Kitobni o'qish: «Небесные воины»

 
Make it easy on yourself
And don't do nothing
 

Sting

Часть первая
Рай где-то рядом

1

Чайник немного пофырчал, пофырчал, да и замолк. Я собрался было снять его с подставки и разлить горячую воду по чашкам, в которые уже положил по ложке растворимого кофе, но тут заметил, что чайник совсем не такой горячий, каким должен быть, а кнопка включения по-прежнему утоплена. Все понятно – аккумуляторы разрядились.

– Хорошее место рай, – сказал я. – Одно только плохо – электричества нормального нет.

– Разбаловался ты, – прокомментировала Лена. – Электричества нет, телевизора нет, интернета нет, мобильник не работает…

– Нам с тобой мобильник не нужен, – улыбнулся я.

– Это тебе мобильник не нужен, – насупилась Лена. – А я так не умею.

Я подошел к ней, обнял и поцеловал. Некоторое время мы стояли обнявшись, а потом я сказал:

– Не дай бог тебе так научиться этому, как мне в свое время пришлось. Все говорят, я чудом выжил.

– Да нет, не чудом, – вздохнула Лена. – Все говорят, что ты прирожденный бог, что твоя душа идеально подходит к магии. Головастик искала тебя черт знает сколько лет, она выбрала тебя из огромного множества кандидатов. А я просто Хозяину вовремя под руку подвернулась.

Лена до сих пор стесняется называть Бомжа Бомжом, вместо этого она называет его Хозяином. Меня это имя немного коробит, но лучше уж пусть будет Хозяин, чем Господь Наш Иисус Христос. Слава богу, Лена в конце концов поняла, что прямого отношения к Иисусу Христу Бомж не имеет. Одно дело – мифический богочеловек, спасающий мир от самого себя, и совсем другое дело – обычный маг, могущественный, бессмертный, но всего лишь маг.

Боги не могут существовать в реальной жизни, чтобы это понять, не нужно быть семи пядей во лбу. Молва наделяет богов настолько противоречивым набором качеств, что даже самая извращенная логика не в состоянии совместить их все в одной личности. Верующие пытаются найти выход из положения, они говорят, что бог непознаваем, но на самом деле все гораздо проще. Есть пространство для жизни и есть пространство для мифа, они, конечно, пересекаются, но надо быть очень наивным, чтобы поверить, что они тождественны. Проще поверить, что в газетах пишут одну только правду и ничего, кроме правды.

– Ты только начала учиться, – сказал я. – Четырехглазый говорит, ты делаешь большие успехи.

– Врешь, – констатировала Лена. – Из благих побуждений, но врешь. Я никогда не стану такой же, как ты.

– Станешь, – возразил я. – Магией владеешь, мысли читаешь…

– Только человеческие, – перебила меня Лена. – Твои – только тогда, когда ты сам их проецируешь. Если ты от меня закроешься…

– Я никогда от тебя не закроюсь. Я тебя люблю.

– И я тебя люблю, – сказала Лена.

И мы снова поцеловались.

– Пойду генератор запущу, – сказал я. – Рай раем, а с электричеством лучше, чем без него.

Мы поцеловались еще раз, после чего я спустился с крыльца и направился к сараю, где стоял дизель-генератор. Интересно, какую лапшу Головастик навешала на уши рабочим, строившим этот дом? Ни за что не поверю, что они не поняли, где находятся.

Из-за угла выбежал Акела, подбежал ко мне и потерся о мое бедро. Акела – это здоровенный волчара, килограммов на шестьдесят, если не больше, не тощий и грязный, как обычные дикие волки, а упитанный и лоснящийся, с широким лбом и умными добрыми глазами. Волк с добрыми глазами – нонсенс, но в раю все звери добрые. Что, впрочем, не мешает хищникам есть травоядных. Хищники добры не ко всем, а только друг к другу и, как частный случай, к людям.

Вслед за Акелой из-за угла появилась Капитолина, его вторая жена. Что-то давненько она к нам не заходила…

Ага, вот оно в чем дело! Капитолина пришла не одна, за ней следовали три маленьких пушистых комочка.

