«Господа офицеры». Неизвестная история русской армии

Да. Было у Суворова то, что можно считать недостатком, – уж очень славолюбив был Суворов. Ну и что? Ну, создавало это некоторые трудности его начальникам в общении с ним, были трудности в общении с некоторыми коллегами, обходившими его в чинах, возможно, славолюбие как-то сказывалось на его подчинённых (хотя и непонятно как, поскольку по воспоминаниям служивших с ним Суворов был очень прост в жизни и общении с подчинёнными).

Но кому придёт в голову затенить этим недостатком то, что А.В. Суворов был лучшим Воином России?

Г. Потёмкин

Если теперь заняться командиром Суворова, Григорием Потёмкиным, то нужно понимать, что теоретически у Потёмкина недостатки, как и у всех людей, были, но вот выделить эти недостатки в чистом виде очень трудно, даже если брать в основу клевету на Потёмкина, в которой все недостатки, по идее, должны быть учтены.

Вот, скажем, давайте разберём сибаритство Потёмкина, его стремление к роскоши. Был такой недостаток? Ну, был. Но ведь надо понимать, что после того, как Потёмкин стал фаворитом Екатерины II, и до самой своей смерти Потёмкин был фактическим соправителем России, кем-то вроде тайного, теневого императора. В этой своей роли он подбирал на должности людей, и подбирал самых способных, отбраковывая тупых и ленивых, при этом создавая из тупых и ленивых партию своих противников. При наличии дворянства, особенно при наличии в государстве родовитой аристократии, претендующей на власть по праву своего рождения, при любом деятельном руководителе страны у этого руководителя будет оппозиция – будет лагерь противников. Такой лагерь противников был и у Потёмкина. И для ободрения своих сторонников ему требовалось показать им, что он, Потёмкин, очень силён. Очень! Что они попали в лагерь к очень сильному покровителю.

А по тем временам никто не понимал иного вида силы правителя, кроме его богатства.

В этом смысле мне вспоминаются когда-то читанные сетования революционера-народовольца, «ходившего в народ» и призывавшего уже освобождённых от крепостной зависимости крестьян к бунту. Так вот, по признанию этого революционера, довод о богатстве царя, о роскоши его дворцов даже на нищих русских крестьян никак не действовал и вызывал недоумение: «А как может быть иначе?? Ведь это царь, защитник народа! Защитник обязан быть силён, а сила в богатстве!» С точки зрения крестьян, помещики – бездельники и несправедливо живут в роскоши – это так. Но царя – не трожь!

Надо понять, что в те времена начальнику косить под скромного демократа было бесполезно – этого никто бы не понял и не оценил. И Потёмкин показом своего богатства, показом роскоши ободрял всех тех, кто был с ним, кто был предан ему и России.

Личные же стремления Потёмкина к деньгам или к славе, как у Суворова, были, скорее всего, не велики.

Вот он, уже тайный муж Екатерины II, за личное командование войсками в битвах турецкой войны в 1774 году стал кавалером ордена св. Андрея Первозванного. Это был хотя и высший ордена государства, но универсальный, дававшийся и за военные, и за гражданские заслуги, а членам императорской фамилии и просто по факту рождения. Но в следующем году, после заключения с турками мира, стали награждать всех участников войны уже за победу во всей войне. Потёмкин милостью Екатерины стал только графом, поэтому прямой воинский начальник Потёмкина фельдмаршал Румянцев по итогам войны представил Потёмкина, командовавшего войсками в минувшей войне и победителя при Селистрии, к награждению орденом Св. Георгия 1-й степени. То есть к награждению высшей степенью сугубо военного и по этой причине самого почётного ордена России.

Но эта высшая боевая награда тогда давалась только за выдающиеся победы в битвах, а не за заслуги вообще, и Потёмкин отказывается от Георгия 1-й степени, чтобы не дискредитировать этот орден – не брал он в 1775 году никаких крепостей, следовательно, такой награды не достоин. А такой поступок, согласитесь, показывает отсутствие у Потёмкина алчности к наградам, а это уже довольно редкое явление.

