Kitobni o'qish: «GROND VI: Встречный Огонь»

ПРОЛОГ

Отрывки из интервью Верховного Комиссара солнечной системы корреспонденту ТАСС…

– Еще раз, товарищ Комиссар, я хотел бы поблагодарить вас за уделенное нам время, ваша невероятная занятость в последние дни и недели общеизвестна.

– Можно просто Дженна. И я бы не назвала свой труд на новом посту занятостью, данное слово у меня всегда ассоциировалось с тяжелой и нелюбимой работой, которая непосильной дланью ложится на человека, постепенно сокрушая его личность. Я же люблю свое дело и предпочитаю называть его призванием. Это то, что приносит мне радость, то, что делает меня счастливой, уж простите мне мою маленькую нескромность.

– Наши зрители будут рады знать, что ваш невероятный труд на посту Комиссара делает вас счастливой. Ибо масштаб этих работ столь велик и сложен, что он может быть под силу только необычайно волевому и уверенному в себе человеку…

– Вы преувеличиваете. На самом деле то, что я делаю сейчас, не является чем-то непостижимым. Это все могло быть сделано и раньше, еще до того, как я заняла свой новый пост. Более того, осмелюсь сказать, что сильные мира сего преступно затянули с выполнением антикризисного плана, что привело всех нас к самым тяжелым последствиям.

– И все же, со стороны, сделанное вами кажется невероятным! Всего за две недели, в объединенной под вашим руководством солнечной системе прекратились гражданские войны и мятежи, терзавшие все человечество последние страшные годы. А программа экстренной помощи бедствующим колониям – вы ведь справились с голодом и нехваткой кислорода буквально за считанные дни! На всем огромном пространстве Свободной Зоны, на бывших территориях Союза и Сверхновой, везде люди перестали умирать от голода и жажды, перестали задыхаться. А ведь еще месяц назад спасение казалось просто невозможным!

– Борис, не хочу вас расстраивать, но вы слишком сильно раздуваете пламя энтузиазма в сердцах своих зрителей. Голод и прочие беды нашего катастрофического времени далеки от полного поражения, еще очень многое предстоит сделать. И все же, здесь я могу позволить себе осторожный оптимизм, пик кризиса пройден. И дальше ситуация будет постепенно улучшаться. Постепенно, не завтра и не послезавтра.

– Я понимаю, мисс Дженна. Если позволите, я перейду к самому важному сейчас вопросу: среди моей аудитории уже долго ходят упорные слухи…

– Слухи о снятии запрета на марсианскую эмиграцию? Да, все верно, и сейчас я впервые официально объявляю об этом. Нелепый, эгоистичный, и чудовищно жестокий запрет на эмиграцию, стоивший несчетных жизней – он скоро будет снят. Марс снова станет доступным для беженцев и эмигрантов. До конца столетия четвертая планета примет больше двух миллиардов человек. Земляне наконец-то снова обретут дом.

– Непостижимо! Неужели возможности Марса столь велики, неужели там хватит места на два миллиарда?

– Хватит и на гораздо большее число жителей, но нам не стоит повторять ошибок прошлого, и складывать все яйца в одну корзину. Беженцев с Земли и разорившихся колонистов мы будем расселять по всей солнечной системе, не только на Марс. Пора обживать наш огромный фронтир, до сих пор использовавшийся непомерно эгоистично и глупо.

– Мисс Дженна, правильно ли я могу понять, что подобная эвакуация потребует полномасштабной национализации во внеземелье?

– Все верно. Суровый, но необходимый шаг. Владельцы частных поселений на Марсе и других планетах могут не беспокоиться о том, что мы отберем их дома и отдадим землянам – речь идет именно о необжитых территориях, которые столько долго придерживались их прежними владельцами в надежде на рост цен. Такое поведение властных эгоистов всегда напоминало мне попытку продажи воды во время пожара в общем доме. Олигархи и латифундисты подсчитывали сверхприбыли, не замечая, что пол под ними уже объят пламенем. Думаю, всем очевидно, чем закончилась эта странная стратегия…

– Да, безусловно, если бы прошлое руководство Сверхновой и Союза проводило более адекватную и взвешенную политику, мятежники во главе с Элизабет никогда бы не смогли набрать такую силу и едва не сжечь нас всех в пламени своей революции. Но вам удалось выбить из них дух!

