На фоне множества появившихся за последние годы книг произведения Юрия Михайловича Лотмана стоят особняком, их нельзя не заметить, нельзя небрежно пролистать страницы и отложить в сторону. Открыв «Беседы о русской культуре», ты невольно погружаешься в атмосферу того времени – так непринужденно, живо, с неподдельным интересом автор описывает «дела минувших дней». Читаешь его книги и получаешь истинное наслаждение: мастерская подача материала, колоссальная эрудиция, превосходный русский язык – все это как глоток свежего воздуха…
Каждый филолог русского знает или хотя бы слушал о Ю. Лотмане. Каждый, кто читает русскую литературу должен ознакомиться с Ломаном также для лучшего понимания быта, традиций!
Без этой книги практически невозможно понять произведения русской литературы во всей полноте. Многие бытовые детали давно исчезли из жизни и ни о чем нам не говорят, а ведь автор не просто так вводит их в повествование. Также становится понятна мотивация поступков героев произведений. Понятия чести, образ жизни героя всё влияет на сюжет. Энциклопедия русской культуры и жизни не только дворянства а гораздо шире – вот что такое эта книга.
Лотман – один из самых интереснейших исследователей истории и психологии русского человека. Тонкие, точные и проникновеннын наблюдения, которые поливают свет не только на прошлое, но и на настоящее, а,впрочем,даже на будущее
Часы за этой книгой пролетают, словно минуты. Слог и манера повествования Юрия Лотмана словно созданы для того, чтобы сделать столь объемную информацию интересной и доступной для любого читателя. Никаких сухих фактов – только тысячи историй из повседневных дел людей уже давно ушедшей эпохи.
Вместе с автором вы погрузитесь в мир культуры и быта русского дворянства, вспоминая литературных классиков и их героев, разбираясь в чинах и госслужбе, присутствуя на собраниях декабристов, и плавно переходя от мужских обязанностей к женским. С каждой страницей уносясь все дальше в вихре танца или водовороте войны в то далекое время русского дворянства.
И возможно, вам захочется заново прочесть навязываемые школьным учителем произведения, но уже глядя на них по-новому, сквозь призму позабытых традиций и знаний.
Мы хотим понимать историю прошлого и произведения художественной литературы предшествующих эпох, но при этом порою наивно полагаем, что достаточно взять в руки интересующую нас книгу, положить рядом с собой словарь того или иного иностранного, древнерусского или даже современного русского языка — и понимание будет гарантировано. Но каждое сообщение состоит, в действительности, как бы из двух частей: того, о чем говорится, и того, о чем не говорится, потому что оно и так известно. Эта вторая часть сообщения опускается. Читатель-современник с легкостью восстанавливает ее сам, по своему жизненному опыту. Ему не нужно, например, объяснять, для чего служит пол в доме. Но если мы резко сменим бытовые привычки, то целый ряд подробных комментариев к тексту окажется неизбежным. ...Перед читателем, находящимся внутри этой культуры, вопрос не встает. Иностранец или человек другой эпохи нуждается в специальных объяснениях. Романы или газеты пишутся для современника, поэтому из них мы не узнаем того, о чем не писалось потому, что было слишком известно. Но мы не всегда имеем возможность заполнить эти пропуски воображением и опытом. Как правило, мы просто, не замечая того, оставляем пустоты незаполненными.
После знакомства с этой книгой страницы русской классики будут восприниматься современным читателем иначе. Автор подробно описывает особенности культуры и быта дворянского общества 18 - начала 19 века. Он рассказывает об особенностях службы и отдыха, мужчинах и женщинах, войне и мире, дуэльном кодексе и бальных танцах. О том, что читали между строк, к примеру, современники Пушкина в его произведениях. Любителям литературы и истории эта книга обязательна к прочтению.
Побеседовали
"Понимание представляется как окончательное и безусловное знание. В действительности это путь в бесконечность. Честность заключается в том, чтобы указать степень и направление приближения". Оттуда
Исследования Юрия Михайловича Лотмана иллюстрируют известный парадокс. Советская наука могла быть гонимой, цензурируемой, идеологизированной, но оставалась поразительно разнообразной и даже въедливой. Никого не удивляло появление книг по крайне узкоспециальным проблемам, вроде "Очерков политической истории Боспора в V - IV вв. до нашей эры" Т. Блаватской или "Социально-экономические отношения и политический строй Астуро-Леонского и Леоно-Кастильского королевства" А. Корсунского. Казалось бы, прорвавшись в капиталистический рай, наука должна была расцвести ещё более. Однако произошло всё с точностью до наоборот, и российские академии в основном занялись сгрызанием остатков мяса с тонкой денежной кости, брошенной из бюджета. Тут уж стало не до жиру. Поэтому сейчас, читая Лотмана, можно в чём-то позавидовать советскому учёному, нашедшему своё призвание и описавшему для нас Атлантиду русской культурной жизни от Петра I до Великих реформ. К тому же, перед нами одна из немногих работ, посвящённая истории повседневности.