С другой стороны, если бы после Потёмкина ничего не осталось, кроме воспоминаний о том, как он сорил деньгами (как щук ловил, за амфорами нырял или журавлей в полёт провожал), то это одно. Но ведь Потёмкин оставил после себя огромный край, присоединённый к России. Да ведь и не это главное, поскольку в этом присоединении ценными были не земли (которые тоже были хороши), а окончание многовековых набегов татар на Россию. Главным было установление границ России не по «засечной линии», ненадёжной и требовавшей огромных затрат на своё содержание, а на удобных берегах Чёрного моря.

Потёмкин – это выдающаяся защита русского народа от увода в татарское и турецкое рабство.

Потёмкина упрекают, что он замахивался «на куски, которые не мог проглотить», то есть планировал больше, чем у России было ресурсов. Да, было такое, ну и что? Ведь за то, что он всё же сделал, хватило бы отлить памятники сотням человек.

Вот Австрия смалодушничала, предала и вышла из войны, отдав туркам всё, что успела завоевать с помощью России. Европа со всей силы давит на Екатерину, чтобы и Екатерина отдала туркам всё завоёванное, включая Крым. Женщина на троне паникует. Но с юга доносится требовательный мужской голос Потёмкина: «Булгакову в Варшаве говорить должно одним со мною языком: Ваши же пословицы, что надлежит двери быть или запертой или отворённой, ни да ни нет, не годятся никогда, ибо они предполагают робость, что видя враждующие нам ещё смелее пакостить будут, – пишет Потёмкин Екатерине в ноябре 1790 года. – Первое. Я Европы не знаю: Франция с ума сошла, Австрия трусит, а прочие нам враждуют. Завоевания зависят от нас, пока мы не отреклись… И что это, не сметь распоряжаться завоеваниями тогда, когда другие сулят наши владения: Лифляндию, Киев и Крым! Я Вам говорю дерзновенно и как должно обязанному Вам всем, что теперь следует действовать смело в политике. Иначе не усядутся враги наши, и мы не выберемся из грязи».

Потёмкин вооруженной рукой защищал Новороссию, Потёмкин же и строил Новороссию с невиданными по тем временам темпами. Через четыре года после закладки город Екатеринославль уже отличался «благолепием», Херсон ощетинился прекрасной крепостью и кипел работами на верфях, строя корабли Черноморского флота. Приглашались колонисты со всей Европы, запрещено было выдавать с Новороссии беглых крепостных. Строились фабрики, сажались леса, закладывались виноградники и заводилось шёлководство. Потом было подсчитано, что в среднем Потёмкин ежедневно писал свыше 20 деловых писем и приказов. А ведь надо было эти письма и приказы обдумать, принять по всем вопросам решения и потом обдумать, как эти решения внедрить в жизнь. Сибарит, говорите, был? Очень мало у России было таких сибаритов.

Узнав о смерти Потёмкина, Екатерина потеряла сознание, а потом написала (выделено мною): «Снова страшный удар разразился над моей головой. …Князь Потёмкин Таврический умер в Молдавии от болезни, продолжавшейся целый месяц. …Это был человек высокого ума, редкого разума и превосходного сердца. Цели его всегда были направлены к великому. …Одним словом, он был государственный человек: умел дать хороший совет, умел его и выполнить. …По моему мнению, Князь Потёмкин был великий человек, который не выполнил и половины того, что был в состоянии сделать…»

Ну ладно, скажут мне, Екатерина его любила, а что толку было подчинённым от его суеты?