– Леночка! – крикнул я. – Посмотри, кто к нам пришел!

Следующие пять минут были посвящены радостному сюсюканью, поглаживанию и тормошению юных волчат, а за компанию и их счастливой мамаши. Папаша избежал общей участи – он вежливо отошел в сторону, разлегся в тени сарая и наблюдал за происходящим, вывалив язык и одобрительно улыбаясь, как умеют только большие собаки. Раньше я и не знал, что волки тоже умеют улыбаться.

Лена выставила на крыльцо блюдце молока, волчата радостно ломанулись к угощению, но мама преградила им путь. Она осторожно обнюхала миску, чуть-чуть полакала, оглянулась на мужа и обеспокоено тявкнула. Акела демонстративно зевнул во все свои сорок два зуба, всем видом демонстрируя: «Ох уж эти женщины! Никогда ничего сами решить не могут», подошел к миске и присоединился к дегустации.

Отведав молока, он поднял голову и уставился мне в глаза недоуменным взглядом. Будь мы сейчас на Земле, я бы после такого взгляда постарался осторожно и плавно отступить к воротам сарая, схватить ружье и засадить картечью прямо между умных глаз. Но в раю взгляд в глаза не таит угрозы, райские волки никогда никому не угрожают, даже сусликам – они их просто едят. А лошадей, коров, овец и прочую крупную живность райские волки не едят, разве что трупы. И в самом деле, зачем устраивать утомительную и опасную охоту, если для пропитания вполне хватает сусликов?

Акела смотрел мне в глаза и явно старался передать какую-то мысль. Зря старался – я и человеческие мысли почти не понимаю, что уж говорить о спутанных и неоформленных мыслях животных, пусть даже таких умных, как волки.

– Ему молоко не нравится? – предположила Лена.

– По-моему, да. Лучше убери его. Не знаю, как у волчат, а у котят от коровьего молока часто понос бывает.

Лена вытаращилась на меня, как баран на новые ворота.

– Что, правда? – спросила она. – А во всех сказках… – она вдруг улыбнулась. – Это просто сказка – про молоко и котят?

– Просто сказка, – подтвердил я. – Котятам нужно кошачье молоко, а не коровье. Если котенок выпьет чуть-чуть коровьего молока, ничего плохого не будет, а если поить постоянно – желудок испортится. А волчатам нужно волчье молоко. Если хочешь Капочке приятное сделать, лучше принеси буженины какой-нибудь. А еще лучше – сырого мяса для шашлыка. Ты его еще не замариновала?

– Пока нет. Но… нам тогда самим мяса не хватит.

Я махнул рукой:

– Наплевать. В магазин съезжу, возьму готового. Не жадничай, у волков праздник, а тебе мяса жалко.

Через минуту на пороге стояла другая миска, в которой лежал килограмм сырой свинины. А еще через минуту миска была пуста и чисто вылизана.

Капитолина ела жадно, с видимым удовольствием, и съела почти все. Акела откусил только один небольшой кусок, да и то для проформы – потому что главе семьи всегда полагается первый кусок. Интересно, сколько продержится это правило в этике местных волков?

Головастик рассказывала, что когда она впервые появилась в раю, в рощице у ручья обитала волчья стая численностью около сорока голов. Казалось, волки были очень удивлены, с чего это они вдруг собрались в одном месте такой большой стаей. Теперь они живут маленькими семьями от двух до десяти особей, включая щенков. У Акелы семья самая большая в округе, что неудивительно – раньше он был вожаком всей стаи.

– Когда открываешь мир, – говорила Головастик, – никогда не требуй от него слишком многого. Правильно говорил Христос: «Да – да, нет – нет, а остальное – от лукавого».

– Кто бы говорил, – буркнул я.

Головастик весело засмеялась.

