Kitobni o'qish: «Нечестный штрафной. Книга первая. Часть первая»
Вместо пролога
– По предварительной информации, причиной столкновения могли стать погодные условия. На момент ДТП шел мокрый снег с дождём, и на дороге образовались большие лужи, прикрывавшие выбоины на дорожном покрытии и ямы и, возможно, наледь. Количество пострадавших пока не установлено, но достоверно известно, что скончались два человека – мужчина и женщина, подросток тринадцати лет находится в тяжёлом состоянии… – сообщили в пресс-службе отдела пропаганды краевой ГИБДД.
Заметка в «Губернских ведомостей…» 17 апреля 2016 года…
«15 апреля 2017 года, находясь на боевых позициях, в ходе ожесточенного боя, полковник спецназа Андрей Сидорчук в составе группы Сил Специальных Операций, получив ранение и не желая сдерживать в движении группу, приказал подчинённым отступать, вынося из-под огня раненых товарищей, а сам остался прикрывать их отход от наседавших террористов. Но силы были не равны. Андрей ещё раз был ранен, но в плен сдаваться не стал… граната Ф-1 привела к детонации целого арсенала состоящего из ящика этого вида боеприпасов. Окружившие его террористы уничтожены взрывом. Герой погиб…» – сообщило издание.
Красная звезда № 63 от 17 апреля 2017 года…
Глава первая
– Он пришёл в себя, Геннадий Яковлевич. Даже, вон, пытается головой крутить… – раздался голос в голове.
Какие женщины, к чертям собачьим, у меня там Семён Журак кровью истека…
Чё-ё-ё-рт! Да я же прикрывать оставался!
Думал ведь, всего пятеро урюков по нашим следам шло. А тут целый ящик с ф-1 под боком. И позиция, что надо. Группа точно вырвалась, Лось по рации доложил и сказал, что вертушки на подходе. Но и оставаться всей гурьбой тоже смысла не было. Не укрыться, если бы из подствольников хмыри бы пальнули. Всех бы накрыло, а так, для меня одного ямка нашлась по росту, да и в ногу по касательной получил, до этого только пацанов своих сдерживал, а ребят выносить надо. Двое тяжёлых и четыре руки всего, и я не помощник, куда уж мне. Второй десяток километров гнали, гады. И погода, как назло, пыльная буря. Ни вертушек, ни артиллерией прицельно жахнуть – сложно ориентиры найти, чтобы понять, а куда нас, собственно, занесло. Вот только проясняться начало. А то одна жёлтая муть вокруг и видимость всего в пару десятков метров.
Вот же, влезли!
А началась служба у меня и того чище. Срочка, Лагодехи, спецназ ГРУ, Грузия. Закавказский военный округ, девяносто третий год. А потом по всему Кавказу поносило. Две чеченских, хорошо хоть Афган не застал. В девяносто пятом прямо со службы дёрнулся в военное училище. И, к своему большому удивлению, всё-таки поступил. Выпустился в начале двухтысячных из Благовещенского парнокопытного-десантного… общевойскового и тут же на вторую чеченскую попал. К тому времени мне уже двадцать четыре года было. Ни жены, ни дет…
Была жена… в две тысяча третьем расписались…. А через год уже расстались… сложна жизнь жены офицера, особенно в те дикие годы.
Есть и сын, но, вроде как, и не видел я его никогда. Бывшая, за каким-то барбосом из Хабары уже десяток лет как замужем. Хотя, нормальный мужик… и сына растил, как своего. Чего уж там, роды ведь принимал сам – тогда ещё врачом работал. В клинической больнице Хабаровска, куда и уехала рожать краса моя ненаглядная. Да вот понравился ей молодой специалист от медицины. И забыла она старлея…
Жили они, то в Хабаровске, то в Комсомольске… по одноклассникам нашёл. И фотку сына даже видел. Здоровенный бугай, почти весь в меня, только слишком уж брюшко наел. Мордатый и глаза мои зелёные. Спортом, как понял, не занимается, только и сидит в игрушках. Откуда знаю? Так жена и делилась на просторах нета со всеми о своей жизни и детей затрагивала. Дочка у них ещё общая…
Одно меня с моим разлучником останавливало – он, как и я, детдомовский, только он в Комсомольске суровые будни проходил, а я Белогорск вдоль и поперёк пробороздил по малолетству. Как только на малолетку не попал – не пойму, повезло, наверное, да и участковый у нас нормальный был. Афганец… уважали его, даже блатные с ним вась-вась были. Боялись. Отмороженный он напрочь был и пить ему нельзя было, совсем нельзя… мог и зашибить.
