Kitobni o'qish: «Мистика Древнего Рима. Тайны, легенды, предания»
СПРОСИ МАТЬ-ВОЛЧИЦУ
Ромул и Рем взошли на гору,
Холм перед ними был дик и нем.
Ромул сказал: «Здесь будет город».
«Город, как солнце», – ответил Рем.
Ромул сказал: «Волей созвездий
Мы обрели наш древний почет».
Рем отвечал: «Что было прежде,
Надо забыть, глянем вперед».
«Здесь будет цирк, – промолвил Ромул, —
Здесь будет дом наш, открытый всем».
«Но надо поставить ближе к дому
Могильные склепы», – ответил Рем.
Николай Гумилев
Оды и проклятия Венному городу
Кто такой римлянин – две с половиной тысячи лет назад и в эпоху расцвета Римской империи, в период распада великого государства и в Средние века, в эпоху Возрождения и в наше время?
Есть ли что-то общее у жителей Вечного города перечисленных выше исторических эпох? Можно ли говорить о так называемом «римском характере»? Сохранились ли хоть какие-то традиции у ныне живущих в столице Италии от времен основателей Вечного города?
Однозначно ответить на эти вопросы невозможно.
Современные жители Рима темпераментны и радушны, обидчивы и восторженны, предприимчивы и не очень дисциплинированны и пунктуальны, ревностные хранители своих памятников культуры и ценители красоты и гармонии. Они любят детей и животных. А еще римляне обожают исторические тайны родного города и щедро потчуют ими приезжих.
Говорят, каждый житель Вечного города рождается поэтом, художником, певцом, музыкантом. Вот только не всегда они раскрывают свои таланты.
С древних времен Рим являлся пристанищем для многих племен и народностей. Этруски, рамны, тиции, люцеры и другие стали первопоселенцами этого города.
В античные века Рим гордо именовался «Caput mundi» – главой мира. Сюда свозили рабов из всех концов Европы, Северной Африки, Ближнего Востока. Некоторые из невольников, за особые заслуги, становились вольными жителями Вечного города.
Тысячи изгнанников, переселенцев, военнопленных, торговцев из разных стран обосновывались в Риме. Они вбирали местную культуру, традиции, верования и привносили свое, национальное, в духовную копилку величайшего государства античных времен.
Знаменитый древнеримский поэт Марк Валерий Марциал писал о съехавшихся в Вечный город на открытие Колизея людях разных племен:
Вот и родопский идет земледелец с Орфеева Тема.
Вот появился сармат, вскормленный кровью коней;
Тот, кто воду берет из истоков, им найденных, Нила;
Кто на пределах земли у Океана живет;
Поторопился араб, поспешили явиться сабеи,
И киликийцев родным здесь благовоньем кропят.
Вот и сикамбры пришли с волосами, завитыми в узел,
И эфиопы с иной, мелкой завивкой волос.
В XVIII–XIX веках европейские историки назвали Древний Рим «котлом, в котором переваривался весь античный мир».
Величайшую империю и ее столицу народы той эпохи ненавидели и восторгались, преклонялись и пытались сокрушить, воспевали и проклинали.
Все эти чувства порождали множество легенд, преданий, слухов, нераскрытых тайн, связанных с Вечным городом, с его историей, богами, знаменитыми и безвестными горожанами.
И сами жители Рима на протяжении более двух с половиной тысяч лет создали не меньше рассказов о тайнах своего города.
«Кто видел Италию и особенно Рим, тот никогда больше не будет несчастным», – с восторгом писал великий немецкий поэт и мыслитель Иоганн Вольфганг Гёте. Он считал, что путешествие по Италии было прекраснейшим периодом его жизни. Гёте много повидал европейских столиц и селений, но этот город был ему особенно близок.
Рим в наше время невозможно представить себе без туристов и паломников к его святыням. Большинство из них не только очаровываются Вечным городом, но и пытаются разгадать его тайны.
Выдающийся французский писатель Стендаль не раз бывал в Риме в начале XIX века и оставил о нем обширное и подробное воспоминание: «… По-моему, Рим красивее во время грозы. Яркое, спокойное солнце весеннего дня ему не подходит. Эта почва, кажется, специально создана для архитектуры. Нет здесь, конечно, чудесного моря, как в Неаполе, недостает некоторой сладострастной мягкости, но Рим – город могил; счастье, которое можно здесь себе представить, – это мрачное счастье страстей, а не мягкое наслаждение, как на побережье Позиппо…
Что может быть оригинальнее вида из Мальтийской приории, высящейся на западной вершине Авентинского холма, спускающегося к Тибру крутым обрывом! Какое глубокое впечатление производит с такой высоты гробница Цецилии Метеллы, Аппиева дорога и римская Кампанья! Что можно предпочесть виду, открывающемуся на другую, северную часть города…»
В XIX веке начался массовый наплыв в Рим русских. Актеры и художники, ученые и литераторы, купцы и просто желающие увидеть «священные камни глубокой старины».
