Kitobni o'qish: «Кошмар по наследству»

Глава первая

Невезучий наследник

Несколько дней назад родители попросили нас пожить в их загородном доме. Папа улетел в очередную длительную командировку, мама – на какой-то экзотический остров. Ничего нового. В нашей семье так заведено: папа работает, мама отдыхает. Честно говоря, нас не попросили бы приехать, не будь одного коварного «но». У родителей гостит старшая папина сестра, наша тётя, Лидия Николаевна. Оставлять её за хозяйку папа не решился. Тётя Лида – самая настоящая бомба замедленного действия. Сказать, что она взбалмошная, упрямая, амбициозная и до посинения мечтавшая прославиться на всю страну – это ничего не сказать. Она жаждет стать знаменитой и, несмотря на возраст, а тётка на двадцать лет старше папы, отчаянно предпринимает попытки внести своё имя в историю.

Кем только она ни пыталась стать. Художницей, ведущей какого-то канала, певицей, писательницей, даже несколько раз принимала участие в скандальных ток-шоу, в качестве приглашенной, правда, никому не известной «звезды». К слову сказать, орала она на камеру профессионально, рейтинг передачам делала, но потом что-то пошло не так и тётя Лида начала искать другие пути к славе и успеху.

На этот раз она приехала к нам из Нижнего Новгорода, чтобы принять участие в шоу. То ли в качестве ясновидящей, то ли целительницы, а может, и пророчицы. Я особо не вникал в суть. Вместе с ней приехала её верная помощница по хозяйству Шура, которая на протяжении долгих лет терпит все выкрутасы нашей тётки, безропотно выполняя её поручения.

Так вот, папа, посчитав, что Лидия Николаевна способна взорвать дом или натворить чего-нибудь похлеще, решил подстраховаться, для этого и пригласил нас с Люськой в коттеджный посёлок.

Находиться в одном, пусть и большом доме, с тёткой – занятие не из приятных. Нервы Лидия Николаевна умеет выматывать мастерски. Чтобы не сойти с ума, мы позвали с собой ребят. Вчера приехал Димон, а сегодня утром я привёз на скутере Алису. И тётя Лида сразу взяла их в оборот. Димона в приказном тоне попросила установить несколько приложений на смартфон, а Алисе предстояло перевоплотиться в парикмахера и помочь Лидии Николаевне перекрасить волосы. Изначально эта роль предназначалась Люське, но та, молниеносно прицепив поводок к ошейнику Буля, выскочила на улицу. Я бросился вслед за сестрой. Таким вот трусливым образом, мы с Люськой сбежали из дома, оставив Алису и Димона на растерзание тёти Лиды.

Буль заметил на тротуаре пробку и принялся её обнюхивать. Люська натянула поводок.

– Буль, фу!

Но Буль понимал только одну команду «Иди есть», поэтому на Люськино «фу» даже ухом не повёл.

– Всё-таки он жутко бестолковый. Надо бы заняться его дрессурой.

– Займись, – хмыкнул я. – На это тебе понадобиться всего каких-нибудь лет десять.

– Не умничай, Глеб.

Буль гавкнул, вернее, булькнул и устремился вперёд.

– Куда тебя несёт? Стой! – кричала Люська.

– Я его понимаю, Булю хочется убежать подальше от тёти Лиды. У них взаимная антипатия.

Вскоре мы дошли до развилки, и я предложил свернуть в посёлок с необычным названием «Зачарованный лес».

– Каждый раз, при виде названия посёлка удивляюсь, – призналась Люська, когда мы вошли в гостеприимно распахнутые ворота. – Что в этом местечке зачарованного? И где здесь лес?

– Зато звучит интригующе, – улыбнулся я.

Мы шли по широким улицам, глядя на массивные заборы и высившиеся за ними двух и трёхэтажные дома. Пахло свежескошенной травой и… арбузом. Люська со мной не согласилась.

– Травой пахнет, а арбузом нет.

– А я чувствую запах арбуза.

– У тебя обонятельные галлюцинации.

– Посмотри, Буль тоже учуял арбузный запах.

– Ага, он учуял запашок от очередной пробки. Буль, прекрати обнюхивать всякую гадость.

– И всё-таки арбузом пахнет.

– Нет!

– Да!

Неожиданно послышались торопливые шаги. Одна из калиток распахнулась, и оттуда чуть ли не вывалился худощавый мужчина в низко надвинутой на глаза бейсболке. Постоянно оборачиваясь, он пробежал метров пять, спотыкнулся на ровном месте и растянулся на асфальте.