Но меня он жалел, как и многих из моего потока.
Зато я спорт любил, хотя в школе учиться начал только в девятом. По нормальному учиться. Участковый уболтал попробовать в общевойсковой в Благе поступить. Стезя офицера мне по фильмам нравилась, но мечта исполнилась только уже после срочной службы. Да и подкидыш я, только записка у меня была, когда нашли моё тельце зимой. Чтобы приютили. А так, ни отца, ни матери. Полный сирота. А фамилию мне свою приписала наша няня, да и не против я тогда был, оттого, что и разговаривать ещё не умел.
Но хватит воспоминаний. Там ребята! Да какие ребята, я же чеку вырвал?!
– Он стонать начал.
Опять этот голос. Явно, пожилая женщина рядом.
Я не понял?!
Я что, выжил после одновременного взрыва кучи эфок?! А если попробовать глаза открыть, ведь, раз думать могу, значит, в сознании уже!
А может, это ангелы?
Попытка продрать глаза оказалась успешной.
Точно больница… приглушённый свет. Белый потолок и какое-то жужжание приборов. Явно реанимация.
Вот только, чего я себя так чувствую-то неуютно?! И такое ощущение, что тело не моё.
Я, от бессилия, даже головой повернуть не могу.
Попытка шевельнуть головой вызвала сильный приступ тупой боли в затылке.
«Дыши спокойнее» – раздалось в голове.
Не понял?!
Уши явно только звук аппаратуры улавливают и, вроде как, шаги чьи-то, но явно не голос, притом опять женский, хотя на этот раз приятный, бархатистый и какой-то обволакивающий.
Шиза… словил шизу…
Лучше бы сдох. О, господи, прости меня грешного.
– Андрюша, ты меня слышишь?
Андрюша! Да меня никогда так не называл никто в жизни. Даже женщины, а их в моей жизни было более чем достаточно, обычно обходились уменьшительно ласкательным «дюша», но чтобы так…
А приятно!
– Кто это у нас там? – опять этот пожилой голос.
Вновь разлепляю глаза. Фокус…
Есть! Точно, медсестра в возрасте. Угадал. И глаза такие добрые, я даже попытался улыбнуться, правда, почему-то мышцы лица почти не слушались, получился какой-то оскал, вон, как удивлённо глаза женщины расширились.
– Знаю, что больно, – произнесла она, – но у тебя всё тело в синяках, и даже есть пара очень серьёзных переломов.
Это что, у меня, что ли, переломы?!
Вообще ничего не понимаю.
– Ты меня слышишь? Если да, то моргни… – раздаётся рядом. Даже глазами крутануть трудно, но явно медсестра со мной разговаривает, во всяком случае, её голос я ушами ловлю.
А вот хренушки, глаза то закрыл, а вот открыть их уже не могу!
– Заснул… – раздался голос той же женщины.
– Марина Николаевна, как там наш маленький пациент? – уже мужской голос появился.
И шаги я его, ещё когда он шёл по коридору, услышал. Это, видно, и есть доктор, как там его, ага… вроде Геннадий Яковлевич.
– Заснул, наверное, во всяком случае, глаза больше не открывал, Геннадий Яковлевич.
Угадал…
– Ну и пусть спит. Чудо, что вообще пришёл в себя, хотя пока так и непонятно, как у него с головой. Всё-таки, кроме переломов обеих конечностей, он головой неслабо ударился.
– Да, не повезло мальчику! Враз всех лишиться. Месяц у нас отлёживается и только-только из комы выходить начал.
Э… чё за дела?! Какие переломы?!
А между тем, медперсонал продолжал обсуждать одного из своих постоянных пациентов, каким по счастью, или несчастью, оказался я.
– Всего месяц… – продолжил мужской голос, принадлежащий этому, неизвестному мне, доктору… – а сколько рядом с ним шумихи связано! Отчим то его – бизнесмен, по дальневосточным меркам весьма богатый. И заводик имел в Комсомольске и базы в Хабаровске, в том числе, две квартиры, а у жены аптеки две штуки. Причём, в центре городов, что в Комсомольске, что у нас, в дальневосточной столице. Богато жили…
– Ага! – хмыкнула медсестра… – то-то теперь столько нахлебников набежало, и оказалось, что парнишка и вовсе круглый сирота, и ничего у него нет. Тут, говорят, его из квартир выписали под шумок, но боятся, что прокуратура прознает, и по-быстрому решили продать их. То-то так и ждут, когда мы сообщим, что мальчик умер, или, в худшем для них случае, не в себе!