Николай Васильевич Гоголь в неоконченной повести «Рим» писал об этом городе: «Галереи и галереи – и конца им нет: и там, и в той церкви хранится какое-нибудь чудо кисти; и там, на дряхлеющей стене, еще дивит готовый исчезнуть фресок; и там, на вознесенных мраморах и столбах, набранных из древних языческих храмов, блещет неувядаемой кистью плафон».
У нашего современника, поэта и историка Сергея Дмитриева есть строки:
Рим был и есть, иного не дано,
К нему приводят все дороги.
И мне однажды было суждено
Застыть в поклоне на его пороге.
Отсюда правили империей веков,
Раскинувшейся на полмира,
И нет на свете стран и языков,
Где бы не знали царственного Рима.
Земля дрожит, как будто до сих пор
Шагают маршем Рима легионы,
И строят всюду – времени в укор —
Театры, акведуки, стадионы.
…
Рим был и есть без всякого сомненья,
И у меня кружится голова
От лёгкого к плите прикосновенья…
Если собрать отзывы о столице Италии лишь только знаменитых людей, то получится многотомная ода, созданная на разных языках мира. Но немало слышал великий город в свой адрес и проклятий, и недобрых пророчеств. И с ними связано множество еще неоткрытых тайн.
«Найдите в Риме хоть одного раба, который не проклинал бы наш город», – писал неизвестный автор в начале новой эры.
Делали это не только невольники. Галльские жрецы произносили особые заклинания: «Рухни, каменная громада… Да сотрясется, Рим, под тобой земля!.. Да поглотят тебя пожары. Да покинут тебя твои боги, и мор выкосит все живое, и пыль веков навечно покроет твои улицы…».
Недобрые пожелания отчасти оказались пророческими. Все испытал Рим: и пожары, и нашествия врагов, и эпидемии… Но – выстоял и снова расцвел.
«Кто же ты?»
Обычный маршрут тех, кто впервые посетил Рим: обнесенная колоннадой площадь перед собором Святого Петра и сам собор; знаменитый фонтан Треви; площадь Пьяцца дель Пополо, украшенная храмами; Пьяцца Венеция; памятник Виктору Эммануилу II; колонна Траяна; Испанская лестница, ведущая на холм к церкви Санта-Тринита дель Монти; многочисленные католические храмы разных веков и, конечно же, римские катакомбы, Колизей, Форум, Пантеон, Аппиева дорога…
За каждым углом, за каждым поворотом улочки здесь могут поджидать приезжего архитектурные творения прошлого, необычные встречи, а вместе с ними – неоткрытые тайны Рима.
В первый день пребывания в Вечном городе вместе со своими итальянскими приятелями я остановился у фонтана Треви. Редкий кинофильм о Риме обходился без него. Оттого и кажется он хорошо знакомым даже тем, кто приехал сюда впервые.
Еще в первой половине XIX века в фонтан Треви бросал монетку «на возвращение» русский литератор и ученый Андрей Муравьев. Потом он вспоминал: «Иногда спускался я, от площади Барберинской, по улице Трифонов, к великолепному фонтану Треви, которого девственные воды были указаны жаждущим воинам поселенкою на дороге Тибуртинской, и проведены в древнюю столицу зятем Августа Агриппою, для его Пантеонских бань…
Два Климента, XII и XIII, украсили фонтан сей, прислонив к дворцу Конти его гранитную массу, из которой бьет шумный поток в обширный мраморный водоем; там плещутся морские кони и тритоны, сопровождающие колесницу старца Океана…
С большим нетерпением желал увидеть Папа завершение великолепного фонтана, но художник, под разными предлогами, отлагал пустить воду; он пригласил наконец первосвященника осмотреть предварительно внешнее его убранство, обещая в скором времени открыть струю, и едва только отвернулся Климент, чтобы идти в обратный путь, как вдруг хлынули с шумом воды, из-под колоссального Океана, подражая реву его волн; слезы брызнули из глаз изумленного старца, он подал руку художнику и сказал: „вы прибавили мне несколько лет жизни“».
