Kitobni o'qish: «Экстрим на каникулах»
Глава первая
Страшные выходные Альки Нефёдовой
Одноклассники могут быть жестокими – это Аля поняла давно. Её начали высмеивать месяцев шесть назад, она превратилась в объект постоянных приколов и издевательств. Трудно и обидно чувствовать себя огородным пугалом, терпеть жестокость сверстников, сносить их насмешливые, а иногда и злые взгляды, постоянно находясь на грани.
Алевтина шла в школу, как на каторгу, ещё не успев переступить её порога, уже знала, ближайшие пять-шесть часов придётся стоически выдерживать нападки окружающих. А потом, после уроков, дома, оставшись один на один с собой и своим горем, реветь в подушку.
Аля училась в десятом классе и считала дни, когда ненавистная школьная пора останется позади, со всеми своими уроками, звонками, переменами, одноклассниками и учителями. Есть мнение, что школьные годы самые счастливые годы в жизни человека; Аля Нефёдова знала совершенно точно – о своих школьных годах она никогда не будет вспоминать с теплотой и нежностью, она вообще не будет о них вспоминать. Аля ненавидела школу!
…Шёл урок биологии, Алевтина стояла возле парты, глаза опустила в пол, правой рукой крепко держалась за спинку стула. Взгляды одноклассников были обращены в её сторону, в классе стоял смех, кто-то даже хохотал. Биологичка Варвара Витальевна сидела за своим столом, не собираясь призывать класс к тишине. Она как и все насмешливо смотрела на Алевтину и ждала, когда та сломается, сорвётся с катушек и разрыдается. Но Алька терпела. Нет, такого удовольствия она им не доставит. И пусть хоть конец света нагрянет, Алька будет держаться до конца.
Смех нарастал, кто-то бросил в Альку скомканный тетрадный лист, попал в затылок.
– Комаров! Давно не убирался в классе, – подала голос биологичка. – Подними листок. Тишина! Закончили сеанс смехотерапии.
Ах, значит, это была смехотерапия? Получается, Алевтина выступала в качестве наглядного пособия, её подняли с места, все начали ржать, и это называлось сеансом смехотерапии. Как же она их ненавидела в этот момент, всех без исключения: недалёких одноклассников, стареющую учительницу, а заодно и себя, за слабоволие и неумение в нужный момент дать отпор.
Злость и ненависть начали подтачивать Алевтину изнутри, она подняла глаза на Варвару Витальевну и что-то тихо прошептала. Что именно никто не услышал.
– Продолжаем урок, – биологичка встала из-за стола, прошлась по классу, остановившись в метре от Алевтины.
– Нефёдова, уже в который раз ты срываешь мне урок. Что с тобой делать?
– На костре сжечь, как ведьму! – выкрикнул Витька.
– Комаров! Рот закрой. Алевтина, что ты молчишь?!
– А что говорить? – прошептала Алька. – Ставьте два, если другого выхода нет.
– Это будет третья двойка, через пару недель заканчивается учёба, ты вообще думаешь об оценках? Завтра контрольная, и ты опять напишешь её на три с минусом, а в конце года ко мне твоя мать прибежит. С цветами и конфетами.
– Варвара Витальевна, зачем вы так? – Аля сглотнула, ощутив, как по телу разливается нервная дрожь.
– Как, так? Я правду говорю, ты ж у нас учишься на подарках. Или думаешь, не знаю, как твоя мама ходит в конце четвертей по классам с пакетами в руках? А тебе потом четвёрки ставят, вместо заслуженных двоек.
– Несправедливость, – не мог угомониться Витька Комаров. – Варвара Витальевна, а давайте учиним над Алевтиной товарищеский суд.
– Помолчи, Виктор!
– Да, Витёк, ты лучше заткнись, а то я сам тебе рот заткну, – не выдержал Димон.
– Замолчите оба! – биологичка вернулась к столу. – Садись, Нефёдова. Доклад ты не подготовила. Ставлю два. Готовься к следующему уроку. Ты хоть тему свою помнишь?
Алевтина закусила губу, начала боязливо озираться по сторонам.
– Не помнит она ничего, – засмеялась Светка. – Маразм Альку одолел.
– Нефёдова, я жду, – торопила биологичка.
Аля открыла тетрадь, стала судорожно перелистывать страницы, к глазам подступили слезы. Где же записана тема доклада? Она точно помнит, что записала её. Но где?!
