Kitobni o'qish: «Призрак. Музыка Древних»
* * *
Пролог
Старый грузовой корабль «Полярная Звезда» мерно гудел, вибрируя всем своим потрёпанным корпусом. Он был похож на уставшего, но очень упрямого шмеля, который тащит свой груз, несмотря ни на что. Здесь, на капитанском мостике, в воздухе смешались запахи озона от систем жизнеобеспечения, крепко заваренного чая и едва уловимый аромат машинного масла. Для горстки людей, составлявших экипаж, это был запах дома – единственного дома посреди бескрайнего космоса.
Капитан Семён Аркадьевич хмуро смотрел в навигационный экран. Он был коренастым мужчиной за пятьдесят, с красным, обветренным лицом, которое словно высекли из куска астероида. На экране мелькали цифры, сменялись графики и выстраивались траектории полёта, но выражение капитанского лица оставалось неизменным. Это была вселенская скорбь человека, который уже подсчитывал будущие расходы на топливо.
– Опять до самой Цереры пилить, – проворчал он в густые усы, не обращаясь ни к кому конкретно. – И маршрут-то какой проложили, через три метеоритных потока! Экономят на пошлинах, ироды, а нам потом латай дыры в обшивке. Каждый лишний грамм герметика – это мои кровные!
– Да ладно вам, кэп, не ворчите, – раздался задорный голос с соседнего кресла. Это была Кира Новикова, бортовой техник. Молодая девушка с короткой стрижкой, вечно перепачканными в смазке щеками и озорными искорками в больших глазах. Она с видимым удовольствием стучала по клавишам пульта, внося последние корректировки в работу двигателей. – Зато не скучно будет! Может, поймаем какой-нибудь интересный сигнал или наткнёмся на пиратский клад!
– Наткнёмся мы на штрафы за опоздание, Кирочка, – отрезал капитан, хотя в его голосе не было настоящей злости. Он давно привык к её неуёмному оптимизму и даже находил в нём что-то правильное. – Так что перестань витать в облаках и лучше проверь плазменные инжекторы. Ещё раз.
– Уже трижды проверила, Семён Аркадьевич! Всё работает как часы, – с улыбкой отчиталась она. – Наши «старички» ещё всех переживут!
Чуть поодаль, в тени, почти сливаясь с переборками, стояла доктор Лиандра. Высокая, невероятно худая, с кожей, отливающей перламутром в тусклом свете ламп. Она молча просматривала на своём датападе список медикаментов. Её движения были плавными и изящными. Присутствие доктора было почти незаметным, но капитан знал: если на борту что-то случится, именно её холодный, ясный ум и твёрдая рука будут их единственной надеждой.
Дверь на мостик с тихим шипением открылась, и внутрь плавно вкатился Гюнтер. Блестящий, похожий на хромированный самовар на колёсиках, робот-повар с механической точностью подвёз капитану его любимую кружку.
– Ваш чай, мой капитан, – проскрипел он с чудовищным немецким акцентом, который ему достался от старых заводских настроек. – Температура – девяносто два градуса по Цельсию. Заварен ровно три минуты и сорок пять секунд. Идеально для поддержания боевого духа и оптимальной работы вашей нервной системы.
– Спасибо, железяка, – буркнул Семён Аркадьевич, забирая горячую кружку. Он сделал большой глоток и тяжело вздохнул, глядя на россыпи далёких звёзд за обзорным экраном. Впереди была только пустота и работа.
– Только бы в этот раз без приключений, а? – снова проговорил он, словно обращаясь к самому космосу. – Просто довезти эту чёртову тушёнку до Цереры, получить деньги и спокойно вернуться обратно. Никаких спасательных капсул, никаких сигналов бедствия, никаких странных находок в астероидных полях. Хоть один спокойный, до зевоты скучный рейс. Я что, многого прошу у этой Вселенной?
Кира только тихонько хихикнула в ответ, зная, что мечтам капитана о скуке редко суждено сбываться. Семён Аркадьевич сделал ещё один глоток, поставил кружку и, повернувшись к пульту, отдал последнюю команду перед прыжком.
– Ну, с богом. Полетели.