– Подколол, – констатировала она. – Но я серьезно говорю – никогда не требуй от мира слишком многого. Когда я открыла мир, в котором ты тренировался, я задала только одно условие – пусть там действует магия и пусть она будет доступна не единицам, как у нас, а почти всем. А здесь Бомж дал полный простор своей фантазии. Что из этого вышло – сам видишь.

Я непроизвольно поежился, вспомнив первое знакомство с раем. Брр…

Дело в том, что Бомж заселил рай домашней скотиной в диком, так сказать, виде. Сказано в библии, что лежали рядом теленок и волк, так пусть себе и лежат.

Теленок и волк, действительно, вполне могут мирно лежать рядом друг с другом. Волки-подростки с удовольствием играют с телятами-подростками, являя наглядную иллюстрацию к мультфильму «Хочу бодаться». Только здесь нет ничего мистического, все дело в сусликах, расплодившихся в райской растительности в неимоверном количестве. Растительности, кстати, с каждым месяцем становится все меньше. Глядишь, года через два волкам придется вспомнить, что ягнята и поросята – не только замечательные самодвижущиеся игрушки, но и несколько килограммов вкусного и легкоусвояемого мяса.

Через неделю после открытия рая овцы сбились в большое стадо и куда-то откочевали. Свиньи тоже сбились в стадо, которое разместилось в дубовой роще, заваленной желудями чуть ли не по колено. Свиньям, правда, пришлось изгнать оттуда волков, но это больших проблем не составило. Самая большая проблема была сбросить килограммов по сто жира и набрать примерно столько же злости, а когда эта проблема решилась, волки вылетели из рощи со свистом. Что бы в сказках ни писали, даже самый матерый волчище против двухсоткилограммового хряка не продержится и минуты. Особенно если хряк раньше был трехсоткилограммовым и очень хочет вернуться к прежнему состоянию.

А вот с коровами Бомж попал впросак. Проблема в том, что домашняя корова, в отличие от других животных, выделяет молоко не только тогда, когда надо, а вообще все время. Если корову не доить, у нее начинается мастит, который при отсутствии ветеринарной помощи почти всегда приводит к мучительной смерти. Уже через две недели после открытия рай был буквально завален раздувшимися трупами коров, которые раздирали на части волки и медведи. До сих пор тут и там валяются обглоданные костяки.

Я зашел в сарай, запустил генератор, посмотрел на бак с соляркой и понял, что закупать надо не только мясо.

Насытившаяся Капитолина валялась на боку рядом с крыльцом, волчата увлеченно сосали маму, Лена суетилась рядом с цифровым фотоаппаратом. Она была так увлечена, что не заметила, как я подошел вплотную.

– Бу! – сказал я, ухватив ее сзади за плечи.

Лена вздрогнула, фотоаппарат выпал из рук, но повис на ремешке, который она обмотала вокруг запястья. С тех пор, как в сходных обстоятельствах она раздолбала предыдущую камеру, она очень трепетно относится к технике безопасности при фотографировании.

– Козел, – сказала Лена. – И чувство юмора у тебя козлиное.

– Извини, – сказал я.

Поцеловал в шею и добавил:

– Съезжу в магазин, надо еще соляркой закупиться.

– Подожди, – сказала Лена. – Я тебе список составлю. Только сначала с волчатами закончу.

Я выехал в магазин примерно через час.

2

«Ну и ну», подумал я. «Кого только в раю не увидишь».

Через поле бежал черный монах. Клобук или как там называется монашеская шапка-капюшон, был откинут, ряса развевалась, монах размахивал руками и кричал что-то неразборчивое.

Я повернул руль и поехал прямо на него. Американский армейский внедорожник «Шевроле» не зря называют танком. Если он и уступает «Хаммеру» в проходимости, то совсем ненамного. Райское бездорожье без ям и оврагов для него все равно что хорошая грунтовая дорога для обычного джипа-паркетника.