Называя эту ушедшую от нас цивилизацию Атлантидой, я лишь немного преувеличиваю. В предисловии автор сужает рамки рассматриваемой темы, оговаривая, что речь пойдёт главным образом о дворянской культуре, а она, как известно, вымерла. К моему немалому удовольствию, Лотман забавно обрушивается на сексуальную революцию (книга 1993 года, когда секс уже придумали), называя её наступлением антикультуры на подлинную культуру. Впрочем, известного своими исследованиями по семиотике (знаковым системам) профессора можно понять: он грустит об исчезнувшей эпохе этикета, значимых жестов, семейных традиций, долга и чести. Обо всём этом и идёт речь в книге.
"Беседы" основаны на цикле телепередач, выходивших в позднеперестроечный период. Понятна поэтому доверительная и лёгкая для восприятия манера рассказа Лотмана. Он неторопливо рассуждает о происхождении и смысле тех или иных значимых событий и явлений в жизни дворянского общества, среди которых дуэль, бал, карточная игра, женитьба и т.д. Читатель узнает о том, что вальс был остромодным молодёжным танцем, поэтому разрешался не во всех гостиных; что дуэль могла проводиться в жестокой форме (первый выстреливший должен остаться неподвижным, либо его вызывали к барьеру на 6 шагов) или превратиться в ритуал "восстановления чести" (выстрелы в воздух); что частые посещения молодым человеком дома, где живёт девушка на выданье, ко многому его обязывали, а внезапное прекращение визитов порождало толки о недостатках юной барышни; что карточная игра могла быть азартной (и в неё играли специальными картами), а могла - коммерческой, и вообще символизировала всю русскую жизнь...
На страницах книги реальные исторические лица - цари Пётр I, Александр I, Суворов, Карамзин - соседствуют с литературными персонажами, такими как Евгений Онегин, Печорин, Чацкий или Андрей Болконский. Автор виртуозно растолковывает малозаметные детали классических произведений. Например, когда Хлестаков, входя в раж, упоминает об обращении к нему в Петербурге "Ваше превосходительство", это вызывает настоящую панику среди мелких чиновников уездного города, ведь по этикету так обращались к служащим III и IV классов петровской Табели о рангах, а следовательно, он мог быть обер-прокурором, т.е. ревизором!.. Таких неприметных, но позволяющих глубже понять произведение примеров, у Лотмана множество.
Говоря о традициях русского дворянства, автор на примере конкретных судеб показывает изменения типичных черт характера в разных поколениях за столетие 1725-1825 годов. Для "птенцов гнезда Петрова" (Иван Неплюев) характерна незабвенная вера в царя и Отечество, люди екатерининского времени, к примеру князь Потёмкин, часто оказывались на вершине волею "случАя" (так ударение ставили в XVIII веке), современники Пушкина отличались античным героизмом и культом чести (Раевский). Разумеется, Лотман упоминает и о приснопамятных исключениях из правил, вроде жестокой Салтычихи и самодура Аракчеева. Сюда же примыкают и авторские рассуждения о крепостничестве и борцах с ним (Радищев). Лотман выдвигает полемический тезис о благотворном влиянии рабства на расцвет культуры, ведь именно труд крестьян освободил время лучших представителей дворянства для творчества и политической активности.
Иногда с Лотманом трудно согласиться. Он никак не касается весьма кровавой политической программы декабристов, акцентируя внимание лишь на их человеческих качествах. Его нелестные оценки исторических деятелей первого ряда, например Наполеона, заставляют вспомнить о том, что автор всё же советский учёный. Может быть, кому-то захочется упрекнуть Лотмана и в однобокости литературных взглядов, и в малом освещении трудов других учёных о культуре эпохи. Впрочем, жанр "беседы", как мне кажется, освобождает автора от таких замечаний...