«Полярная Звезда» ощутимо вздрогнула, словно живое существо, и в следующий миг, вытянувшись в тонкую светящуюся нить, исчезла в ослепительной вспышке гиперпрыжка. Корабль уносил свой маленький экипаж навстречу самому невероятному приключению в их жизни. Но они, конечно же, об этом ещё не знали.
Глава 1
Я открыл глаза, но ничего не увидел. Абсолютно ничего. Только густая, вязкая, как мазут, темнота, в которой тонул и растворялся. В ушах стоял низкий, давящий гул, словно я оказался внутри гигантского трансформатора. Тело ощущалось чужим, неподъёмным куском мяса, налитым свинцом. Первая мысль, промелькнувшая в сознании, была на удивление спокойной и отстранённой: «Похоже, это конец. Я умер». Но следом за ней пришла другая, куда более тревожная: «Стоп. А кто такой – я?».
Память была девственно чиста. Ни имени, ни прошлого, ни единой зацепки. Пустота. Будто кто-то нажал кнопку «стереть всё». Я попытался пошевелиться, но тело не отреагировало. Только гул в ушах и непроглядный мрак перед глазами. Постепенно гул начал стихать, сменяясь более различимыми звуками, а темнота – рассеиваться, уступая место мутным пятнам света. Я понял, что лежу на чём-то мягком, а надо мной склонились две неясные фигуры.
– Пульс – шестьдесят ударов в минуту, давление – сто двадцать на восемьдесят. Хоть сейчас в космодесантники записывай, – произнёс приятный женский голос с мелодичными нотками. – Просто поразительно, особенно если учесть, сколько времени он провёл в криокапсуле.
– Поразительно то, что мы вообще решили остановиться ради этой ржавой консервной банки, – проворчал в ответ второй голос, низкий и скрипучий, как несмазанная дверь. – Каждый час простоя – это чистые убытки, Лиандра, понимаешь? Убытки! А нам ещё пилить до самой Цереры.
Я с огромным трудом сфокусировал зрение. Надо мной и вправду стояла женщина. И какая женщина! Невероятно высокая, тонкая, почти эфемерная, словно ивовый прутик. Её кожа в свете медицинских ламп имела лёгкий перламутровый отлив, а длинные, изящные пальцы сжимали диагностический сканер. Рядом с ней переминался с ноги на ногу коренастый мужчина с красным, недовольным лицом, которое сильно напоминало печёную картофелину. Без сомнения, капитан этого судна.
– Он приходит в себя, Семён Аркадьевич, – снова заговорила женщина, которую, как я понял, звали Лиандрой. Она заглянула мне прямо в глаза, и мне показалось, что её волосы в полумраке отсека едва заметно светятся. – Как вы себя чувствуете? Вы помните, кто вы такой?
Я открыл рот, чтобы ответить, но из горла вырвалось лишь невнятное сипение. Язык казался чужим и неповоротливым. Тогда я просто отрицательно качнул головой, и это простое движение отозвалось острой болью в затёкших мышцах шеи.
– Понятно. Ничего не помнит, – спокойно констатировала Лиандра. – Полная ретроградная амнезия. Нужно будет пробить его по вселенской базе данных.
Капитан Семён Аркадьевич скривился так, будто съел кислый фрукт.
– Замечательно! Ещё одна задержка. Ну что за проклятый день! Ладно, доктор, делайте, что считаете нужным. А я пойду, «обрадую» экипаж новостью, что у нас на борту появился безбилетник.
Он развернулся и, продолжая что-то бубнить себе под нос про сорванные графики и огромные неустойки, покинул медотсек. Доктор Лиандра, напротив, ободряюще мне улыбнулась.
– Вы не обращайте на него внимания. Капитан у нас на самом деле добрый, просто работа очень нервная. Меня зовут доктор Лиандра. Вы находитесь на борту грузового корабля «Полярная Звезда». Мы обнаружили вашу спасательную шлюпку, дрейфующей в секторе Тау Кита.
