Природа не допустит нарушения баланса. При запуске сингулярной линии она проявит свою многовариантность».
Мы с Санькой ничего не понимали в их разговоре. Но покопались в Интернете и нашли книги. Герберт Уэллс был первым, кто попытался представить машину времени в действии.
– Андрюх! Прикинь, как здорово, – шептал в три часа ночи Санька, выглядывая из-под одеяла и закрывая ладошкой фонарик. – Слетаешь в 2300-й год, а там все люди уже в роботов превратились. Или в динозавров.
– А может, инопланетяне завоюют мир? – ворчал я, подавляя зевоту.
– Не! Пусть только попробуют…
***
И вот наступил долгожданный день. Воскресенье, 17-е апреля 2013 года, когда Петр Сергеевич пришел с букетом цветов, подарил его маме и крепко пожал руку папе. Потом посмотрел на нас с Саней и хитро прищурился:
– Ну, что? К боевому заданию готовы? На вылет межвременного десанта?
Мы раскрыли рты и замерли, боясь спугнуть неожиданно прилетевшее счастье. Это же надо такому случиться! Да все пацаны во дворе обзавидуются.
– Только недолго! – заявила мама, вытирая руки о фартук. – Завтра детям в школу. Контрольная по физике. 9-й класс заканчивают, надо бы оценки подтянуть…
Но что нам контрольная? Когда такое приключение! И мы отправились в путь.
В гараж профессора. Там он спрятал свое изобретение. Зачем – никто не знал. Может, в институте было много желающих слетать в прошлое и выиграть на скачках? Или в будущее, и привезти оттуда живого инопланетянина?
Гаражная дверь была бронированной. Внутри светящихся красных линий сигнальной системы механический голос произнес: «Ключ?», на что Можайкин довольно беспечно ответил: «Спрячь его в тучу, а потом и получишь. Открывай!». Зажегся свет, и мы увидели «Запорожец». Да, тот самый, древний. Точнее, увидели только кабину от Запорожца. Без колес. На крыше и на багажнике металлические диски. Подвешен трехцветный флажок России к антенне. И на лобовом стекле перламутровое пятно грязи.
– Да-да, не успел еще подумать о дизайне. Залезайте, – профессор обежал вокруг автомобиля и похлопал по дискам.
– Кажется, ты не подумал еще кое о чем…
Папа недоверчиво разглядывал детище советского автомоби- лестроения, на что Петр Сергеевич прищурил брови и кашлянул:
– Думаешь?.. Знаешь, с какой скоростью вращается Земля вокруг Солнца? Около 100 тысяч километров в час! Если аппарат не привязан к точке отсчета, то переместишься не только во времени, но и в пространстве. И не на плоскости Земли. Так что несколько секунд гарантированно будем летать в открытом космосе.
Я не задумывался. Может, это была величайшая ошибка. Но папа не испугался. А мама разрешила. А нам с Саней было жутко интересно. Что еще надо?
– 1983-й год. Май, 13-е. 11:30, – торжественно объявил профессор Можайкин, смахивая пыль с панельной доски.
– Только прошу, очень прошу тебя – не лезь… не лезь туда, – голос у папы стал неожиданно печальным, он схватил за руку своего друга, и начал трясти его.
А я задумался. Чего они там забыли? Прошлый век. Если и лететь в прошлое, так во времена мамонтов и неандертальцев. Когда огонь зажигали без спичек и зажигалок. Когда от хищников спасались с помощью луков и каменных топоров. И когда деревья умели говорить.
– Я только посмотрю… совсем немного, – прошептал Петр Сергеевич. Но было и ежу понятно, что он собирается сделать.
Хочет изменить ход истории.
Ведь в 1983-м, как я вспомнил, у Петра Сергеевича умерла жена. По глупости.
Из-за врачебной ошибки.
То ли лаборанты анализы перепутали, то ли хирург не туда посмотрел.
А Петр Сергеевич так мечтал иметь семью, детей. И больше он ни с кем не захотел связывать жизнь.
В полураскрытую гаражную дверь светило Солнце. С улицы доносился веселый щебет воробьев, абсолютно не озабоченных проблемами жизни.
– Поехали, – решился профессор и нажал на кнопку. Ширк…
Щебет воробьев прекратился.