– Родственники по линии дочки их совместной подсуетились неслабо, да чего говорить, говорят, у них в роду прокурорских море. Самое удивительное, что мальчонок то тоже от матери и родственники есть, но он нелюбимый внук. Отца его ненавидели родственники матери, а потом и на пацана эта ненависть перекинулась. Мальцу, если даже выживет и будет нормально соображать, один путь – в детский дом. И без вариантов. – Вздохнул мужчина… – вроде как, что-то там нахимичили, но зацепили их. При продаже квартиры хабаровской. Там так получилось, что мальчик прописан был, а вот девочка больше в Комсомольске с бабушкой по линии отчима жила. Завернули, говорят, сделку. Ну-ка, Марина, подай мне сюда его карту. Посмотрю, кто ему что навыписывал. А то окажется, что травят, а потом меня, как его лечащего врача и обвинят во всех грехах. Упаси, господи!
– Да что вы такое говорите, Геннадий Яковлевич, как можно?! – возмутилась женщина.
– В медицине всё возможно, особенно в наше сумасшедшее время! Кстати, о времени. Какое сегодня число, дорогая Марина Николаевна? – печально произнёс врач.
– Так с утра пятнадцатое вроде и май на дворе, а если вы ещё и год забыли, то шестнадцатый. По телевизору опять все новости то про Украину, то про Сирию. Задолбали уже. Словно не о чем больше рассказывать… – возмутилась медицинская сестра.
– Тогда так и запишем. Пятнадцатое мая две тысячи шестнадцатого года. Внеочередной осмотр. Итак, Сидарчук Андрей Андреевич. Ух ты, как в своё время Громыко звали. Тоже Андрей Андреевич. Кто отец то его настоящий, если погибший только отчим?
Я и дышать перестал, боясь пропустить хоть слово из того, что говорилось в этой комнате, вернее, палате интенсивной терапии. Что-то из того, что я слышал, совершенно не укладывалось в моей голове. Если их всех послушать, то получается, я как-то попал в тело своего сына?! Причём, так попал, заранее, а сам-то я ещё живой, ещё год мне старому жить, а тут…
– Так, вроде, военный какой-то. За месяц, что искали, нашли, говорят. Но сейчас он в Сирии. Воюет. Причём, реально воюет. По секрету шумнули, что типа, то ли спецназ, то ли ГРУ. Сказали, не беспокоить, пришёл ответ. Вернётся, сообщат.
Вот же, суки-и-и!
Получается, я ещё тогда сына лишился?! То-то, я думаю, меня мурыжили с предоставлением отпуска. Всё «заменить некем», «заменить некем» твердили. Вначале Донбасс, в Ростове три месяца просидели в полях, пробухали. А вот теперь в Сирию кинули и говорили уроды, что всего на четыре месяца всего-то засылают, да вон, как вышло – навсегда…
Но что-то меня мутит от этой фантастики.
Может, я просто бред словил?
Шиза посетила? Об этом я уже думал.
Вот! Правильно. Думал!
Я ощущаю себя, пускай и не как всегда, но ощущаю. Правда, каждое маломальское движение вызывает приступы боли.
«Не волнуйся. Дыши ровнее. А лучше, спи»
Опять этот голос в голове…
Да что же со мной такое случилось-то?!
Но додумать я не успел, меня куда-то вновь понесло.
* * *
Опять свет…
Я попытался мотнуть головой из стороны в сторону.
Спросонья получилось. А вот если специально пробую пошевелиться, получается с трудом.
Открыть глаза? А вдруг, опять этот кошмар с сыном в главной роли и мной меня посетит?!
Но ведь думаю, значит, в сознании. И вон, даже рукой шевельнул и пальцы чувствуются, правда силы в них нет, хотя я раньше на пальцах держал свой вес и спокойно с десяток раз отжимался, влёгкую, от пола. А тут, словно сосиски, безвольно лежат и еле дёргаются.
