Kitobni o'qish: «Золотая Грива»
Тропинки детства
Тропинки босоногого деревенского детства! Как хочется порою снова искупать ноги в их солнечной пыли! Вот и сподобился я вернуться в то беззаботное время в образе шестилетнего мальчугана Егора (Горки), используя опыт личной прожитой жизни и жизни моих сверстников, взяв самое лучшее из всех черт характера и поступков.
Может быть, дорогой читатель, ты узнаешь в Горке себя или кого-то из своих друзей. Или просто захочешь пойти в настоящий таёжный поход и полакомиться бабушкиными блинами в компании главного героя этой книги.
Автор
Новая жизнь
– Не хочу! Не поеду! Отстань от меня!
– Горушка, мальчик мой, у тебя там будет всё то же самое, что и здесь, – утешает его мама, – все гаджеты, телевизор, Интернет, но в отличие от города там тайга, свежий воздух, натуральные продукты, чистейшая река, родники, тишина. Сыночек, там здоровье! Ты перед школой окрепнешь, закалишься, возмужаешь. Уверяю тебя, что тебе всё это придётся по душе. По себе знаю! И скажи, мама хоть однажды тебя обманула?
Горка чуть успокаивается. Он не припомнит случая, чтобы мама в чём-то солгала. Отношения между ними всегда были доверительные, всегда честные.
– Я в детский сад хочу, к ребятам.
– Горушка, но ты же знаешь, что это невозможно: пока новое здание отстроят, год пройдёт, а то и больше!
Горка знает. Из-за пожара, случившегося в начале лета, сгорело здание детского сада. И вот уже два месяца как он скучает дома. Горка с удовольствием пошёл бы и в школу. Он туда уже ходил с мамой на предварительную запись в первый класс. Ему очень понравилось! Но семь лет ему исполнится только через год и, конечно, его хоть и записывают кандидатом, но пока не принимают.
Но всё это мелочи по сравнению с маминым отъездом! Через неделю она уезжает во Францию для работы в гуманитарной организации «Врачи без границ». Горку взять с собой она не может, и он остаётся на попечении бабушки Алины – Лины, как он её называет. Это папина мама. Она уже год живёт в посёлке Золотая Грива, а Горка ещё ни разу там не был. Хочется – не хочется, а ехать нужно!
У бабы Лины
Новым солнечным днём Горка знакомится и с новой обстановкой. Предыдущий пролетел как-то незаметно и суматошно: сначала они с бабой Линой провожали маму в аэропорт, потом заезжали домой за Горкиными вещами. До Золотой Гривы добрались только поздно вечером и сразу легли спать.
В доме кухня и две небольшие комнатки со входами из горницы. В одной обитает баба Лина, в другой теперь живёт Горка. Возле стенки – деревянная кровать с панцирной сеткой, периной, двумя пуховыми подушками и одной миниатюрной, которую называют «думкой». Наверное, потому что когда укладываются в постель с какими-нибудь размышлениями, то кладут её под голову, чтобы думать. Интересно! Надо попробовать.
Над кроватью старый шерстяной ковёр с любимым для прошлых советских лет сюжетом на мотив картины Шишкина «Утро в сосновом бору». Горке она нравится. Он подмигивает медведям: «Привет, косолапые! Как дела?»
Стол, придвинут к окну. На нём стопка бумаги, набор авторучек и карандашей в хрустальном стакане, клей, ножницы и толстая тетрадь в коленкоровой обложке. Это подарок мамы. Она просила сына записывать все новые впечатления.
Над кроватью Горки на стене размещается большая фотография в багетной золочённой рамке. На ней – мама, папа, баба Лина и совсем крошечный Горка. Папа в форме офицера Тихоокеанского флота сидит с Горкой на руках. С двух сторон к нему прижимаются мама и бабушка. Все улыбаются. Тогда же был снят и короткий любительский фильм, где Горка лежит в пелёнках, дрыгает ножками и кричит: «Уа-а! Уа-а!». Встретиться с папой ещё раз Горке не довелось. Капитан третьего ранга Данила Лось погиб вскоре после рождения сына, выполняя боевое задание. Командование передало семье папины награды и офицерский кортик.
