Kitobni o'qish: «Скифы: расцвет и падение великого царства»

Об авторе

Валерий Иванович Гуляев – доктор исторических наук, профессор, заведующий Отделом теории и методики Института археологии РАН. Профессиональный археолог, участник многих археологических экспедиций в нашей стране и за рубежом (Ирак, Куба, Мексика). Занимается проблемами древних цивилизаций Ближнего Востока и Мезоамерики, а также археологией скифов Северного Причерноморья. Последние 15 лет возглавляет археологическую экспедицию, ведущую раскопки скифских древностей на Среднем Дону.

Автор 14 книг и монографий, в том числе «Древнейшие цивилизации Мезоамерики», «Кто открыл Америку?», «В стране первых цивилизаций (Древний Ирак)», «Первые города», «По следам конкистадоров», «Шумер. Вавилон. Ассирия. 5000 лет истории».

Вместо предисловия

В анналах мировой истории можно часто встретить народы и племена, все сведения о которых исчерпываются двумя-тремя фразами, небрежно брошенными каким-нибудь древним летописцем. Это – «народы-призраки». Что мы знаем о них? Разве что диковинное имя да несколько фактов полулегендарного характера. Словно туманные видения, бродят они по пожелтевшим страницам старинных рукописей и фолиантов, отнимая покой и сон у многих поколений исследователей.

Для Восточной Европы I тыс. до н. э. сомнительная честь возглавлять список таких загадочных народов принадлежит, безусловно, скифам. История их изучения (а она насчитывает уже почти 250 лет) служит наглядной иллюстрацией успехов современной науки, во много раз расширившей возможности исторического поиска и удаленных во времени реконструкций прошлого.

Однако несмотря на все успехи археологов, раскопавших уже тысячи скифских курганов и десятки поселений и городищ, несмотря на достижения историков и лингвистов, изучающих письменные источники, несмотря на значительный вклад в скифоведение представителей естественных наук (антропологов, палеоботаников, палеозоологов, палеогеографов и др.), мы пока не можем дать ответ даже на основные вопросы истории скифов.

Происхождение скифов и их культуры остается для нас загадкой. До сих пор ведутся ожесточенные споры по поводу того, каков был общий уровень развития этого народа, было ли создано скифское государство, а если да, то когда именно это произошло? Наконец, нет четкого ответа и на вопрос о причинах внезапной гибели Великой Скифии в начале III в. до н. э.

Скифы! Кто же они? Что мы знаем о них в действительности даже сейчас, после двух с половиной веков интенсивных раскопок?

Внезапно появившись на исторической арене Европы в VII в. до н. э., эти воинственные и многочисленные кочевые племена, пришедшие откуда-то из глубин Азии, быстро захватили все Северное Причерноморье – степные и лесостепные области между Дунаем и Доном. Победоносная скифская конница прошла через горы Кавказа, разгромила ряд древних государств Передней Азии (Мидию, Ассирию, Вавилонию) и угрожала даже Египту.

Непобедимый на протяжении почти четырех веков (VII–IV вв. до н. э.), этот многочисленный и воинственный народ так же внезапно и таинственно исчезает, оставив после себя лишь легенды о своей храбрости и жестокости да бесчисленные курганы с захоронениями рядовых воинов и могущественных царей.

Таким образом, прошлое скифов и по сей день представляет собой сплошную загадку. Но это отнюдь не уменьшает той громадной роли, которую сыграли скифы в истории древней Европы.

«Скифы, этот азиатский по происхождению, но ставший европейским народ, – пишет известный российский археолог А.Ю. Алексеев, – оказывали на протяжении нескольких столетий значительное воздействие на культуру и историю своих близких и дальних соседей. Они оказались первыми в длинной цепочке известных нам кочевых племен, которые с периодичностью в 200–400 лет накатывались волнами по Великому степному коридору в Европу (последней такой волной были монголы в XIII в.). Тем не менее, культура скифов не имеет, пожалуй, равных себе среди степных культур всех эпох ни по присущей ей яркой самобытности, ни по произведенному ею резонансу».

Огромное количество конкретного вещевого материала, накопленное к настоящему моменту по скифской тематике, и, одновременно, нерешенность большинства главных проблем скифоведения делает задачу любого человека, взявшегося за написание научно-популярной книги по скифам, очень трудной, если вообще выполнимой.