Но пора, пора выходить из постоянной нирваны. Даже если это и мой бред, то хотя бы повеселюсь, но так постоянно пропадать сознанием надоело. Я вообще-то человек действия, только, бываю ленив иногда. Всё, действуем, а боль потерпим, и не такое за свою службу приходилось терпеть!
«Не спеши. Вначале наполни свои легкие воздухом и пару раз задержи дыхание, чтобы сердце на пределе поработало. Я блокирую действие некоторых лекарств. Судя по всему, тебя просто специально травят…»
А это уже не смешно!
«Ты кто?» – мысленно обратился я к своему внутреннему голосу.
«Отголосок далёкого прошлого и, увы, я с тобой недолго. Скоро окончательно развоплощусь. Ты жертву принёс на месте храма, посвящённого мне, в священной земле. Столько энергии… столько ценнейшей жидкости жизни. Я уже завершила когда-то незаконченные дела, а хуже незаконченных дел в жизни ничего нет. Но я уже стара морально, а физически уже и разучилась поддерживать свой образ. Не хватает сил верующих в меня. А потому, я просто уйду, но в пантеон, и уже оттуда буду за тобой наблюдать, но не вмешиваться в твою жизнь. Мы с братом и так сделали невозможное – спасли твоё я, правда, привязать смогли только к частичке самого тебя, в твоём случае, к сыну. Но получилось так, что он ушёл раньше тебя за грань в другой реальности. Тебе повезло, просто повезло, и боги допускают ошибки. И вот всего на один год в летоисчислении провал, и ты уже в другом измерении, хотя и тут всё идёт, как и в той реальности. Ничего не меняется, кроме тебя. Теперь от тебя зависит, переживёт ли твой сын всё, что с ним произошло. Хотя он сам ушёл уже за грань мысленно. Сдался. У тебя есть шанс прожить его жизнь, уже не отвлекаясь на его желания, хотя его умения и знания, как и твои, останутся с телом. Всё просто. Но сейчас, что ты, что его тело очень истощены. Мышцы атрофировались почти, да ещё и переломы плохо, и главное, неправильно зарастают. Но всего хуже, что тебя просто и бесцеремонно пытаются убить. Но если будешь слушаться, пока я с тобой, то я научу тебя пользоваться своими внутренними силами, а их у этого тела накоплено в достатке»
Я хмыкнул про себя.
«Ты про то, что у моего сына много запаса… шоколада?!» – схохмил я.
«Я поняла твой юмор. Да, ты прав, и это в твоём случае хорошо. Но если ты устал от жизни, то могу и оставить всё, как есть, а то и вовсе помочь безболезненно уйти. Ты как?»
Не, такой замес я пропускать не хочу. Тут и покуражиться можно неслабо, да и просто пожить в своё удовольствие.
«Не-е-е-е, спасибо, я уж лучше тут, чем там, тем более, ты говоришь, что всё течёт и меняется, как в настоящем мире».
«Я неправильно выразилась. Это и есть реальный мир, но ты можешь на него как-то повлиять, ведь через два дня тебя, вернее его, этого тела, уже бы не существовало. И ещё, я бы не советовала связываться с тем тобой, настоящим. Просто, не советую… я знаю, что вы добились серьёзных успехов в передаче информации на большие расстояния. Тебя просто не поймут и могут быть у тебя теперешнего большие проблемы. Ну, что, ты готов?»
«Да» – ответил я.
«Тогда начнём. Старайся следить за своими ощущениями, а мы начнём разгонять твою лишнюю энергию по всему твоему теперешнему телу. Показываю один раз, будь внимательней!»
Даже не назвалась. Кто она, как зовут? Но с тем рвением, с каким она принялась меня лечить, могу предположить, что что-то с древним искусством врачевания связано, и скажу так, если все, что она мне показывала и рассказывала, люди в те древние времена знали, то сколько же мы тогда утеряли невероятных, почти волшебных знаний!
Тело горит, и я его начинаю по-настоящему ощущать. Ещё час экзекуции, которую я уже сам под её присмотром провожу, и я уже могу, в свете утреннего солнца, лучи которого занесло к нам в палату, спокойно поднять руку к глазам и осмотреть свою ладонь.
М-да…и где набитые костяшки? Где эта стальная мощь хватки?
Какие-то розовенькие, пухленькие отростки, а не пальцы пацана.
Да, подзапустил себя потомок, притом серьёзно.