Начнём с тех подчинённых, до которых обычно никому нет дела, скажем, не было до них дела тому же фельдмаршалу Румянцеву. Ведь только Потёмкин одел русскую арию так, чтобы было удобно воевать, именно он убедил императрицу не слушать поклонников прусской школы среди русского генералитета: «В России же, когда вводилось регулярство, вошли офицеры иностранные с педантством тогдашнего времяни, а наши, не зная прямой цены вещам военного снаряда, почли всё священным и как будто таинственным. Им казалось, что регулярство состоит в косах, шляпах, клапанах, обшлагах, в ружейных приёмах и прочее. Занимая себя таковой дрянью, и до сего ещё времяни не знают хорошо самых важных вещей, как-то: маршированья, разных построениев и оборотов, а что касается до исправности ружья, тут полирование и лощение предпочтено доброте, а стрелять почти не умеют. Словом, одежда войск наших и амуниция таковы, что придумать ещё нельзя лучше к угнетению солдата, тем паче, что он, взят будучи из крестьян, в тридцать лет уже почти узнает узкие сапоги, множество подвязок, тесное нижнее платье и пропасть вещей, век сокращающих. Красота одежды военной состоит в равенстве и в соответствии вещей с их употреблением. Платье должно служить солдату одеждою, а не в тягость. Всякое щегольство должно уничтожить, ибо оно плод роскоши, требует много времени и иждивения и слуг, чего у солдата быть не может».

Сегодня в российской армии, как невиданное достижение, заменили портянки носками. А что изменилось со времени Потёмкина, когда именно Потёмкин менял солдатские чулки на портянки? Только то, что Потёмкин знал цену этим солдатским носкам и объяснял Екатерине: «Просторные сапоги пред узкими и онучи или портянки пред чулками имеют ту выгоду, что в случае, когда ноги намокнут или вспотеют, можно в первом удобном времяни тотчас их скинуть, вытереть портянкою ноги и, обвертев их опять сухим уже оной концом, в скорости обуться и предохранить их тем самым от сырости и ознобу. В узких же сапогах и чулках то учинить никак не можно…» В носках нога трётся о носки, даже если носки целые, а прочная портянка туго охватывает ногу и о кожу обуви трётся сама портянка, а не нога.

Хорошим подчинённым с Потёмкиным служить было в удовольствие, чему примером был Суворов. Вот в вышеприведённой цитате письма от Потёмкина Екатерине есть строки: «Я, между неограниченными обязанностями Вам, считаю из первых отдавать справедливость каждому. Сей долг из приятнейших для меня». Ну ладно, скажут мне, заливает Потёмкин про то, что награждать подчинённых для него самый приятный долг.

Но ведь это действительно было так.

Был случай, когда в награждение Суворова вмешалось получение чинов по старшинству – положение, действовавшее, кстати, не только в России. По этому положению офицерам и генералам нельзя было дать следующий чин, если его не получили те, кто возведён в прежний чин раньше. Поэтому, несмотря ни на какое доверие Потёмкина и уже благожелательное к себе отношение Екатерины, Суворов звание генерал-аншефа не получил раньше, чем его получили все генерал-поручики, ставшие генерал-поручиками раньше Суворова. Но, оказывается, это положение старшинства при Екатерине действовало и на ордена. И не могла императрица наградить Суворова за Кинбурн, скажем, высшей степенью ордена Св. Георгия или высшим орденом империи (св. Андрея Первозванного) потому, что были генералы, получившие звание генерал-аншефа раньше Суворова и этих наград не имевшие. И императрица предлагает Потёмкину наградить Суворова деньгами.