Монах понял, что я еду к нему, и перестал бежать. Он остановился, упал на колени, трижды перекрестился, затем встал и снова трижды перекрестился. Губы его при этом шевелились – не иначе, молится. А на лице отображается, мягко говоря, крайняя степень недоумения. Я его понимаю, увидеть огромный джип, рассекающий по райским лугам – потрясение еще то. Интересно, откуда здесь взялся этот товарищ? Неужели мертвый праведник? А почему в черной рясе, а не в белой тунике? И где нимб с арфой?

Я поравнялся с монахом, заглушил двигатель и опустил дверное стекло. В кабине сразу стало жарко. Климат в раю очень хорош, почти идеален, но в полдень в ясную погоду здесь все-таки жарковато.

– Садись, святой человек! – крикнул я. – Подвезу.

Святой человек еще раз перекрестился, обошел машину и вскарабкался на пассажирское сиденье, поскользнувшись на подножке. Подножка у моего джипа неудачная – сильно скользит под ногой. Надо будет при случае высказать Зине фу – ее ненаглядный Саша мог и получше машину подобрать. Впрочем, что я несу, неудобная подножка – такая ерунда!

Монах был очень молод, вряд ли старше двадцати пяти. Телосложение у него было богатырское – рост не меньше ста девяноста, а вес – как минимум центнер, причем жира совсем немного. Этакий Арнольд Шварцнеггер в рясе и с длинными вьющимися волосами, стянутыми в конский хвост простой аптечной резинкой. Резинкой? В раю? А почему бы и нет? Кто сказал, что в раю не бывает аптечных резинок?

Монах тяжело вздохнул и утер пот со лба трясущейся рукой. Нет, непохож он все-таки на Арнольда Шварцнеггера – у Арнольда руки не трясутся. Интересно, это у него, так сказать, индивидуальная особенность или напуган чем-то?

В салоне резко запахло мужским потом. Сильно разит от монаха, не факт, что кондиционер сумеет убрать этот запах. Впрочем, кондиционер придется выключить, а то этот парень простудится в момент. Я пробежался пальцами по кнопкам электропакета, кондиционер вырубился, а все окна в машине открылись. Стало еще жарче, но зато запах стал ощущаться не так сильно. Хорошо, что ветер дует слева направо.

– Я должен признаться, – серьезно сказал монах. – Я не святой человек.

Я не смог удержаться от дурацкой шутки и привел искаженную цитату из устного творчества Четырехглазого.

– Святой, утверждающий себя святым, не есть святой, – сказал я. – Потому что истинный святой всегда понимает свое ничтожество. Но не всякий, кто мнит себя ничтожным, свят. Нет объективного критерия, позволяющего отличить святого от не святого. Если, конечно, использовать общепринятую трактовку понятия «святой».

Монах снова перекрестился.

– Извините, – сказал он. – Я тут со своим свиным рылом…

Я рассмеялся и хлопнул его по плечу. Монах слегка съежился.

– Да ладно тебе, братан! – воскликнул я. – Хватит скромничать. Тебя помыть, переодеть в нормальную одежду и никакого свиного рыла не будет.

Монах шумно втянул воздух носом.

– Извините, – в очередной раз сказал он. – Я два раза в день купаюсь в реке, но постирать рясу… давно уже надо было…

– Но лень, – рассмеялся я.

Монах подавленно кивнул и снова перекрестился.

– Лень, – согласился он. – Грех.

Грех? В раю? Что-то этот товарищ совсем не похож на покойного праведника.

– Тебя как зовут? – спросил я.

– Федор, – ответил монах. – В миру – Антон.

– Алексей, – представился я. – В миру – Сергей. Только ты меня лучше Сергеем называй, мы тут церковные имена не употребляем.

Антон-Федор осторожно пожал протянутую руку и сказал:

– Тогда вы меня тоже Антоном называйте.

– Хорошо, – сказал я. – И не надо мне выкать. У нас тут все по-простому. Антон, ты кто?

Антон боязливо оглянулся по сторонам и сложил губки бантиком. Казалось, его губы сопротивлялись намерению мозга ответить на мой вопрос. Сильно нервничает парень, с чего бы?

– Рассказывай, – сказал я. – И не бойся, в раю бояться нечего. Тут даже волки и медведи не кусаются.