И, тем не менее, автор – хотя он и не новичок в скифской археологии – решился на это, уповая на свой опыт и знания, а также на великодушие коллег и поддержку широкого круга читателей.

Илл. 1. Электровый сосуд со скифами. Курган Куль-Оба, IV в. до н. э.

Сложность ситуации состоит еще и в том, что я буду освещать общескифские проблемы в основном по имеющейся научной литературе, изданной в России и на Украине, а новый, «живой» археологический материал есть в моем распоряжении только по далекой северо-восточной окраине Скифии – Среднему Дону, где я уже много лет веду раскопки. Мне посчастливилось закончить кафедру археологии исторического факультета МГУ в 1960 г. по специальности «скифо-сарматская археология». Моим руководителем был известный отечественный скифолог – профессор Борис Николаевич Граков. И уже на первых курсах университета я побывал на самом знаменитом и величественном памятнике скифской эпохи лесостепной Украины – Вельском городище (раскопки совместной экспедиции МГУ под руководством Б.Н. Гракова и Харьковского государственного университета во главе с Б.А. Шрамко). Затем я работал в самых различных уголках украинской земли на предскифских и скифских памятниках I тыс. до н. э. и набирался опыта у самых известных специалистов по скифской тематике – А.И. Тереножкина, Н.Н. Погребовой, А.И. Мелюковой, В.Г. Петренко. Но все же и тогда, в свои студенческие годы, и потом, вплоть до настоящего дня, меня больше всего притягивали к себе древности скифского времени на Среднем Дону.

Впервые я попал на Средний Дон весной 1960 г., будучи еще студентом-пятикурсником исторического факультета МГУ. Время тогда у меня было горячее: заканчивал работу над дипломом, государственные экзамены – на носу, да и повседневных забот хватало с избытком. И, вдруг, неожиданно в апреле приходит из Института археологии Академии наук СССР приглашение принять участие в полевых исследованиях на территории Воронежской области. После недолгих размышлений я согласился, и, надо сказать, этот выбор стал для меня во многом решающим и судьбоносным. С тех пор я ежегодно бываю в благодатных воронежских краях.

Но первое впечатление – всегда самое сильное. И у меня до сих пор свежи в памяти картины той первой воронежской весны: бело-розовое марево цветущих бесчисленных садов, меловые кручи на диво широко разлившегося в том году «батюшки-Дона», сочная зелень заповедных дубрав и поля тучного чернозема, окутанные легкой дымкой после прошедших весенних ливней. Я полюбил эти места с первого взгляда и навсегда. Мне нравится и сам город Воронеж, взметнувшийся острыми шпилями старых церквей на высоких речных берегах. Город – с более чем миллионным населением, множеством учреждений, вузов, заводов и фабрик, но удивительно уютный, благоустроенный и чистый, весь утопающий в зелени парков и бульваров. Мне нравятся трудолюбивые и гостеприимные люди Воронежщины, с их по-южному мягким и певучим говорком, напоминающим, как и белые хаты в селах, о близости юга, о близости Украины. Но, самое главное, – меня увлекло и прочно привязало к себе богатейшее археологическое прошлое этих мест.

Илл. 2. Золотая поясная бляха из Южной Сибири. Случайная находка, V–IV вв. до н. э.

Благодатные земли Среднего Дона издавна манили к себе человека. Здесь, на крутом донском берегу и на склонах окрестных оврагов, под напластованиями лёссовых пород находится скопление древнейших стоянок охотников и собирателей Восточной Европы (верхний палеолит, мезолит) – Костёнки. Позднее здесь обосновались племена эпох неолита и бронзы, остатки скромной культуры которых в виде обломков грубой керамики и кремневых отщепов встречаются на многих речных мысах и холмах, не затопляемых водой во время весенних паводков. А затем наступает железный век – эра господства железных орудий труда и оружия, время появления в степях Евразии огромных кочевых орд, время жестоких и опустошительных войн, время основания на северных берегах Черного и Азовского морей первых греческих городов-колоний. Именно тогда приходят на Средний Дон и воинственные кочевники-скифы.