Слово «Треви» означало «сходящиеся к фонтану три улицы». С XVIII века в Риме существует традиция: первую монету бросить в этот фонтан через плечо, и тогда ты обязательно вернешься в Вечный город; потом вторую монету потереть о свою одежду, чтобы в тебя влюбилась римлянка; а третью швырнуть как можно дальше от фонтана. Тогда в этом городе будет везение во всем.
Из верхнего бассейна в нижний струятся уступами широкие потоки чистой, с зеленоватым отливом, воды, обдавая брызгами изваяния веселящихся морских божеств.
Как водится, туристы бросают монеты в фонтан, фотографируются, опускают ладони в прохладную воду.
Мое внимание привлек восторженный паренек, видимо, из Англии. Очарованный увиденным, он громко и самозабвенно читал стихи. Казалось, его не интересовало, слушают ли его люди. Парень обращался к Вечному городу.
Не знаю, чьи стихи произносил турист из Англии. Из всего услышанного мне запомнилось лишь несколько строк:
О, Рим, как ты
многолик, противоречив, загадочен…
Кто же ты?
Ответь, Великий Рим!..
Я брожу по твоим руинам,
Среди шумных веселых улиц,
Вглядываюсь в лица прохожих
и никак не могу понять:
Кто же ты?..
Ответь, Великий Рим!..
Прошло с тех пор много лет. И, вспоминая о своих поездках по Италии, я невольно повторяю строки, услышанные у фонтана Треви: «Кто же ты? Ответь, Великий Рим!..» Но однозначного ответа пока не могу найти.
В гостях у мастера
Старый мастер жил неподалеку от Палаццо делла Канчеллерия. К нему в гости меня привели мои римские приятели. Витторио был не простым изготовителем сувениров. Статуэтки «матери-волчицы», всевозможных богов и покровителей Древнего Рима он создавал только на заказ или в подарок друзьям.
Ходили слухи, что эти изваяния являлись не только украшениями, но и оберегами от всяческих бед.
– Каждая моя статуэтка – и напоминание о Великом городе, и талисман, – сразу начал разговор Витторио, едва мы с приятелями переступили порог его скромной квартиры-мастерской. – Мало у кого это получается сегодня, – грустно добавил он.
– Отчего так? – спросил я.
– Люди стали пренебрежительно относиться к божествам и покровителям Древнего Рима и не воспринимают их всерьез. А я, хоть и христианин, с уважением отношусь к ним. Они в свое время сделали многое для моего города, а теперь им нужен покой и добрые воспоминания о них. Уставшие, старые боги еще кое на что способны – и на добро, и на зло…
Взгляд мастера повеселел.
Ответь мне, Юпитер,
Ответь мне, Юнона,
Как заслужить прощение у вас?.. —
процитировал он чьи-то строки.
Пока я выслушивал перевод его слов, Витторио хитровато, но внимательно, наблюдал за выражением моего лица. Так художники изучают человека, на которого хотят нарисовать дружеский шарж.
Но мастер не собирался этого делать. Убедился, что я не стану иронизировать над его словами и отпускать атеистические шуточки насчет богов Древнего Рима, и указал рукой на застекленный шкаф:
– Вот мои творения! Что вас интересует?
Полки были заставлены бронзовыми статуэтками. Юпитеры, Марсы, Венеры, Нептуны, Вакхи, Юноны, Меркурии… Но меня сразу привлекла волчица, кормящая маленьких Ромула и Рема.
Перехватив мой взгляд, Витторио одобрительно кивнул:
– Если хотите узнать какие-то загадки и секреты Рима, – ваш выбор верный. «Мать-волчица» откроет их вам. Она не любит равнодушных к прошлому, впавших в беспамятство, принявших «дар лотофагов»…
– Принявших «дар лотофагов»?.. – переспросил я и вопросительно взглянул на приятелей. Может, они неверно перевели слова мастера?
Нет, перевод был точен. Так осенью 1989 года, я впервые услышал это странное название.
Витторио оказался не только искусным мастером, но и знатоком легенд и преданий. Не знаю, помогла ли мне «мать-волчица», вскормившая основателей Вечного города Ромула и Рема, но от моего нового знакомого я услышал немало рассказов о тайнах Рима.
Поведав ту или иную легенду Вечного города, Витторио на мои расспросы неизменно с улыбкой отвечал:
– Спроси «мать-волчицу»… Она мудра и многое повидала и услыхала в жизни…
В тот вечер мы долго толковали об истории Рима. В отличие от классического объяснения причин падения древней Великой империи, старый мастер высказал свою незатейливую версию:
– Забытье прошлого – это гордыня, за которую надо расплачиваться очень дорогой ценой… Гордыня римлян повлекла за собой ненависть многих народов, вражеские нашествия, эпидемии, голод, моральное разложение, природные катастрофы… А как все славно начиналось!.. – добавил Витторио, будто вспомнил самые счастливые дни своей молодости.