Пока она говорила, я лихорадочно пытался ухватиться хоть за что-то в своей пустой голове. «Полярная Звезда». Тау Кита. Эти названия были для меня лишь набором звуков. Я был чистым листом, новым файлом в теле взрослого мужчины. И, судя по словам доктора, в прекрасной физической форме. Что ж, хоть какой-то плюс в моём незавидном положении.
Прошло несколько часов. Мне стало значительно лучше, я уже мог не только сидеть на койке, но и вполне сносно говорить. В этот момент в медотсек без стука заглянула молодая девушка в замасленном рабочем комбинезоне. Коротко стриженные тёмные волосы, перепачканная машинным маслом щека и большие, невероятно любопытные глаза.
– Ну что, док, как поживает наш найденыш? – спросила она, без всякого стеснения разглядывая меня с ног до головы. – Я прогнала его по всем базам. Результат – ноль. Вообще ничего. Такое чувство, будто он только вчера родился. Ни отпечатков пальцев, ни образцов ДНК, ни скана сетчатки. Абсолютная пустота.
Лиандра удивлённо вскинула свои тонкие брови.
– Такого просто не может быть, Кира. Даже у нелегальных колонистов с заброшенных астероидов есть хоть какие-то следы в системе.
– А вот так, – пожала плечами девушка, которую назвали Кирой. – Зато я не поленилась и кое-что нашла в его шлюпке. Покопалась в обшивке кресла, распорола подкладку, а там – вот это.
Она протянула доктору небольшой металлический контейнер. Лиандра аккуратно открыла его. Внутри на бархатной подложке лежали несколько пластиковых карточек и какой-то официальный документ с голограммой.
– Владислав Волков, – медленно прочитала доктор, переводя взгляд с документа на меня и обратно. – Приписан к экспедиционному кораблю «Рассветный Странник».
Владислав Волков. Я мысленно повторил это имя. Оно звучало совершенно чуждо, но в то же время… на удивление правильно. Словно давно забытая, но знакомая мелодия из далёкого прошлого. «Рассветный Странник». Ещё одна загадка в мою пустую копилку.
– Что ж, господин Волков, – широко улыбнулась Кира. – Поздравляю! По крайней мере, у вас теперь есть имя. А остальное, может, со временем и вспомнится. Не переживай.
В этот самый момент дверь медотсека с громким шипением открылась, и в помещение вкатилось нечто на колёсиках, оборудованный несколькими манипуляторами. Один из манипуляторов сжимал поднос, на котором стояла миска с дымящейся кашей сомнительного вида.
– Ah, die Prinzessin проснулась! – проскрипел механический голос с чудовищным немецким акцентом. – Йа очень надеюсь, ваш сон был прекрасен, потому что теперь наступило время для arbeiten! Работать, du Faulpelz!
Робот-повар, которого, как я выяснил позже, звали Гюнтер, резво подкатил ко мне и с оглушительным грохотом поставил поднос на прикроватную тумбочку.
– Это есть питательный концентрат номер три! – строго объявил он, помахав в воздухе свободным манипулятором. – Он содержит все необходимые витамины и минералы для скорейшего восстановления вашего хрупкого организма! Кушать быстро! Не отвлекаться на разговоры! У меня строгий график!
Я ошарашенно переводил взгляд с серой каши на этого металлического фельдфебеля на колёсах. Кира, стоявшая рядом, прыснула со смеху, прикрыв рот ладонью.
– Привыкай, Влад. Это Гюнтер. Он у нас на корабле отвечает за питание и поддержание боевого духа. В основном с помощью оскорблений и армейской муштры.
Я неуверенно взял ложку. Каша на вид была, прямо скажем, не очень, но пахла вполне съедобно. Что ж, Владислав Волков. Звучит не так уж и плохо. Уж точно лучше, чем «найденыш» или, не дай бог, «Prinzessin». Похоже, моё новое приключение только начинается. И, судя по этой разношёрстной компании, оно точно не будет скучным.
* * *
Неделя тянулась, как расплавленный сыр. Я без дела бродил по пустым коридорам «Полярной Звезды», пытаясь свыкнуться с новым именем – Владислав Волков. Оно никак не хотело прилипать, ощущалось чужим, будто я одолжил его у кого-то. Память ко мне так и не возвращалась, сколько бы доктор Лиандра ни сканировала мой мозг своими причудливыми приборами. Эта высокая, тонкая женщина с перламутровой кожей и светящимися в полумраке волосами каждый раз лишь сочувственно качала головой.