С тех пор, освещенные ярким светом античной письменной традиции, как сами скифы, так и их нескифские соседи становятся непременными участниками всех важнейших исторических событий, происходивших на обширных территориях Евразии в VII–III вв. до н. э.

Но прошло всего несколько столетий, и скифы (в том числе и среднедонские) были сметены с лица земли новыми волнами кочевников из Азии – сарматами. И теперь только многочисленные курганы, да оплывшие валы древних городищ напоминают о былом величии и славе некогда могущественной Скифской державы.

Многолетние археологические раскопки, дополняемые сведениями древнегреческих и римских авторов, позволяют сейчас воссоздать, хотя бы и в самых общих чертах, историю самобытной и яркой цивилизации скифов. Скифской проблематикой занималось и занимается множество исследователей как в России, так и за рубежом. Стоит ли удивляться, что в свое время и я – только начинавший карьеру археолог, – был сразу же увлечен изучением скифских древностей. Работая на Среднем Дону, я прошел путь от лаборанта до начальника крупной археологической экспедиции. Временами судьба складывалась так, что мне приходилось надолго покидать воронежские края (12 полевых сезонов я находился в составе Советской археологической экспедиции в Ираке; несколько лет вел раскопки на Кубе). И, тем не менее, среднедонские скифы и их загадочное прошлое неизменно притягивали меня к себе. С 1989 г. во главе комплексной Донской (бывшей Потуданской) археологической экспедиции, я регулярно веду исследования скифских городищ и курганов на юге Воронежской области, в бассейнах рек Потудань и Девица (правые притоки Дона) и на востоке Белгородской области (с. Горки).

Илл. 3. Золотая обкладка горита. Курган Чертомлык, IV в. до н. э.

На протяжении всех периодов древности и средневековья территория Среднего Дона играла заметную роль в важнейших событиях евразийской истории. Но особенно ярко это проявилось именно в скифскую эпоху.

Историко-географический термин «Регион Среднего Дона» в территориальном смысле включает ряд современных административных делений Центральной и Южной России: Воронежскую и Белгородскую области целиком, а Ростовскую, Волгоградскую и Липецкую области частично.

Река Дон занимает центральное положение в системе трех крупнейших рек Восточно-Европейской равнины (Днепр – Дон – Волга). Географически эта территория относится к лесостепной и степной зонам. Особенности рельефа, его равнинный характер и развитая речная система открывают сравнительно легкий доступ к природным ресурсам региона. Не удивительно, что эти земли весьма интенсивно использовались в прошлом различными народами и племенами.

Дон (древний Танаис) античные географы считали границей между Европой и Азией. В знаменитой трагедии Эсхила (526–456 гг. до н. э.) «Прикованный Прометей» главный герой говорит, обращаясь к красавице Но: «Переплыв Меотиду (т. е. Азовское море. – В.Г.), ты покинешь европейскую землю и вступишь на азиатский материк». На Дону находился перекресток важнейших торговых путей того времени: из Причерноморья на Урал и Алтай, из северных лесных областей на юг, из Причерноморских и Азовских степей на Кавказ. Здесь встречались и вступали в контакты друг с другом различные этнические группы, народы и племена – носители самых разных культурных традиций и верований: угро-финны, праславяне, фракийцы, ираноязычные скифы, меоты, савроматы, греки. Здесь шла мирная торговля, велись военные столкновения, пролегали пути миграций.

Известно, что в III в. до н. э. боспорские греки основали в устье Дона большой торгово-ремесленный центр – Танаис, откуда вездесущие эллинские купцы или их посредники проникали далеко на север. Ранее такую же роль играло для бассейна реки Дон Елизаветовское городище V–IV вв. до н. э. За ковыльными далями задонских степей грекам-торговцам виделись золотые россыпи Рипейских (Уральских) гор. Но, видимо, не столь уж часто ходили к подножью Рипов караваны греческих и скифских купцов, если их рассказы об увиденном так густо пересыпаны множеством небылиц. А может в этом и состояла главная купеческая мудрость: все истинные сведения о золотоносных областях на востоке держать при себе, в глубокой тайне, а вероятных конкурентов отпугивать страшными баснями об одноглазых воинах-аримаспах, козлоногих людях и не знающих жалости чудовищах-грифах. И, тем не менее, о размере этих связей с Уралом и Алтаем можно судить хотя бы по тому широкому потоку золота, который хлынул на Дон и в Северное Причерноморье именно в VI–III вв. до н. э., т. е. в скифское время.