– Что это за чудо в перьях? – спросила у меня Люська.

Я не успел ответить. Продолжая сидеть на асфальте и ощупывать ногу, мужчина стянул с головы бейсболку и боязливо покосился в нашу сторону. Увидев его лицо, мы с Люськой, словно по команде, выкрикнули:

– Генка?!

– Ребята?! – удивлённым голосом проговорил он.

Глазам не верилось, что перед нами сидел Генка Дронов, наш старый знакомый. Горе-детектив, с которым ежедневно происходило тридцать три несчастья. Сколько я знаю Генку, он постоянно жалуется на катастрофическое невезение, находит у себя многочисленные болячки, даже те, которые науке неведомы и умудряется вляп ываться во всевозможные истории. То он травится глазированным сырком, то его обрызгает грязью проезжавшая мимо машина, то собака бродячая укусит.

С его «везением» лучше сидеть целый день на стуле и играть, скажем, в шахматы или шашки. Хотя, зная Генку, он и со стула умудрится упасть, вывихнув себе палец на левой руке и прикусив язык. А то и ферзя с ладьёй проглотит.

Давненько мы не видели Генку Дронова, Люська даже шутила, что его наверняка похитили инопланетяне. И вот он, собственной персоной. Как обычно, рассеянный и чем-то напуганный.

– Глеб, Люся, я действительно вижу вас или у меня галлюцинация?

– Ты нас видишь, – засмеялся я и помог Генке подняться.

– О-ох, – простонал тот. – Нога болит.

– Это ушиб, – со знанием дела заявила Люська.

– А вдруг перелом?

– Да нет, на перелом не тянет.

– Или растяжение связок? Или даже разрыв связок?

– Ген, поверь, это ушиб. Не переживай.

Сев на задние лапы, Буль с интересом наблюдал, как Генка, сделав пару шагов, нахмурился и признал Люськину правоту.

– Да, по всей видимости, ушиб. А как вы здесь очутились? – запоздало поинтересовался он.

– В соседнем коттеджном посёлке живут наши родители.

– Ясно, – протянул Генка.

– Ясно ему, – ухмыльнулась Люська. – Ты лучше давай, рассказывай, тебя каким ветром задуло в эти края?

– Ветром перемен.

– А конкретней можно?

– В гости к кому-то приехал? – догадался я.

Буль гавкнул, и Генка, вздрогнув, отпрыгнул в сторону и вновь чуть не упал.

– Не бойся его, он добрый.

– Но почему-то смотрит на меня недружелюбно.

– Булю не нравится, когда человек говорит загадками, – отшутилась Люська. – Колись, к кому ты приехал в гости?

– Ни к кому, – Генка покосился на огромный двухэтажный дом. – Я… Понимаете, так получилось, что я теперь вроде как живу в этом доме.

– Вроде как?

– Угу.

– Темнишь ты что-то, Ген, – сказал я.

– И в мыслях не было. Вы не представляете, какие перемены произошли со мной за последнее время. Кому рассказать – не поверят.

– Расскажи нам, мы поверим, – заверила его Люська.

Генка хохотнул и сразу же ойкнул.

– Я, кажется, язык себе прикусил.

– Да уж, – скривилась Люська. – Не знаю, какие перемены произошли в твоей жизни, но ты сам ни капли не изменился. Падаешь на ровном месте, паникуешь по каждому пустяку.

– Просто мне не везёт, – запел старую песню Дронов. – Но я продолжаю искать четырёхлистный клевер. Не теряю надежды, когда-нибудь его найти и поймать удачу за хвост.

– Не переводи тему, – попроси я. – Как ты оказался в этом доме? Кстати, чей он?

– Мой. Мне его оставили в наследство.

Мы с Люськой переглянулись.

– Не шутишь?

– Какие тут шутки. Я сам обалдел, когда полгода назад меня разыскал душеприказчик Лидии Станиславовны.

Услыхав знакомое имя, Буль напрягся и зарычал.

– Успокойся, – затараторила Люська, почесав его за правым ухом. – Это другая Лидия, не Николаевна, а Станиславовна. И сейчас Генка перестанет тянут резину, и наконец, скажет, кто она такая.

– Оказывается, она приходилась мне троюродной бабушкой. О её существовании я даже не подозревал. А Лидия Станиславовна ещё при жизни составила завещание на моё имя, и просила своего душеприказчика отыскать меня сразу, как только… – Генка вздохнул. – Ну… вы меня поняли.