– Всё с тобой ясно, – вздохнула Варвара Витальевна. – Нефёдова, записывай…
Обидное «склеротичка» раздалось сзади. Кто именно крикнул, Аля не поняла, не стала оборачиваться, но это явилось последней каплей. Бросив в пакет тетрадь, ручку и учебник, Алевтина схватила сумочку и выбежала из класса.
– Нефёдова, вернись! Ты меня слышишь?!
Забежав за школу, Алька немного успокоилась. Она начала дышать равномерно, как её учила Маргарита Анатольевна: глубокий вдох, и медленный выдох. Вдох-выдох.
Лёгкий ветерок трепал волосы, Алька бесцельно брела по стадиону, изредка убирая с лица непослушные светлые пряди.
Как так могло получиться, что она забыла подготовить доклад? Почему Алька вбила себе в голову, что её доклад должен был состояться только через урок? Ведь она пребывала в твёрдой уверенности, что сегодня доклад будет читать Глеб Озеров. Память… Опять её подвела память. Алевтину сковал знакомый липкий ужас, стало страшно за себя, за своё будущее, которое вырисовывалось серым и унылым.
– Прогуливаешь? – услышала Алька шутливый голос Люськи.
– Привет, Люсь. А сама, почему не на уроке?
– У нас алгеброид заболел, грипп его свалил, – усмехнулась Люська, откусив от плитки шоколада большой кусок. – А ты чего здесь?
– Да ну, уйти с урока пришлось.
– Аль, ты плакала?
– Достали меня. Подумаешь, забыла доклад сделать, зачем ржать-то? И Варвара с ними заодно, она меня ненавидит.
– Димка не мог над тобой ржать, и Глеб тоже.
– Я не говорю про них. А твой Димка даже защищать от нападок Комара пытался.
– Он у меня такой, – согласилась Люська. – Шоколадку хочешь?
– Нет. Если честно… – Аля помолчала, – Люсь, я вам завидую. Завидую вашей четвёрке. Ты с Димкой, Глеб с Алиской, у вас классная компания, а у меня никого нет.
– Да ладно, Аль, чего ты грузишься. Пошли их всех, пусть ржут, если мозгов нет.
Алька всхлипнула, а Люська вдруг оживилась.
– Слушай, а давай с нами в субботу на пикник. Мы за город рвануть собираемся, посидим, шашлык будет, соглашайся.
– В субботу? Это уже послезавтра? Не знаю, Люсь.
– Да чего не знаю, хочешь поехать или нет?
– Хочу.
– Всё, договорились, значит, в субботу в десять часов мы за тобой заходим. Идёт?
– Спасибо, Люсь.
– Ерунда. Ты только смотри, задний ход не вздумай дать, учти, я теперь с тебя не слезу, и если откажешься ехать на пикник… – Люська задумалась. – Превратишься в кровного врага. Поняла? Ну всё, давай, до послезавтра.
Алевтина вернулась в школу за пять минут до начала перемены. После биологии у них окно, Аля решила зайти к Маргарите Анатольевне, сегодня её поддержка необходима как воздух. Умывшись и стянув волосы в тугой хвост, Аля поспешила в кабинет школьного психолога.
Десять минут спустя, она рыдала, сидя на неудобном стуле.
– Маргарита Анатольевна, мне страшно, я теряю память, меня обзывают маразматичкой, склеротичкой, надо мной все смеются. Что будет через месяц, а через год, а стану слабоумной, да?
– Аля, девочка моя, что ты говоришь. Успокойся, прошу тебя.
– Сегодня забыла подготовить доклад, даже тему свою вспомнить не могу. Что это, чем я болею, Маргарита Анатольевна?
– Так, давай договоримся, ты берёшь себя в руки и перестаёшь лить слезы. Выпей воды.
– Не хочу.
– Давай-давай, через нехочу, несколько глотков сделай. Вот, молодец. Теперь глубокий вдох. Как я тебя учила. Выдох! Так, а теперь повтори несколько раз.
Немного успокоившись, Алька высморкалась в бумажный платок.
– Простите, – пробормотала она, виновато глядя на психолога.
К Маргарите Анатольевне Аля ходила раза два-три в неделю на протяжении шести последних месяцев. С тех самых пор, когда у неё начались проблемы с памятью, Маргоша, так ласково называли психолога в школе, всеми силами старалась ей помочь. И у неё это получалось, после бесед с психологом Аля всегда полна решимости, оптимизма, но, увы, его хватает ненадолго.
