Kitobni o'qish: «Где жизнь, там и поэзия»

***

Стонет тайга от трескучих морозов,

скована льдом, будто сталью, река,

замерли кедры в объятьи холодном,

а по-над ними звенит тишина.

Лишь иногда с веток снег опадая,

нежной вуалью накроет сугроб,

ночью берёза, скрипя всех пугает,

словно кричит неизвестный зверёк.

А над макушками звёзды мерцают,

огненным шаром повисла Луна,

и между пихтами тени блуждают

тихо, бесшумно всю ночь до утра.

***

Разрумянилось утро зарёю,

заискрилось при первых лучах,

обожгло лёгким ветром холодным,

зимней свежестью снега и льда.

Разлилось ярким светом по небу,

ослепило рождением дня,

и январский, крещенский морозец

для души станет жарче огня.

***

Спрятался уставший ветер,

схоронился за сугроб,

он намаялся под вечер

и решил поспать чуток.

Ворошить макушки ёлок

начал с самого утра,

заставлял скрипеть берёзы

силой своего крыла.

Обломал немало веток,

вырвал старую сосну,

облепил деревья снегом

***

Тихо – тихо ранним утром,

мелко сыпал снег с небес,

и, казалось, что как будто,

превратился в сказку лес.

Белки бегали, шептались,

слышен где-то дятла стук,

и, быть может, ворон старый

удивлённо каркнет вдруг.

Языком своим картавым

пригласит войти в тайгу,

и, конечно, всем расскажет

эту новость на лету.

И, войдя в лесную сказку,

будь то летом иль зимой,

очень, очень постарайся

не нарушить там покой.

***

Стоит тайга, не шелохнувшись,

под снегом с пяток до макушки,

в морозной, зимней тишине,

под солнцем или при луне.

Она живая, мерно дышит,

её дыхание мы слышим

в слетевшем маленьком снежке,

задетым белкою в прыжке.

Или взмахнёт крылом кукушка,

вспугнувши зайца на опушке,

или задышит, словно паром,

холодным утренним туманом.

А то вдруг дятел стукнет дробью,

и разнесётся эхо над тайгою,

как будто голос свой подаст

таёжный дух, хозяин, страж.

***

Снег всё сыплет и сыплет,

образуя сугробы кругом,

и порой даже неба не видно,

от того, какой сильный идёт.

Спится крепко в такую погоду:

будь то снег или дождь за окном,

а проснувшись, то хочется снова

посмотреть продолжение снов.

Ну, а если поднимется ветер

и завоет в трубе на весь дом,

то тепло от затопленной печки

разольётся в душе на всю ночь.

***

Ночь тиха и светла

от обилия в небе звёзд,

вместе с ними Луна

освещает весь небосвод.

И вдали за глухим селом,

словно огненным шаром, висит,

и всю ночь до утра в каждый дом,

как хозяйка, без спроса глядит.

Собирает все тайны Она,

и хранит у себя за спиной,

а мы спим, и не слышим когда

нас ласкают волшебной рукой.

Но порою, когда нет сна,

за окном в тишине немой,

видишь, как отражает Луна

Млечный Путь и вечный покой.

***

Прекрасен город ранним утром,

особенно короткими ночами,

когда на небе совсем пусто

во время пробужденья с петухами.

Когда дороги все полили

на случай солнечного дня,

чтоб люди свежесть ощутили

июньским зноем без дождя.

А в лужах, словно в зеркалах,

лишь облака и небо отражались,

и еле слышно, листьями шурша,

***

Отдыхал я в Пятигорске,

прям на склоне Машука,

там писал стихи про горы

и про Северный Кавказ.

И писалось очень гладко,

с настроением, легко,

может от того, что часто

по горам ходил пешком.

Много нового увидел,

пропустил через себя,

ведь не зря: "источник силы",

про него все говорят.

Но Сибирь – совсем другое,

много снега и мороз,

вроде тоже о природе,

но совсем иной color.

Просыпаясь рано утром,

стоит выглянуть в окно,

и увидишь, что, как будто,

в сказку зимнюю вошёл.

Снег искрится и кружится,

сосны на ветру шумят,

а когда метель утихнет,

лес покажет свой наряд.

Шапки снежные на елях

и сугробы, словно пух,

птицы песни вновь запели.

Это наш сибирский дух!

***

Он ростом не вышел для дел благородных,

с неказистым лицом и кожей в прыщах,

но уверен он был в своей воле природной,

в той, что помогла устоять на ногах.

Много раз спотыкался и поднимался с колен,

никого не просил, не боялся, но верил,

что любовь победит и настанет тот день,

когда можно простить всех, кто предал.

Верил в Бога, в страну и в русский народ,

шёл по жизни с открытой душою,

а когда было трудно, стирал со лба пот,

и вновь отжимался свободной рукою.

А когда доходил до последней черты,

брал рубеж, иль взбирался на гору,

ставил новую цель и всегда говорил,

что пора собираться в дорогу.

***

Вновь запуржило, завьюжило,

всё кругом замело до колен,

ни пройти, ни проехать по улицам,

чистить снег разленились совсем.

Люди снова идут напролом,

по сугробам, как по целине,

и машины одна за другой

движутся не торопясь по колее.

Но ведь в этом и есть наша сила,

ни один Mercedes не пройдёт,

никому из Европы не выжить

там, где счастлив русский народ.

***

Как пишутся стихи,

я сам не знаю,

они, как крик души,

как отклик, как цунами.