Но «светлейший князь», поняв, что нужно Суворову, пишет императрице (выделено мною): «Всё описав, я ожидаю от правосудия Вашего наградить сего достойного и почтенного старика. Кто больше его заслужил отличность?! Я не хочу делать сравнения, дабы исчислением имян не унизить достоинство Св. Андрея: сколько таких, в коих нет ни веры, ни верности». («За веру и верность» – девиз ордена Андрея Первозванного.) Потёмкин продолжал: «И сколько таких, в коих ни службы, ни храбрости. Награждение орденом достойного – ордену честь. Я начинаю с себя – отдайте ему мои…» Убедил Потёмкин Екатерину, возможно, тем, что, как видите, предложил для награждения Суворова снять звезду и ленту ордена со своей груди. И 9 ноября 1787 года последовал ответ: «Я, видя из твоих писем подробно службу Александра Васильевича Суворова, решилась к нему послать за веру и верность Св. Андрея, который сей курьер к тебе и повезёт». (От злости и обиды, что Суворов уже награждён этим орденом, а они нет, некоторые генерал-аншефы подали в отставку.) А Потёмкин, по поводу награждения Суворова высшим орденом империи, написал Суворову три записки и все примерно вот такого содержания: «За Богом молитва, а за Государем служба не пропадает. Поздравляю Вас, мой друг сердешный, в числе Андреевских кавалеров. Хотел было я сам к тебе привезти орден, но много дел в других частях меня удержали. Я все зделал, что от меня зависело. Прошу для меня об употреблении всех возможных способов к сбережению людей… А теперь от избытка сердца с радостию поздравляю… Дай Боже тебе здоровья, а обо мне уже нельзя тебе не верить, что твой истинный друг Князь Потёмкин Таврический. Пиши, Бога ради, ко мне смело, что тебе надобно».

И надо понять искренность радости Потёмкина от награждения Суворова. Ведь это Потёмкин нашёл Суворова, Потёмкин Суворова оценил и продвинул, поэтому победа в Кинбурнской баталии это и лично Потёмкина победа. Кто из историков это понимает? Да что историки! Кто это понимает из числа того начальственного быдла, которое подлостью залазит в начальственные кресла?

Не думаю, что Потёмкин никогда не ошибался с подбором подчинённых – «чужая душа – потёмки». И назначение людей на должность – это такое дело, с которым ошибки случаются чаще всего. Тем не менее предвидения Потёмкина порою удивляют.

Одно время у него адъютантом по военно-морским делам был лейтенант флота Дмитрий Сенявин. Потом Сенявину доверили боевой корабль, и первым в истории России кавалером 4-й степени с бантом (за боевые заслуги) только учреждённого ордена Св. Владимира стал капитан-лейтенант Д. Сенявин. Однако в 1791 году контр-адмирал Ф. Ушаков приказал для комплектации новых судов с каждого корабля отослать несколько лучших матросов. Капитану второго ранга Сенявину лучших матросов стало жалко. Ну жалко! Послал не лучших. Но адмирал тоже знал, кто у него в эскадре «ху», рассердился и арестовал Сенявина за ослушание, решив понизить Сенявина в чине. Потёмкин начал просить Ушакова за Сенявина, и Ушаков не смог Потёмкину отказать. Тот поблагодарил Ушакова: «Фёдор Фёдорович. Ты хорошо поступил, простив Сенявина. Он будет со временем отличным адмиралом и даже, может быть, превзойдёт самого тебя». И как в воду глядел Потёмкин: превзошёл Сенявин Ушакова или не превзошёл – это вопрос к специалистам. Но вот то, что из Сенявина адмирал получился отличный, это у Сенявина не отнимешь.

И можно понять Суворова, восторженно написавшего в 1789 году о Потёмкине: «Он честный человек, он добрый человек, он великий человек! Щастье моё за него умереть!».

Ну и будет неправильно говорить о воинских начальниках того века и хоть немного не вспомнить об императрице этих начальников.

Екатерина II Великая

А теперь перейдём к очень непростому руководителю – к императрице Екатерине II.

Недостаток Екатерины II уже несколько столетий множество историков, писателей и кинематографистов смакует и смакует – формально получается, что императрица была, как это говорится в народе, «слаба на передок». Любовников, или, как их тогда почтительно звали, фаворитов, у неё было за двадцать, причём последний, Платон Зубов, стал любовником Екатерины, когда императрице было уже 67, а ему 22.