Общается со мной богиня через силу, так и сказала, что силы кончаются. Уходит, и вот пытается всего за одну ночь втиснуть в меня знания поколений. Но это же невозможно! Обещает заложить мне в память свои заготовки, закладки, которые будут раскрываться только тогда, когда в предыдущих знаниях я буду подходить, с помощью практики, к точному, безупречному их исполнению. И если несложные приёмы будут даваться мне относительно легко, то к серьёзным я, с её слов, вряд ли когда вообще притронусь. Возможности моего тела этого мне никак не дадут сделать.
Четвёртые сутки, как я относительно стабильно и без посторонней помощи прихожу в сознание. Просыпаюсь, а потом начинаются процедуры. Медперсонал каждые сутки меняется, тут заступают на сутки на дежурство, но лечащий врач появляется исправно, всё-таки ДТП наделало много шума, столько народа погибло, главное, что с нами моей сестры не было. Она, как обычно, гостила у родителей мамы, оттого и осталась жива. Моё пробуждение и начало выздоровления… относительного, конечно, кое-кому очень не понравилось. Оказывается, за имущество семьи идут нехилые разборки. Если меня уже вычеркнули с помощью юристов из доли, причитающейся с делового имущества отчима, заводика там и баз хранения, то вот исключить из права наследников от квартир и аптек, которые были записаны только на мать, не получалось у них никак. Сестра, оказывается, всего на год меня младше, хотя по продуманности и знанию жизни, выглядит старше лет на десять. Да и отношения у моего сына с ней раньше как-то не складывались. Ругались постоянно и вечно что-то делили. Вернее, это девчонка пыталась свою гегемонию в их отношениях насадить, а сына волновал только комп, нэт, компьютерные игрушки и виртуальные друзья. Домашний мальчик, а теперь…
Пятый день как я очнулся не в себе. Я только начал разговаривать. Опять дежурство у милой Марины Николаевны, она самая добрая и ласковая. А впрочем, ко мне вроде, все нормально относятся и жалеют, причём о последствиях аварии так меня пока никто и не просветил. Но я же не дурак, всё понимаю. А вот, как раз в её следующее дежурство, видно, прознав, что кончить меня почему-то врачам не получилось, прибыл адвокат сестры.
Как его пропустили в реанимацию? Хрен их знает, тем более к тяжело больному, но видно, деньги все заторы расчищают на своём пути.
Холёная рожа. Пиджак от Версаче, часы на сотню грамм золотом, очки итальянские, правда, даже они не могут прикрыть этот брезгливый взгляд урода, направленный на меня.
– Поговорим?
Что характерно, врач увёл Марину Николаевну, которая пыталась возмутиться.
* * *
Лежу, никого не трогаю, только что этот урод меня оставил в покое.
Ну и дела творятся … даже представить не мог, что пойдут на такое, чтобы деньги заграбастать и совсем никого не останавливает, что я всего лишь подросток. Тринадцать лет, седьмой класс.
Мало им завода, мастерских и баз хранения… им и квартиру подавай и аптеки, что на маму записаны были. Вернее, на жену.
Я прикрыл глаза. Я уже сам путаться стал и забывать, а кто же я. Остаточные мысли сына всё-таки сбивают с толку – не полностью он ушёл… не полностью.
А доктор всё-таки… нет, не сука. Его самого, видно, начальство заставило устроить мне эту встречу. Но молодец – во время нашего разговора, когда эта сука мне тут пыталась голосом давить, врывался и делал замечания!
Действовало на урода отрезвляюще, такая защита от медперсонала.
Прикрываю глаза.
И теперь постепенно, спокойно прокручиваем весь разговор с адвокатом от начала до конца.
… Мы в палате одни. Я лежу на двух подушках. И стараюсь не шевелиться, пускай думает, что я совсем плох.
– Андрей, ты знаешь, о чём я с тобой хотел бы переговорить? – уточняет у меня этот боров.
Я кривлюсь.
– Кому-то понадобились деньги отчима?
Адвокат от моего ответа ажно поперхнулся.
– Можно сказать и так. Тебя всё равно признают невменяемым и не способным принимать самостоятельные решения. – Он с ходу начинает меня сразу пугать.
Наверное, верный расчёт был. Парень после аварии почему-то выкарабкивается, несмотря на все усилия врачей, но психически должен быть надломлен.
А тут…
– Давайте пропустим угрозы и давление на меня. Чего конкретно от меня вы хотите? – тихо, почти шепотом, спрашиваю я.