Все упомянутые выше факты придают региону Среднего Дона особую значимость в глазах историков и археологов, занимающихся скифской проблемой. Скифские древности – курганы и городища – немые страницы забытой истории исчезнувшего народа, которая постепенно оживает сейчас благодаря усилиям ученых. Давайте же заглянем вместе с археологами в далекую и седую старину, в мир ожесточенных битв и походов, в мир своеобразной и богатой культуры, процветавшей на юге России и Украине около 2500 лет назад.

Глава 1 Начало скифскои эпопеи, или археологи за работой

 
Мы – те, о ком шептали в старину,
с невольной дрожью, эллинские мифы:
Народ, взлюбивший буйство и войну,
Сыны Геракла и Эхидны, – скифы.
 

В. Брюсов

История исследования скифских древностей знает немало ярких страниц. Здесь были и сенсационные открытия, и глубокие разочарования. Порою рассказ об истории раскопок скифских курганов больше похож на приключенческую или детективную повесть, чем на официальный научный отчет. Археологам приходилось сталкиваться с грабителями, бандитами и мошенниками, преодолевать всевозможные трудности (частная собственность на землю, где находились древности, и др.). Среди первых исследователей курганов Скифии (а они начали свои работы в конце XVIII в. после завоевания русскими полками Северного Причерноморья и Крыма) были самые разные люди – энтузиасты-любители, крупные ученые, путешественники, военные и государственные чиновники. Многие из них, особенно на заре российской археологии, по неопытности или в погоне за эффектными и драгоценными находками наносили большой вред науке. Методы раскопок в то время мало чем отличались от простого кладоискательства. Раскопки не документировались, не велись дневники по ходу работ, не составлялись планы и разрезы раскопанных объектов. Многие находки, не представлявшие, с точки зрения раскопщиков, интереса, попросту выбрасывались. Все это – невосполнимые потери.

Первые официальные раскопки большого скифского кургана были произведены в 1763 г. по поручению генерал-поручика Алексея Петровича Мельгунова, бывшего в то время губернатором Новороссийского края. Исследованию подвергся Литой курган (или Червонная Могила), в 60 км от Елисаветграда (совр. Кировограда). И хотя курган не был докопан до конца из-за наступления ранних холодов, вскрытое там погребение знатного скифа содержало великолепные вещи конца VII – начала VI вв. до н. э. Их приказали передать коменданту крепости Святой Елисаветы для дальнейшего препровождения в Петербург императрице Екатерине II. Наиболее интересной находкой из могилы скифского вождя, безусловно, является меч в золотых ножнах, украшенных изображениями каких-то фантастических животных. Это странные существа имеют туловище быка, хвост скорпиона, голову барана, орла или льва, и крылья в виде рыбы со звериной головой. В лапах они держат натянутый лук со стрелой. В раскопе была также обнаружена диадема и множество других драгоценных украшений. Все эти предметы имеют древневосточное происхождение. Возможно, они были добыты скифскими воинами во время их походов в страны Передней Азии.

Куль-Оба¹

22 сентября 1830 г. по приказу градоначальника Керчи И.А. Стемпковского в окрестности города была отправлена рота солдат для добычи камня на строительство новых городских зданий. В ходе разборки большого каменного холма работающие внезапно наткнулись на древнюю гробницу в виде квадратной камеры площадью в 20 кв. м, сложенной из огромных, тщательно отесанных известняковых блоков. Перекрывал ее ступенчатый (или «ложный») свод.

Илл. 4. Меч из Мелъгуновского кургана в золотых ножнах

Руководство расчисткой склепа взял на себя офицер Павел Дюбрюкс. Внутри гробницы он обнаружил три человеческих скелета. Главное захоронение, очевидно, принадлежало представителю знати², а, возможно, даже «царю». Его останки, облаченные в некогда роскошные одежды, были размещены на деревянном катафалке. О знатности и богатстве покойного свидетельствовали многочисленные золотые бляшки, нашитые на его одежду и войлочную шапку-башлык, а также изящные золотые браслеты для рук и ног и массивная золотая гривна весом более 400 г, скрученная жгутом из шести толстых проволок и украшенная на концах фигурками всадников-скифов. Рядом со скелетом лежали меч, лук и стрелы в футляре (горите), бронзовые с позолотой греческие поножи (кнемиды). Рукоять и ножны меча, а также горит были обложены золотыми пластинами с вытесненными на них фигурами зверей и фантастических животных. Неподалеку от оружия найдена прекрасная золотая чаша весом почти в 700 г, на которой изображения бородатой головы скифа чередовались с ужасными ликами Медузы Горгоны.