– Аль, когда приезжает твоя мама?
– Не раньше конца июня.
– Ты знаешь, мне с ней необходимо ещё раз переговорить, – Маргарита Анатольевна виновато улыбнулась.
– Хорошо, я попрошу её зайти к вам. Ой, так будут же каникулы.
– Ничего, пусть позвонит мне домой. Ну, ты пришла в себя?
– Вроде да.
– Тогда рассказывай всё по-порядку.
Аля пересказала о сеансе смехотерапии на уроке биологии.
– Говоря откровенно, каждый мог забыть о докладе.
– Я постоянно что-нибудь забываю. Делаю, а потом не могу вспомнить.
– Это нервы.
– А если нет?
– Нервы, Аля, нервы и ничего больше.
– Не знаю, Маргарита Анатольевна, в нервах ли дело. Вот, допустим, иду в магазин, хожу по торговому залу, бросаю продукты в тележку, а когда домой возвращаюсь, вспоминаю, что забыла купить то-то и то-то.
– Со мной такое постоянно происходит. А посмеяться хочешь? Я перед походом в магазин составляю список необходимых продуктов. И в шести случаях из десяти, забываю список дома. Аля, не терзай себя, у тебя хорошая память, но ты немного рассеянна, невнимательна. Продолжаешь делать упражнения на концентрацию внимания?
– Да.
– Понимаешь, в твоём возрасте любая проблема, даже самая незначительная, воспринимается остро. Она раздувается до огромных масштабов, и становится тот самой занозой, которая мешает жить. Не позволяй проблемам брать над тобой верх, борись с ними. И, ради бога, Аля, не забивай голову ерундой, ты ничем не больна, ты просто устала. Скоро каникулы, постарайся хорошенько отдохнуть, лучше с друзьями где-нибудь на природе. Увидишь, проблемы отодвинутся на десятый план.
– А вдруг не отодвинутся? Если моя забывчивость будет и дальше прогрессировать, я стану забывать имена знакомых, забывать названия предметов и…
– И полетишь в Космос, – огорошила Маргарита Анатольевна.
– Почему в Космос? – удивилась Алька.
– А почему бы и нет, Аль? Давай поговорим с тобой на твоём же языке. А что если ты завтра найдёшь миллион рублей, а что если ты послезавтра купишь собаку бойцовской породы? А если она тебя укусит, а если собака покусает всех соседей? А если соседи подадут на тебя в суд? Почему ты смеёшься?
– Да не будет такого, – Аля провела ладонью по лбу.
– Ты уверена?
– На все сто. Во-первых, я не найду миллион, во-вторых, не куплю собаку бойцовской породы, в-третьих…
– Стоп! Вот видишь. В данном случае ты уверена, что мои слова полный бред, так?
– В каком-то роде да.
– А почему же твои опасения, извини, но они тоже бредовые, должны обязательно осуществиться? Ответь. С какой стати ты начнёшь забывать имена знакомых людей? Аль, тебе необходимо тренировать внимание. Ты пережила сильнейшее нервное потрясение, отсюда и рассеянность появилась. Это пройдёт, поверь мне, но немножечко потренироваться стоит. В любом случае, не помешает. Согласна?
Алевтина пожала плечами.
– Но тему доклада я забыла.
– Ты сама моделируешь стрессовые ситуации, подсознательно внушая себе, что имеешь проблемы с памятью. Знаешь, кто может причинить наибольший вред человеку? Он сам! Да, сам. Если постоянно, изо дня в день, из месяца в месяц внушать себе, что ты болен, то в конечном итоге ты и, правда, можешь заболеть. Самовнушение приносит как пользу, так и вред, в твоём случае, о пользе речи не идёт. А что касается темы доклада, ну-ка закрой глаза. Расслабься. Про себя досчитай до двадцати и обратно. Считай медленно, дыши ровно.
Алька повиновалась.
– Ты сейчас о чем-нибудь думаешь? – спросила Маргарита Анатольевна спустя минуту.
– Нет.
– Подумай о докладе. О своей теме. Постарайся представить, как ты берёшь ручку и записываешь название темы в тетрадь. Пишешь и видишь. Аля… Вспоминаешь?
– Пока нет.