– Я знаю, – кивнул Антон. – И львы тоже. А комаров и змей тут не бывает. Так Иисус говорил.

Мне показалось, что я ослышался.

– Кто говорил? – переспросил я. – Какой еще Иисус?

Антон уставился на меня непонимающим взглядом:

– Иисус Христос, конечно! Погодите… Вы мусульманин? Я, наверное, случайно забрел в мусульманский рай. Вон там, за холмом, есть дворец, там внутри живут гурии. Вы не подскажете, как пройти обратно в христианский рай?

– Христианского рая не существует, – строго сказал я. – Про плюрализм и свободу вероисповедания слышал? Рай один на всех.

– Но… – Антон замялся. – Простите, а вы кто такой? Святой? Или… – он перекрестился, – ангел?

Очень большой соблазн был ответить честно, но я решил поберечь религиозные чувства собеседника.

– Моя жена святая, – сказал я. – Точнее, она мне не совсем жена, мы не венчались, мы просто живем в гражданском браке.

Теперь Антон уже совсем ничего не понимал.

– Разве так можно? – спросил он. – Здесь, в раю – в гражданском браке?… Погодите! Вы сказали, вы живете? Вы не умерли?

– Типун тебе на язык, – улыбнулся я. – Здесь тебе не кладбище. Ты мне лучше вот что скажи. Как ты сюда попал и при чем здесь Иисус?

Антон подозрительно посмотрел на меня и заколебался.

– Перекреститесь, – вдруг потребовал он.

Я перекрестился и спросил:

– Символ веры зачесть?

– Не надо, – смутился Антон.

И хорошо, что не надо. Не помню я символ веры наизусть.

– Рассказывай, – сказал я. – А еще лучше, я буду тебя спрашивать, а ты будешь отвечать, так будет проще. Вопрос первый. Ты давно в раю?

– Пятый день.

– Откуда сюда попал? С Земли?

Этот вопрос очень удивил Антона.

– Конечно, – сказал он. – А откуда же еще? Погодите… Инопланетяне бывают на самом деле? И у них тот же самый рай?

– Бывают инопланетяне или нет – не знаю, – ответил я. – Думаю, что если и бывают, то не в раю. Значит, с Земли… А как ты сюда попал? Где-то есть еще один неизвестный вход?

И тут лицо Антона просветлело.

– Вы тоже с Земли?! – воскликнул он. – Здесь есть проход из рая в бренный мир?! Вы не святой и не праведник! Вы просто новый русский!

Я не стал разубеждать товарища, пусть лучше думает так. Если он узнает правду, боюсь, кондратий хватит его прямо на здесь и сейчас.

Антон тем временем вцепился мне в отворот тенниски и оглушительно умолял:

– Отвезите меня на Землю! Пожалуйста! Христом-богом прошу! Что хотите для вас сделаю! До самой смерти буду бога молить!

– Отцепись, – сказал я. – Я отвезу тебя на Землю.

Антон отцепился.

– Но не сразу, – продолжил я. – Сначала тебя надо помыть и накормить. Заодно и с женой моей познакомишься. Интересно, небось, настоящую святую увидеть?

Антон попытался состроить на лице непроницаемое выражение, но это у него не вполне получилось, а если честно – вообще не получилось. Думает, я прикалываюсь. Ничего, парень, скоро ты узнаешь, что такое настоящая святая. Я вспомнил, как Лена допрашивала террориста Лечу Ильясова, и непроизвольно поежился.

Не знаю, как Антон истолковал этот жест, но явно как-то неправильно. Он откинулся на спинку сиденья и сказал, сухо и без всякого выражения:

– Поехали.

Подумал, небось, что господь бог ниспослал ему испытание. Испытание, чтобы выбраться из рая – оригинально, не правда ли? Бог – большой оригинал, не Бомж, а истинный Бог с большой буквы, создатель и владелец всех существующих во вселенной миров. Если, конечно, такой субъект существует. Впрочем, Бомж тоже большой оригинал.