Илл. 5. Концы золотой гривны с фигурами скифских всадников. Курган Куль-Оба

Рядом с «царем» на каменном полу лежал скелет женщины, вероятно, жены или наложницы. Некогда ее тело покоилось в саркофаге из кипарисового дерева, украшенном резными пластинами из слоновой кости. На некоторых из них изображены сцены из древнегреческой мифологии (например, «Суд Париса») и эпизоды скифской охоты на зайцев. Наряд «царицы», так же как и наряд «царя», был расшит золотыми бляшками. Голову женщины украшала электровая³ диадема и две тяжелые золотые серьги-подвески с изображением богини Афины. Здесь же удалось обнаружить и две пары других золотых подвесок – подлинных шедевров античного ювелирного искусства. Миниатюрные детали на них можно рассмотреть лишь через сильное увеличительное стекло – столь тонкой и тщательной была работа древних ювелиров. В изображениях одной из пар подвесок можно узнать сцену из гомеровской «Илиады»: Фетида и нереиды приносят Ахиллу оружие, выкованное специально для него богом огня и покровителем кузнечного ремесла Гефестом.

Илл. 6. Золотой браслет с фигурами сфинксов на концах. Курган Куль-Оба

«Царице» принадлежали также другие золотые украшения: ожерелье из бус, тяжелая гривна весом почти 500 г, два широких браслета и бронзовое зеркало, на вызолоченной ручке которого выбиты звериные фигуры.

Возле ног погребенной была обнаружена самая выдающаяся находка Куль-Обы – ныне всемирно известный круглодонный электровый сосуд с фигурами скифов. Изображения на «куль-обском кубке», выполненные с поразительным реализмом и точностью, впервые позволили получить реальное представление о скифах – физическом типе этого загадочного народа, его традиционной одежде и вооружении.

Илл. 7. Деталь изображения (сцены терзания) на золотых ножнах меча. Курган Куль-Оба

Как видно на изображениях, скифы носили длинные волосы, бороды и усы. Они – явные европеоиды без каких-либо признаков «азиатчины». Их одежда, сделанная из кожи и льняной ткани, состояла из кафтана с поясом и длинных штанов-шаровар. Обувью скифам служили мягкие кожаные сапоги, перехваченные на щиколотках ремешками, на головах они носили остроконечные войлочные шапки. Изображение луков и стрел, копий и четырехугольных щитов дают нам представление о вооружении этого народа.

Илл. 8. Золотая височная подвеска с головой Афины. Курган Куль-Оба

Помимо электровой вазы, изображения скифов имелись и на ряде золотых штампованных бляшек из Куль-Обы. В частности, на одной из них мы видим двух обнявшихся скифов, которые пьют из одного сосуда. Возможно, это сцена обряда побратимства, описанного античными авторами. Греческий писатель Лукиан (II в. н. э.) так повествует устами скифа Токсарида об этом обычае:

…Когда кто-нибудь избран в друзья, происходит заключение союза и [приносится] величайшая клятва – жить друг с другом и умереть, если понадобится, друг за друга. При этом мы поступаем следующим образом: надрезав себе пальцы, собираем кровь в чашу и, обнажив острия мечей, оба, держась друг за друга, пьем из нее; после этого нет ничего, что могло бы нас разъединить.

Другие золотые бляшки изображают скифов с горитом на поясе и чашей в руках, всадника с занесенным копьем, двух скифов, стоящих спиной к спине и стреляющих из луков (илл. 49, 67).

Третьим в куль-обской гробнице был захоронен слуга-конюх. Его скелет обнаружили за саркофагом «царя». Рядом с ним в специальном углублении лежали кости лошади, греческие бронзовые поножи и шлем.