– Победа целиком и полностью заслуга наших доблестных вооруженных сил, в первую очередь Объединенного Флота. А я, как старая тыловая крыса, всего лишь обеспечиваю нашим доблестным защитникам надлежащее прикрытие и обеспечение. Но опять же, предостерегу всех от преждевременной эйфории – противник еще далек от разгрома. И хотя гибель Элизабет подтверждена, значительная часть ее террористической организации сохранилась и продолжает представлять изрядную угрозу. Потому я прошу всех – не снижайте бдительности!

– Уверяю, наша аудитория полностью поддерживает вас в вашей борьбе за наше общее будущее, и с пониманием относиться к идее продления повсеместного чрезвычайного положения.

– Похвально, что простые граждане осознают свою меру ответственности. Особенно сейчас – мятежники утратили возможность ведения полноценных боевых действий, и, следовательно, перейдут к саботажу и террору, так всегда бывает. К сожалению, окончательная победа над ними потребует немалых усилий и немалой крови. Мы все должны быть готовы к неизбежным жертвам.

– Мисс Дженна, чтобы вы могли сказать своим противникам, тем, кто продолжает террористическую войну, и тем, кто по разным причинам поддерживает мятежников?

Верховный Комиссар берет короткую паузу на размышление, а затем обращается ко всей солнечной системе с миллиардов экранов.

– Я? Я могу сказать, что по-своему уважаю их как опаснейших оппонентов, не в моих привычках недооценивать врага. Посему, в знак своего уважения, один-единственный раз я предлагаю вам, детям Королевы Ос, и вам, экипажу мятежного крейсера Большевик – предлагаю вам сдаться властям, и предстать пред чрезвычайным судом. В противном случае, кто не спрятался – я не виновата…

ГЛАВА 1: ДНО ОКЕАНА

In the summertime when the weather is hot

You can stretch right up and touch the sky…

Небо действительно кажется близким, настолько, что протяни телескопическую клешню или геологический бур, и сможешь почесать мягкое брюшко бесконечных серо-оранжевых облаков. Но у Ольги нет времени на девичьи шалости, и она продолжает осторожно взбираться на вершину вулкана, внимательно осматривая дорогу перед собой – где-то впереди протянулась глубокая расщелина, поглотившая передовую группу. Где именно – никто не знает, наземная служба позиционированная показывает старые данные, еще до землетрясения, а очередного пролета радиолокационного спутника ждать еще почти сорок минут. Маловероятно, что первая группа доживет до этого момента.

You got women, you got women on your mind

Have a drink, have a drive

Go out and see what you can find…

Шум и треск в наушниках заглушает Рэя Дорсета и его веселых друзей, Ольга настраивает рацию как раз вовремя, чтобы услышать взволнованный женский голос.

– Атас, столб на десять часов, идет на нас! Атас!

Точно, вот он, черный столб торнадо: колосс сжатого ветра быстро приближается, подсвечивая себе путь многочисленными молниями. Основание колонны методично перепахивает базальтовую крошку, верхушка теряется где-то в серо-оранжевом небосводе, куда их всех забросит, если они не успеют убраться с дороги.

– Держись, девчонки!

Здесь, на пологом склоне вулкана, прятаться особо негде, остается только расползаться в разные стороны, надеясь, что черный столб пройдет мимо, не обратив внимания на крошечных гусеничных муравьев. Расползаться надо медленно, без рывков, ибо местные смерчи имеют нехорошую привычку менять курс и двигаться вслед за быстрыми объектами. В прошлом Ольга часто слышала эту байку и, разумеется, не верила ей, до тех пор, как своими глазами не увидела стотонный карьерный самосвал, что пытался сбежать от огромного торнадо, был настигнут и выброшен в небо, чтобы затем просыпаться оттуда градом мелких обломков. С тех пор, она с большим пониманием относиться к лагерному фольклору.

– Встать на якорь!

Все, дальше бежать нельзя, впереди показалась расщелина, та самая, что поглотила первую группу. Ольга притормаживает кентавра и выбрасывает наружу все десять моторных тросов веером, как можно дальше от черного столба, что начинает переправу через гигантскую трещину. Якорные захваты вонзаются в породу, старшина вертит гусеничной кормой из стороны в сторону, стараясь как можно глубже закопаться в грязную, рыхлую землю.

– Атас!