– Ты же записывала тему в тетрадь? – голос Маргариты Анатольевна сделался более требовательным, настойчивым.
– Да.
– Значит, должна помнить, – Маргарита Анатольевна умолкла, отошла чуть в сторону, неотрывно наблюдая за Алевтиной.
Секунд сорок спустя Алька быстро открыла глаза.
– Маргарита Анатольевна, вспомнила! Моя тема: «Ценность биологического разнообразия биосферы». Точно!
– А для этого всего-навсего требовалось успокоиться и сконцентрировать внимание. Когда у вас биология?
– Завтра.
– Успеешь доклад подготовить?
– Завтра контрольная, доклад мне в следующий четверг делать.
– Отлично, желаю удачи, – Маргарита Анатольевна обняла Алевтину за плечи и прошептала: – Всё у тебя хорошо, девочка моя, не ищи проблем там, где их нет и быть не может.
Весь вечер Алька просидела за учебником, прочитала восемь параграфов, ответила на все дополнительные вопросы, проштудировала рабочую тетрадь, оставшись довольной результатом. Тема, по которой завтра будет контрольная выучена, не вызубрена бездумно, а именно выучена, разобрана и понята. Алька не сомневалась, высший бал за контру ей обеспечен. Она так увлеклась, что забыла поужинать, опомнилась уже в полночь, наспех сделала два бутерброда с сыром, налила стакан молока, поела и легла спать.
…Биология была предпоследним – пятым – уроком. Перед контрольной Алевтина немного нервничала, постоянно доставала из сумки бутылку с минералкой, делая по два-три глотка.
Прозвенел звонок, все расселись по своим местам. Варвара Витальевна раздала листы с тестовыми заданиями. Алька схватила листок, пробежалась глазами по вопросам и возликовала: всё это она знала, дать правильные ответы не составит труда.
– У вас сорок минут, – завела старую пластинку биологичка. – У каждого по двадцать вопросов, читайте внимательно, торопиться не надо, если на какой-нибудь вопрос не знаете ответа, переходите к следующему. На каждый вопрос даны четыре варианта ответа, правильный необходимо подчеркнуть. Тем, кто хорошо усвоил тему, тестовое задание покажется пустяком. Приступайте.
Алевтина взяла ручку и в этот момент ощутила толчок в спину.
– Слышь, Нефёдова, ты сегодня в норме или опять в маразме? – шёпотом спросил Витька.
– Отвали! – сквозь зубы процедила Аля.
– Нефёдова, у тебя на волосах паутины полно. Ты в подвале ползала?
Алька резко обернулась, посмотрела на Витьку, а затем начала быстро проводить ладонью по волосам. Витька с Маринкой засмеялись.
– Ты тормоз, Нефёдова.
Варвара Витальевна не успела сказать, чтобы всё умолкли, ей помешал Димон. Он вскочил с места, подошёл к Витьке, схватил того за грудки и нанёс удар в плечо. Комаров грохнулся на пол, по классу прошлось оживление, Алька с благодарностью смотрела на Димку.
Развопившись, Варвара Витальевна отправила Димона к директору, Комарова заставила умыться, а на Альку спустила всех собак, сделав виноватой.
– Теперь из-за тебя драки прямо в классе устраивают. Молодец, Нефёдова, катишься по наклонной.
– Но я…
– Что ты?! Опять не при чём? Ничего не хочу слышать! Так, тишина, все продолжают отвечать на вопросы.
Алевтина на секунду зажмурилась, хотелось плакать, в груди появилась ноющая боль, одышка.
– Аль, не переживай, – прошептала сидевшая рядом Соня. – Может, тебе выйти надо?
Алька мотнула головой, взяла ручку, уставилась на лист с тестовым заданием и напрочь забыла всё, что знала. Она читала вопросы, смотрела на варианты ответов, и чувствовала себя как медведь, очнувшийся после затянувшейся спячки.
Вскоре прозвенел звонок с урока, а Алька не ответила ни на один вопрос.
– Не забудьте поставить свою фамилию, – напомнила Варвара. – Сдаём работы.
– А когда будут оценки?
– Через неделю, не раньше. Соня, возьми листы, отнеси в лаборантскую, положи на вторую полку.
