Kitobni o'qish: «Ликвидатор»

Shrift:

*** * ***

Тот, кто выигрывает войну, никогда не перестанет воевать.
Э. Хемингуэй, «Прощай, оружие!»

Часть 1. Рикошет

Глава 1. На крючке

2031 г., Эль-Бурган, Кувейт

Я медленно бреду к двухэтажному зданию почты, где находится временный штаб Синдиката. Лоб мой блестит от пота, но виной тому не волнение и тем более не страх, а засушливый климат Эль-Бургана, города, выросшего вокруг крупного нефтяного месторождения в Кувейте около десяти лет назад.

– Твоя цель – подполковник Роберт Огден, – вещал генерал Джон Тейлор с экрана мобильника во время вчерашнего сеанса связи. Картинка слегка подрагивала и время от времени зависала: Интернет в этих краях был явно далек от идеала. – Ты ведь справишься, Мамонт?

Я пожал плечами:

– Должен.

«Должен»… Вся идея Легиона построена вокруг этого самого слова. «Мы должны…», «Долг превыше всего», «На нас рассчитывают…». Джон Тейлор повторял подобные фразочки изо дня в день, и в его исполнении они звучали, как древние заклятья, которые действительно способны зажечь сердца единомышленников.

Двое солдат, едва меня завидев, вытянулись в струнку и отдали под козырек. Я нехотя остановился, ответил им тем же и с каменным выражением лица продолжил свой путь.

– Это Харрис, что ли? – услышал я за спиной заговорщицкий шепот.

– С ума сошел? – фыркнул второй голос. – Харрис же майор, а это – капитан.

– Вот черт, и правда. А это тогда кто?

– Твое какое дело? Погнали уже, пока нас опять не припахали.

Я улыбнулся самыми уголками рта, слыша их удаляющиеся шаги. Форма офицера Синдиката не только служила пропуском во временный штаб, но и избавляла облаченного в нее человека от неуместных вопросов сержантов, капралов и прочей шушеры рангом ниже. И то, что на форме этой имелись грязные пятна, что она слегка пованивала, только добавляло мне вистов в глазах простого солдата – они видели в безымянном капитане настоящего мужика, который не боится запачкать руки. Готов спорить, никто не догадается, что воняет от меня треклятой эль-бурганской канализацией, через которую я и проник на территорию Синдиката. Вони, подобной той, что царила внизу, мне прежде вдыхать не доводилось. Как меня не вывернуло наизнанку, ума не приложу.

Я утер пальцем проступившую слезу: накладные усы щекотали нос. Удивительно, насколько они меняют человека. Многие считают, что изменить внешность не так-то просто, но на самом деле мне для этого нужно всего три вещи – накладные усы (или бородка), линзы (чтобы сменить цвет глаз), головной убор (чтобы скрыть волосы) и выработанное годами хладнокровие. Вы можете изменить внешность до неузнаваемости, но выдать себя одним мимолетным движением. Или же надеть линзы с бородкой и спокойно продефилировать через вражеский лагерь прямо к цели – если у вас достаточно выдержки и самообладания. Был, конечно, и более любопытный способ, чем «костюмированная вечеринка», но я, как обычно, старался не усложнять там, где это не требуется, и потому обошелся самым примитивным гримом.

Дежурившие у входа в штаб рядовые отдали мне воинское приветствие. Я на сей раз ограничился лишь сдержанным кивком и, толкнув дверь, вошел внутрь.

Внутри царил могильный холод: кондиционеры на стенах работали на полную катушку. Я невольно вспомнил детство: за окном снег метет вовсю, мороз минус двадцать, а у нас в малосемейке на окраине Подольска батареи буквально ледяные… Поежившись, я отогнал прочь неуместные воспоминания и сосредоточился на задании.

Слева от входа несколько офицеров толпились у закрепленной на стене сенсорной панели, видимо обсуждая грядущее наступление; справа двое, первый лейтенант и тучный сержант, пили кофе, о чем-то негромко переговариваясь. Не задумываясь, я шагнул к этой парочке и спросил:

– Где я могу найти майора Харриса?

– Должен быть наверху, в архиве, – ответил лейтенант. Сержант рядом с ним на всякий случай отставил кружку в сторону и выпрямил спину. – Не желаете кофе, сэр?

– Благодарю, но нет. – Я уже спешил к лестнице, ведущей на второй этаж.

Однако стоило мне ступить на первую ступеньку, как Харрис сам вышел мне навстречу – он с беззаботным видом спускался вниз, когда наткнулся на меня.

– Это я, Сэм, – прошептал я, посмотрев на него в упор.

– Мамонт? – после непродолжительной паузы спросил он одними губами.

Я взглядом указал наверх, а вслух сказал:

– Срочное сообщение, сэр. Мы могли бы поговорить с глазу на глаз?