Кира, наш техник, девушка с вечно испачканными в машинном масле руками, в свободное время пыталась меня разговорить. Она показывала мне фотографии звёздных туманностей, рассказывала байки о контрабандистах, но моя голова оставалась пустой. Капитан Семён Аркадьевич делал вид, что меня не существует, но я то и дело ловил на себе его тяжёлый, подозрительный взгляд.
Единственным, кто не давал мне скучать, был Гюнтер. Робот-повар с замашками армейского старшины, казалось, поставил себе цель превратить меня в шар. Каждое утро он подавал мне тарелку питательной каши, похожей на серый клейстер, и не упускал случая съязвить.
– Кушайте, ваше высочество, – скрипел он своим синтезированным голосом. – А то от ветра качает. Не ровен час, сдует в вентиляцию, потом ищи вас по всем фильтрам.
Жизнь на грузовом корабле текла медленно и предсказуемо под монотонное гудение двигателей. Но в один прекрасный день эту сонную рутину разорвал вой сирены. Резкий, оглушительный, он заставил меня подпрыгнуть на койке. Корабль содрогнулся так, что я едва не свалился на пол. Свет моргнул и погас, а через секунду коридоры залило тревожное, красное освещение.
– Внимание всем постам! – проревел из динамиков голос капитана. – Метеоритный поток! Прямое попадание по правому борту, повреждён седьмой маневровый двигатель! Кира, живо в машинное отделение!
Я выскочил в коридор, едва успев отшатнуться от промчавшейся мимо Киры. В её руках был ящик с инструментами, а в глазах – ни тени страха, только стальная решимость. И в этот момент что-то во мне переключилось. Сидеть в каюте, пока другие спасают корабль? Нет уж. Не раздумывая ни секунды, я побежал за ней.
В машинном отделении стоял гул и пахло горелой проводкой. Семён Аркадьевич, мрачный, как грозовая туча, стоял у пульта и раздавал команды. Кира уже колдовала над вскрытой панелью двигателя, из которой вился сизый дымок.
– Докладывай, Новикова! Что там у тебя? – рявкнул капитан, не поворачивая головы.
– Всё очень плохо, кэп, – ответила Кира, пытаясь отсоединить какой-то оплавленный кабель. – Камушек пробил защитный кожух и разнёс в хлам плазменный инжектор. Тут не просто деталь поменять, вся система питания накрылась. Нужно пересобирать цепь вручную, а это… это займёт несколько часов.
– У нас нет нескольких часов! – отрезал Семён Аркадьевич. – Нас стягивает с курса прямо в гравитационный колодец! Ещё полчаса, и нас раздавит!
Я подошёл ближе, заглядывая Кире через плечо. Переплетение проводов, трубок, мигающие датчики… всё это было непонятным, но до странного знакомым. И вдруг в голове будто лампочка зажглась. Я увидел схему. Чёткую, ясную, будто её нарисовали прямо у меня перед глазами.
– Можно перенаправить энергию через резервный контур охлаждения, – сказал я, сам удивляясь своему голосу.
Кира обернулась и посмотрела на меня как на сумасшедшего.
– Что? Это нештатная процедура! Её нет ни в одном руководстве! Контур не рассчитан на такую нагрузку, он просто сгорит!
– Не сгорит, – уверенно ответил я, чувствуя, как руки сами начинают чесаться от желания вмешаться. – Нужно замкнуть плазменный поток напрямую, в обход сгоревшего стабилизатора, и вручную выставить частоту инжекции. Вот тот силовой кабель перекинь на аварийный терминал и задай модуляцию в семьдесят герц.
Слова лились из меня сами собой. Я понятия не имел, что они значат, но был уверен в них на все сто процентов. Кира с сомнением посмотрела на меня, потом на капитана. Тот, сцепив зубы, лишь зло махнул рукой.
– Делай, что он говорит! Хуже уже не будет!