Алька вышла из класса и побрела к кабинету физики. Её душила обида и злость. В таком состоянии она просидела половину физики, придя в себя уже перед самым звонком. И вдруг в голове появилась стоящая мысль. А что если пробраться в лаборантскую биологички, взять из шкафа лист со своей фамилией и быстро ответить на вопросы? Домой Варвара контрольные не понесёт, проверять начнёт не раньше понедельника, значит, не всё потеряно.
Алька обратилась к Соне.
– Сонь, не в курсе, кто сегодня дежурный?
– Я дежурная.
– Слушай, а можешь меня выручить, давай дежурствами поменяемся.
– А ты когда должна?
– Во вторник. Но я не смогу, мне к стоматологу надо.
– Идёт, – согласилась Тоня. – Мне как раз сегодня не хочется. Держи ключ.
От своих учеников Варвара Витальевна требовала строжайшей дисциплины связанной с каждодневной уборкой класса. Она лично составляла график дежурств и вручала его старосте класса Соньке Яковлевой.
Получив ключ, Алевтина ощутила внутреннее спокойствие. Часа в четыре она придёт убираться, убьёт двух зайцев сразу, и никто не сможет обвинить её в мошенничестве. Она готовилась к контрольной, знала ответы на вопросы, а ничего не написала исключительно в силу обстоятельств. Поэтому исправить положение вещей считала своим долгом.
…Десять минут пятого Аля открыла дверь, просунула голову в класс и крикнула:
– Есть здесь кто-нибудь?
В ответ тишина. Отлично, Варвара Витальевна успела уйти домой. Дело за малым. Повернув ключ в замке, Аля достала из сумки ручку, поспешив зайти в лаборантскую.
На придвинутом к окну столике она заметила блюдце, чашку с недопитым чаем, нож и крошки на скатерти. Опять биологичка пила чай и забыла вымыть посуду. От класса требует чистоты, а сама даже убрать за собой не может.
С полки Алевтина схватила пачку листов, начав искать свою контрольную. Но сначала наткнулась на работу Комарова, просмотрела, усмехнулась. Идиот! Из двадцати заданий он правильно ответил только на три. А впрочем, чему удивляться, что ещё можно ожидать от Витьки. Потом Алька увидела лист Димона, нахмурилась, узнав, что пять вопросов он оставил без ответа. Поколебавшись, она подчеркнула правильные варианты и, наконец, выудила из пачки свою контрольную.
Неизвестно, как и почему это произошло, но спустя десять минут, когда Алька уже заканчивала с тестами, дверь в лаборантскую открылась, на пороге появилась Варвара Витальевна. Увидев за столом Альку и разбросанные листы, биологичка зашлась в крике. Алевтина пребывала в шоковом состоянии. Она настолько ушла в себя, отвечая на вопросы, что не услышала шума открываемой двери и шагов. Это был конец!
Варвара обещала устроить Алевтине весёленькую жизнь уже в понедельник.
– Мы с тобой поговорим в кабинете директора. Этот поступок тебе боком выйдет, Нефёдова. И мать не поможет.
– Оставьте в покое мою маму, – сухо бросила Аля, встав из-за стола.
– Не нравится, правда глаза колет? А ты подумай, каково ей будет, когда она узнает, в кого превратилась её дочь. По чужим полкам шаришь. Это так тебя мать с отцом воспитывали?
Алевтина вздрогнула.
– Не смейте упоминать отца! Не смейте! Слышите?! – прочеканила Алевтина, ощутив слабость в теле и лёгкое головокружение.
– Если бы он был жив…
– Замолчите! – сорвалась на крик Алька, сжав кулаки.
***
– Глее-е-еб, Алиска пришла, иди, встречай свою ненаглядную, – крикнула Люська.
– А где твой ненаглядный, где Димка? – спросила Алиса, поцеловав Люську в щёку.
– Ещё не пришёл. Глеб, сколько можно копаться?
– Да иду я, иду. Привет, Алис. Люсь, всё из холодильника взяла?
– Лёд в морозилке оставила.
– Остроумно, – я прошел в кухню, проверил, выключен ли у нас газ и вернулся в прихожку.
– В принципе можно отчаливать. Димку на улице подождём.
Раздался звонок.
– А вот и он, лёгок на помине.
Димон первым делом побежал в ванную.
– Какие-то уроды в вашем лифте кнопки дрянью липкой намазали. Блин, Глебыч, у вас что, воды нет?
– Вода есть, – Люська зашла в туалет, открыла стояк и крутанула вентиль. – Мы её отключаем, когда из дома надолго уходим.