Обстановка в доме во многом напоминает городскую квартиру. Но есть и редкая особенность – настенные часы-ходики. В действие их приводит цепь, спускающаяся вниз. На её конце – стеклянная гиря, голубого цвета, похожая на небольшую бутылку. Когда на неё падают солнечные лучи, то она светится синим огнём. Вверху на часах приспособлен домик. В определённое время в нём что-то трещит и гудит, и в чердачном окне появляется кукушка. Вот диво так диво! А под ней нарисована кошачья улыбающаяся морда. В такт маятнику она туда-сюда водит лукавыми глазками. Бабушка предупредила: это очень ценная штука, раритет. Горка знает, что этим словом называется старинная вещь, которую очень трудно встретить в нынешнем быту. Её надо беречь. Одно неудобство с часами: необходимо каждый день подтягивать гирю, иначе она касается пола и часы замирают. Но это большого труда не составляет, главное – не забывать. А если Горка оплошает, то всегда подстрахует бабушка.
Горка выходит во двор, оглядывает усадьбу.
Дом старый. Давно рубленный из толстых хорошо пригнанных друг к другу сосновых брёвен, и потому крепкий. Шиферная крыша, почерневшая от времени, надёжно защищает сверху от дождевой и снеговой воды. Она стекает по железному желобу в большую деревянную бочку, опоясанную стальными обручами. К дому примыкает веранда, сплошь состоящая из рам с маленькими квадратными стёклами.
Хозяйство у бабы Лины небольшое, «нехлопотливое», по её словам: десяток кур-несушек да кот Баюн (достались от прежних владельцев). Они относятся к знакомству с новым обитателем абсолютно равнодушно. Куры сыты и не обращают внимания на горсть брошенного Горкой овса. Клюют раз другой и скрываются в сарайчике. Баюн, налакавшись молока, потягивается, прыгает на козырёк двери, ведущей в сарайчик и начинает вылизывать лапы, задирая то одну, то другую. Они у него рыжие, как и спинка, и брюшко, и головка, и даже глаза.
Горка протягивает к козырьку руку, чтобы достать Баюна, но тот фыркает, бросает из глаз рыжий огонь и выгибает спинку.
– Ты чего -о -о? А?
– Не огорчайся, Горушка, – говорит баба Лина, – это он на первых порах дичится. Привыкнет – подружитесь. Баюн ласковый!
Баба Лина перво-наперво показывает Горке «продовольственный склад» – погреб на глубине трёх метров. Он закрыт двумя толстыми дверями. Вниз ведёт наклонный деревянный настил с пупырчатой резиновой решёткой, чтобы при спуске и подъёме не скользили ноги. Подвал дышит мраком и холодом. Горка испытывает некоторое чувство оторопи и держит бабушку за руку.
На дне погреба, обшитого лиственничными досками, установлены стеллажи с кусками льда. На нём – стеклянные банки, ящички и берёзовые туеса. В них – соленья, варенья и замороженная ягода. В свете электрической лампочки под потолком волшебно искрятся льдинки и заиндевевшие стены.
– Здесь хранятся продукты, – поясняет баба Лина, часть необходимых я переношу в домашний холодильник. Вот ты и будешь мне помогать.
Потом Горка испытает и первые страхи, наведываясь сюда. Они появятся при подъёме наверх. Ему будет казаться, что кто-то идёт следом. Горка не выдержит и признается в этом бабушке.
– Молодец, что сказал мне, – нисколько не смутится та, – это чувство называется атавизмом. Оно досталось нам от давних-давних предков. И возникает, когда выходишь из тёмного леса, ущелья или двигаешься по длинному тёмному коридору. Я тоже в детстве боялась, а мудрые деревенские люди подсказали: надо три раза скрестить руки за спиной. Попробуй!
Горка попробует. И надо же – избавится от подвального страха. И никаких тебе тайн!