3

При виде Лены Антон немного оттаял. Он, конечно, не поверил, что она святая, он подумал, что она просто милая и обаятельная девушка, но этого вполне достаточно. Когда я во второй раз выезжал со двора, Антон бодро катил в баню тележку, на тележке стояла фляга с водой из ручья, а по пятам за Антоном следовали волчата. Чуть в стороне шел Акела и потявкивал на волчат дабы они не кусали монаха за ноги. Волчата папу тихо игнорировали. Антон переносил укусы стоически, благо зубки у волчат еще маленькие.

Когда я вернулся из бренного мира, выстиранная ряса Антона сушилась на веревке, натянутой поперек двора. Волчата играли в интересную игру – достать рясу зубами и повиснуть на ней. Ничего у них не получалось – ряса висела высоко. Судя по нескольким свежим надрывам, поначалу у них кое-что получалось. А может, они тут ни при чем, может, Антон ее где-то раньше порвал. Рядом с рясой висели синие семейные трусы армейского образца.

Антон сидел за столом, замотанный в банную простыню, перед ним стояла тарелка с пельменями, рядом – рюмка водки. Выше пояса Антон был голый, если не считать скромного золотого крестика, ниже пояса – замотан в банную простыню. Лена вопреки обычной домашней традиции была облачена в купальник. Антон с Леной были увлечены беседой, которая при моем появлении сразу стихла.

– Вот я и вернулся! – бодро провозгласил я. – Лена, разбирай продукты, а я пойду солярку в бак залью.

– Я вам помогу, – заявил Антон, поднимаясь из-за стола.

Мда, ну и мышцы. Хорошо живут монахи. Или это у них сублимация так проявляется, как в фильме «Укрощение строптивого»? Только с учетом современных тенденций – не дрова колоть, а штангу в спортзале тягать.

– Я и сам справлюсь, – сказал я. – А то запачкаешься еще.

– Ничего, – махнул рукой Антон. – Должен же я как-то отблагодарить вас.

Я пожал плечами и пошел к выходу. Антон последовал за мной.

Работал Антон сноровисто и очень аккуратно, за все время он пролил на землю от силы граммов сто солярки. А на себя вообще не пролил ни капли.

Мы составили пустые канистры в угол сарая, вышли на улицу, я достал сигареты и предложил одну Антону. Тот немного помялся и взял.

– С Леной поговорил? – спросил я.

Антон кивнул. В его глазах появился какой-то тревожный огонек.

– Она так и не рассказала, кто вы такой, – сказал он. – Говорит, вы сами расскажете, если захотите.

– А ты уверен, что хочешь знать это? – спросил я.

Антон немного поколебался и кивнул. Я пожал плечами.

– Как знаешь, – сказал я. – Я – антихрист.

На лице Антона появилось обиженное выражение.

– Я не шучу, – сказал я. – Я действительно антихрист. Конец света был запланирован на весну. Вероятно, Бом… гм… бог собирался приурочить его ко дню весеннего солнцестояния. За несколько недель до дня Д в мир явился антихрист, а еще через некоторое время – новое воплощение Христа. А потом процесс пошел вразнос. Знаешь, почему?

Антон недоверчиво хмыкнул с вопросительной интонацией.

– Потому что мы полюбили друг друга, – сказал я. – Бог заставлял ее убить меня, а она не смогла. Она отреклась от бога, бог отрекся от нее, пророчества нарушились и мир продолжает существовать после отмеренного срока. Из этой истории могла бы получиться замечательная священная книга. О том, как любовь побеждает добро и зло.

– Издеваетесь, – печально сказал Антон.

– Лена! – крикнул я. – Ты воду в вино превращала?

– Да иди ты! – отозвалась Лена из дома. – Я тебе не фокусник.

Я взмахнул рукой, откуда ни возьмись появился белый голубь с оливковой ветвью в клюве, сел на протянутую руку, выплюнул ветвь и начал чиститься.

– Не убеждает? – спросил я.

Антон издал нечленораздельный горловой звук.

