Kitobni o'qish: «Сталь и пепел. На острие меча», sahifa 8

Глава 10. Пакистан. Исламабад. 18 августа

– Товарищ Юаньчао, подлетаем к Исламабаду. До посадки – двадцать минут.

Голос стюардессы вырвал Чэна из цепких объятий сна. Он открыл глаза и резко сел, отпугнув нагнувшуюся к нему миловидную девушку в аккуратной форме. Надо же, как его сморило… Да не сморило, скорее вырубило. Уже почти месяц ни минуты покоя, все на нервах. И всё, почти всё напрасно.

Чэн, покосившись на стюардессу, отправился в туалет. Почистил зубы, умылся, помял впалые щеки. М-да… Еще месяц – и он станет похож на скелет, обтянутый желтоватой кожей. Хотя месяца у него нет. Генсек не любит жалких неудачников, за провал операции «Три всадника» не пощадят. Он и жив до сих пор только потому, что генсек пока не решил, как и когда его списать. Вместе с друзьями. Может, сейчас, через минуту-другую правительственный «Гольфстрим» взорвется над Гиндукушем, превратившись в раскаленное облако, и официальные телеканалы поведают народу и партии печальную новость о смерти молодого и перспективного функционера Чэна Юаньчао в авиакатастрофе. Или в аэропорту имени Беназир Бхутто его нашпигуют свинцом и сошлются на подлых исламских террористов.

Чэн вздохнул и вышел обратно в салон, где стюардесса подала ему пиджак и чашку с крепким чаем. Эта командировка в Пакистан – последняя попытка хоть как-то исправить грандиозный провал «Трех всадников». Его друзья – выдвиженцы, генералы спецслужб Ван Цзян и Ян Чжи, также ответственные за разработку той операции, – уже ощутили на себе гнев Лю Хайбиня. Из уютных пекинских кабинетов отправились расхлебывать кровавую кашу, которую сами заварили.

Ван Цзян убыл вместе с опергруппой «Гуаньбу» расследовать причины массовых беспорядков в Шанхае и других южных провинциях. Дело это опасное, местные партийные боссы повально повязаны с «триадами», и Цзян может случайно подавиться рыбной костью… Ян Чжи повезло еще меньше. Его отправили в только что присоединенную Киргизию. Бороться с исламским подпольем. До Бишкека Чжи не долетел. Остановился в Урумчи, где началось натуральное исламское восстание…

Даже сейчас, вспоминая желтые, словно тигриные, глаза генсека и его тихий, полный ненависти полушепот, Чэн Юаньчао покрылся от страха мелкими, противными пупырышками.

– Как так получилось, товарищ Юаньчао, что план, который вы разрабатывали в абсолютной секретности, стал достоянием разведки противника? Причем в мельчайших подробностях. Как вы объясните, что в Средней Азии, прямо под носом у вашей бесчисленной агентуры, русские заранее создали целую подпольную сеть сопротивления? Которая сейчас подняла волну восстаний в нашем тылу до самого Тибета… Или как объяснить, что русские, вместо того чтобы сидеть тихо за печкой, нанесли по нашим городам и авиабазам первый сокрушительный удар? Как успели, вопреки данным Генштаба, отмобилизовать резервные бригады и перебросить их не на запад, как ожидалось, а сюда, к нашей границе, причем за считаные дни? Значит, они знали? Готовились? Что вы молчите, как нерадивый студент на первом экзамене?

Чэн судорожно вдохнул воздух…

– НАТО проявило себя плохо, русские сразу захватили инициативу в Европе и разгромили основные группировки союзников. Извините товарищ Председатель, кто мог об этом знать? Никто не ожидал того, что американцы и европейцы настолько деградировали, что русские их бьют даже без привлечения отмобилизованных резервов с востока России…

Оправдательный лепет Чэна окончательно вывел Председателя КНР из себя.

– Что вы там лепечите, Чэн?! Вы отчитываетесь перед первым лицом в партии и государстве!