– За фигом?
– Диана просит, чтобы ненароком не затопить соседей.
– А-а, меры предосторожности. Ну-ну.
А сейчас я хочу сделать небольшое отступление, пояснив кто, кому и кем приходится, чтобы в дальнейшем не возникло вопросов. Я – Глеб Озеров, мне пятнадцать лет, Люська моя сестра. Мы живём у Дианы, нашей бабушки, которая буквально зеленеет, когда к ней так обращаются. Диана народная артистка, работает в театре, снимается в кино и на телевидении. Часто уезжает на гастроли, на съёмки, тогда мы с Люськой остаёмся за полноправных хозяев. Родители у нас есть, отец бизнесмен, мать – домохозяйка, они живут в загородном доме, откуда мы с Люськой драпанули, когда познакомились с Димоном и Алиской. Перевелись в новую школу, обзавелись новыми друзьями-знакомыми и были вполне довольны жизнью.
Сегодня решили устроить пикник с шашлыком на природе, затарились продуктами, посмотрели по инету прогноз погоды – дожди вроде не ожидаются – и поспешили сгинуть из города в область. Поближе к чистому воздуху, подальше от смога.
На улице Люська вспомнила, что пригласила с нами Альку.
– Совсем забыла ей позвонить, – опомнилась она, когда мы отошли на значительное расстояние от дома. – Ребят, надо вернуться. Неудобно получится.
– Люсь, ты всё делаешь в самый последний момент.
– Глеб, я не виновата, замоталась.
– Тогда иди, чего ждёшь, мы тут постоим.
– Нет, пошли вместе, – вмешалась Алиска. – Люсь, а Алька согласилась поехать за город?
– Ну да, я с ней в четверг разговаривала.
– Если только она не забыла о вашем разговоре. Что-то в последнее время Алька тормозит, – Димон переглянулся со мной, потом посмотрел на Люську.
– А мне её жалко, – Алиса достала из кармана пачку жевательной резинки, протянув всем по одной подушечке. – Столько всего на неё свалилось. Поэтому у неё и с памятью проблемы, на нервной почве. Я вообще поражаюсь, такое впечатление, что в вашем классе одни придурки учатся, у человека горе, а они издеваются.
– Во-во, – поддакнула Люська. – Один Комар чего стоит – дебил со стажем. Алис, он вроде раньше с тобой в классе учился.
– Ну да, потом его на второй год оставили, он к ним перешёл.
– А что мы можем сделать? Ни я, ни Глебыч над Алькой не прикалываемся.
– Морду другим бить надо! – заявила Люська.
– Всем морду не набьёшь, да и не действенный это метод. Если у человека в голове нет мозгов, от мордобоя они не появятся. Хотя Димон здорово Комару вчера врезал.
Минуты через две Димка спросил:
– Алис, а что у Альки случилось, почему ты про нервы сказала?
– А ты не знаешь?
– Нет.
– Дим, ты с луны свалился?
– Алис, – я остановился, переложив сумку в другую руку. – Я вообще-то тоже не в курсах.
– Во дают, – протянула Люська. – Пацаны, а вы, оказывается, сами тормозите.
– На себя посмотри, давай, колись, что у Альки случилось?
– Пусть Алиска рассказывает.
– У неё в сентябре отца убили. Он журналистом работал, Алька тогда на две недели в больницу загремела с нервным срывом.
– Я не знал, – едва слышно прошептал Димон.
– Этим не принято хвастаться, вроде даже мать Али в школу приходила, с директором разговаривала, просила, чтобы про убийство не распространялись. Но слухи, есть слухи. Информация просочилась, начали шептаться по углам, половина школы точно в курсе.
– Кроме нас с Димоном. Алис, а мать у неё кто?
– Тоже журналист. Она спецкор, постоянно в командировках, месяцами дома не появляется.
– Подожди, а Алька с кем живёт?
– Одна она живёт, – встряла Люська. – Теперь понимаете, каково девчонке, днём над ней полудурки одноклассники прикалываются, а вечерами она в четырёх стенах мается. Мы с Алиской пробовали с ней потеснее общаться, отказывается, думает, мы из жалости дружбу предлагаем.
– Да, дела, Димон, – я посмотрел на часы. – Теперь и я чувствую себя свиньёй.