В небольшом сарайчике – железный ларь, недоступный для грызунов. В нём хранятся зерно, овёс и разные семена огородных растений. В одном углу собран инвентарь для земляных работ: лопаты, тяпки, грабли, скребки, совки, метла и разные цинковые и пластмассовые вёдра. В другом – отгородка из толстых, плотно пригнанных друг к другу тесовых досок. Это душевая со старым чугунным «титаном». В нём можно подогревать воду и принимать горячий душ. Возле одной стены до самого потолка высится кладка берёзовых и сосновых дров.
– Конечно, полная отрада души и тела, – словно извиняется баба Лина, – это русская баня. Такая есть у Акима Акимыча Акимова – моего лучшего давнего друга. Он живёт неподалёку. Вот пойдём к нему знакомиться и напросимся на помывку.
После утреннего чая Горка идёт к реке по имени Хрусталинка. В это время года она и неширокая, и неглубокая. Её можно на мелководье перейти по дну с мелкими камешками. Но кое-где вздымаются над поверхностью огромные лобастые валуны. На перекатах река журчит с весёлым искристым блеском.
Вверх по Хрусталинке, метрах в ста, виднеется автомобильный мост. За рекой пестрит разнотравьем и цветами сухой луг. За ним начинается тайга. Она кажется плотной и непроходимой. Над ней возвышаются крутосклонные сопки с могучими сосновыми деревьями и серыми проплешинами от былых пожаров. Над лугом и тайгой парят кругами два коршуна. Этих хищников Горка уже знает. Один из них несколько раз утром пролетал над усадьбой. Баба Лина и сказала, что это за птица, которая цыплят высматривает и крадёт. Но летают коршуны красиво: спокойно, уверенно, почти не взмахивая крыльями. И никаких противоречивых чувств против них не появляется.
За спиной Горка слышит чьи-то шаги. Подходит баба Лина.
– Ну, как тебе наша природа? Нравится?
– Клёво!
Не любит этого слова бабушка, но замечания не делает. Ничего, научит внука выражаться более литературно.
– Всё это, – бабушка обводит рукой пространство, – ты видел только на картинках и в кино. И мог воспринимать только одним органом чувств – глазами. А теперь ты сможешь всё это прочувствовать и воспринять жизнь в её восхитительной полноте. В меру своих сил и знаний я помогу тебе в этом.
Мягкая, добродушная улыбка осветляет полное розовощёкое лицо бабушки. Голубые глаза блаженно теплеют.
– Посмотри, какой дивной зелёной шубой одеты берега нашей Хрусталинки!
Показывая рукой, она вычленяет названиями заросли и отдельные деревья.
– Это карликовые берёзки, которые в Забайкалье зовут ерником. Из него получаются очень крепкие и износостойкие мётлы.
Это лиственница. Вон сосна. Там черёмуха. А стоим мы с тобой под берёзой, – баба Лина гладит ладонью шершавый белый ствол с чёрными полосками наростов, – она уже старенькая. Но ещё ого-го-го! Как я.
Баба Лина смеётся и обжимно треплет внука.
– Это на первых порах всё вокруг кажется непонятным и даже скучным. Признакомишься, разберёшься и запомнишь навсегда. Ты, разумеется, пока себе и представить не можешь, какая волшебная жизнь бьётся в зарослях травы, деревьев, кустарников и водоёмах. А какие люди здесь живут! Вот Аким Акимыч, к которому мы в гости пойдём, – большой учёный, доктор биологических наук. Светлая голова! Сейчас он на пенсии. У него есть пчелиная пасека и очень красивый, добрый и умный пёс Лаки. Ну как, хочешь познакомиться?
Как не хотеть? Тем более с собакой! Горка всю свою короткую жизнь мечтал об этом. Просил маму завести собаку, но она отказывала: хлопотно, квартира небольшая, она целыми днями на работе («Вот подрастёшь, пойдёшь в школу, тогда посмотрим!»).
– Баба Лина, а мне есть хочется.
– Вот это здорово! – радуется баба Лина, – возвращаемся домой.
Через полчаса они уже сидят на веранде за обеденным столом.
За окнами раздаётся густой тихий гомон. Это воробьиная стая облепляет ветки дикой яблоньки. Кажется, что не птички сидят, а какие-то серые плоды виснут.