Юаньчао даже на секунду зажмурился от страха. Ожидал, что его арестуют прямо здесь, в кабинете генсека. Всё, всё полетело к черту: три года постоянной работы в режиме секретности, колоссальные затраты…

– Да не тряситесь вы, Чэн, – брезгливо заметил Лю Хайбинь. – Смотреть противно, трясетесь, как щенок на зимнем ветру. У меня к вам есть одно дело. Как раз в рамках так блестяще вами проваленной операции.

– Учтите, Чэн, это ваш последний шанс. Если вы сорвете переговоры в Исламабаде, вам лучше застрелиться самому.

Дело было весьма щекотливым, иначе обошлось бы визитом министра иностранных дел КНР в дружественное государство. Но Лю Хайбинь отправил именно его. Своего личного представителя с широкими полномочиями. Отправил негласно, без официоза и сообщений СМИ.

Чэн выпил чаю и неторопливо пристегнул ремень безопасности. «Гольфстрим» шел на посадку в аэропорту пакистанской столицы.

Пакистан… Конченая, никчемная, лишняя страна. Государство, где ядерные, ракетные и космические программы соседствуют со средневековой неграмотностью и ужасающей нищетой большинства населения.

Европеизированная, образованная элита в основном сосредоточена в армии и спецслужбах, составляя менее пяти процентов от почти двухсотмиллионного населения. Остальные не живут – выживают. Постепенно подчиняясь не официальным чиновникам – фанатичным муллам. Еще чуть-чуть – и Пакистан взорвется, словно перегретый паровой котел. Погружаясь в хаос кровавой гражданской войны и лишая Китай перспективного союзника. Именно так… При всей своей никчемности Пакистан был нужен Китаю. Особенно сейчас. В ожидаемом противостоянии с Вашингтоном, Дели и, возможно, Тегераном. Геополитические пасьянсы иногда складываются самым причудливым образом. Нет постоянных друзей – есть постоянные интересы… Тем более что, кроме Пакистана да Северной Кореи, союзников у Пекина нет. Хотя… союзников теперь нет вообще!

Тупоголовые северные корейцы, не умирающие от голода только благодаря помощи земляков с юга и международному сообществу, решили воспользоваться моментом и покончить с «метастазами капитализма» одним ударом. Не получилось. Уже пятые сутки вдоль 38-й параллели идут кровопролитные позиционные бои, но прорваться к Сеулу дивизиям северян не удается. Более того, по данным разведки, северяне уже начинают «просаживаться». У южан явное техническое превосходство, из-за чего и численность северян, и их фанатизм бесполезны… Тем более что Южная Корея, пользуясь заминкой агрессора в пограничных боях, успела организованно начать мобилизацию – значит, исход войны уже решен. Совсем не в пользу Пхеньяна.

Пакистанская элита тоже не спешила присягать на верность Пекину, несмотря на «тридцатилетнюю дружбу» и миллиардные инвестиции КНР в их чахлую экономику. Слишком уж пакистанцы хитры. Постоянная борьба за выживание в плотном кольце как внешних, так и внутренних врагов превратила хозяев Исламабада в настоящих асов тайной дипломатии и многоходовых оперативных комбинаций. Вот и сейчас Исламабад искусно начал маневрировать в бушующем море Третьей мировой.

Еще до войны Пакистан крупно рассорился с американцами из-за талибов и все большего дрейфа Госдепа США в сторону Дели. Место США в роли главного союзника быстро занял Китай, наводнив пакистанскую армию своими специалистами. Открыто шли переговоры о размещении на территории Пакистана китайских военно-морских и военно-воздушных баз. Но был у Исламабада еще один союзник. Можно даже сказать, друг и единоверец. Королевство Саудовская Аравия. Китай давал технологии и специалистов – Саудовская Аравия деньги и проповедников… Много, очень много денег.

Вот так, балансируя между Пекином и Эр-Риядом, Пакистан подошел к началу Третьей мировой. После ее начала отличные отношения с Пекином быстро сошли на нет. Более того, наметились совсем уж тревожные признаки.

Перед тем как лететь сюда, Чэн Юаньчао ознакомился с потрясшим его документом. В ходе уничтожения банды кашгарских сепаратистов на месте боя были обнаружены трупы людей явно не местной породы. Выяснилось, это пакистанские исламисты. Все в розыске. Здесь не таилось бы ничего тревожного – как известно, «исламский интернационал» покрепче пролетарского будет, но было еще обнаружено специальное оружие китайского производства. Ранее поставленное для Исламабада. Теперь из этого оружия убивали китайских солдат.