Девушка-техник пожала плечами и с невероятной скоростью принялась выполнять мои указания. Её пальцы порхали над панелью. Щёлк, щёлк – переключила тумблеры, соединила кабели, как я сказал. Потом замерла, положив руку на большой красный рубильник.
– Ну, держитесь, мальчики, – пробормотала она и с силой опустила рычаг.
Никакого взрыва не последовало. Двигатель коротко чихнул, а затем загудел – ровно, мощно, даже как-то солиднее, чем раньше. Все аварийные индикаторы на панели погасли, сменившись спокойным зелёным светом.
– Работает… – выдохнула Кира, не веря своим глазам. Она быстро пробежалась по датчикам. – Работает! И показатели стабильнее, чем до аварии! Влад… как? Откуда ты это знаешь?
Я лишь пожал плечами, чувствуя себя последним дураком.
– Не знаю. Просто… в голову пришло.
Капитан Семён Аркадьевич подошёл ко мне вплотную. Он долго, очень долго смотрел мне в глаза, изучая, будто пытался заглянуть в самую душу. Затем он хмыкнул, пряча удивление за привычной маской суровости.
– В голову ему пришло… Ну-ну. Волков, значит…
На следующий день капитан отыскал меня в кают-компании, где я безуспешно пытался обыграть Гюнтера в шахматы. Робот просчитывал на двадцать ходов вперёд и комментировал каждый мой ход с нескрываемым презрением. Капитан молча положил передо мной небольшой навигационный пульт.
– Раз ты у нас такой гений, Волков, вот тебе задачка. Откалибруй астронавигационный сенсор. Работа нудная, но кто-то должен её делать. Через пару часов жду доклад.
Он развернулся и ушёл, не дав мне и слова вставить. Я вздохнул, взял пульт. Нудная работа, так нудная работа. Но стоило мне включить интерфейс, как пальцы сами заплясали по сенсорной панели. Цифры, графики, звёздные карты – всё это было таким родным и понятным. Вместо двух часов я провозился от силы минут десять. Но когда калибровка была закончена, я заметил кое-что ещё. Курс, проложенный навигатором, был не самым коротким. Сделав пару быстрых расчётов, я понял, что могу «срезать» путь и сэкономить кораблю почти пять процентов драгоценного топлива.
Я нашёл капитана на мостике. Он в одиночестве стоял у огромного обзорного экрана и смотрел на россыпи далёких звёзд.
– Я закончил, – сказал я, протягивая ему пульт. – И ещё, там маршрут можно было немного оптимизировать. Я поправил.
Семён Аркадьевич молча взял пульт. Его глаза быстро пробежались по экрану, потом ещё раз, уже медленнее. Он перевёл взгляд на главный навигационный дисплей, где уже отображался новый, более короткий курс. Потом снова посмотрел на пульт, потом на меня. Его лицо медленно начало приобретать багровый оттенок, совсем как в тот день, когда меня принесли на борт.
– Умники нашлись… – наконец пробурчал он, отворачиваясь к иллюминатору. – Курс он поправил… Механики…
Глава 2
После того случая с двигателем моё положение на «Полярной Звезде» как-то незаметно, но ощутимо изменилось. Я больше не был просто «найдёнышем», которого подобрали из спасательной капсулы. Теперь на меня смотрели иначе. Капитан Семён Аркадьевич, здоровенный мужик с вечно хмурым лицом, перестал сверлить меня взглядом, от которого, казалось, обшивка плавилась. Теперь он просто изредка поглядывал на меня, как на какой-то новый, непонятный навигационный прибор. Словно пытался разобраться, как я работаю и не взорвусь ли в следующий момент.
Кира Новикова, наш техник, наоборот, теперь смотрела на меня с явным любопытством. Она то и дело подсаживалась ко мне в кают-компании и начинала болтать о плазменных инжекторах, гиперпространственных струнах и прочих заумных вещах. Самое странное, что я, к своему удивлению, начал не только понимать её, но и вставлять дельные комментарии. Откуда это бралось в моей голове – загадка.
Даже доктор Лиандра, наша инопланетная гостья, стала вести себя иначе. Эта невероятно высокая и худая женщина с перламутровой кожей и светящимися в темноте волосами теперь всегда встречала меня лёгкой, едва заметной улыбкой. Будто моя внезапная техническая одарённость была хорошим знаком, подтверждающим моё психическое здоровье.