– Ты здесь не при чём, – успокоила меня Алиска.
Мы зашли в подъезд, поднялись на лифте на десятый этаж, и Люська нажала на кнопку звонка.
Аля открыла дверь минуты через три. Она смотрела на нас сонными глазами, пытаясь понять, зачем мы разбудили её в десять утра в субботу.
– Привет, – протянула Алька, посторонившись. – Вы ко мне?
– Аль, ты спала? – Люська бесцеремонно прошла в прихожую, уперев руки в бока.
– Спала. А… что-нибудь случилось?
– Случилось! Мы тебя на пикник приглашали, помнишь?
– Ой, Люсь…
– Забыла?
– Да нет, – Аля побежала в спальню. – Помню, мы с тобой позавчера на стадионе разговаривали. Просто всё из головы вылетело.
– Теперь ты проснулась, точнее, мы тебя разбудили, – улыбнулся Димон. – И ты обязана поехать с нами на шашлыки.
– Поедем, Аль, – я произнёс это настолько жалостливым тоном, что Люська сразу на меня зашипела.
– Прекрати, Глеб, не разговаривай с ней как с идиоткой.
– Конечно, поеду, ребят. Дайте мне десять, нет, двадцать минут и я соберусь.
– Да хоть двадцать пять, – Люська пошла в кухню. – Аль, мы чайку выпьем?
– Конечно, Люсь.
– Такта у тебя на три копейки, – сказал я сестре. – Чайку она выпьет, ты ещё её стиральную машину своими шмотками загрузи.
– Глеб, помолчи. Алис, приструни его, он меня напрягает.
Пока Люська разливала чай, Алевтина переговаривалась с нами из комнаты.
– Ребят, у меня есть помидоры, огурцы, сыр. Можно взять.
– Мы взяли и помидоры и баклажаны, – ответила Люська.
– А огурцы?
– Огурцы не нужны. Помидоры с баклажанами на шампур насадим… Кстати, Дим, шампура ты взял?
– Взял-взял.
– …запечем их на костре, – Люська облизнулась. – И под мясцо, самое то будет.
– У меня зефир есть, давайте возьмем, к чаю.
– Аль, я тебя сейчас ударю, какой чай на пикнике? Мы вообще-то шашлыки есть собираемся, а не чаи распивать.
Алевтина прошла в кухню, прислонилась спиной к стене и выдохнула.
– Фу! Вроде готова. Слушайте, а точно ничего брать не надо? Конфеты или печенье?
– Так, – Люська засучила рукава. – Держите меня крепче, я сейчас начну с ней разбираться.
– Люсь, я молчу, – Аля засмеялась и вновь скрылась в спальне. – Только сумочку возьму.
– Люська, мой посуду, – сказал я сестре, пока Алька копалась в комнате.
– Да без проблем, Глеб, – она демонстративно подошла к раковине, включив воду.
Посуда была перемыта, мы продолжали сидеть в кухне, Алевтина задерживалась.
– Аль, ты долго ещё? – крикнул Димон.
Ответа никто не услышал.
– Аля, ты куда за сумкой отправилась?
– Мне это не нравится, – Алиска встала и вышла в коридор. Мы пошли за ней следом.
Алевтина сидела на кровати, рядом на полу лежала её кожаная сумочка. Наше появление заставило Алю вздрогнуть, она резко вскочила с кровати, вытолкала нас из комнаты, хлопнув дверью.
– Я никуда не поеду! – кричала Алька, через закрытую дверь. – Не поеду. Уходите!
– Аль, ты чего, в чём дело?
– Не поеду я на пикник! Я ничего не хочу, мне надо побыть одной.
Мы слышали её шаги и шуршание, но когда Люська попыталась открыть дверь, Алевтина сорвалась на крик:
– Оставьте меня в покое! – Она упала на кровать, уткнулась лицом в подушку и разрыдалась.
Мы зашли в комнату. Сумки на полу уже не было, Алька рыдала навзрыд, нас её резкая смена настроения испугала не на шутку.
– Дело ясное, – сказала Люська, сев на край кровати. – Шашлык отменяется. Аля, мы тебя не оставим, скажи, что произошло?
Но Алька продолжала рыдать. Она проплакала без малого час, потом, не реагирую на нас, заснула. И так продолжалось до самого вечера: Алевтина или плакала, или погружалась в кратковременную дрёму, или лёжа на спине, смотрела в потолок. Люська с Алиской остались у неё с ночёвкой. Утром они сообщили нам с Димоном, что пока всё без изменений.