Пакистанцы свалили все на вездесущих талибов и проклятую коррупцию, но в Пекине этому мало кто поверил. Лю Хайбинь не поверил. Эти данные удивительным образом совпадали с неожиданно сильным сопротивлением китайским войскам в Киргизии и Таджикистане. Помимо официальных «опереточных» армий, разбитых в первые часы, отпор давали так называемые исламские комитеты сопротивления. Они появились как грибы после дождя – организованные и хорошо вооруженные. Словно кто-то подготовил и вооружил их, заранее зная о начале Третьей мировой. Неужели Исламабад, прикрываясь своей немощью, вел свою игру? В одиночку?

Это и следовало выяснить Чэну.

– Не подведите меня, Юаньчао, – очень тихо и внятно сказал генсек, не отводя взгляда от бледного подчиненного. Идите и работайте.

«Гольфстрим» приземлился на отдаленной полосе аэродрома имени Беназир Бхутто, где его встречало два микроавтобуса «Форд» с тонированными и, возможно, пуленепробиваемыми стеклами. Возле автомобилей помимо охраны в американской антитеррористической униформе стоял плечистый крепкий мужчина в отлично сшитом костюме. Мужчина курил сигару и невозмутимо смотрел на приближающего китайского функционера.

Шеф бюро «X» Межведомственной разведывательной службы Пакистана генерал-майор Асад Шафик был уполномочен начальством вести переговоры с китайцами. О переговорах в классическом виде не было и речи, шла невидимая глазу жесточайшая подковерная грызня. В этом скользком и грязном виде спорта генералу Шафику не было равных во всей межведомственной разведке.

– Приветствую вас, мистер Юаньчао, на земле Пакистана, – дружелюбно сказал Асад, протягивая крепкую ладонь подходящему к нему китайцу.

– Да-да, мистер Шафик, – нервно ответил Чэн. – Давайте сразу к делу…

Шафик снова широко улыбнулся, демонстрирую отличные, здоровые зубы: «Как узкоглазого проняло! Еще немного, и истерика начнется».

Именно генерал Асад Шафик вел три недели назад секретные переговоры с русскими. Никто, даже директор ISI Ахмад Шуджа, такого шага от русских не ожидал. Отношения с русскими колебались в секторах «плохие» и «очень плохие», частенько опускаясь до полного замерзания, как было в восьмидесятые.

Поэтому, получив сообщение от агентуры, что русские ищут контакты с руководством ISI, генерал Шафик сделал квадратные глаза и едва не захлебнулся горячим кофе в кабинете начальства.

С русским Асад встретился в одном из отелей Момбасы. За чаем и утренней газетой.

– У вас проблемы? – вальяжно спросил пакистанец, разглядывая сидящего напротив русского.

– На Руси принято сначала здороваться, мистер Шафик, – ухмыльнувшись, ответил шатен, сидящий напротив.

– Интересно. А как мне вас называть? Иван? Или Федор?

– Это неважно, генерал. Важно то, что ваши лучшие друзья хотят вас немножко использовать. Вопреки вашим интересам.

– С какой стати это должно волновать вас, мой анонимный собеседник? Мы со своими союзниками сами договоримся.

– Да, без сомнения. Только, думаю, будет поздно. Если Китай скушает Центральную Азию, то рано или поздно он скушает вас. Ислам и красный Китай – вещи несовместимые… Не так ли, мистер Шафик?

Асад пожал плечами. Какая-то ерунда. Ожидал серьезного разговора, здесь какой-то детский сад…

Русский снова усмехнулся и выложил на стол обычную черную папку. Затем допил чай и подмигнул пакистанцу.

– Увидимся в обед, мистер Шафик. Почитайте на досуге.

Асад открыл папку сразу после того, как русский вышел из ресторана. Открыл, пробежал глазами и тут же захлопнул.

В папке на обычных листках были сводки русской разведки. Или настоящие, или искусная, очень искусная бутафория. С этим надо будет разбираться.