Что же остаётся от знакомства с книгой? Первым моим чувством, после восхищения столь обстоятельной научной работой, было патриотическое чувство. Каждый раз, оглядываясь на прошедшие века, наполненные славными победами, как в 1812 году, колоссальными свершениями, вроде многостраничного романа в стихах, потрясающими характерами несгибаемых деятелей, невольно замечаешь, что люди со временем измельчали, а на переписки в социальных сетях уходят те часы, в которые кто-нибудь из нас мог бы создать свою "Войну и мир". Это, конечно, обманчивое чувство, и таланты в нашей стране никогда не переведутся. Но уже сейчас читателю необходим здоровенный багаж знаний для чтения этого замечательного исследования Юрия Лотмана, чтобы беседа с автором не превратилась в его монолог.
Юрий Михайлович Лотман - литературовед, культуролог и это уже гарантия того, что книга будет написана прекрасным языком. Из самого названия понятно о чем и о каком периоде пойдет речь, а тема на данном этапе мне интересна. Как тут пройти мимо?
Женским взглядом, оценив книгу, хочется сказать, что она достойна прочтения. Именно женским, в одной из глав автор пишет об отличиях мужского и женского взглядов на историю культуры
«Женский взгляд» при упоминании имени человека прежде всего видит ребенка, а затем уже – процесс его формирования. «Мужской взгляд» подчеркивает в человеке его поступки, то, что он совершил; женский – то, что он мог бы совершить, но утратил или совершил не полностью. Мужской взгляд прославляет сделанное, женский – скорбит о несделанном.
Подробнейшим образом Лотман описывает именно то, что и обещает читателю название, особенности быта, культуры, традиций русского дворянства. Проводит параллели, приводит примеры из произведений русских классиков, чаще других "прибегая к помощи" Александра Сергеевича Пушкина. Именно на русской классической литературе 18-19 века, ее анализе и построены "Беседы".
Большое место уделено образованию, в частности женскому. Оказывается Петром I было введено правило не венчать дворянок, которые не умеют расписываться. Из книги узнаем о создании Смольного института, первого женского учебного заведения, об учебе, порядках и нравах воспитанниц. Здесь любил бывать Николай I , порой инкогнито, но чаще официально. Тиран, деспот и в тоже время добропорядочный семьянин, таким до сих пор рисовался мне Николай Павлович. У Лотмана он еще дамский угодник и жуткий ловелас.
О балах и дуэлях, браках и разводах, влиянии искусства на повседневную жизнь дворян, картах и карточных играх, об этом дальше. Знатный кутила был видно Федор Иванович Толстой. О нем подробно пишет в своей книге "Старая Москва" Михаил Пыляев, не обходит вниманием и Юрий Лотман и приводит эпиграмму Пушкина
В жизни мрачной и презренной Был он долго погружен, Долго все концы вселенной Осквернял развратом он. Но, исправясь понемногу, Он загладил свой позор, И теперь он – слава Богу Только что картежный вор.
В переломный 18 век, эпоху европеизации, реформ и перемен были пересмотрены отношения не только к жизни, но и к смерти. Гибель за Отечество была романтизирована, появилась даже мода на .... самоубийство.
Тема смерти – добровольного жертвоприношения на алтарь отечества – все чаще звучит в высказываниях членов тайного общества. Характерны слова, сказанные Александром Одоевским в момент выхода на Сенатскую площадь: «Умрем, братцы, ах, как славно умрем!»
В последней части автор дает характеристики, рисует портреты «простых людей» дворянского мира от гардемарина Неплюева и полководца Суворова переходит к образу декабристов, задаваясь вопросом: существовало ли особое бытовое поведение декабриста, позволявшее отличить его от массы современных ему либеральных и образованных дворян?
История культуры повседневности без нагромождения дат и цифр, спокойный и глубокий труд о реальных и литературных персонажах. Покоряет именно глубина "Бесед" талантливого ученого, лауреата нескольких премий, член-корреспондента четырех академий, Эйнштейна в области литературоведения и культурологии.
Просвещает, увлекает, обогащает - перо мастера, не убавить! Множество интересных историй на примере реальных людей и событий, детально описанных иллюстраций, множество ссылок на современников той эпохи из числа писателей - классиков, военных, политических деятелей освещавших разные стороны дворянства в своих трудах. Тем не менее к концу прочтения стало немного занудно - слишком уж затянуты последние две главы. В целом, для интересующихся данной темой книга будет весьма познавательна, однозначно стоит ее прочитать.
Возможно, кому-то будет интересно, мои заметки по некоторым главам книги:
1. Люди и чины. Петр I старался все регламентировать, подчинить правилам. Ввел различия в чинах, одежде, этикет поведения, написания писем, титулы, ордена, табель о рангах и прочее. «Дабы тем охоту подать к службе, и оным честь, а не нахалам и тунеядцам получать». Несмотря на все это, плодилось множество законов, которые часто перечили друг другу и просто нарушались. Имело место воровство, кумовство и взяточничество.