Но только на секунду, пока что-то просвистело в ушах. А потом все вернулось к прежнему состоянию.
Та же тесная кабина и специфический запах кожи кресел. Те же лучи света, пробивающие сквозь незакрытую дверь. Только в теле появилась некая пустота.
Легкость и желание взлететь.
– Свершилось! – радостный папа неожиданно помолодел. Морщинки
разгладились. Блаженная улыбка осветила все лицо.
– Ничего необычного, – заявил Петр Сергеевич. Он тоже стал выглядеть моложе, седые волосы сменились на черные, и попытка скрыть радость у него плохо удавалась. – Удивляться нечему. Сейчас наши физические оболочки испытывают потребность вернуться к исходному состоянию. И омоложение организмов, – убедительное доказательство этому. А некоторые из нас, – профессор посмотрел на меня и покачал головой то ли с сожалением, то ли с ехидцей, – превратились в подобие мыльных пузырей. Так что сейчас вам надо проявить максимальную осторожность.
– Как во сне, да? – я обернулся к Саньке.
– Ага! – он ощупывал себя, убеждаясь, что еще на месте. – Ущипните меня!
– Ха! А вдруг лопнешь!
Мы начали смеяться и пихать друг друга. Осязательные наши рефлексы остались в норме.
Ну, почти в норме.
– Спокойно, всем приготовиться. Выпускаю шасси, то есть колеса, и поедем, посмотрим наше «светлое прошлое»…
Как во многих фантастических фильмах, раздался щелчок – сработала автоматика, из поддона выдвинулись спрятанные колеса, и наш автомобиль поднялся на четверть метра выше. Став обычным и заурядным «Запорожцем», «любимцем» автомобилистов-старожилов. Но об этом раритете должна быть совсем другая история.
Через полчаса мы были у больницы. По пути мы с любопыт- ством глазели на маленькие смешные дома, очень старые и пузатые автомобили, и людей, одетых в однообразные сине-серые тона.
– Здесь, – профессор остановился рядом с вестибюлем и машиной скорой помощи, – у нас еще есть 15 минут. Из лаборатории молоденькая девушка с каштановыми волосами принесет анамнез, надо проследовать за ней, и проследить… 3-й этаж, 317-я палата. А операционная на 2-м этаже…
Я отошел за машину скорой помощи, чтобы не мешать санитарам. Почти посреди асфальта росла липа. В маленьком огороженном квадратике вытоптанной земли. Болталась на дереве подломленная ветка, готовая упасть. А вокруг нее кружила пчела. На минуту я заинтересовался, что она будет делать. Ведь никаких цветов рядом нет. Еще очень рано. Солнце пригрело, и глупенькая пчелка отогрелась и захотела немножко перекусить. Ошиблась сильно, бедняжка. Но тут она неожиданно спикировала на меня. А я не успел пригнуться.
Я опоздал на доли секунды.
Поднимаясь и отряхиваясь, я еще долго хлопал ладошками по спине, по груди. Надеясь на чудо.
Но нет. Пчела, продолжала летать сзади, описывая круги.
Она пролетела СКВОЗЬ меня, даже не заметив моего существования!
Я потянулся рукой к сломанной ветке…
– Что ж… Природа снова оказалась умнее, – мудрый папа еще раз попытался схватиться за руку проходящего врача, и снова безуспешно.
– Эх, чего я еще мог ждать? – Петр Сергеевич что-то загрустил. Таким мы его очень редко видели, – Многослойность времени. Мы здесь все, как мыльные пузыри. Надо возвращаться.
– Неужели ты так просто сдашься? Как же вера, убежденность и твой юмор, который города берет?
– Это не борьба. Это научное постижение истины. По–другому и быть не могло. Мы же знаем, что историю переделать нельзя.
А мы с Саней уже вовсю бегали, прыгали, и после очередного прыжка я вдруг полетел…
Я чуть не задохнулся от восторга! Это же здорово!
Мы проскальзывали сквозь деревья, птиц, провода, словно через облака. Летали наперегонки.
– А мы сами не растаем? – озабоченно спросил Саня, – Петр Сергеевич предупреждал…
– Давай еще чуть–чуть. Они без нас не улетят. А мы еще сквозь стену попробуем? Ага?