– Птицы, наверное, тоже есть хотят?
– Не исключено.
– А можно их покормить?
– Возьми на кухне чашку с пшеном и угости их.
– Спасибо, баба Лина! – радуется Горка, бежит на кухню, находит чашку, выбегает во двор.
Веером летят на землю зёрнышки крупы. Воробьи смотрят, чирикают, но продолжают сидеть на ветках. Горка ждёт, расстраивается и уходит в дом. Но едва он переступает порог веранды, как воробьи дружно падают на россыпь пшена. Горка возвращается – птички взлетают. Горка – на веранду, они – на землю. Не нравится это Горке.
– Баба Лина, – жалуется он вышедшей из дома бабушке, – я хочу с ними подружиться, а они, дурачки, этого не понимают.
– Всё они понимают, Горушка. Не маши руками как ветряная мельница. Откуда им знать, что ты бросаешь. Может быть камни? Осторожность – в их генетической памяти. Уж очень люди их всегда обижали.
– И что же делать?
– Насыпь крупы и стой неподвижно. Воробьи убедятся, что ты им зла не желаешь, и спустятся на землю.
Баба Лина уходит в дом и спустя несколько минут смотрит в окно. Воробьиная стая прыгает вокруг внука. Вскоре и он появляется в доме, улыбающийся, счастливый.
– Всё, баба Лина, мы подружились. И вовсе они не дурачки!
Пчелиное государство
Приспело время знакомиться с соседями. Утром Баба Лина и Горка идут в гости к дедушке Акиму. Он живёт в маленьком двухэтажном домике под шиферной крышей, с небольшой верандой и деревянным крылечком. Миниатюрный дворик выложен цветной керамической плиткой. В усадьбу входят ещё банька и пасека на пяток пчелиных семей. Всё это обнесено штакетным забором, раскрашенным чередующимися зелёной и жёлтой красками.
Весь домик утопает в зарослях черёмуховых кустов. Перед входом на веранду высится старая сосна с толстым стволом, который уходит так далеко в небо, что надо задирать голову, чтобы увидеть вершину. Под сосной стоит старик, стройный, сухощавый, со скрещенными на груди руками. На нём – синие вельветовые штаны, белая рубашка в голубой горошек, с засучёнными по локоть рукавами, на голове – белое кепи с длинным козырьком, а на ногах – коричневые кеды.
Лицо продолговатое, чисто выбритое, под носом – щёточка белых усиков. Такие же щёточки над глазами. А глаза большие-пребольшие, голубые-преголубые и как бы чуточку подёрнутые прозрачной дымкой.
– Входите, гости дорогие, – говорит старик, целует бабе Лине руку.
– Знакомьтесь, Аким Акимыч, это мой внук Егор, Горушка. Я вам о нём как-то говорила. Мама уехала за границу на целый год. Он до сентября следующего года будет жить здесь. Надеюсь на ваше содружество. Мальчик он хороший, послушный.
– Помню, помню, Алина Агаповна, – поспешно кивает головою старик, – даже ждал этого момента. Компания юного существа мне только на руку. Чем могу и как могу – помогу.
Старик протягивает руку.
– Дедушка Аким.
Горка протягивает свою.
– Егор… Можно Горка.
– А по батюшке?
Горка смотрит на бабу Лину.
– Его папу звали Данилой.
– Очень приятно, Егор Данилович, – старик вторично пожимает ладошку Горки.
Ядрёный тёплый день разгорается над дачным посёлком. Солнце набирает жаркую силу. Голоса птиц постепенно стихают. Прилегают к земле влажные запахи трав и цветов.
– Я, пожалуй, Аким Акимыч, пойду, – баба Лина протягивает ему большую тарелку, накрытую вафельным полотенцем, – здесь ваши любимые блинчики. Угощайтесь, знакомьтесь поближе!
– Да уже всенепременно, Алина Агаповна, спасибо, спасибо! Я Егора Даниловича с Лаки сведу, гуляет где-то, шельмец, с самой ночи. И пасеку покажу.
– Я этого и хотела. О пчёлах Егорушка только слышал, а о собаке только мечтал.