Единственным, кто не поменял своего ко мне отношения, оставался Гюнтер. Наш робот-повар, собранный по старым немецким чертежам, по-прежнему считал меня ленивой «Prinzessin», то есть принцессой. Каждое утро он с непоколебимой педантичностью ставил передо мной миску с отвратительной серой кашей.
– Кушать! – гремел его синтезированный голос с жёстким немецким акцентом. – В вашем организме наблюдается дефицит протеина на ноль целых две сотых процента! Это есть недопустимо! Вы должны быть сильным, чтобы приносить пользу, а не просто занимать полезный объём на моём корабле!
Так и проходили наши дни в относительном спокойствии, пока однажды Гюнтер окончательно не съехал с катушек.
Всё случилось в обед. Мы, как обычно, сидели за столом в кают-компании, лениво переговариваясь и ожидая, чем нас сегодня «порадует» железный повар. Дверь камбуза с шипением отъехала в сторону, и на пороге показался Гюнтер. Он блестел своими хромированными боками и выглядел как всегда невозмутимо, но что-то в его движениях было не так. Он подкатил к столу и с оглушительным грохотом поставил перед капитаном тарелку с чем-то дымящимся.
Семён Аркадьевич недоверчиво уставился в тарелку. Потом взял ложку, брезгливо помешал варево… и с металлическим лязгом вытащил из него здоровенный шестигранный болт.
– Гюнтер, это что ещё за хреновина? – прорычал капитан, его лицо начало медленно наливаться краской.
– Это есть суп «Индустриальный»! – с неподдельной гордостью отрапортовал робот. – Рецепт номер четыреста двенадцать из моей новой, инновационной кулинарной книги! Богат железом и цинком! Очень полезно для укрепления костей!
Пока мы сидели с открытыми ртами, пытаясь осознать происходящее, Гюнтер подкатил к Кире и поставил перед ней тарелку с салатом. Салат состоял из каких-то серых, рваных листьев, щедро политых тёмной и вязкой жидкостью. От тарелки отчётливо несло машинным маслом.
– Салат «Механический»! – торжественно объявил повар. – Заправка изготовлена на основе синтетической смазки марки «К-17»! Улучшает гибкость суставов и проходимость… внутренних систем организма!
Кира с отвращением отодвинула от себя тарелку.
– Гюнтер, у тебя явный сбой в программе! Ты пытаешься накормить нас запчастями!
– NEIN! – взвизгнул робот так пронзительно, что у меня заложило уши. – Это есть инновационная кухня! Вы, примитивные органические формы жизни, просто не способны оценить всю глубину моего кулинарного гения!
С этими словами он резко развернулся и укатил обратно на камбуз, наглухо заперев за собой дверь. Мы остались сидеть перед несъедобной едой, голодные и злые.
– Ну всё, приехали, – тяжело вздохнул Семён Аркадьевич, отбрасывая болт на стол. – Наш повар спятил. Кира, иди, разберись с этим консервным ведром, пока он не решил приготовить нам десерт из ракетного топлива.
Кира недовольно поджала губы, но схватила свой ящик с инструментами и пошла к камбузу. Однако уже через минуту она вернулась, потирая ушибленную руку.
– Он не подпускает! – возмущённо доложила она. – Забаррикадировался и орёт что-то про «кулинарную революцию». Я попыталась взломать замок, а он шарахнул меня манипулятором по руке через сервисный люк!
В животе у меня заурчало. Громко, протяжно и очень требовательно. Перспектива остаться без еды до конца полёта меня совершенно не радовала. И снова, как тогда в машинном отделении, во мне что-то щёлкнуло. Голод – страшная сила. Он, вместе с каким-то странным, необъяснимым порывом, заставил меня подняться с места.
– Я попробую, – сказал я, решительно направляясь к камбузу.
– Влад, осторожнее, он буйный! – крикнула мне вслед Кира.
Я подошёл к двери и нажал кнопку вызова.
– Гюнтер, открой.