В обед они увиделись снова. Шафик, в отличие от русского, был в дурном настроении. Как ни крути, документы были серьезные. Нынешняя активность китайцев у русской границы и у берегов Тайваня – это похоже на дезинформацию. Если китайцы ударят по Центральной Азии, Пакистан теряет свое влияние в этом регионе. И более того, резко усилится Иран, подмяв под себя Междуречье. С одной стороны будет шиитский Иран, с другой – бурлящий Афганистан с сильным китайским влиянием, еще дальше – Индия. Понятно, что Пекин станет мастерски играть между противоречиями шиитов и суннитов, стравливая своих нынешних союзников. США сейчас не до внешнеполитической игры, сохранить бы то, что есть.

– Как я понял, у вас имеется какое-то предложение для руководства нашей страны?

– Нас интересует ваша разведывательно-агентурная сеть в Средней Азии.

Шафику потребовалась вся выдержка и опыт разведчика, чтобы не выдать бушующих внутри эмоций. Генерал надеялся, что русский не заметил его секундного замешательства. То, что ему сейчас предложили, немыслимо! По двум причинам. Во-первых, даже очень близкие союзники не имеют доступа к агентурным сетям своих партнеров. Это вещь предельно интимная. Во-вторых, Исламабад вооружал, обучал и вскармливал исламское подполье только с одной целью – дестабилизировать обстановку в Центральной Азии. Борьба с исламским влиянием в некогда советских республиках – один из краеугольных камней безопасности как прежней России, так и нынешней Руси. Любое усиление исламистов в Средней Азии – это прямая угроза для русских.

– Чьи интересы вы представляете? – спросил Шафик, рассматривая сидящего напротив него человека.

– Правительства Руси. Генерал Шафик, вы умный человек и понимаете, что вряд ли такие предложения могут поступать от частных лиц.

Генерал понял, что ему врут. Но документы похожи на настоящие. Значит, где-то на самом верху властного олимпа Руси идет яростная борьба. Ладно, придется с этим разбираться подробно, предложение интересное.

– У нас очень мало времени, генерал, – сказал незнакомец, пожимая руку пакистанцу.

В Исламабаде размышляли недолго. Совсем недавно русские выходили с подобным предложением к турецким спецслужбам. Иначе никак не объяснить то, что за весьма короткий срок Службе национальной безопасности Руси удалось практически уничтожить разветвленное и агрессивное ваххабитское подполье на Кавказе. Нет, даже не уничтожить – прыснуть яд в кровеносную систему подполья. Большинство из тайных финансистов и главарей террористов были убиты либо похищены за каких-то три-четыре года. Аналогичная ситуация произошла с курдским подпольем в Турции. За предельно короткий срок мощная террористическая организация, обладающая солидным финансированием и поддержкой из-за рубежа, была обезглавлена и обескровлена по «кавказскому сценарию».

Аналитики основных разведок подозревали тайный сговор между СНБ и MIT. Влияние турецких спецслужб на народы Кавказа и русских – на курдов известно практически всем. Сотрудничество получилось взаимовыгодным.

– Что нам могут предложить русские? С турками – понятно, там были взаимные интересы. Но что предлагают сейчас?

– Север Афганистана. Таджики…

Генералы ISI переглянулись. Интересное предложение. Сейчас север Афганистана – это заноза в заднице Пакистана. Форпост чужого, русского влияния.

– Русские готовы его сдать? Вместе с прикормленными салом – местными царьками?

– По предварительной договоренности – готовы. Но… – Генерал Шафик на секунду замолчал… – Если информация про вторжение в Центральную Азию китайцев подтвердится, не думаю, что нам стоит в это дело влезать. Русским нечем прикрыть свое азиатское подбрюшье. Если начнется большая война, северный Афганистан и так будет нашим…

– Это напрасные надежды! Иран, сожрав Междуречье, станет на порядок сильней. Наши временные союзники из Поднебесной надеются, что мы будем противостоять Тегерану.