Что тут сказать? Я не специалист сексопатологии, характеристики в этом вопросе могу дать только простые, мужицкие, однако меня в сексуальной жизни Екатерины II смущают некоторые непонятные мне подробности. Во-первых, целый ряд фаворитов был для неё не просто рядом кобелей, а она их действительно любила, особенно в своей относительной молодости. Да и с тем же Григорием Орловым она прожила 12 лет, имела с ним сына и, продолжая его любить, прощала Григорию многочисленные измены. С Потёмкиным вообще отдельная история. Но, вот скажем, любовь её к Ланскому, который был моложе Екатерины на 29 лет. Когда Ланской умер, императрица настолько сильно переживала, что сама оказалась близка к смерти. Закрывшись в своих комнатах, она перестала выходить и встречаться с кем-либо и впала в такую глубокую депрессию, что соратники запаниковали и вызвали с юга Потёмкина, который несколько месяцев терпеливо проявлял чудеса изобретательности, чтобы расшевелить императрицу, вернуть ей интерес к жизни и этим заставить вернуться к государственным делам. Только через два месяца после смерти Ланского Екатерина впервые вышла из своих комнат к обедне в церковь, и лишь через полгода привлечённый Потёмкиным к лечению красивый адъютант Потёмкина Ермолов сумел обратить внимание Екатерины II на себя как на мужчину.

С этим делом как бы ещё понятно – если древние старички влюбляются в юных девочек, то почему бы и бабулькам не влюбляться в юных мальчиков? Может быть, и так может быть.

Однако мне совершенно непонятно то, что и фавориты тоже искренне любили Екатерину как любовницу, причём далеко не в молодом её возрасте. Да, были фавориты, которые стремились к деньгам, участвовали в интригах, но, к примеру, тот же Ланской ничего у Екатерины не просил и никакой политикой не занимался – он просто любил Екатерину, страдая от её измен. Или возьмите Завадовского, адъютанта Потёмкина, которого Потёмкин оставил Екатерине после себя в связи с необходимостью самому присутствовать в Новороссии. Екатерине было 47 лет, Заводовский был на 10 лет моложе, но когда они расстались, Завадовский, по словам современников, чрезвычайно эту разлуку переживал и ещё 10 лет не женился.

Изумляет и поведение фактических тайных мужей Екатерины II. Когда Екатерина после 12 лет совместной жизни с Григорием Орловым и множества его измен, в конце концов, охладела к этому мужу, то именно Орлов нашёл ей достойную замену себе – Григория Потёмкина. Дальше – больше. Потёмкин начал в свою очередь поставлять любовников этой своей тайной жене – все фавориты Екатерины после Потёмкина были из его свиты (кроме последнего – Платона Зубова).

Как это понять?

Как бы то ни было, но такое обилие фаворитов – часть из которых просто зарилась на деньги, часть лезла в государственные дела, – это, безусловно, было недостатком императрицы, поскольку казна государства и государственные должности не для таких целей предназначаются.

Однако, как я уже когда-то об этом писал, Екатерина была Женщиной с большой буквы (как Суворов был Воином с большой буквы). Сейчас такие Женщины большая редкость, а раньше их было больше.

Как это надо понимать – кто такая Женщина с большой буквы? Это та, возле которой мужчина чувствует себя Мужчиной. А для мужчины это чувство является высшим удовлетворением, в связи с чем Женщина может воодушевить Мужчину на любые, даже самые тяжёлые и опасные дела, и он будет счастлив тем, что Женщина именно ему эти дела поручила, и что он делает эти дела потому, что их захотела Женщина. Ведь собственно фавориты Екатерины (кроме двух Григориев – Орлова и Потёмкина) это всё же любовники и только. Но возле Екатерины встали и были счастливы ей служить и другие мужчины, не являвшиеся её любовниками и не претендовавшие на это, скажем, все остальные братья Орловы, Безбородко, Румянцев, Бецкой и многие другие. И это только Мужчины возле Екатерины у трона. А сколько было таких, как Суворов, изредка встречавшихся с Екатериной?