Я указал рукой на холм у горизонта, земля вздрогнула и из вершины холма в небо ударил столб дыма.

– Хочешь, сейчас лава потечет? – спросил я.

Антон испуганно помотал головой.

Столб оторвался от земли, клубы дыма сформировали облако, которое вдруг из черного стало белым. Я обернулся и увидел, что на пороге стоит Лена.

– Вечно вы, сатанисты, всюду гадите, – констатировала она. – А потом убирай за вами…

Антон издал неясный шипящий звук, прокашлялся и осторожно спросил:

– Лена… гм… то, что сказал Сергей… правда?

– А что сказал Сергей? – переспросила Лена. – Что он раньше был антихристом? Это правда. А про то, как он был вампиром, он не рассказывал?

Антон изумленно вытаращился на меня. Я широко улыбнулся и Антон испуганно отступил на шаг. Думал, небось, что сейчас во рту клыки появятся. Не дождетесь! В вампиризме есть определенные плюсы, но в целом это как наркотик, раз попробуешь – потом не отвяжешься.

– А она не рассказала, как вылечила меня от вампиризма? – спросил я Антона. – А про то, кто дал ей силы стать мессией, она тоже не рассказала?

Антон переводил взгляд с меня на Лену и обратно, и на лице его было написано «Они меня разыгрывают!»

– Но вы же перекрестились, тогда, в машине! – воскликнул он.

Мы с Леной хором рассмеялись.

– Это просто жест, – сказал я. – Вот, смотри.

И перекрестился еще раз.

– А рай – просто место? – спросил Антон.

– Совершенно верно, – кивнул я. – Параллельный мир. Его открыл в конце марта тот, кого я называю Бомжом, Лена – Хозяином, а ты – Богом. Только не надо путать его с богом-творцом, это совсем разные понятия.

Антон перекрестился.

– Сходи, водки выпей, – посоветовал я. – Помогает. И вообще, я с тобой поговорить хотел. Ты, вроде, Иисуса Христа живьем видел?

– Видел, – подтвердила Лена. – Он в субботу устроил экскурсию по раю для православных священников. Участвовало около ста человек, включая самого патриарха. Хозяин лично явился к каждому и велел на субботу ничего не планировать. А в назначенное время переместил всех сюда и провел часовую экскурсию. Антон от счастья хлопнулся в обморок, все ушли, а его забыли. Так и остался здесь, бедненький.

– Тебе еще повезло, – заметил я. – Пошел бы в другую сторону, плутал бы по райским кущам всю оставшуюся жизнь.

Антон попытался что-то сказать, но поперхнулся. Я заметил, что у него снова стали трястись руки.

– Я пошел на запад, – все-таки выдавил из себя Антон. – В библии сказано, что Эдем был помещен на востоке.

– Головастик – молодец, – сказал я, обращаясь к Лене. – Удачно она разместила свой вход – точно на запад от центра рая. Помнишь, в библии сказано, что Эдем был помещен на востоке? Я не удивлюсь, если Головастик предчувствовала что-то подобное.

– Или сама устроила, – нахмурилась Лена.

Я помотал головой.

– Вряд ли, – сказал я. – Только не рядом с Бомжом – он бы почувствовал.

– Головастик – это кто? – спросил Антон. – Са… эээ…

– Э, – подтвердил я. – Адский Сатана собственной персоной. Только вообще-то ее зовут Тиаммат. Она раньше была древневавилонской богиней. Приятная женщина.

Лена скорчила брезгливую гримаску.

– И честная, – добавил я. – В отличие от Бомжа.

– И от тебя, – добавила Лена.

– А что делать? – развел я руками. – Если бы я тогда тебя не обманул, вы бы с Антоном сейчас проводили перепись райского населения после страшного суда. Нет уж, Земля мне дорога как память.

– И вот этого гада я люблю, – констатировала Лена.

– Пойдем, Антон, водочки выпьем, – предложил я. – Все равно твоя ряса еще не высохла.

– Пойдем, – обреченно согласился Антон.