– Что именно? – спросил я.
– Рождение Рима, – ответил мастер.
«Земля, назначенная судьбой»
За несколько недель до своей смерти, в 19 году до новой эры, великий римский поэт Публий Вергилий Марон завершил свое основное произведение – эпическую поэму «Энеида». В ней повествуется о войнах и странствиях троянца Энея.
После гибели знаменитой Трои этот герой античного мира со своими товарищами долгое время скитался по Средиземноморью. И вот, наконец, корабль его пристал к побережью Апеннинского полуострова.
«…Наконец достигли они устья Тибра, который, извиваясь по лесистому местоположению, впадал в море. Троянцы, выйдя на берег… узнали, что наконец достигнута цель их странствования. Эней же радостно воскликнул: „Привет мой тебе, о земля, назначенная мне судьбою! Хвала вам, пенаты Трои, неизменно сопутствовавшие мне доселе! Вот наше новое отечество!“
Затем, украсив чело венком из зеленых веток, Эней обратился, призывая к гению, покровителю этой страны, к матери земле, к рекам и потокам и к самому Зевсу, властителю судеб человека. Настало наконец желанное время – приступить к основанию обетованного города», – писал Вергилий.
Но трудности Энея и его товарищей с прибытием на Апеннинский полуостров не завершились. Троянцев ожидали новые испытания.
Борьба за новое отечество
В то время Лапиумом, – страной, куда пристал корабль Энея, – правил царь Латин – «сын Фавна, правнук Сатурна».
Единственная дочь Латина, Лавиния, понравилась предводителю троянцев. Но ее руки добивались вожди соседних народов.
Спор за право обладать Лавинией, а еще ненависть к Энею богини Юноны привели к войне.
Против троянцев и царя Латина восстал царь рутулов Турн. Ему удалось собрать огромное войско. После нескольких столкновений двух армий Эней и Турн решили завершить войну собственным поединком.
Как писал Вергилий: «… Отмерили место для боя, принесли обычные жертвы и определили условия, скрепивши их клятвою.
Решено было: если победит Турн, то троянцы переселяются к Эвандру и не вступают в войну с латинами никогда; если же победит Эней, то получает в супруги Лавинию, и оба народа – троянцы и латины, вступают в союз, но власть остается пока в руках Латина.
В то время, как большинство народа и царь Латин говорили о мире, а немногие в том числе Турн – противились этому, Эней окружил город своими отрядами. В городе произошло ужасное смятение; одни просили мира, другие бежали к стенам, для обороны; там и сям летали стрелы, и некоторые дома и башни стали загораться, подожженные троянцами…
Турн же, слыша эти крики, видя башню, им самим построенную для защиты города, горящею, ждал Энея, чтоб положить всему конец единоборством с ним.
Скоро герои сошлись. Метнув безуспешно один в другого копья, они бросились яростно с мечами друг на друга…»
Ничто в античном мире не решалось без участия богов. И поединок завершился не просто благодаря смелости, ловкости и мастерству Энея. Его поддержал сам Зевс Громовержец.
Публий Вергилий Марон писал: «…участь Турна была решена на Олимпе…
Подкосились ноги Турна; он пал на колени и, малодушно простирая руку к победителю, воскликнул: „Заслужил я это. Пощады не прошу – пользуйся своим счастьем! Но если тебя может тронуть горе моего старика отца, то сжалься над ним и возврати ему меня, если не живого, то труп мой. Я побежден и сдаюсь тебе. Лавиния твоя. Не простирай далее своего гнева!“»
Эней хотел пощадить противника, но, увидев на плече Турна перевязь своего убитого друга, вонзил меч в грудь врага.
Царь Латин тут же согласился выдать дочь за Энея. Латинцы и троянцы соединились в один народ. Эней построил близ Тибра город и назвал его в честь супруги Лавинией.
Поклонение «Великому причалу»
И в античные времена, и в Средние века существовало несколько версий о возникновении Рима.
Согласно легенде, потомков Энея, братьев-близнецов Рема и Ромула, по воле царя города и государства Альбы-Лонги Амулия, посадили в корзину, чтобы утопить. Правитель видел в них будущих соперников и претендентов на его трон.