Меня особо впечатляет русский флот тех времён. Ведь начиная со второй половины XIX века по наше время на «подвиги» флота России (даже у своих берегов) без слёз взглянуть нельзя. А тогда! Алексей Орлов громит турок аж на Средиземном море, адмирал Чичагов громит шведов на Балтике, адмирал Ушаков громит турок на Чёрном море. Откуда что бралось, если матросами и офицерами большей частью всё ещё были не морские волки, а пехота, по необходимости посаженная на корабли и никогда до этого моря не видавшая? Да и адмирал Сенявин, сначала громивший французов на берегах Средиземного моря, а потом разгромивший турецкий флот в Эгейском море, тоже ведь был из Екатерининской эпохи.

Так уж случилось, что именно Екатерине пришлось вершить великие дела, но как ни сильна она была, как Женщина, но она всё же была не более, чем женщина. И этим она была слаба, и поэтому ей нужен был мужчина, за которого она могла бы спрятаться. Речь идёт не о её жизни, как таковой, – личных защитников у неё всегда было достаточно. Этой женщине нужно было спрятаться за мужчину при решении тяжёлых государственных вопросов – ей нужен был тот, кто принял бы на себя ответственность за поиск путей их решения и нашёл бы их. Григорий Орлов, её длительная настоящая любовь, был надёжным защитником её жизни, но на государственного деятеля он не тянул – не увлекали его государственные дела. А вот Григорий Потёмкин оказался тем, кто и нужен был, – он оказался способен руководить Россией и снимать с Екатерины головную боль тяжести государственных решений.

А теперь оцените, что на долю этой женщины выпало, как на руководителя государства.

У нас столетиями обывателю внушается, что турки очень слабый противник. Да, это правильная пропаганда, она нужна, чтобы не бояться этого противника, но это пропаганда. На самом же деле это не так. А по тем временам Османская империя была огромнейшим и мощнейшим государством, занимавшим чуть ли не все берега Средиземного моря, Аравийского полуострова, и территории на востоке вплоть до Каспийского моря. На западе границы Османской империи проходили у Вены. Уже на начало XVIII века численность населения Османской империи оценивалась в 30 миллионов человек, а у России, по переписи 1719 года, – всего 15,7 миллиона. Когда Екатерина вступила на царство, то численность населения России (в границах 1720 года по переписи 1763 года) была всего 21,4 миллиона человек.

До этого Османская империя без проблем справлялась с Россией – в 1711 году русская армия вод водительством Петра I потерпела поражение от турок на реке Прут, русско-турецкую войну, которую Россия вела в союзе с Австрией в 1735-1739 годах, Турция выиграла, лишив Австрию Сербии и Валахии, а России пришлось срыть крепость Азов.

И вот в царствование Екатерины в мире сложилась очень удачная обстановка – у всех тогдашних крупных стран Европы были нерешённые военные проблемы. Англия, с одной стороны, застряла в войне с новообразовавшимися США, с другой стороны, пользуясь этим случаем, Франция и Испания штурмовали Гибралтар, пытаясь отнять его у Англии и приобрести в своё владение.

Турция оставалась без союзников, зато к союзу с Россией удавалось привлечь Австрию. Автономный Крым бунтовал против своего хана – народ Крыма устал от распрей и неурядиц и был согласен войти в состав России, Грузия, натерпевшись от власти турок, в очередной раз просилась в состав империи. Ну как было упускать такой случай!

Однако как было женщине самой решиться на обострение отношений с грозной Османской империей, на обострение, неминуемо приводящее к войне?

Но у этой женщины уже был мужчина, который был не меньшим фанатиком Великой России, нежели сама императрица. У Екатерины II уже был Потёмкин, а на него в этом вопросе можно было положиться – за его широкой спиной (за его умом и волей) и женщина, которую угораздило стать императрицей, могла быть спокойной.

От Самойлова, участника тайного венчания Екатерины с Потёмкиным, сохранилась информация – когда читавший при венчании «Апостола» Самойлов дошёл до слов: «Да убоится жена мужа своего», Самойлов не решился их произнести и взглянул на императрицу. Та решительно кивнула головой: «Да убоится!» Она устала быть одинокой правительницей огромной империи, она хотела иметь того, кого она могла бы «убояться».