– А кем была твоя бабушка? – не удержался я от вопроса. – Домик-то у неё не хилый.

– В прошлом известной балериной. А её муж большим учёным.

– Почему же она не общалась с тобой при жизни?

– Как я узнал уже потом, у Лидии Станиславовны был тяжёлый характер. Наверное, ей не хотелось сближаться со мной. Теперь не узнаешь всех подробностей.

– Ген, ты сказал, тебя нашёл душеприказчик, а дальше? – торопил я Дронова.

– Дальше события начали развиваться как в сказке. Он сообщил, что я стал обладателем большого состояния. Помимо дома, Лидия Станиславовна завещала мне четырёхкомнатную квартиру и солидный счёт в банке.

– И после этого у тебя ещё поворачивается язык называть себя несчастливым? – не выдержал я. – Удача свалилась тебе на голову, ты вмиг сделался богачом, а сам ноешь, про клевер свой четырёхлистный бормочешь. Совесть у тебя есть, Дронов, или нет?

Генка умолк. Я видел, его что-то сильно тревожило.

– И давно ты поселился в посёлке? – полюбопытствовала Люська.

– Неделю назад. Сразу, как только прошло полгода со дня смерти Лидии Станиславовны. Такова была её воля, чтобы я переступил порог дома именно в этот день.

– Наверное, прикольно живётся в особняке, да? – смеялась Люська.

– Плохо живётся, – проговорил Генка.

– Глеб, я его сейчас ударю. Он стал миллионером, но продолжает гундеть, что жизнь к нему несправедлива. Давай на него Буля натравим, а?

– Люсь, не смотри на меня так, вы же многого не знаете.

– Так расскажи, – я начал выходить из себя.

– Я пытаюсь, но вы постоянно меня перебиваете.

– Больше не будем.

– Вот вы говорите, на меня свалилась удача. Но вы не спросили, почему я выскочил из дома и чуть не свернул себе голову.

– Ты вечно чуть не сворачиваешь себе голову, – не удержался я.

– На этот раз причина иная, – сглотнув, Генка с опаской посмотрел на распахнутую калитку и зашептал: – Проснулся я сегодня в прекрасном настроении. Принял ванну. Знаете, какая в моей спальне шикарная ванная комната.

– Не отвлекайся.

– Ты права, Люся. Так вот, принял я ванну, оделся и решил, что пора мне купить себе хорошую машину. А то езжу на своём тарантасе, он уже на части разваливается.

– Теперь тебе крутая тачка по статусу полагается, – вставила Люська.

– Мне крутая не нужна. Пусть только она будет новой, а марка – дело десятое.

– Ген, по-моему, ты опять не о том говоришь, – я с неодобрением посмотрел на Люську. – Не перебивай его больше.

– Мне надо собраться с мыслями. Сейчас, – Генка сделал несколько глубоких вдохов. – Вышел я, значит, из комнаты, спустился на первый этаж… Кстати, лестница в доме дубовая. Красоты неописуемой!

– Гена! – хором закричали мы с Люськой.

– Да, да, извините. Спустился я в гостиную, и вдруг спиной чувствую на себе чей-то взгляд. Думаю, наверное, Лидия Станиславовна опять меня глазами прожигает…

– Кто? – испугано переспросил я.

– Над камином висит портрет моей бабушки. Она там изображена в полный рост. И каждый раз, когда я смотрю ей в глаза, возникает ощущение, что портрет оживает. Клянусь! Позавчера мне почудилось, что Лидия Станиславовна моргнула.

– Ты сам сказал, почудилось. И сегодня тебе почудилось.

– А вот и нет! – вскричал Генка. – Когда я повернулся, я увидел бабушку. Ребята, она сидела в кресле!

У меня взмок лоб, а Люська облизала пересохшие губы. Даже Буль от подобных слов склонил голову набок и, не моргая, смотрел на Дронова.

– Какую бабушку ты видел? – выдохнула Люська. – Она же давно умерла.

– Знаю я, знаю, – запричитал Генка. – Но сейчас она сидит в гостиной у камина. Мёртвая. Понимаете меня?

Глава вторая

Две незваные гостьи

Я решил, что Генка сошёл с ума. Такое запросто могло с ним случиться на фоне произошедших событий. Жил себе чудаковатый человек, считавший себя хроническим неудачником, и вдруг на него рухнуло наследство. Да не просто наследство, а многомиллионное: загородный дом, квартира, деньги. Любой на его месте спятит от радости. Вот у Дронова и снесло крышу.