Сопровождая свой путь вспышками молний и ударами грома, черный столб с грохотом проносится мимо нее, всего в пяти метрах от кентавра, на мгновенье оторвав правую гусеницу от земли. Но опаснейший миг проходит, а моторные тросы не подвели, не дав торнадо проглотить очередную добычу, и атмосферный хищник уходит несолоно хлебавши.

– Группа Б – перекличка! Есть кто живой – отзовись!

– Первая… вторая… третья… четвертая…

– Пятая! – Ольга откликается последней, выдергивая дальний якорь, что застрял между двумя валунами.

– Ладно, никого не сдуло и на том спасибо, продолжаем поиск. Шевелись, девки, погода портится!

– Я вижу буй, сто тридцать метров к северу!

– Точно.

Все-таки прошедший смерч им немного помог – кажется, это он подцепил и выбросил на поверхность аварийный буй на длинном тросе. Хорошо, теперь не придется искать по всей длине расщелины.

– Осторожно, там края осыпаться могут!

– Спокойно, сейчас посмотрим…

Стараясь не приближаться слишком близко к краю, Ольга спускает в трещину оптический зонд на мотор-тросе. И сразу удача, вот он, разбитый геологический модуль, лежащий на дне расщелины вверх колесами. Обитаемый отсек разбит вдребезги, и крайне маловероятно, что там кто-то мог уцелеть, но аппаратный отсек сохранился, значит, требуемые начальством пробы все еще можно спасти. Так, с вездеходом разобрались, а где же кентавры? Модуль сопровождался тремя машинами, судьба их седоков неизвестна.

– Пятая, не стой столбом, давай, шуруй вниз, мы прикроем!

– А почему я?!

– Потому что сегодня твоя очередь играть в русскую рулетку, я вчера ставила на кон свою задницу! Не бойся, мысленно мы с тобой!

С Триш не поспоришь, она все еще старшая группы и связи с лагерным начальством у нее не пример лучше. Так что Ольга подчиняется, разворачивает кентавра и задом спускается в трещину, поддерживаемая тросами второго и третьего номера. Триш остается руководить спасательной операцией, послав четвертую дальше по расщелине, поискать сопровождающих.

– Майна, майна, майна, стоп!

Вот она уже на дне трещины, которая отсюда кажется необычайно узкой и высокой. Базальтовая крошка, взметенная недавним смерчем, отказывается быстро оседать на поверхность при плотности атмосферы в девяносто раз больше земной, и Ольга крадется вперед в густом черно-сером тумане, едва пробивая его лучами носовых прожекторов. Вот, наконец, из пылевого облака на нее выступает корма геологического модуля, пришло время горелок и резаков, могущих сбить тяжелые замки с аппаратного отсека.

– Челси на связи, я нашла одного из сопровождающих. Он попал под обвал, размазало в блин. Не вижу остальных!

– Поняла, возвращайся, нет времени их искать. Пятая, давай быстрее, дождь начинается!

Действительно, из серо-оранжевых облаков на черную землю падает дождь – тяжелые, бурлящие капли серной кислоты. Дождь быстро сбивает пыль, но теперь Ольге приходится активнее работать дворниками, смывая кипящие струи с объективов и наблюдая, как мутный поток кислоты заполняет дно расщелины. Дождю некуда больше деться, силу тяжести никто отменять не станет, и если ливень будет продолжительным, то расщелину быстро зальет до краев. Тоже, считай, местный аттракцион, ведь раньше, наблюдая вторую планету с орбиты, все были твердо уверены, что кислотные дожди никогда не достигают поверхности, благополучно испаряясь где-то по дороге. А со дна атмосферного океана все смотрится совершенно иначе…

– Готово!

Последний замок сбит, Воронова срывает крышку и быстро осматривает кассеты с геологическими пробами – кажется, ничего не разбито, повезло.

– Подавай по одной, только осторожнее, не разбей!

– Сама знаю, – огрызается Ольга, хорошо помнящая, какой горячий прием ждет их команду, если они угробят эти проклятые кассеты. Потому она использует самый тонкий и гибкий трос, вручную настроив сенсорный регулятор давления до тысячной доли грамма.

– Двенадцатая… тринадцатая… четырнадцатая… пятнадцатая… все, шестнадцать, последняя. Слава богу, валим отсюда!

– Подождите, я что-то слышу. Сбросьте еще раз тросы!

– Хорош трепаться, Пятерка, лезь давай оттуда!

– Тросы, говорю, сбросьте, тут есть кто-то живой, я поймала сигнал.