Мы стояли на крыше, рассматривая зеленый парк с больничными корпусами. Хотелось залететь внутрь какой-нибудь пала- ты и привидениями поноситься по ней, а можно было пролететь через чердак, или просто взлететь очень высоко и достать крыльев самолета…
– Вот вы где! – К нам подлетел папа вместе с профессором.
– Молодцы! – похвалил Петр Сергеевич. – Наслаждаетесь жизнью в ее любых проявлениях…
– Но ты сам говорил, что в любой момент… – негодовал папа.
– Да-да! И мы уже давно могли раствориться.
– А может, и не растворимся! – высказал я собственное мнение.
– Да, Андрей, может быть. Но если ты любишь рисковать, то тебе пора становиться цветоводом. Будешь выращивать гладиолусы. Твоя пчела, про которую ты сейчас рассказывал, рискнула сделать пробный полет не в сезон. И где она?
– Ну, а если есть что-нибудь… какой-нибудь предмет здесь, на который мы сможем повлиять, – продолжил спор Саня. – Или экстрасенс какой-нибудь, которые привидения видит.
Я чуть не рассмеялся… Выдумает же друг такое. А профессор подхватил идею:
–
…видит привидения, общается с Наполеоном и подсказывает Архимеду, как надо нырять в ванну, чтоб его осенило. Поверь мне, друг мой любознательный, здесь нас никто и никогда не увидит, и не услышит.
Я легонечко прыснул. Хорошо, что Петр Сергеевич такой юморист. На все смотрит с позитивом.
– Постой, а это что? – Мы обернулись. Папа стоял около вентиляционной трубы главного больничного корпуса, и разглядывал объявление. Белый приклеенный листок бумаги, с выделенными внизу телефонами. Кто его здесь повесил? Карлсон, что ли?
Папа попробовал оторвать объявление. Его рука прошла через кирпичную стенку трубы, словно через 3d–изображение. Тогда он обернулся к нам и поманил к себе.
Да с такими глазами!
Чайные блюдца по диаметру и те были бы меньше. На листке бумаги было напечатано!
Не типографской машинкой, а компьютерным шрифтом Arial 14 – уж я-то знаю!
Конечно, компьютеры в России в 83-м году уже появились, но…
Но что было написано?! – Тут-то я и совсем чуть не сполз на пол, то есть на крышу.
«Захотели путешествовать во времени? И испугались что-то не так изменить? Да, это серьезная ответственность, но бояться ничего не надо. Обращайтесь в наше акционерное общество по управлению временем, и мы научим вас делать ВСЕ, что вам только захочется. Без любых каких-либо отрицательных последствий. Мы находимся: Перевалочный пер., 4, 2033-й год. Справка от тэмпмэйкера предоставляется в 2154 году.
Наши услуги в режиме просмотра:
– переход до 40 лет:3000 д.е.;
– от 40 до 300 лет: 12000 д.е.;
– от 300 до 2000 лет: 32000 д.е.;
– свыше 2000 лет: 94000 д.е.;
Доступ в открытом режиме правки предоставляется с 1000% – ной наценкой.
Большая просьба соблюдать все предписанные нами правила.
В случае правонарушений вам будет оказана помощь нашими бригадирами времени».
И чуть ниже крупными буквами:
«АО УВ ГЛАДИОЛУС работает для вас».
И слева фирменный знак: ромбик с вложенным кругом, а в центре – гладиолус. Длинный стебель с тремя бутонами. А еще ниже мелким шрифтом три фамилии: «д.н. Можайкин-младший Сергей Петрович, д.н. Замятин Андрей Николаевич, к.н. Пахнин Александр Александрович».
– Нет-нет. Этого никогда… – рассеянно повторял профессор, неужели чувство юмора покинуло его?
– Это можно объяснить… Квантовые скачки и…
– … и суп из гладиолусов! – улыбался Санька. Он держал в руках обломок кирпича (из этого мира) и стучал по железной решетке вентиляционного отверстия.
Жил–был прапорщик
Жил-был прапорщик. Сильный, волевой. И как-то раз в его воинской части случилось ЧП. Сгорела рация. И радиомеханик, как назло, уехал на переподготовку в Москву на три дня. А прапорщика на это время назначили ответственным за связь.