И этот штрих венчания Екатерины вряд ли легенда.

Екатерина многие годы подряд переписывалась с немецким публицистом бароном Фридрихом Гриммом. В 1785 году Екатерина написала Гримму (выделено мною. – Ю.М.): «Я глубоко убеждена, что у меня много истинных друзей. Самый могущественный, самый деятельный, самый проницательный – бесспорно фельдмаршал Князь Потемкин. …и надо отдать ему справедливость, что он умнее меня, и всё, что он делал, было глубоко обдумано».

Не менее интересна и оценка отношения Екатерины к Потёмкину его врагом – последним любовником Екатерины Платоном Зубовым, думавшим только о личном богатстве и сетовавшим, что он на месте фаворита только из-за Потёмкина не стал ещё вдвое богаче: «Хотя я победил его наполовину, но окончательно устранить с моего пути никак не мог. А устранить было необходимо, потому что императрица всегда сама шла навстречу его желаниям и просто боялась его, будто взыскательного супруга. Меня она только любила и часто указывала на Потёмкина, чтоб я брал с него пример». Когда Потёмкин умер, Екатерина горестно сообщала Гримму: «Теперь вся тяжесть правления лежит на мне».

Это отнюдь не значит, что Екатерина при Потёмкине манкировала своими обязанностями императрицы и сама не управляла, бросив Россию на Потёмкина. Нет, императрицей была она, а поскольку эта Женщина была и просто женщиной, то Потёмкину не всегда было с ней легко.

Лопатин сообщает, что сохранились сделанные уже во взрослые годы воспоминания Фёдора Секретарева – сына камердинера Потёмкина. Десятилетний Федя был невольным свидетелем спора Потёмкина с Екатериной: «Князь ударил рукой по столу и так хлопнул дверью, уходя из покоев, что задрожали стёкла. Императрица разрыдалась. Заметив испуганного Федю, улыбнулась ему сквозь слёзы и сказала: „Пойди посмотри, как он?“ И Федя идёт на половину Потёмкина, который сидит за столом в мрачном раздумье. Мальчику удаётся привлечь его внимание. „Это она тебя послала?“ – спрашивает Потёмкин. Простодушное детское отпирательство, слова Феди о том, что „она плачет, сокрушается, что надо бы пойти утешить её“, поначалу вызывают суровую реплику: „Пусть поревёт!“ Но вскоре князь смягчается и идёт мириться».

Интересно и то, чем эта конкретная ссора была вызвана.

Екатерина, сама немка, после того, как Пруссия начала пакостить России в тяжелейшей войне с Турцией, возненавидела пруссаков и шла с ними на обострение отношений, которое могло закончиться войной. Такое поведение немки на российском троне – это обычное дело для России, в истории которой много случаев, когда иностранцы или инородцы становились более русскими, чем сами русские. Так вот, в приведённом случае Потёмкин требовал от Екатерины, чтобы она написала королю Пруссии примирительное письмо и этим не дала спровоцировать Россию на войну с пруссаками. Екатерина, как видите, отказывалась, а Потёмкин вот так настаивал – до её слёз.

И 18 октября 1789 года Екатерина II устало пишет Потёмкину: «Постарайся, мой друг, зделать полезный мир с турками, тогда хлопоты многие исчезнут, и будем почтительны: после нынешней твоей кампании сего ожидать можем. …Александру Васильевичу Суворову посылаю орден, звезду, эполет и шпагу бриллиантовую, весьма богатую. Осыпав его алмазами, думаю, что казист будет. А что тунеядцев много, то правда. Я давно сего мнения. Что ты замучился, о том жалею: побереги своё здоровье, ты знаешь, что оно мне и Государству нужно… Христос с тобою. Будь здоров и щастлив… Мы пруссаков ласкаем, каково на сердце терпеть их грубости и ругательством наполненные слова и поступки, один Бог весть…»

И в другом письме: «Вся жизнь моя была посвящена поддержанию блеска России и потому не удивительно, что обиды и оскорбления, ей наносимые, я не могу терпеть молча и скрывать их…»

Вся жизнь её была посвящена блеску России…

И это можно оспорить?