Судя по тому, как Люська похлопала Генку по плечу, я догадался, сестру посетили схожие мысли.

– Ген, – сказала она. – Ты не хочешь вернуться домой и прилечь?

– Я не могу, там… моя бабушка.

– Вот мы с ней и познакомимся, – неудачно пошутила Люська.

– Люся, но она же мертва!

– Тогда надо вызвать полицию, – резонно заметил я.

– Точно, – Генка кивнул и нехотя поплёлся к калитке. – Предлагаю сразу вызвать полицию, не заходя в дом.

– Нет, сначала мы должны увидеть твою бабушку, – твёрдо проговорила Люська, поднимаясь на просторное крыльцо.

– Собаку лучше оставьте здесь, – попросил Генка.

Люська привязала поводок к балясине и обратилась к Булю:

– Сиди тихо, и будь начеку. Если через пять минут мы не вернёмся, звони в полицию.

Буль булькнул, а Генка, не оценив Люськину шутку, заявил, что никто его не понимает, а лишь насмехаются над несчастным человеком.

Дверь в дом была открыта нараспашку. Оказавшись в холле, я осмотрелся, ощутив едва уловимый запах масляной краски.

– Ты рисовал маслом, Ген?

– Каким маслом, Глеб, что ты выдумываешь.

– Пахнет масляной краской.

– Не краской, а горелым сахаром, – возразила Люська.

– Лично мне кажется, что в холле пахнет извёсткой, – Генка втянул носом воздух и чихнул.

– Будь здоров, – Люська замерла у широкого арочного проёма. – Гостиная там?

– Там-там.

– Глеб, заходим?

– Конечно, – я уверенно шагнул в гостиную, а Генка прикрыл глаза ладонями.

Первое, на что наткнулся взгляд, едва я переступил порог гостиной, это шикарный камин и портрет Лидии Станиславовны. Чуть левее стояло кресло с высокой спинкой и изогнутыми ножками в виде львиных лап. На тёмно-зелёном кожаном сидении спала серая кошка. Скажу честно, в этот момент мне захотелось в голос рассмеяться. Ну правда, я ведь рассчитывал столкнуться с ожившей покойницей, а тут обычная серая кошка. Есть чему обрадоваться. Увидела кошку и Люська. Тихо выругавшись и многозначительно посмотрев на меня, она язвительно крикнула:

– Генк, живо заваливайся в гостиную.

– Я не могу.

– Иди сюда!

– Она там? – медлил Дронов.

– Да.

– В кресле?

– Так точно. Лежит, посапывает.

– Как посапывает?! Она живая?

– Живее всех живых. Хватит уже прятаться, проходи в гостиную. Обещаю, твоя ранимая нервная система не пострадает.

Генка остался верен себе. В гостиную он шагнул с закрытыми глазами, наткнулся на этажерку, перевернул её, с полок посыпались многочисленные статуэтки балерин. Некоторые разбились. Сам Генка, он, разумеется, тоже не устоял на ногах, сильно стукнулся подбородком о край невысокого антикварного столика.

– Мои зубы! – простонал он.

– Они целы? – забеспокоилась Люська.

– Не знаю… вроде да. Но как болит подбородок. Я, наверное, вывихнул челюсть.

– Кто тебя просил закрывать глаза?

Шум в гостиной заставил кошку вздрогнуть, распушить хвост и спрыгнуть с кресла. Глядя на нас испуганными глазами, она изогнулась, издала звук, похожий на рычание и метнулась в сторону лестницы.

– Крыса! – завопил Дронов, в два счёта оказавшись на ногах.

– Это кошка.

– Откуда она здесь взялась?

– Спала в кресле.

Генка оторопел и, вспомнив про кресло, медленно повернул голову к камину.

– А где бабушка?

– Спряталась, – усмехнулся я.

– Я серьёзно спрашиваю. Вы её видели?

– Конечно же, нет. И ты её тоже не видел. У тебя здорово разыгралось воображение, только и всего. Такое случается, когда на человека сваливается богатство. Шарики немного заезжают за ролики. А ты человек впечатлительный, нервный, я бы даже сказал, немного того.

– Что значит, немного того, Глеб?

– В смысле, хрупкая натура.

– Глеб, прекрати намекать, что я чокнулся. Ещё совсем недавно в этом кресле сидела моя покойная бабушка!

– Ты сам себя слышишь? – не скрывая раздражения, спросила Люська. – Как покойная бабушка могла оказаться в кресле? Ну подумай. Здесь спала твоя кошка.