Неожиданно в разговор вступил сам директор ISI, генерал-лейтенант Ахмад Шуджа:

– Надо принимать предложение русских. Неофициально, максимально осторожно. Лучше контролировать Афганистан, чем оказаться в клетке с тремя голодными тиграми. Если русские помогут нам по пуштунскому вопросу и договорятся с индусами, будет еще лучше. Шафик, возьмите это на себя.

– Если об этом узнают в Пекине?

– А если нет? Свой шанс надо использовать. Нельзя вечно оглядываться на Поднебесную. Тем более если они решили нас использовать вслепую, не посвятив в свои грандиозные планы.

Директор пакистанской разведки словно в воду смотрел. Вот что значит аналитические способности и опыт.

Едва китайцы вторглись в Киргизию и рванулись к Бишкеку, Душанбе и Алмате, как весь мусульманский запад КНР от Кашгара до Урумчи вспыхнул огнем кровавого мятежа. Затем пламя сопротивления перекинулось в тыл действующей армии. На узких горных серпантинах горели колонны снабжения и топливозаправщики, китайский спецназ при поддержке авиации и вертолетов пытался выкурить исламистов из их горных укрытий.

Киргизскую армию НОАК даже не заметила, разметав ее в клочья за какие-то часы. Русская авиабаза в Канте прямому удару не подвергалась, но на второй день войны по ней внезапно «отработала» китайская артиллерия. Русские намек поняли правильно и, уничтожив инфраструктуру, прорвались в горы на соединение с остатками киргизской армии и отрядами исламистов.

Восток – дело тонкое… Нет, скорее, дело подлое. Сейчас плечом к плечу против китайцев сражались две ненавидевшие друг друга силы – русские и исламисты. Что будет потом, мало кого интересовало. Русский Генштаб четко понимал, что прорыв бронетанковых колонн НОАК в глубь территории Казахстана, к Семиречью, будет значить быстрое поражение. Или ядерную войну. Понимали это и в Пекине. Поэтому и прислали Чэн Юаньчао.

Переговоры Чэна с пакистанской стороной быстро зашли в тупик. Генерал Шафик лучезарно улыбался, клятвенно прижимал руки к груди и постоянно намекал на трудности у НОАК.

– Мистер Юаньчао! Ваша доблестная армия ведет тяжелые бои с русскими на Дальнем Востоке. Насколько мы знаем, перевес в боях на стороне ваших врагов… Пакистан всегда готов помочь своим друзьям.

Из этой по-восточному витиеватой абракадабры Чэн понял лишь одно. Над ним откровенно издевались. Спецпредставителя главы КНР послали в изящной форме.

– Послушайте, мистер Шафик, и передайте своим хозяевам. Китай существует уже тысячи лет и просуществует еще столько же, несмотря на поражения и неудачи. Мы щедры и приветливы с друзьями, но никогда, запомните, генерал, не прощали предателей.

Генерал перестал улыбаться и недобро сощурился.

– На все воля Аллаха, мистер Юаньчао. На все…

Визит продлился еще сутки и состоял из абсолютно бестолковых переговоров с различными гражданскими и дипломатическими чинами и тяжелых раздумий Чэна.

Что-то здесь не складывалось. В картине явно не хватало какой-то малозаметной детали. Откуда такая наглость у пакистанцев? Исламабад ведет собственную игру? Не имея стратегических союзников? Это невозможно. Игра Вашингтона? Эр-Рияда? Может, Москва?

Нет, это уже паранойя. Русские для Исламабада – хуже дьявола. Может, третья сила? Тогда кто?

Вопросы множились, ответов на них не было.

«Почему замолчал Аист?» – пронеслось в голове Чэна холодным ветром. Его суперагент молчал уже почти две недели. В суматохе начавшейся войны куратор спецслужб непростительно про него забыл.

«Мерседес» Чэна, несущийся сейчас к зданию китайского посольства, сопровождали два микроавтобуса с сотрудниками «Гуаньбу», числящимися в дипломатической службе безопасности, и почетный эскорт из двух десятков мотоциклистов. Джип «Лэнд Ровер» с вооруженными полицейскими, притулившийся на обочине, неожиданно взорвался с такой силой, что взрывная волна разбросала мотоциклистов и опрокинула один из микроавтобусов с охраной.