У стен склепа был найден целый набор разнообразных серебряных сосудов, украшенных чеканным изображением зверей, птиц и рыб, а также серебряные тазы, блюда, ритон⁴ и килик⁵, большие бронзовые котлы, четыре греческих глиняных амфоры⁶. На полу было собрано несколько сотен бронзовых наконечников стрел и железных наконечников копий.

Илл. 9. Электровый сосуд. Курган Куль-Оба

Блеск сказочных сокровищ из Куль-Обы ослепил всю просвещенную Европу и, особенно, императорский двор в Санкт-Петербурге. Но здесь же выявились и иные, довольно печальные обстоятельства. В ходе раскопок «царского» кургана близ Керчи в одну из ночей оставленная Дюбрюксом охрана самовольно покинула свой пост, чем не преминули воспользоваться местные грабители могил. Они сумели найти и присвоить себе немало ценных вещей, часть из которых с помощью огромных усилий удалось потом вернуть и тоже отправить в столицу.

После этого стало абсолютно ясно: охотники за скифскими сокровищами, которые активно действовали в древние времена, не спят и во времена новые. Любители легкой наживы стали подлинным бедствием для изучения скифских курганов. Главная причина многовековой охоты грабителей могил за скифскими курганами заключалась в необычайном богатстве скифских захоронений и, главное, в обилии золота. Русский ученый Г. Боровка писал в этой связи: «Едва ли какая-либо культура, даже «богатые златом Микены», может соперничать со скифами по количеству золота».

Таким образом, именно богатства скифских курганов издавна привлекали к себе внимание грабителей. Большинство могил было разграблено сразу же (или вскоре) после их сооружения. Древние «искатели сокровищ» прекрасно разбирались в сложной погребальной архитектуре скифских курганов, в том числе и самых крупных, высотой до 20 м и более. Они прорывали в твердом грунте длинные ходы-шахты от основания кургана, и, минуя насыпь, выходили непосредственно на гробницу. В случае удачи они уносили самые ценные предметы из золота и серебра. Иногда им не везло: могли рухнуть не выдержавшие многометровой тяжести земли своды шахты и насмерть задавить непрошенных гостей; соплеменники погребенных могли поймать осквернителей на месте преступления, и тогда жестокая расправа над теми, кто потревожил вековой сон могил, была неотвратимой. И, тем не менее, в подавляющем большинстве случаев «джентльменам удачи» неизменно сопутствовал успех, а будущих исследователей гробниц ждало по завершении дорогостоящих и длительных работ полное разочарование.

В начале XX в. выдающийся русский археолог М.И. Ростовцев с грустью писал по этому поводу: «Тяжел и часто неблагодарен труд ученого, открывающего заступом и киркой остатки прошлой жизни. Неделями копают землю десятки рабочих и находят в итоге давно уже разграбленную могилу». В 1865 г. И.Е. Забелин (исследователь знаменитого «царского» кургана Чертомлык) раскопал 14-метровый курган Козёл, но гробница его оказалась пустой. В 1891–1894 гг. Н.И. Веселовский с большим трудом добрался до погребальных камер в центре 20-метрового кургана Огуз – одного из крупнейших в Скифии – и нашел там лишь жалкие следы исчезнувших сокровищ. И этот список бесконечен. Даже ставшие теперь широко известными «царские» курганы Толстая Могила и «Гайманова Могила» на юге Украины вознаградили гигантские усилия современных археологов лишь благодаря тому, что древние грабители не обнаружили скрытые тайники, где и лежали драгоценности (золотая пектораль⁷ и серебряная с позолотой чаша с изображениями скифских вождей).

Илл. 10. Серебряный ритон. Курган Куль-Оба, IV в. до н. э.

Таким образом, находка неразграбленного захоронения скифского «царя» или вождя представляет собой большую редкость и становится настоящей сенсацией и для ученых, и для широкой публики. За всю почти 250-летнюю историю раскопок в Северном Причерноморье обнаружены лишь считанные единицы уцелевших или частично потревоженных гробниц высшей скифской знати: Куль-Оба, Чертомлык, Солоха и Пятибратний курган № 8 у ст. Елизаветовской в устье Дона. О некоторых из них и пойдет ниже речь.