Боров задумался. Видно, на ходу перестраивается, меняя тактику в разговоре.
– По документам ты наследник всего, но в реале это далеко не так. – заявляет адвокат.
Вновь растягиваю губы в усмешке.
– И у вас найдутся доводы и для суда? – спрашиваю я.
Мужик вопросительно изогнул правую бровь. Красиво и не обычно. У меня так не получается – если и двигать бровями, то только всеми сразу. То есть, двумя по отдельности не получается.
– А будет суд? – спрашивает он.
Я тихонько двигаю плечами, словно хочу пожать ими, но движение получается не законченное, будто я просто немного замёрз, оттого и такие движение судорожные.
– Давайте вначале разберёмся кто, что от меня хочет и какие на это есть у всех права, а уже потом будем обсуждать возможность обращения вашего или моего в суд. И не забывайте, есть интернет и возможность обращаться через него к правящим кругам, а я почти сирота, и вообще «бедненький мальчик». Если правильно подать информацию в те же СМИ вам, боюсь, мало не покажется.
Не ожидая от меня таких заявлений, боров перешёл на крик.
Вот именно тогда и ворвался в палату мой лечащий врач и предупредил дурака, что если ещё раз услышит крики – выгонит его в шею ко всем чертям из палаты и главврач ему в этом не указ.
Адвокат уже потом понял, что я его просто провоцирую… и понял, что нахрапом меня не продавить и что никакие документы я подписывать, тем более сейчас, уж точно, не намерен.
К тому же…
– А с чего вы решили, что я откажусь от своей доли в бизнесе отчима? Как понял, в завещании я являюсь наследником. Я прав? А так же обязан буду заботиться о сестре.
Адвокат поморщился…
– Как раз, ваша сестра и не желает, чтобы вы, именно вы, заботились о ней, к тому же, вы не в состоянии, по понятным причинам, пока принять, как активы вашего отца, так и всю его и вашей матери недвижимость. Неприятное дело суды между родственниками, но… – адвокат смотрит на меня серьёзно… – у вас нет шансов.
Я усмехаюсь в ответ, даже забыв показать, как я слаб. Отвлёкся.
Но видно, на мой промах и сам адвокат не очень то и обратил внимание. Во всяком случае, мне так кажется.
– Шансы есть всегда, уважаемый, – отвечаю ему на полном серьёзе. – Вы не можете себе даже представить, кого я могу призвать защищать мои права, а если ещё заинтересованным лицам пообещать часть своей доли в бизнесе отчима. Да вас на части разорвут, тем более, позиции в суде у моих адвокатов будут намного серьёзнее, чем ваши, и уж поверьте, даже если сейчас вам удастся протянуть через врачебную комиссию, что я немного съехал умом, то повторная психологическая экспертиза всё поставит на свои места и тогда вам, и сделавшим первое заключение о моей невменяемости, придётся солоно, а то и уголовное дело заведут. Вам это надо?
Во я выдал на одном дыхании!
Даже, вон, адвокат проникся моей речью, но, видно, не её содержанием.
– То есть, договариваться с сестрой и родственниками вашей матери вы отказываетесь наотрез? – уточняет адвокат.
Я вновь, словно от холода, жму плечами.
– Вообще-то я не услышал ничего о договорённостях. Вы тут с самого начала мне пытались ультиматум впихнуть, пользуясь моим больным состоянием. Уже это одно характеризует вас лично, как редкую тварь! – решил я идти на конфликт.
Может, и не стоило в открытую оскорблять урода но уж очень захотелось увидеть его реакцию на такой поворот в разговоре.
Но адвокат опытный – пропустил явное оскорбление на свой счёт мимо ушей – дело превыше всего.
– Что вы сами предлагаете? – спрашивает он.
Я только устало положил голову на подушки и немного прикрыл глаза.
Думаю.
А что мне от них надо? Денег и место для жилья и это… с такими родственниками я жить точно не хочу, лучше, как и предполагал мой лечащий врач – в детдом.