Дед Аким ведёт Горку в своё жилище.
На веранде и во всём помещении домика пахнет прохладой и мёдом. Посередине комнатки в три окна первого этажа стоит круглый стол на цветастом ковре с четырьмя стульями.
Возле стен – двухконфорочная газовая плита, холодильник, старый резной застеклённый шкаф с посудой, и маленький кухонный столик. Старик ставит на него тарелку с блинами.
– Чайком побалуемся?
– Спасибо, я сыт. Мы с бабушкой плотно позавтракали, – хлопает себя по животу Горка.
– Да, завтракать надо всегда плотно. Тогда оставим наше пиршество на чуть позже. Вот заглянем в мой кабинетик, а потом я познакомлю вас с отрадой моего сердца, чудом природы.
На второй этаж ведёт прямая узкая лестница с перильцами.
С солнечной стороны вместо стены – сплошное стеклянное окно с плотной занавеской. Возле него кресло, столик со стопкой бумаги, книг и авторучек в хрустальной вазе, компьютер и электролампа.
На трёх стенах – полки, с плотно заставленными книгами.
– Ну, как вам, Егор Данилович, – смеётся глазами дед Аким, – нравится моё жилище?
Тесновато? Согласен. Знаете, я никогда не стремился к роскоши. Важно, чтобы было где укрыться от непогоды и отдохнуть, – показывает на тахту с постелью и подушкой, – этакий спартанский образ жизни. Знаете, что это такое? Ничего лишнего.
Говорит дед Аким языком, который Горка только слышал в некоторых фильмах, рассказывающих о давних временах. И это Горке нравится, как и необычное к нему обращение, словно к взрослому человеку.
– Ну-с, Егор Данилович, если ничего более не вызывает вашего интереса, то идёмте к главной достопримечательности моей скромной усадьбы. Главное моё занятие в этой несколько отшельнической жизни – это работа с пчелиным царством-государством.
– Царство-государство? – переспрашивает Горка.
– У-у-у! – вскидывает седые кустистые брови дед Аким. – Да ещё какое. Нам, людям, только завидовать! Живут в нём по твёрдым законам, которые неуклонно выполняются. Не-укос-ни-тель-но! – подчёркивает он.
– А есть у них кто-то главный, ну, президент, что ли?
Дед Аким смотрит на Горку с некоторой остротой удивления.
– Полагаю, таковым можно считать матку.
– Матку? Маму?
– Ну, можно назвать и так.
– А кто папа?
– Вот те раз! – восклицает дед Аким, – с вами, Егор Данилович, не заскучаешь. Первый раз в жизни слышу вопрос о папе. Ну-у-у, – раздумывает дед Аким, серьёзно озадачившись, – есть в пчелиной семье такая мужская особь под названием трутень. Он не работает, как другие пчёлы, много ест, но помогает маме-матке производить потомство.
– А ещё какие должности существуют в этом царстве-государстве? – уже совсем по-взрослому спрашивает Горка.
– Есть пчёлы-разведчицы. Они обследуют цветы, находят те, которые со сладким нектаром, и сообщают рабочим пчёлам. А те его собирают. Есть пчёлы-солдаты, которые защищают своё семейство от врагов. И можете себе представить, – дед Аким поднимает вверх палец правой руки, – даже есть пчёлы санитары. Они очищают улей от погибших собратьев.
– А почему они погибают?
– Как почему? Естественно: от болезней и конца отведённого им срока жизни. Век этих удивительных созданий недолог. Увы! – дед Аким раскидывает в сторону руки, – три-пять годочков.
– Мало, – вздыхает Горка.
– Да, маловато. Но зато они помогают людям дольше жить. Мёд – ценнейший продукт, помогающий бороться с очень многими недугами. Лекари разных стран мира употребляют его для лечения уже на протяжении двух тысяч лет.
– Ого! – качает головой Горка.
– Мёд входит в составную часть так называемого «элексира молодости». Слышали о таком?
– Нет.
– Вот вы бы хотели долго быть молодым?
– Не знаю, – Горка пожимает плечиками.