«Мерседес» не пострадал, но его здорово занесло и выкинуло на встречную полосу. Едва водитель сумел справиться с тяжелой машиной и затормозить, как одно из боковых стекол треснуло и в нем образовалась внушительная дыра. Затем еще одна.

Когда микроавтобус с охраной прикрыл своим бортом расстрелянный «Мерседес», спасать было уже некого. Глава организационного отдела Секретариата ЦК КПК и куратор специальных служб Поднебесной лежал на заднем сиденье автомобиля изломанной куклой, которой открутили голову, забрызгав кровью весь салон.

На расстоянии почти восьмисот метров от стоящего «Мерседеса» лежащий на плоской крыше офисного здания человек оторвал усталые глаза от прицела снайперской винтовки «Немезис». Работа сделана, осталось позаботиться об эвакуации.

Глава 11. Польша. Окрестности Ополе. 18 августа

Логан осторожно выглянул из-за кустов, внимательно рассматривая русский чек-пойнт, установленный на перекрестке шоссе и сельской грунтовки. «Иваны» укреплялись основательно, с размахом. Помимо бетонных блоков пост был укреплен листами брони, снятыми со сгоревшей бронетехники, и мешками с песком. И мин с растяжками небось вокруг напихали. Хорошо еще, что в лесу секретов не поставили. Уже больше недели вынужденно путешествуя по оперативному тылу русских, Логан поражался, насколько четко и хорошо организована система полевой безопасности. Кроме густой сети чек-пойнтов имелись моторизованные, пешие и даже воздушные патрули, постоянно прочесывающие прифронтовую полосу и примыкающие к ней тыловые районы. Причем в отличие от американцев или тех же европейцев «чисткой» в тылах занимались специально обученные и натасканные на борьбу с возможными повстанцами и диверсантами подразделения. Не армейские, какие-то другие. Что-то вроде жандармерии. Были еще «оборотни». Роджер столкнулся с ними всего один раз, но этого вполне хватило, чтобы прятаться от появлявшейся на его пути любой вооруженной группы, вне зависимости от национальной принадлежности.

«Оборотни» здорово напоминали ему контрактников ЦРУ, с которыми Логану частенько приходилось сталкиваться в Афганистане. Угрюмые бородатые мужики в полувоенном обмундировании, выполняющие грязную работенку. Настолько грязную, что армия за нее не бралась.

Когда их AH-64D сбили, Роджеру чудом удалось «уронить» крутящуюся машину в маленькую, но быструю и глубокую речку. Вода смягчила удар и залила поврежденный двигатель. Слава богу, протока оказалась достаточно глубокой, Логан отделался легким сотрясением. Бедному стрелку Гарсиа повезло меньше. Он явно повредил позвоночник и получил тяжелый перелом ноги. Вытаскивая стонущего толстяка на берег и отплевываясь от воды, смешанной с топливом, Роджер постоянно оглядывался по сторонам, ожидая появления между деревьями русских солдат. Но ему сегодня отчаянно везло: русские не торопились появляться, занятые, видимо, другими делами.

– Помощь… помощь… скоро? – прошептал Гарсия, когда Роджер наклонился к нему.

– Да. Уже скоро. Сейчас дотащу до тех деревьев и будем спокойно ждать эвакуации.

Логан врал, но эта ложь была во спасение. Спасательный HH-60G из состава пятого батальона²⁴ сюда не летит. Это точно. Зона буквально кишит «иванами», и надеяться, что спасатели полезут в самую пасть к дьяволу, не стоило. Спасателей просто собьют. Нужно быстрее уходить отсюда и потом уже активировать спасательный маяк.

– Господи, Марс, какой же ты тяжелый....

Роджер волок упитанную тушу Гарсиа на срубленных ветках. Каждый шаг давался ему с трудом и приносил страдания стрелку. Марсель часто и громко стонал, облизывая пересохшие губы. Вколотые обезболивающие помогали слабо.

– Босс, ты меня угробишь… – наконец застонал он, не выдержав мучений.