2. Женский мир и женское образование. Стремление государства распространить чиновничий принцип и на женщин. В Табели о рангах было специально и подробно оговорено, что женщины имеют права, связанные с чином их отцов (до замужества) и мужей (в браке). При Анне и при Елизавете было установлено, дамы какого класса имеют право носить золотое шитье на платьях, а какого — серебряное, какова должна быть ширина кружев и т. д. Появилось выражение «дама такого-то класса». Меняется образ женщины - появляется женщина стойкая, смелая и в то же время женственная, читающая и образованная, интеллектуально и общественно равная мужчине. Во многом характер русской женщины этой эпохи формировался под литературой. Открываются образовательные заведения для женщин. 3. Бал. Являлся важным элементом дворянского быта. Здесь, как писал автор, реализовывалась общественная жизнь дворянина. Балы были областью непринужденного общения, светского отдыха, местом, где границы служебной иерархии ослаблялись. Имели свои нормы поведения в танцах, одежде, этикету. Тем временем, в противоположность благонравной форме светской жизни - балам, никто не отменял «...игры юношей разгульных, Грозы дозоров караульных...» (А.С.Пушкин). Присущее в основном холостым молодым офицерам и гулякам «шаловство», а часто - просто попойки, не выдерживали этикета светских балов и в высоких кругах являлись «дурным тоном». 4. Сватовство. Брак. Развод. Постепенное изменение обычаев в сторону права выбора молодоженам, а не родителям. Женщина в результате соответствующих указов Петра I получает право на развод и деление имущества, вследствие чего становится юридически сильной половиной брака, распорядительницей хозяйства. 5. Дендизм. «Человек должен делать портного, а не портной — человека». Внутренняя сущность проявляется через внешне подчеркнутую (часто в насмешливой форме, небрежно) индивидуальность, противопоставление устоявшемуся поведению, традициям, правилам в обществе. Также присуща "поза разочарованности и пресыщенности", скука и хандра как бытовое поведение. Часто вытекающими из этого были азартные игры, дуэли, безрассудство на войне. 6. Искусство жизни. Вот тут неожиданным для меня оказалось то, что в XVIII века искусство и действительность общественность никак не взаимосвязывала, понимая что «в театре сцена это одно, а зрители другое», и даже смело принимало такие тесно переплетающиеся вещи как портрет Елизаветы с обнаженным телом Венеры (что в наше время действительно это сочли бы минимум неприличным). А вот в начале XIX века наоборот – «искусство становится моделью, которой жизнь подражает».
7. Птенцы гнезда Петрова, Век богатырей - конфликт поколений начала и конца XVIII века. От человека общественного к человеку индивидуалисту. Следующее за петровским поколение, в силу направленности на развитие человека как личности, а не как служителя обществу породило ряд философов духа свободы, одним из ярких представителей которых был А.Н. Радищев. Также, здесь интересно описана личность великого полководца Суворова.
Державин посетил умирающего опального Суворова и на вопрос, что тот напишет на гробе полководца, якобы ответил, что многих слов не нужно, достаточно: «Здесь лежит Суворов». Суворов, согласно этой версии, отвечал: «Помилуй Бог, как хорошо!» - в воле Суворова прозвучал голос человека второй половины XVIII века — ставившего превыше всего не чины, не ордена, а свою неповторимую личность.
В мире существует множество книг по культурологии, по литературоведению, но труднее найти книги, которые объединяют в себе две эти темы . В этой книге переплетаются литературные герои с историческими персонажами, да все это обрамлено аурой эпохи. Увлекательный стиль автора погружает читателя в особую атмосферу культуры быта. Можно не отрываясь провести долгие часы за чтением и не заметить , что уже светает, зарождается новый день... Произведение наполнено стольким интересным материалом, что диву даешься, ведь проведена огромная работа автором. Представляю сколько вечеров он просидел в архивах, выуживая для нас интересную информацию, которую он преподнесет нам в своей манере. Как танцевали, как учились, как проводили дуэли и проигрывались в пух и в прах в карты. Даже когда прочитана книга, то остается желание посетить усадьбу 18-19 века, представить, как в их залах давали балы, захотелось еще больше узнать о тех временах, о которых мы знаем только со страниц классической литературы.
«Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX века)» kitobiga sharhlar, 33 izohlar