– У меня нет кошки.

– Откуда же она взялась?

– Ты меня спрашиваешь?

Люська подошла к лестнице.

– Мне можно подняться наверх, Ген?

– Не спрашивай разрешения, поднимайся, куда тебе заблагорассудится.

Усадив Генку на диван, я спросил, где здесь кухня, и побежал за водой. А на кухонном столе увидел полосатую кошку.

– Ещё одна?! Сколько же вас здесь?

Вернувшись в гостиную со стаканом воды, я столкнулся с Люськой. Она спускалась вниз, держа на руках серую беглянку.

– Представляешь, забилась в угол в коридоре и дрожала от испуга.

– А на кухне полосатая кошка сидит.

– И на кухне кошка? – удивился Генка. – Не к добру это, ребят. В доме нет животных.

– Ты когда на улицу выскочил и помчался к калитке, оставил открытой дверь. Сюда не только кошки могли зайти, но и слоны прошмыгнуть.

Генка пристально всматривался в зеленоватые кошачьи глаза, становясь с каждой секундой всё мрачнее.

– Сначала я увидел в кресле мертвеца, потом на его месте очутилась эта кошка. Люся, выгони её на улицу. Не хочу видеть в доме кошек, тем более, зеленоглазых. Глеб, а ты прогони кошку из кухни.

– Ладно-ладно, Ген, ты главное, успокойся. Приляг, постарайся расслабиться. А мы мигом от кошек избавимся. Глеб, чего ты застыл, иди на кухню.

Глупо было бы надеяться, что полосатая кошка по-прежнему будет сидеть на столе, дожидаясь моего появления. Пришлось заняться поисками.

– Кис-кис-кис, – звал я, заглядывая под стол.

Кошка как сквозь землю провалилась. Я вышел в коридор и заглянул в приоткрытую дверь. Рядом с кухней находилось помещение, судя по всему, служившее хозяевам кладовкой. Вдоль трёх стен высились стеллажи. Все они пустовали. И лишь на одном из них, на самой нижней полке, я заметил банку варенья.

Шорох раздался откуда-то справа. Задрав голову, я увидел любопытные глаза полосатой кошки. Она забралась на самую верхнюю полку стеллажа, и с нескрываемым любопытством наблюдала оттуда за мной.

– Слезай, – махнул я рукой.

Кошка мяукнула.

– Слезай, тебе говорят. Кис-кис-кис.

И тут я услышал грохот и отчаянный крик Дронова. Мгновенно забыв о кошке, пулей полетел в гостиную. Генка стоял у одного из четырёх окон, прижимая к груди плотную штору. Люська замерла в дверном проёме.

– Что случилось? – крикнул я.

Генка ткнул пальцем в сторону стены. Большая картина в тяжёлой позолоченной раме, сорвавшись со стены, рухнула на пол. При падении угол рамы ударился о мягкий пуф, проделав в кожаной обивке внушительную дыру. Пуф отлетел в сторону, перевернулся.

– Она упала ни с того ни с сего, – лепетал Генка, теребя штору.

– Хорошо, что никто не пострадал, – я подошёл ближе, сел на корточки и внимательно осмотрел крепления и верёвку. Затем поднял глаза на торчавший из стены металлический крюк.

– Как, по-твоему, Глеб, чего это вдруг картина вздумала полетать?

– Верёвка стёрлась.

– Где?

– Вот, смотри, видишь?

– А-а, да, точно, – кивнула Люська.

– Но почему она стёрлась именно сейчас? – вопрошал Генка, боясь двинуться с места.

– Вещи от времени тоже стареют и приходят в негодность. Эта картина, провисела на стене наверняка целую вечность. С неё вытирали пыль, а о верёвке никто не думал. Постепенно она стиралась, и вот сегодня решила порваться.

– Знаешь, как говорят, – улыбнулась Люська, – где тонко, там и рвётся.

– Гм-м, – промычал Генка и почему-то прыжками подскочил к дивану. – Сначала мертвец в кресле, потом кошки, теперь картина.

– Ты опять начинаешь хандрить. Мы же уже решили, что никакого мертвеца не было.

– Был.

– Это плод твоего воображения.

Генка сел на край дивана и вздохнул.

– Я должен вам ещё кое-что сказать.

– Только не говори, что у тебя в спальне тоже мертвец сидит.

– Что ты, Люся?! – замахал руками Генка. – Не накаркай!