Роджер остановился, часто и тяжело дыша. Что же делать? Они отошли от места падения «Апача» меньше мили, а он уже выдохся. Это хорошо, что русских пока не видно…

И тут Логан их увидел… «Иваны» вышли из пущи напротив редкой цепью, словно охотничьи псы, учуявшие желанную добычу. Три десятка мужчин в лохматом камуфляже неторопливо спускались к затонувшему вертолету, охватывая его в полукольцо.

– Черт, Марс, это «иваны»… Твою мать, Гарсиа, мы пропали…

Гарсия как-то судорожно, по-детски всхлипнул.

– Бросай меня, Роджер. Бросай, черт тебя возьми! У тебя есть шанс, так уходи! – неожиданно громко и твердо сказал он. – Русские соблюдают конвенцию, это не талибы. Беги, босс!

Логан коротко кивнул и, повернувшись, со всех ног бросился в чащу. С каждым шагом он с ужасом ждал выстрелов за спиной… Если бы он знал, что Марсель Гарсиа благополучно попал в плен и выжил… В отличие от шумной и многочисленной семьи Марселя, проживавшей в пригороде Атланты – Норд Декатур. В ночь с пятого на шестое августа Джорджия взорвалась. Мятеж подняли негры, и первым объектом нападения стали именно латиноамериканцы. Семья Гарсиа была вырезана в числе трех сотен других латиноамериканских семей той безумной ночью.

Роджеру повезло. Ему удалось уйти довольно далеко от преследователей и задействовать спасательный маяк. Логан устало привалился к сосне и закрыл глаза. Требовалось отдохнуть хотя бы несколько минут: забег по польской пуще основательно вымотал его.

Движение где-то сзади он не услышал, скорее почувствовал. Резко обернулся, выхватывая кольт из набедренной кобуры. Метрах в десяти от него застыл рослый темнокожий парень в рваном и грязном камуфляже. С М-4, крепко сжатым в руках, и испуганными глазами.

– Ты кто? – задал предельно идиотский в этой ситуации вопрос ошарашенный Логан.

Но визави, услышав английскую речь, радостно, как-то по-собачьи оскалился и ответил:

– Капрал Пратт. Джордж Пратт, сэр. Шестьсот пятнадцатый батальон обеспечения первой CAB²⁵.

– Батальон обеспечения? Спасательная команда?

– Так точно, сэр… Только наш «Пейв Хоук» упал в семи милях отсюда.

– Сбили?

– Нет, сэр. Сбой электроники. Хорошо шли на малой высоте, мне одному удалось спастись.

– Понятно. – Роджер одернул измазанный летный комбинезон и официально представился: – Капитан Роджер Логан, второй батальон пятьсот девятнадцатого полка, двенадцатая авиационная бригада. Сбит вчера. Присоединяйтесь, капрал, пойдем на запад. Судя по канонаде, линия фронта совсем рядом.

– Так точно, сэр. Только что-то произошло. Вся электроника почему-то вырубилась, сэр. Смотрите, капитан, ваш аварийный маяк не работает.

Логан тупо опустил голову и посмотрел на ставший мертвым куском пластика маяк и мертвые же электронные часы. Что за чертовщина?

– Это давно началось, капрал?

– Часа три назад, сэр. Все отключилось в минуту. Наш командир, майор Дуглас, даже не успел сманеврировать, как мы упали.

– Русских видел?

– Так точно, сэр. Издалека. Много. Танки и бронемашины. Милях в трех от меня выползали из леса.

– Танки?

– Очень много. Не меньше батальона, сэр.

Логан нервно потер подбородок. Странно, электроника отключилась, но русские танки спокойно шастают. Значит, помощи точно не будет. Нет связи – нет помощи. Надо отсюда выбираться. Раз началось большое наступление на «иванов», то скоро появятся свои.

– Двигаем за запад, капрал Пратт. Скоро увидим наших.

Действительно, вскоре они увидели своих. По лесной просеке неторопливо шла длинная колонна американцев. Человек сто пятьдесят, не меньше, держа руки за головой. С черно-желтыми шевронами первой кавалерийской дивизии.

– Пленные? – неожиданно для самого себя выдохнул Логан.