– Я скажу, как я сам вижу эту проблему. – Не открывая глаз, начал я. – По факту, я наследник и с этим ничего уже не поделаешь. Как я знаю, отчим никогда не брал кредиты, а потому и долгов у него нет. До моего совершеннолетия я спокойно могу найти на предприятия внешнего управляющего. И ещё, мой мудрый отчим не баловался с акциям, а значит совладельцев у него нет. А с базами хранения и того проще. Там есть директора – перезаключу договоры, и всё. Родственников пускать в управление компанией не хочу, и если попробуют, как например сейчас и дальше на меня давить – устрою им весёлую жизнь. По аптекам, которые принадлежали маме, и того проще. Возьму в совладельцы заведующих аптек под процент, чтобы было кому в них делами заниматься. А люди всегда есть хотят и лечиться, а потому продовольственные базы и аптеки всегда будут приносить доход. Ну, а с бухгалтером – найду порядочных за очень хорошую зарплату.
Адвокат внимательно меня слушает, и когда я замолк, он и произнёс свой вердикт:
– Это всё утопия! Вы, и правда, думаете, что так просто руководить таким большим бизнесом? – спрашивает он у меня.
– Нет, конечно, – я открываю глаза и смотрю прямо на его переносицу. Помню из опыта, что собеседникам такой взгляд очень не нравится… – я вам сказал, как могу поступить, и поверьте, я спокойно этого добьюсь, пускай, пообещав продать потом свой бизнес тем, кто окажет мне помощь.
– Тогда в чём ваше предложение по этой всей проблеме? – учтиво спрашивает боров.
– Моё предложение простое… – я сделал паузу, собираясь с мыслями, – вы мне выплачиваете мою долю, но после того, как её оценят посторонние, независимые эксперты. Описываем всё, оставляя в моём владении только нашу квартиру в Хабаровске. Плюсы – всё делаем быстро и без криков, разбирательств в судах, ну и прочей, сопутствующей этому разводу, дряни. Деньги мне на счёт. Под процент, который я буду получать в качестве пенсии до своего совершеннолетия. Такой подход меня полностью устроит.
– Это получится серьёзная сумма. – Говорит адвокат.
– И что такого? – усмехаюсь я. – Зато быстро и не надо будет нам всем ни на адвокатов, ни на суды деньги тратить. К тому же, и эксперты будут выставлять среднюю цену, а не максимально возможную, которую можно получить на торгах, если выставить предприятия в открытый доступ для покупки. Исходим из этого.
Помолчали. Адвокат явно просчитывает варианты, но я уверен, что решили только нахрапом давить и, к тому же, афёра с моей хабаровской квартирой не прокатила у них, несмотря на то, что прокурорские этим вопросом сами занимались.
– То есть, ты предлагаешь, – наконец-то очнулся от дум этот дядя, – продать всю долю в бизнесе, я правильно понял?
– Да! – отвечаю я.
Опять молчание.
Нет, не молчит, вроде что-то по айфону скидывает. Наверняка записывал разговор, а теперь его и отправляет неизвестному абоненту.
Минут пять так и сидели молча. Он что-то у себя в телефоне клацает, я же чуть не заснул, так меня вымотал этот разговор. Пришлось одной из медицинских методик богини в себе энергию прокачивать, чтобы разогнать кровь по венам и артериям…
Вновь всё тело чесаться и колоть начало! Потерпим, зато потом такой кайф ловлю, когда действие процедуры проходит. Словно заново родился. А ведь я, реально, заново родился, правда тот факт, что тот я ещё живой и в данный момент бегаю по пескам Сирии, меня немного нервирует. Думал, как бы мне о себе напомнить «отцу», к тому же, я ведь помню наизусть свой номер. Номер телефона, который даже в Сирии берёт, ведь как-то я же общался со своими бабами раньше, и даже начальству докладывал по нему. Всякое бывало.
Но вот, вроде очнулся дядечка.
Оторвался от смартфона, перевёл взгляд на меня, увидев, что я в сознании и не сплю, проговорил:
– На твои условия согласны, но экспертиза даст минимальную и максимальную цену на недвижимость и активы. Есть тут компания с именем, которая практикуется на аудитах. Срок – месяц. Но в черне получается так, порядка двух миллионов за всё.
Я же удивлённо вскидываю брови.
– Так мало?
– Два миллиона евро… – держит маску на лице адвокат. – Если всю сумму, или чуть больше, или меньше кинем, допустим, в ВТБ-24, то выплата в месяц составит шестнадцать сотых процента, то есть, на руки в месяц это примерно три двести евро. Мои заказчики уже сейчас, без всяких проволочек, предлагают выплачивать эту сумму. Договор о продаже я разработаю немного позже. Сейчас же мы можем решить вопрос принципиально, к тому же, тебе будет выдана дебетовая карточка и уже сейчас, каждый месяц, станет приходить оговорённый пенсион, которым ты сможешь распоряжаться, как тебе вздумается. Получишь паспорт через год и откроешь уже свой счёт, личный.