– Может, «скорую» вызвать? – неуверенно спросил я сестру.
– И что им сказать? Не знаю, Глеб… С ней явно что-то случилось, причём внезапно. Она пошла за сумочкой, а потом… – договорить Люська не успела. Алевтина встала с кровати, посмотрела на нас и заплакала.
– Аль, давай мы позвоним врачу, – Алиса попыталась обнять её за плечи, но Аля вывернулась.
– Не надо врача.
– У тебя что-нибудь болит? – допытывалась Люська.
– Нет.
– Хочешь есть?
– Только пить.
Когда Алиска принесла стакан кипяченой воды, Аля попросила нас не оставлять её одну.
– Пожалуйста, останьтесь со мной, мне страшно. Не уходите.
– Мы пробудем здесь сколько скажешь, не волнуйся.
Алька обняла Люську и заревела.
Вечером ей стало значительно лучше, Аля полила цветы, поела, потом снова взяла пластмассовую лейку.
– Аль, ты уже поливала цветы, – усмехнулась Люська.
– Разве? Когда?
– Десять минут назад.
– А-а-а… Ну да, поливала. А у нас завтра какой первый урок?
– История, – сказал Димон.
Алька растеряно осмотрелась по сторонам, будто оказалась в собственной квартире впервые.
– История, – повторила она. – Нам что-нибудь задавали?
– Давай ты ляжешь, – Люська повела её в комнату. – Отдохни немного.
– Останешься ночевать?
– Мы с Алисой останемся, а завтра вместе в школу пойдём. Только я к себе на пару сек смотаюсь, вещи возьму и учебники.
В полночь Люська позвонила мне на мобильный.
– Как Алька, – спешно спросил я, услышав в трубке голос сестры.
– Недавно уснула. Глеб, нам с Алиской кажется, она тронулась. У неё проблемы с головой, а я даже не знаю, к кому обратиться за помощью, и телефона её матери нет.
– Посмотрим, что будет завтра. Люсь, вы от неё ночью не отходите, спите по-очереди.
– Кого ты учишь, Глеб, – психанула Люська и отсоединилась.
Утром Аля выглядела уставшей, нервной, постоянно дёргалась, вздрагивала. Люська напоила её отваром пустырника, Алиса помогла собрать учебники и тетради.
В школу мы пришли в четверть девятого, и уже на первом уроке узнали страшную новость. В пятницу вечером в кабинете биологии, – а точнее в лаборантской – охранник обнаружил раненую Варвару Витальевну. Нашей учительнице и временному классному руководителю было нанесено два ножевых ранения.
В состоянии комы она находилась в одной из столичных больниц.
Глава вторая
Презумпция невиновности
Уроков, как таковых, у нас не было; в старших классах атмосфера царила не учебная. В классе стоял гул, мы сидели за партами, переговаривались, обсуждали, поражались. На учителей было жалко смотреть, попытка убийства Варвары Витальевны, да ни где-нибудь, а в стенах родной школы, явилась для них настоящим шоком.
В кабинете директора расположился следователь Огнищев, сам директор на время общения Огнищева с учениками, перебрался в учительскую.
Для беседы нас вызывали по одному, долго не задерживали, вопросы Огнищев задавал тактично, старался, так сказать, не травмировать неокрепшую подростковую психику.
Когда пришла моя очередь давать показания, я честно признался, что Варвару Витальевну видел в пятницу на предпоследнем уроке. Всё – больше ничего не знаю. Меня отпустили через пять минут.
Алевтину Огнищев продержал чуть дольше остальных.
– Мне сказали, ты дежурила в пятницу в классе, – спросил он у Али, подметив, как сильно дрожат у неё губы и трясутся руки.
– Да, дежурила, – Алька говорила тихим голосом, следователю приходилось напрягать слух и подаваться вперёд, чтобы слышать её слова.
– Во сколько ты пришла в класс?
– Точно не помню, где-то около четырёх часов.
– Ты была там одна?
– Мы всегда убираемся поодиночке. В других классах дежурных двое, а у нас… – Аля умолкла.
– А у вас? – задал вопрос Огнищев.
– Варвара Витальевна настаивает, что одного человека для уборки класса достаточно.
– Понятно. И долго ты убиралась?