– Да, действительно, чего это я? – спохватывается дед Аким. – Вам ещё рано об этом думать, хотя заботиться о здоровье надо с младых ногтей.
Горка разглядывает ногти на пальцах своих рук.
– Младые? – иронично спрашивает дед Аким.
– Кажется, да.
– Так вот, каждый день натощак утром надо выпивать смесь, состоящую из ложечки лимонного сока, жидкого мёда и столовой ложки растительного масла. Запомните?
Горка молча кивает головой.
– Вот почему я в добром здравии и хорошем настроении.
Дед Аким и Горка облачаются в специальные костюмы, сшитые из белой льняной ткани-двунитки, с капюшонами и сетками для лиц, защищающих от проникновения и укуса пчёл. Надевают перчатки. Для Горки костюм великоват, поэтому приходится подсучивать и подвязывать бечёвкой рукава и штаны.
Дед Аким разжигает дымарь-сосуд, похожий на чайник с носиком и мехом для подачи воздуха, поддерживающего горение углей.
Горка берёт дымарь, пыхает синеватым дымком.
– А это зачем?
– Когда забираешь рамки с мёдом, то пчёлки очень сердятся. А дым их успокаивает.
При входе в огород Горка видит несколько деревянных ящиков, стоящих рядком на четырёх ножках с крышами.
Дед Аким подводит Горку к одному из них.
– Вот там внутри пчёлки и живут.
– А как они туда попадают?
– Через дверь, которая называется летком.
Горка осматривает стенки улья, отыскивая привычный квадратик миниатюрной дверцы. Не находит.
– Вот видишь внизу узенькую планку?
Она называется прилётной доской. А над нею – небольшое отверстие, это и есть пчелиная дверь. Возвращаясь после сбора нектара, пчёлка садится на эту досточку и забирается через отверстие в домик. Всё просто.
– А куда она откладывает нектар?
– Внутри помещения есть рамки.
Аким Акимыч пыхает дымком из дымаря и откидывает крышу домика.
– Смотрите, на этих рамках пчёлы строят из воска шестигранные ячейки – соты, куда и откладывают нектар. Это сладкий сок, который пчёлки собирают с цветов. Они приносят его и выливают в соты пчеле-сборщице. Та проглатывает нектар, выпускает его, снова проглатывает. И так 240 раз. Можете себе представить, какой это труд!
Горка пытается представить, глотая слюну.
– А зачем?
– В её желудочке и происходят процессы создания мёда. Потом она помещает свой сладкий «полуфабрикат» в ячейку-соту. Пчёлы-помощницы переносят ещё жидкий полунектар-полумёд из одной ячейки в другую и трепещут над ними крылышками, нагоняя ветерок, чтобы состав загустел. Этот процесс называется выпариванием. Причём, ещё будучи в желудочке пчелы, нектар насыщается ферментами, витаминами и веществами, которые уничтожают болезнетворные микробы. Вот почему мёд может сохраняться свежим многие годы. Разве это не чудо?
– Ничего себе, работёнка! – удивляется Горка.
– Ещё какая! Чтобы приготовить сто граммов мёда, пчела-сборщица должна взять нектар примерно у миллиона цветов! И доставить в улей, если он находится в полутора километрах от пасеки, пятнадцать тысяч нош! А иногда пчёлы летают на расстояние до восьми километров, тогда их путь туда и обратно составляет более сорока шести километров. Каково! А ещё пчёлки дают такое ценное лекарственное сырьё как прополис. Это такое смолистое вещество, которое они собирают с разных растений, прежде всего – древесных почек.
– Его едят?
– Разводят и пьют от разных болезней. Видите, Его Данилович, какое это чудо природы – пчёлы. А чему вы иронично улыбаетесь?
– Вы как моя баба Лина: чуть что – чудо, чудо, чудо.
– Иначе не скажешь. Не будет пчёл – погибнет мир растений, а значит, и люди. А ваша Алина Агаповна – человек с полётной душой.
– А разве душа летает? – цепляется за слово Горка.
– Э-э-э, дорогой мой юный друг. Летает, да ещё как! Если бы у неё не было крыльев, то человек так бы на всю жизнь остался жить в пещере, как все звери.