Я улыбаюсь.
– Его и сейчас открыть можно по, например, загранпаспорту, а он, как раз, у меня в наличии есть, как и карточка. Телефон мой остался цел после аварии и никто его не прикарманил. А потому, о полнении мобильного банка смс придёт. Как за этот месяц оплата придёт, так и продолжим разговор. – Говорю я и откидываюсь вновь на подушку, закрывая глаза, всем своим видом давая понять, что я устал и разговор закончен.
Но вот, буквально, через пару минут молчания тренькнуло сообщение.
Ого! А это ещё кто?!
Мне протягивают мой же телефон.
Ну-ка!
Шесть с половиной тысяч пришло на карточку, причём евро.
Однако, оперативно! Видно, у кого-то там, на том конце провода, кто сейчас слушает наш разговор, явно что-то горит с активами отчима.
– Договорённость подтверждаю. Готовьте документы, а также размежевание по квартирам.
– Понял. – Поднялся на ноги, улыбающийся, довольный разговором боров.
Но я его остановил просьбой, когда он уже был в дверях, причём в проёме явно виднелась и фигурка моего лечащего врача, и Марины Николаевны.
– Уважаемый, во-первых, вы так и не представились, а ваши документы я не рассмотрел, и номер телефона для контактов вы почему-то не оставили. И ещё, пара просьб. – Я посмотрел на лицо адвоката, с которого сошла улыбка, довольного жизнью борова. Ничего, сейчас ты у меня и вовсе скривишься. – Во-первых, я не хочу жить со своими родственниками, и не обижусь, если меня поместят до совершеннолетия в детдом. Думаю, у моих родственников найдутся средства, чтобы поддержать какое-нибудь подобное заведение, чтобы я там мог себя вполне комфортно чувствовать, зато я им своим видом надоедать уже не буду. И второе, – я посмотрел в глаза адвокату – врачу, вами проплаченному, скажите, что не стоит меня больше травить. На тот свет я уж точно не собираюсь, ладно?!
Вы бы видели его лицо. Оно пошло пятнами, глаза расширились, а ведь мои слова и наш медперсонал услышал.
Адвокат ничего не ответил, а только слегка кивнул головой и, развернувшись, окончательно вышел вон.
* * *
И вот теперь лежу, отлёживаюсь. Отдыхаю. Деньги на карточке. Весьма приличные деньги, даже для Дальнего Востока. Мой врач, услышав последнюю мою реплику, кинулся шерстить, как я понял, мое дело больного. Марина Николаевна где-то хлопочет. Это сейчас так получилось, что в палате я один, а так часто кого-нибудь подкидывает судьба. Я же лежу с закрытыми глазами и думаю. Надеюсь, меня оставят в покое. Своё они заполучат после подписания договора на передачу прав на наследство. Как только увижу на своём счету деньги, так тут же и подпишу документы. Как быстро они это провернут – не мои проблемы. Меня на данный момент больше волнует вопрос исчезновения богини. Напоследок она сообщила, что пакет со знаниями она в меня вложила и будет он распаковываться постепенно. Моя задача – постоянно совершенствоваться, тогда может быть появится у меня возможность и свои увечья исправить. С ногами проблема. Ходить не могу. Срослись кости отвратительно, как ни пытались уже в этой клинике исправить врачебную ошибку. А по новой ломать побоялись – я слишком слаб был. Решили оставить на «потом». Боюсь даже думать, как я ходить то буду и буду ли вообще! Пока я не ходячий. Вот богиня и учила меня своим древним трюкам. Вначале, с внутренней энергией разбираться и по своему усмотрению направлять её в повреждённые участки тела, подстёгивая тем самым регенерацию всего организма, а затем и собирать разлитую в пространстве энергию, исходящую от солнца, нашего светила… и преобразовывать её во внутреннюю энергию тела. Сейчас занят своими внутренними процессами в организме – гоню энергию в повреждённые ноги, стараясь ускорить сращивание костей в местах жутких переломов. Тем и спасаюсь. Да и много чего ещё показала перед исчезновением богиня, а напоследок…