Да, были у Екатерины II указанные выше недостатки. Но она приняла Россию с 21,4 миллионами человек населения, а перед смертью Екатерины II в 1796 году ревизия показала, что численность населения даже в старых границах 1720 года выросла до 29,2 миллиона человек, а вообще во всей империи Екатерины уже проживало 37,5 миллиона человек. То есть за 43 года, с 1719, население выросло на 27%, а за 34 года правления Екатерины население России выросло на 75% – почти удвоилось, и Россия стала самым большим по всем параметрам государством Европы. И такой Россия стала не только из-за присоединения к империи иных народов. Несмотря на непрерывные войны, число православных в империи выросло с 20,0 миллионов человек в 1762 году, до 30,9 миллиона в 1795. К концу правления императрицы даже в старых границах 1720 года число великороссов, малороссов и белорусов увеличилось практически вдвое:

– великороссов – с 11,1 миллиона до 20,1 миллиона;

– малороссов – с 2,0 до 4,7 миллионов, а с учётом освобождённых на присоединённых землях – до 8,2 миллиона;

– белорусов – с 0,38 до 0,66 миллиона.

Вот вам и немка, вот вам и «слаба на передок».

* * *

В итоге. Мы рассмотрели вертикаль власти типа вертикали «Путин – Медведев – Шойгу». Правда, если путино-медведевская вертикаль власти не имеет недостатков и народ её безумно любит, о чём свидетельствуют рейтинги и результаты голосования, то у Екатерининской вертикали недостатки явные. Действительно, трудно писать иконы со всех трёх рассмотренных руководителей – Екатерины II, Г. Потёмкина и А. Суворова – у каждого из них есть свои недостатки.

Тем не менее в те времена всем, кому, как и Екатерине, нужен был «блеск России», работать и жить с этими начальниками было хорошо. Ну, а тем, кому блеск России был безразличен, им эти начальники были бы плохи, даже если бы Суворов, Потёмкин и Екатерина II не имели никаких недостатков.

Но, к сожалению, введённый в русское дворянство Петром III дефект давал себя знать – в среднем дворянство, а вместе с ним и воинское сословие, становилось всё хуже и хуже. Да, были ещё и честные профессионалы, но их количество зависело от того, на что цари не имели влияния – от воспитания.

Человеческие и деловые качества не только военных, но и всех людей, зависят и от природы, и от воспитания. Одних природа и воспитание сделают умными и трудолюбивыми, другим воспитание не развивает ни ум, ни трудолюбие.

Первые стремятся реализовать свой ум и умения в материальном – они создают и производят полезные людям идеи, сооружения и вещи. В этом их смысл жизни, в этом их радость жизни. Их не надо заставлять пахать и сеять или служить – они будут это делать сами для того, чтобы получить радость от высокого урожая или личной победы в бою над противником.

Вторые, не имея для этого ни ума, ни трудолюбия, не способны найти радость в результатах своего труда и находят радость только в безделье и развлечениях. Будь такие существа в природе – они бы вымерли в пределах одного поколения, будь они в Западной Европе – они бы прозябали в нищете, прося подаяния. А в России они безбедно существовали, да ещё и числясь в составе элиты.

Читающие эту книгу, скорее всего, читали и роман «Война и мир» Льва Толстого. Вспомните, в этом толстенном романе есть хоть один герой, который бы пытался хоть что-то созидать? Что-либо построить, произвести или хотя бы сделать из вверенных ему солдат самых лучших солдат в мире? Нет! Пьер Безухов ни в чём ни пальцем не постучал, Андрей Болконский даже в бою ничего не делает. Кстати, как и Кутузов, победы которого я рассмотрю подробнее. И ведь это всё положительные герои романа!