– А как пчёлы живут зимой? – вдруг интересуется Горка, – домики же не отапливаются? Можно замёрзнуть.
– Очень умный вопрос, Егор Данилович.
От похвалы у Горки загораются уши.
– На зиму домики я помещаю в специальное подземное убежище. Оно называется омшаником. Я вам его потом покажу. Пчёлы сбиваются в плотный клубок и согревают друг друга. Обмен веществ у них замедляется. Они почти не едят, а значит, – глаза деда Акима лукаво блестят, – значит, – он ждёт ответа и не дождавшись со смехом говорит, – значит всю зиму не ходят в туалет.
– Вот это да, – заливается смехом и Горка, – никогда бы не подумал!
Вынутые из улья рамки с сотами дед Аким переносит в сени, где стоит медогонка – железный бачок с ручкой. Окна завешаны плотными занавесками. В полутёмное и прохладное помещение пчёлы не лезут.
Длинным, как меч, и острым, как бритва, ножом дед Аким срезает с сотов тонкую восковую плёнку. Из ячеек сочится мёд, словно светлая коричневая краска. Дед Аким вставляет рамки в бачок, крутит ручку. На железных стенках медогонки появляются капли, похожие на дождевые, когда стекают по оконному стеклу. Всё сильнее вращается медогонка, всё больше появляется капель на стенках бака и вот уже они, слившись, сбегают вниз ручейком. По сеням распространяется дивный запах луговых и таёжных цветов. Из бака мёд по крану густо и мягко льётся в эмалированное ведро.
Кто-то мягко и осторожно тычется в бедро Горки. Он косит глазами – собака! Шерсть пёстрая, почти всех цветов радуги. Одно ухо свисает, закрывая полморды, второе закинуто на затылок, обнажив розовую ушную раковину с еле заметным пушком.
– Лаки! – радостно восклицает дед Аким, – нагулялся, мой хороший. Вы, Егор Данилович, не бойтесь. Он очень добродушный и миролюбивый, – дед Аким обнимается с собакой.
– Я не боюсь, – храбрится Горка, – а почему у него такое странное имя?
– Почему странное?
– Какое-то не нашенское.
– А какое нашенское?
– Ну-у, – Горка на мгновение задумывается, – Шарик, Барсик, Полкан, Жучка.
– Понимаю, понимаю. Щенку было три месяца от роду, когда я взял его у одного моего хорошего знакомого. Он уезжал за границу и не мог взять питомца с собой. У щенка уже было имя Лаки. Мне оно понравилось, и я не стал переименовывать. Ну что, настало время чая с блинами и мёдом?
Пока Горка и дед Аким чаёвничают, Лаки сидит напротив и, не шелохнувшись, смотрит гостю в лицо.
– А чего это он на меня уставился?
– Изучает. Лаки очень умный пёс. Очень! Всё понимает как человек. Только говорить не может. Вы ему понравились, иначе бы он вообще не обратил внимания.
Очень скоро Горка убедится в словах деда Акима.
К своему хозяину и тем, кто стали его друзьями, Лаки относится с возвышенным чувством. Но никогда не позволяет себе раскрываться до конца. Целомудрие сдерживает его от радостного лая, прыжков, суетной беготни, визга. Он всегда собран, готов к выполнению любой команды и даже самопожертвованию, чего особенно боится дедушка Аким. Поэтому никогда не берёт Лаки с собой в город и старается избегать ситуаций, в которых собака может проявить преданность с риском для своей жизни. Лаки обладает феноменальным чутьём. Каждая вещь пахнет по-своему. Запахов в природе множество: одни – сладостны, другие – горьки, третьи – просто неприятны. И за каждым запахом всегда что-то стоит, чаще всего – враждебное. Они смешиваются, обманывают, уводят в сторону. И важно не ошибиться. Лаки великолепно разбирается в оттенках человеческих и звериных голосов и по одному-двум словам, визгу или рыку, знает, что надо предпринять. Вот какого друга приобретает себе Горка!
Домой он возвращается с литровой банкой свежего мёда и взахлёб рассказывает бабе Лине о новых друзьях.