– Слушайте, – сказал я. – Давайте сначала картину прислоним к стене. Люсь, помоги мне, один не справлюсь.

– Ну и тяжеленная она, – пыхтела Люська, когда мы подняли картину. – Рама весит целый центнер.

– Неудивительно, что она свалилась.

– А вы представьте на минуту, что было бы, если под картиной стояло кресло, и там сидел человек, – подал голос Генка, бледнея на глазах.

– Но там не было кресла, – успокоил я его.

– От человека не осталось бы и мокрого места, – не слыша меня, бормотал Дронов.

Люська поставила на место пуф и развела руками.

– Его можно отдать в мастерскую.

– Забудь о пуфе, – ответил Генка. – Их здесь столько, что одним больше, одним меньше – роли не играет.

– Ты хотел нам кое-что сказать, – напомнил я. – Мы слушаем.

И только Генка собрался поведать свою очередную тайну, как в гостиной нарисовалась полосатая кошка. Задрав хвост, она громко мяукнула. Генка подпрыгнул на месте, а затем, схватив с дивана подушку, помчался за кошкой.

– Брысь! Брысь отсюда!

Кошка уносила от негостеприимного хозяина лапы. Мы с Люськой пытались прекратить эту безумную беготню.

– Ген, остановись.

– Оставь кошку в покое.

– Я не успокоюсь, пока она не окажется на улице.

– Она же не понимает, что ты от неё хочешь.

– Ловите кошку! Люся… Глеб… Откройте входную дверь.

Бедная кошка носилась по всему первому этажу, пока, наконец, не увидела распахнутую дверь. Секунду спустя, защёлкав всеми имеющимися замками, Генка с придыханием тараторил:

– Кошки в доме – ни к добру.

– Первый раз слышу такую нелепицу.

– Чужие кошки – ни к добру, – поправился Генка. – А они ведь чужие, не мои.

– Ген, а ты не думал, что эти кошки раньше могли жить у Лидии Станиславовны? Потом их из дома выгнали, так как его пришлось закрыть. Но они не ушли, а тусовались в саду. А теперь, когда дом снова открыт, решили вернуться.

– Правильно, – поддержала меня Люська. – Глеб, ты попал в точку. Наверное, так и было.

– У Лидии Станиславовны жили три собаки. Доберманы, – Генка поёжился. – После её смерти одна собака умерла на следующий день, вторая через неделю, а третью куда-то отвезли.

– От кого ты узнал про доберманов?

– Игорь Владимирович рассказал.

– Душеприказчик Лидии Станиславовны?

– Нет. Душеприказчик кстати тоже умер пару месяцев назад от третьего инфаркта. Он был уже очень стар.

– Тогда кто такой Игорь Владимирович?

– Помощник Лидии Станиславовны. Он работал у неё несколько лет, считался правой рукой бабушки. Два года назад, когда Лидия Станиславовна решила написать мемуары, Игорь Владимирович не отходил от неё практически ни на шаг. Я уже вам говорил, характер у бабушки был непростой, она могла разозлиться на пустом месте. Так вот Игорь Владимирович рассказывал, что порой доходило до абсурда. Бабушка не разрешала ему уезжать из дома даже ночью, потому как могла проснуться в три часа, и начать надиктовывать очередное воспоминание.

– Мемуары уже издали?

– Они не закончены, но Игорь Владимирович сделает всё, чтобы книга увидела свет.

– Почему ты отлыниваешь от разговора, Ген? – не выдержал я. – Сам пообещал чем-то поделиться, а теперь юлишь. Передумал?

– Мне надо ненадолго подняться наверх, – сообщил Генка. – Вернусь, расскажу.

Как только он скрылся, я подошёл к креслу и сел перед ним на корточки.

– Что ты делаешь, Глеб?

– Осматриваю кресло.

– Зачем?

– Просто так.

– Ищешь улики? – хмыкнула Люська.

– Улик, конечно, здесь нет и быть не может.

– Про что и речь. Генка совсем уже сбрендил. Жалко будет, если у него крышу снесет, и он окажется в психушке.

– Надеюсь, до этого не дойдёт.

– Я тоже надеюсь.

Спустившись вниз, Генка начал разговор без лишних предисловий:

– Три дня назад, ночью, я услышал звук. Создавалось впечатление, на первом этаже кто-то ходит. Я встал и вышел в коридор, – он кивнул в сторону лестницы. – А когда появился на площадке второго этажа, мороз пробежался по коже. Я увидел человека.

– Вора?

– Если бы. Внизу стояла моя бабушка.