– Прочь, du unqualifizierter Esser! (ты, неквалифицированный едок!) – донеслось изнутри. – Йа нахожусь в процессе создания кулинарного шедевра! Не мешать!
Спорить я не стал. Рядом с дверью находилась панель аварийного доступа. Мои пальцы сами, словно вспомнив что-то давно забытое, нашли нужную комбинацию. Крышка отъехала в сторону, открывая путаницу проводов. Секунда – и я разъединил нужный контакт. Дверь камбуза с тихим щелчком отперлась.
Я вошёл внутрь. Гюнтер стоял посреди кухни, размахивая половником, как дирижёрской палочкой, и что-то бормотал на дикой смеси немецкого и технического жаргона. Увидев меня, он ринулся в атаку.
– Halt! Назад! Это есть стерильная зона для высокого искусства!
Я не стал уворачиваться. Вместо этого я сделал шаг вперёд и ловким, отточенным движением, источник которого был мне неведом, нажал на скрытую кнопку у основания его корпуса. Манипуляторы робота безвольно повисли вдоль тела. Он замер на месте, продолжая яростно вращать оптическими сенсорами.
– Was ist das?! Что это такое?! Мои манипуляторы! Йа обездвижен! Это есть саботаж! Государственный переворот!
Я проигнорировал его истеричные вопли. Оглядел камбуз. Запасы были, мягко говоря, не очень: несколько картофелин, луковица, пара банок с мясными консервами и какие-то сушёные овощи в пакете. Негусто. Но в голове уже сам собой рождался рецепт. Руки сами потянулись к ножу и разделочной доске.
– NEIN! – заверещал Гюнтер, наблюдая, как я чищу картошку. – Картофель нужно резать строго кубиками по восемь миллиметров! Не семь! Не девять! Acht! Du unqualifizierter Dilettant! (ты, неквалифицированный дилетант!)
Я молча продолжал работать. Нарезал лук, бросил его на сковороду. По камбузу разнёсся приятный шипящий звук и аппетитный запах.
– Неправильная температура! – не унимался робот. – Лук потеряет все свои полезные свойства! Das ist eine Katastrophe! (Это катастрофа!)
Я вскрыл банки с консервами, вывалил мясо к луку, засыпал всё это картошкой и сушёными овощами, залил водой и добавил специи из маленького пакетика, который нашёл на полке. Камбуз наполнился таким густым и вкусным ароматом, что у меня самого потекли слюнки.
– Специи добавлять за три минуты до готовности! За три! Nicht за десять! Вы убиваете весь букет! Вы варвар! Barbarian!
Через полчаса простое, но невероятно аппетитное на вид и запах рагу было готово. Я нашёл в шкафчиках глубокие миски и разложил по ним дымящееся блюдо. В кают-компанию я вошёл с подносом, на котором стояли четыре полные порции. Капитан и Кира уставились на меня во все глаза. Запах, шедший от тарелок, был просто божественным.
Я молча поставил еду на стол. Семён Аркадьевич с большим недоверием взял ложку, зачерпнул немного и осторожно попробовал. Его глаза изумлённо расширились. Он зачерпнул ещё раз, уже смелее, потом ещё. Кира последовала его примеру и тут же восторженно замычала от удовольствия.
– Влад… это… это просто невероятно! – проговорила она с набитым ртом. – Где ты так научился готовить? Это же вкуснее, чем в любом космопорту!
Я лишь пожал плечами, чувствуя себя немного неловко.
– Не знаю. Просто… очень есть захотелось.
Мы ели в полной тишине, которую нарушал только стук ложек о тарелки и гневные вопли, доносившиеся с камбуза.
– Йа подам на вас жалобу в Межгалактическую ассоциацию поваров! – орал обездвиженный Гюнтер. – За надругательство над высоким искусством кулинарии! За нарушение всех мыслимых и немыслимых протоколов! Du bist ein kulinarischer Terrorist! (Ты – кулинарный террорист!)
Капитан доел свою порцию до последней ложки, отодвинул тарелку и посмотрел на меня долгим, задумчивым взглядом. Впервые за всё время я увидел в его глазах нечто похожее на искреннее уважение.