Пратт промолчал, но его шоколадная кожа приобрела сероватый оттенок. Его снова начало трясти от страха. Колонну охраняли всего шестеро русских. Один, видимо, главный, шел впереди, по двое сторожили колонну по бокам и еще один, с ручным пулеметом, шел чуть в отдалении, замыкая ее.

– Шестеро, их всего шестеро… на сто пятьдесят человек, – сокрушенно прошептал Логан.

Но никто из американцев даже не пытался вращать головой в надежде улизнуть в чащу. У пленных был совершенно потерянный вид.

– Пратт, снимай того, замыкающего, с пулеметом. Потом двух с ближайшего к нам фланга. По сигналу, – тихо сказал Роджер, расстегивая кобуру и вытаскивая тяжелый пистолет.

Капрал, не говоря ни слова, вцепился черной лапой в запястье Логана, а другой рукой схватил его за горло, опрокидывая на спину.

– Тихо, капитан, тихо… Мне домой надо, понимаешь, домой… Не надо стрелять.

Пратт вцепился в руку Роджера, словно клещ, не давая вытащить пистолет и тем более снять его с предохранителя. Толстые мерзкие губы едва ли не касались его ушной раковины, и потная ладонь давила на кадык. В голове Логана будто взорвалась бомба. Лютая волна ярости затопила его, не оставив даже островка для выдержки, характерной для пилота.

Перехватив руку, вцепившуюся ему в горло, Логан с размаху ткнул Пратта лбом в переносицу. Как в детстве, когда дрался с отпетым хулиганом Питером Гуликом, державшим в страхе всех малолеток его городка. Раздался треск, и на лицо Роджера стало что-то капать. Пратт мгновенно разжал захват и получил ребром ладони в горло. Беззвучно скорчившись, он упал в еловые иголки, ковром покрывавшие землю, и засучил ногами.

– Ты что, тварь? А-а? – яростно прошипел Роджер, выхватив наконец пистолет из кобуры и приставив ствол к толстой, черной, лоснящейся от пота шее Пратта.

Капрал поднял перемазанное кровью лицо, с прилипшими к коже еловыми иголками и какой то дрянью, и тихонько заскулил. Именно заскулил, не заговорил. В потоке тихого стона с трудом можно было различить слова:

– Не надо, сэр… Не стреляйте. Мне надо домой. Я из Луизианы, сэр. Из Батон-Руж… Там сейчас война. У меня жена и двое детей, сэр… Не надо, пожалуйста, не убивайте.

Логан убрал ствол «кольта» от шеи капрала и сплюнул. Затем хорошенько пнул его по заднице, заставив еще раз скорчиться и запричитать.

– Встать, капрал, – тихо, но внятно приказал Роджер. – Хватит ныть, Пратт. Приведите себя в порядок и прекратите трястись.

Капрал встал, пряча глаза и пытаясь отряхнуться. Автомат так и валялся в стороне, Пратт даже не собирался его поднимать.

– Отойди. – Логан махнул стволом, отгоняя капрала в сторону. Поднял «М-4», перекинул его через плечо.

– Теперь напряги свои куриные мозги, Пратт. Ты хочешь домой – это нормально. Я тоже хочу. Но мы, если ты заметил, находимся в русском тылу. Дойти до своих и отправиться домой мы можем только вместе. Ты меня понял?

– Да, сэр. Только я никуда с вами не пойду. Извините, капитан. Останусь здесь.

Логан понял, что этот лживый, трусливый и трясущийся кусок дерьма действительно никуда не пойдет. Он уже мертв от собственного страха. Ходячий мертвец, мечтающий поднять руки и отправиться в ближайший лагерь военнопленных. В надежде отсидеться в плену и отправиться в свою поганую Луизиану.

– Ну и подыхай здесь, слизняк.

Логан развернулся и отправился дальше. Пратт так и остался стоять у дороги, опустив голову.

Ноги исправно несли Роджера вперед, в голову же лезли всякие отвратительные мысли. Воспитанный в культе американского патриотизма и превосходства над всем окружающим миром, он никак не мог понять, что случилось с его армией и страной.

Здесь, в Польше, они дерутся уже почти месяц – и ни одного, даже тактического, успеха. Сплошные поражения и неудачи. «Иваны» читают планы американцев, словно открытую книгу.