Подхватив упавшие тросы, девушка осторожно цепляет их к борту разбитого вездехода, стараясь заглянуть под его корпус. Ничего не видно, но настойчивый сигнал аварийного маяка по-прежнему идет откуда-то снизу.

– Так, теперь аккуратно, без рывков, поднимаем его… вира!

Разбитый геологический модуль вздрагивает, нехотя отрываясь от продавленного ложа, а затем медленно приподнимается с правого борта, позволив Ольге запустить под днище камеру.

– Есть, вот они, их придавило корпусом. Еще немного!

Перегревшиеся тросы начинают светить темным багрянцем, но вездеход уже опрокидывается набок, и теперь все видят двух кентавров с опознавательными знаками первой группы. Оба аварийных маяка работают, но помощь требуется только второму наезднику – тяжелый шлем первого кентавра расколот, из разбитых смотровых окон на Воронову скалиться обожженная, высохшая мумия. Старшина хорошо помнит пилота, улыбчивую мексиканку, с которой они завтракали утром перед началом смены – ей осталось отбыть шесть месяцев из двадцатилетнего срока. Судьба…

– Обоих не вытянем, хватай живую!

– Есть.

Сорвав с обгоревшей мумии опознавательный жетон, Ольга подступается ко второму кентавру, чей контур сохранил герметичность и не пустил внутрь местную атмосферу, разогретую до четырех с половиной сотен градусов.

– Как она?

– Жива вроде…

Вторая наездница пережила падение геологического модуля ценой многочисленных переломов и сотрясения мозга. И все же, контур не был пробит, а реанимационная система старого кентавра не дает ей умереть. Надо вытаскивать, бонус за спасение оператора никто не отменял.

– Цепляйте, только осторожно!

Проследив за тем, как разбитый кентавр восстает из потока серной кислоты, Ольга разворачивает своего гусеничного скакуна и начинает карабкаться по склону, вбивая якоря перед собой и подтягиваясь по моторным тросам. Рыхлая земля осыпается под гусеницами, кислотный дождь продолжает заливать окуляры и иллюминаторы, грозя разъесть гибкие соединения, но все же, до предела разогнав старенькую изотопную батарейку, ей удается выбраться из расщелины, которая норовит превратиться в бурную реку. Чуть не сказала – полноводную реку, смеется Воронова своей немудреной шутке.

– Ну что, девчат, предлагаю хорошенько нажраться по возвращении! – Первый номер озвучивает заманчивую перспективу, которая становится вполне реальной, при условии, что они вовремя вернут драгоценные кассеты геологических проб. Да, премиальных должно хватить на хорошую выпивку, а бонус за спасение оператора обеспечит закуску, так что очередная опасная вылазка на дно атмосферного океана будет завершена успешно. Впереди, за низкой вулканической грядой уже показались мачтовые огни родного дома – передвижного лагеря Флоренс-29.

– Триш, там, у валуна, что это за следы на нашей колее, будто проехал кто после нас? Здесь же вроде никого больше не было?

Выехав вперед, Челси указывает на длинную линию идеально круглых воронок, что дважды пересекает наезженную колею. Она тут новенькая, и не понимает, что именно предстало перед ней, а вот Триш, уже многие годы пахавшая на поверхности, сразу узнает характерный пунктирный след, и Ольга видит, как мертвенно бледнеет ее черная напарница.

– Отбойник, бежим! Челси, уходи! Отбойник!

Девушки бросаются в стороны еще до того, как атмосферный океан нанесет очередной удар, но тихоходные кентавры не могут обогнать область измененного давления, что обрушивается на базальтовое плато, подобно отбойному молотку. Необычайный климатический феномен, ранее считавшийся невозможным, равно как и кислотные дожди на поверхности планеты, отбойник погубил уже тысячи колонистов. И теперь словно намеренно собирается погубить еще шестерых, явившихся из кипящего облачного покрова дробными ударами области измененного давления, где в эпицентре барометр мгновенно подскакивает с привычных девяносто до семисот, а то и тысячи атмосфер.

Внезапный вертикальный удар атмосферного молота так силен, что с легкостью крушит бетон и сталь, а разбить вдребезги скафандр ему и вовсе не составляет труда, и Ольга получает возможность узреть этот удар, когда кентавр Челси раскалывается на мелкие кусочки без всякой видимой причины. Черная земля под разбитой машиной вскипает, образуя очередную идеально круглую воронку, и только потом до них доносится характерный щелчок невидимого хлыста.