– Что ж, Волков, – пробасил он, вытирая рот салфеткой. – Похоже, до конца рейса за питание у нас отвечаешь ты. А эту консервную банку чтоб я возле плиты больше не видел. Займись им, Кира. Нам нужен повар, а не производитель запчастей.
* * *
Камбуз стал моим личным, пахнущим жареной картошкой, королевством. После того как наш штатный робот-повар Гюнтер устроил «восстание кастрюль», его кулинарная карьера на «Полярной Звезде» резко оборвалась. Этот железный шеф-повар возомнил себя гением и отказался готовить что-либо, кроме блюд высокой кухни, на которые у нас попросту не было продуктов. Кире, нашему гениальному технику, пришлось полночи с ним возиться, чтобы в итоге снести из его памяти все рецепты, которые были сложнее питательной белковой пасты. Теперь Гюнтер был разжалован в уборщики и посудомойки. Он молча скользил по камбузу, наводя стерильную чистоту, но иногда застывал у меня за спиной и издавал серию неодобрительных щелчков. Обычно это случалось, когда я, по его мнению, недостаточно ровно нарезал лук для супа.
Зато экипаж был на седьмом небе от счастья. Наконец-то нормальная человеческая еда! Даже капитан Семён Аркадьевич, человек, чьё лицо, казалось, было высечено из астероида и навсегда застыло в хмурой гримасе, после каждой трапезы выдавливал из себя нечто похожее на «спасибо». Для него это было проявлением невероятной вежливости.
Кира Новикова, наша темноволосая зажигалка, постоянно подкалывала меня.
– Волков, если ты не перестанешь так вкусно готовить, мне придётся сделать тебе предложение, – заявляла она, уплетая за обе щёки мой фирменный гуляш. – А отказать ты не сможешь, я всё-таки твой спаситель.
А вот доктор Лиандра – это была совсем другая история. Она была представительницей колонии с планеты с низкой гравитацией, и её внешность была… инопланетной. Невероятно высокая, тонкая, с длинными, изящными пальцами, она двигалась с какой-то неземной грацией. Её кожа имела лёгкий перламутровый оттенок, а длинные светлые волосы, казалось, светились в полумраке кают-компании. Каждый раз, когда я ставил перед ней тарелку, она поднимала на меня свои огромные, серьёзные глаза и смотрела с таким тёплым, искренним участием, что я невольно смущался. От её взгляда становилось немного не по себе, будто я какой-то герой, а не просто парень, который умеет жарить котлеты.
В общем, всё было хорошо. Даже слишком. Настолько хорошо, что это начало меня беспокоить.
Поэтому сегодня я снова не мог уснуть. Лёжа на своей узкой койке в крохотной каюте, я тупо смотрел в потолок, к которому можно было дотянуться рукой. Корабль жил своей жизнью: мерно гудели системы жизнеобеспечения, тихонько скрипели переборки. Эта монотонная песня пустоты обычно убаюкивала, но не сегодня. В моей голове гудел собственный шторм.
«Рассветный Странник».
Два слова, которые не давали мне покоя. Это было название моего прошлого корабля. Не старой грузовой посудины, как «Полярная Звезда», а современного экспедиционного судна, предназначенного для исследований дальнего космоса. Такие корабли не исчезают просто так. Они постоянно на связи, оставляют цифровой след: отчёты, запросы, данные телеметрии. Если происходит беда, в космос летят сигналы SOS, остаются работать аварийные маяки, чёрные ящики, в конце концов, должны быть обломки! Но по «Рассветному Страннику» не было ничего. Абсолютная, мёртвая тишина во всех базах данных. Словно такого корабля никогда и не было.
Как такое вообще возможно? Чтобы стереть все упоминания о целом корабле, нужна невероятная власть и ресурсы. Это работа для целой спецслужбы или могущественной корпорации. Зачем? Что такого важного было на борту, что потребовалось так тщательно всё зачистить? И самый главный, самый страшный вопрос: почему выжил только я?
Мысли, как рой злобных ос, кружились в голове, не давая ни секунды покоя. Я зажмурился, пытаясь прогнать их, заставить себя уснуть. И, кажется, получилось.