Известный римский историк Тит Ливии писал: «… Когда по приказу Амулия царский раб принес корзину с плачущими младенцами на берег Тибра, он увидел, что вода стоит высоко и бушующие волны грозят каждому, кто дерзнет приблизиться к реке.
Испуганный раб, не решившись спуститься близко к воде, бросил корзину на берег и убежал…
Разбушевавшиеся волны захлестнули корзину с младенцами и унесли бы ее по течению, если бы не задержали ее ветви смоковницы, росшей у самой воды. И тут, как по волшебству, вода в реке стала убывать. Буря прекратилась, а близнецы, выпав из наклонившейся корзины, подняли громкий крик».
Дети не погибли. Они оказались на берегу именно в том месте, куда более трех веков назад причалил корабль их предка Энея.
Рема и Ромула заметила черная волчица. Накормила их своим молоком и увела в пещеру невысокой желтой горы. В одной легенде говорится, что называлась эта возвышенность Палатин, в другой – Капитолийский холм.
Рим, как известно, стоит на семи холмах: Авентине, Виминале, Капитолии, Квиринале, Палатине, Цели, Эсквилине. Но рядом с ними, согласно преданию, на берегу Тибра была еще одна возвышенность, которую местные пастухи называли горой Черной волчицы.
В легенде не сказано, как долго Рема и Ромула кормила и воспитывала волчица. Но однажды, когда дети играли у входа в пещеру, их увидел пастух Фаустул. Он забрал близнецов домой и вместе со своей женой Аккой Ларентией растил и воспитывал их.
Для пастуха всегда главным врагом являлся волк. Фаустул решил вытравить из памяти найденышей образ Черной волчицы. Он обращался к богам за помощью, но те ничего не ответили. И тогда Акка Ларентия где-то раздобыла волшебный отвар из лотосов – «дар лотофагов» и напоила Рема и Ромула.
Братья забыли на какое-то время о своей приемной матери-волчице. Но она помнила о них и тайком от людей приходила на помощь, когда им угрожала беда.
Когда Рем и Ромул подросли, они вспомнили о волчице и о царе Амулии, который приказал их убить. Братья собрали сторонников, захватили город Альба-Лонга и казнили царя. Потом они решили основать свой город.
Перед этим Рем и Ромул побывали на берегу Тибра, там, где были когда-то спасены и куда более трех столетий назад причалил корабль их знаменитого предка Энея.
Здесь они совершили новый ритуал «поклонение „Великому причалу“». В чем он заключается – осталось тайной для непосвященных. Лишь несколько избранных знали секрет этого обряда и передавали потом его из поколения в поколение своим верным ученикам.
В наше время в Италии можно услышать легенду, будто Рем и Ромул, раздобыв где-то уйму серебра, отлили огромное копье и всадили его на месте «Великого причала» глубоко в землю. Там оно, якобы, покоится до сих пор.
Этим легендарным копьем интересовались агенты папы Пия IX, офицеры наполеоновской армии и агенты безопасности Муссолини. Говорят, – ищут и в наше время. Однако «Великий причал» и серебряное копье Рема и Ромула пока не найдены.
После совершения обряда «поклонения „Великому причалу“» братья-близнецы отыскали пещеру и свою черную спасительницу. Как ни странно, волчица была еще жива и по-прежнему в расцвете сил. Хотя живут эти хищники не более 17 лет.
Но легенда есть легенда. В них и не такие чудеса происходят.
Мать-волчица, согласно преданию, приняла вскормленных ею близнецов и даже подсказала, где возводить новый город.
Хотя в другом предании сказано, что место строительства Рима обозначили коршуны: «Братьям, ожидавшим необходимого для начала всякого дела знака воли богов – авгурия, явились коршуны: шесть Рему на Авентине и двенадцать Ромулу на Палатине».
Тут-то и начались распри между братьями. Рем позавидовал Ромулу – ведь боги отдали тому предпочтение. На это указывало большее число коршунов, круживших над холмом Палатин.
Как писал Тит Ливии: «Оба брата были упрямы, и ни один не хотел уступать другому.
Когда Ромул, желая настоять на своем, принялся копать ров, который должен был очертить контуры будущего города, Рем, раздосадованный упорством брата, начал издеваться над ним и, легко перескакивая через ров и насыпной вал, с насмешкой приговаривал, что никогда не видел мощных укреплений.
Взбешенный Ромул, не помня себя от гнева, вскричал: „Так будет с каждым, кто осмелится переступить стены моего города!“ – и обрушил на Рема страшный удар, от которого тот упал замертво».
Убив своего брата, Ромул повелел захоронить его в холме «Черной волчицы».