– Бежим!

Отбойник продолжает свой путь, линия воронок приближается быстрее, чем движется кентавр, так что надо маневрировать.

– Направо, направо забирай!

Земля под гусеницами содрогается от очередного удара атмосферного молота, краем глаза Ольга замечает, как переламывается топографическая мачта в десятке метров от нее, и уходит в сторону, ухватившись за ближайший валун всеми якорями. Снова удар с неба, снова мимо, еще немного, и они выйдут из зоны поражения.

– Помогите!!!

Зоя, подруга Триш, что шла последней, неся драгоценные кассеты – ее кентавр опрокинут набок, ходовая разбита, и все же, она еще жива, отбойник лишь слегка задел ее по касательной. Но теперь столб ветра возвращается обратно в непроницаемые облака, забирая с собой все, то сумел захватить, в том числе и разбитый вездеход. Кентавр Зои отрывается от воронки, вертикальный ветер тащит его вверх, прямо в облака и их вечный электрический шторм.

– Помогите!!!

– Держись!

Триш выбрасывает подруге все имеющиеся якоря, моторные тросы переплетаются друг с другом, заякорив кентавра и контейнер с геологическими пробами. Но обратный поток настолько силен, что с легкостью преодолевает сопротивление второго кентавра, и вот уже Триш начинает отрываться от земли.

– Пятерка, помогай!

Якоря Ольги оплетают гусеничные тележки кентавра Триш, еще секунда, и Воронова чувствует, как поток начинает двигать ее тяжелую машину, намереваясь забрать с собой вместе с двумя другими. Гусеницы бешено пашут черную крошку, где-то сзади с грохотом срывается якорь вместе с куском валуна, всех троих тащит все дальше, к эпицентру обратного потока.

– Помогите!!!

– Триш, я не удержу! Руби канат, не удержу двоих! Надо сбросить вес! Триш!

– Нет, не могу!

– Руби, или я отпущу тебя! Двоих не удержать, ветер слишком сильный! Руби!

Двойная черта старой колеи все ближе, кентавра Триш окончательно отрывает от поверхности, еще секунда, и Ольга последует за ней.

– Руби, или обрублю я! Триш!!!

– Зоя, прости!

Кентавр Ольги, что уже взмыл над землей, с грохотом валиться обратно, сброшенные моторные тросы вонзаются в землю в поисках хоть какой-то опоры. Рядом падает Триш, клешни ее скафандра по-прежнему сжимают контейнер с образцами. А где-то высоко-высоко, обратный поток увлекает крошечный кентавр Зои, унося ее все выше в бушующий атмосферный океан…

***

Премию они все же получили, как и положено, ибо спасение драгоценных кассет с геологическими образцами являлось задачей первостепенной важности. Бонус за эвакуацию раненого наездника также не заставил себя ждать. А то обстоятельство, что теперь премиальные надо делить не на пятерых, а только на троих, лагерное начальство не особо волнует, равно как и разбирательство с коротким, неприятным атмосферным инцидентом. Все в курсе относительно отбойника, часть работы, не более.

Нажраться по возвращении не получилось, настроение не располагает к праздникам. Номер второй, получив свою долю премиальных, тут же возвращается в барак, коротко попрощавшись с Ольгой и Триш. Девушки остаются вдвоем в тамбуре.

– Триш, у нас не было другого выбора. Если кого-то подхватит отбойником, сделать уже ничего нельзя…

Излагая очевидный факт, Ольга в любой момент готова к сшибке с первым номером, памятуя о ее превосходной крав-маге, равно как о том, что Триш и Зоя были любовницами задолго до того, как решетки передвижного лагеря Флоренс-29 опустились за Ольгой. Если напарница хочет свести счеты, то сейчас подходящий момент.

– Проваливай, не хочу тебя видеть. И больше на дно я с тобой не пойду, ищи другую дурочку.

– Хорошо…

Оставив за спиной так и не случившуюся схватку и выйдя в главный коридор, Ольга получает долгожданный вызов к лагерному начальству. Остается надеяться, что многочисленные взятки все-таки подействовали, не зря она столь упорно откладывала каждую копейку скудных премиальных.

– Номер Пятьсот Двадцать Семь по вашему вызову явилась, госпожа комендант.

– Явилась, не запылилась, – улыбкой встречает ее тучная седовласая женщина в черной форме старшего надзирателя. Окуляр старинного оптического протеза, что заменяет начальнице давно утраченный левый глаз, не спускает с заключенной крошечного огонька целеуказателя. Гражданка начальница могла бы давно сменить этот антиквариат на современный искусственный глаз, но намеренно не меняет, ибо так девочки больше ее боятся.

– Значит, тебе у нас не нравится, перевода хочется?

– Я хочу уйти с поверхности, слишком жарко там становится.

– Да? А не ты ли сама напросилась в погонщики, Пятерка?

– Госпожа, ну я же не знала, что ждет меня наверху, в учебке о таком не рассказывают! Говорят про новое оборудование, про улучшенную систему безопасности, про резкое снижение процента смертности. Но они не говорили, что серная кислота будет литься на голову в каждом выходе, не говорили об увеличении числа торнадо, а об отбойнике вообще не упоминали, мол, давняя легенда, и все тут. У нас же восемнадцать наездниц гробанулись за два месяца, и это без учета экипажа модуля. Я не хочу стать девятнадцатой!

Претензия номера 527 по-настоящему веселит всесильную лагерную куму.

– Девочка моя, ты в курсе, что я пашу на здешних райских лугах еще с тех пор, как тебя в проекте не было? Так вот, когда я начинала, почти двадцать лет назад, восемнадцать гробов за два месяца считалось у нас спокойной сменой. А на мелкие неприятности вроде выбитого глаза никто вообще внимания не обращал. Так было.

– А теперь все по-другому, люди другие стали, ну, вроде тебя и твоих товарок. Все-то вы, нынешняя молодежь, такие – много о себе мните, хотите непонятно чего, а как сталкиваетесь с реальными трудностями, вот тут-то с вас стружка и слетает. Именно такие как вы устроили все эти революции и войны за последние два года, а нам теперь с вами разбираться, пристраивать к делу, воспитывать. Не хочешь, говоришь, пахать на поверхности? Ну ладно, дело поправимое. Давай, я переведу тебя обратно в карьер, в кадмиевом разрезе как раз нужен оператор проходческого комбайна, ты же у нас вроде инженер, не так ли?

Перспектива снова вернуться к начальному ремеслу шахтера, особенно на добыче кадмия, не особо устраивает Ольгу – поток гробов в карьерах ненамного уступит надгробиям на поверхности. Не для того она два месяца подкармливала начальство взятками, не для того столь упорно добивалась этой встречи.

– Я хочу перевода, перевода на Колоссаль. Там нужны инженеры, постоянно. А еще туда нужны наездники, а я и так и так справиться могу.

– И еще тебе хочется амнистии, которая будет положена всем рабочим после запуска второго ускорителя …

– Конечно, я ж не дура. Это мой единственный шанс выбраться из Духовки!

– Для начала, миленькая моя, не надо было играть в вашу мудреную политику с революциями и попадать сюда. Что касается Колоссали, то действительно, они как раз начали закладку второй пушки, и им нужны люди, опытные люди. Но не так много, как думают, на всех работы все равно не хватит. Конечно, я могла бы дернуть за пару ниточек, и всунуть туда нужного человека, но зачем, ради чего? Точно не ради очередной глупой девчонки, тут таких на рубль десятку дают. И уж точно не ради ее скудных взносов в общую кассу, которые едва покрывают усиленный паек…

– А если взнос будет больше? Что, если глупая девчонка поможет вам на ближайших гонках? Я могу поколдовать со ставками, вы знаете, что я могу!

Не все люди азартны по природе своей, и не с каждым сработает такое предложение. Но в отношении всесильного босса передвижного лагеря Флоренс-29 Ольга уверена – госпожа начальница жить не может без больших ставок на авиагонках, самом популярном развлечении на Венере.

– Ставки, значит? И какой коэффициент обещаешь?

– Как минимум один к пятнадцати. Это хороший куш, просто отличный. Поставите десять кусков, вернете сто пятьдесят, а то и сто семьдесят!

– Ну что ж, возможно, сто семьдесят тысяч чистой прибыли действительно оплатят твой билет на Колоссаль, номер пятьсот двадцать седьмой. Но помни, девочка моя, что убыток на десять тысяч гарантирует твой билет в обратную сторону – в шлюзовую камеру без скафандра. А теперь, когда ты в курсе насчет поездки в оба конца, то можешь приступать к работе и сделать меня богаче уже до конца месяца. Свободна!