– Конечно. – Он затравленно покосился на пьющих кофе, затем – на толкущихся у панели офицеров. – Конечно… капитан. Пройдемте наверх.

Он развернулся и устремился обратно на второй этаж. Я пустился следом, спиной чувствуя задумчивые взгляды лейтенанта и сержанта. Сомневаюсь, что они меня в чем-то заподозрили, но каждый из них наверняка подумал: «Почему я совсем не помню этого парня?»

Если все сложится удачно, мы больше никогда не увидимся и они не спросят напрямик, кто я и как здесь оказался.

Едва мы вошли в комнату Харриса, он закрыл дверь и набросился на меня с вопросами:

– Что ты здесь забыл? Это часть новой миссии? Почему мне не сообщили? Генерал Тейлор в курсе?

– Вообще-то он меня сюда и направил, – пожал я плечами.

– Зачем? – Майор глупо захлопал глазами.

– Чтобы я устранил Огдена.

Харрис побледнел, закусил нижнюю губу и покачал головой.

– Почему же он меня в известность не поставил? – хриплым от волнения голосом спросил наш добрый «крот». – Еще слишком рано…

– В самом деле? – усмехнулся я. – А вот генерал считает иначе.

– Генерал… Он в десятках тысяч миль отсюда, а мы – здесь, мы все видим… – Харрис быстрым шагом прошел через комнату к окну, выглянул наружу, словно опасаясь, что ошивающиеся поблизости солдаты каким-то образом смогут подслушать, о чем мы тут болтаем.

– Нам нельзя… – начал было он, однако я не дал ему закончить.

Шприц с ядом вонзился в незащищенную шею «крота», и Харрис вздрогнул всем телом.

– Что… что ты… – слабым голосом пробормотал он, пытаясь ухватиться за меня, чтобы не упасть.

Однако я безучастно отступил в сторону, позволив ему рухнуть на колени, а потом для верности толкнул его ногой. Когда затылок коснулся пола, он уже был мертв. Яд торикабуто, столь почитаемый японскими ниндзя, как обычно, не подвел.

За спиной скрипнули дверные петли. Я оглянулся через плечо и увидел бледное лицо давешнего лейтенанта.

– Что встал?! – рявкнул я, опережая любые вопросы. – Не видишь, человеку плохо?! Врача, бегом!

Мой крик живо вывел его из ступора: отрывисто кивнув, парень бросился вниз, перепрыгивая через несколько ступенек за раз. Я же, не медля, резко поднял оконную раму и выглянул наружу. Высота смешная, конечно, но подвернуть ногу можно запросто, а с вывихом попробуй убеги от разъяренных солдат Синдиката!..

Впрочем, иного пути для отступления у меня все равно не было, и потому я споро выбрался наружу, ухватился за подоконник и повис на руках. Посмотрев вниз и убедившись, что ничего опасного подо мной нет, я мысленно сосчитал до трех и разжал пальцы.

Приземление нельзя было назвать мягким – все-таки армейские ботинки для подобного «паркура» обувка не самая подходящая, – однако обошлось без травм. Оправив растрепавшуюся форму, я устремился к ближайшей подворотне, намереваясь отыскать канализационный люк и благополучно скрыться, как вдруг меня нагнал до боли знакомый голос:

– Стоять.

Я замер. Медленно, стараясь не провоцировать «невидимку», повернул голову на голос и увидел достопамятного лейтенанта. С каменным выражением лица он направлял на меня пистолет.

– Вы нашли врача? – нахмурив брови, строго поинтересовался я.

Мой вопрос его заметно удивил. Он ведь до конца не понимал, что происходит. Странный, незнакомый ему капитан появляется в штабе, поднимается наверх, чтобы встретиться с майором, потом требует вызвать для этого майора лекаря, а сам благополучно покидает здание через окно… Чертовщина какая-то, не иначе. Но, так как, по сути, никаких доказательств против меня нет, а безосновательно обвинять старшего по званию – идея не самая лучшая, лейтенант просто переминается с ноги на ногу, на всякий случай держа меня на мушке.

– Нет, но… – попытался оправдаться парень, однако я свирепо воскликнул:

– И почему?! Майор Харрис при смерти, а вы за мной гоняетесь?!

Возмущаясь, я мимоходом сумел повернуться к нему лицом и даже сделать махонький шажок навстречу. Увлеченный моей пламенной речью, он то ли ничего не заметил, то ли не придал сиим телодвижениям особого значения.

Зря.

– Вы… вы только что выпрыгнули из окна второго этажа! – дрожащим от волнения голосом напомнил он, не опуская пистолет. – Потрудитесь объясниться… сэр!

– Почему я должен объясняться перед младшим по званию, скажите-ка мне, лейтенант?! – рявкнул я, продолжая корчить злобные рожи и семенить к моему пленителю.

Нас разделяло всего два шага.

Я резко задрал голову и, глядя на окно, через которое вылез, радостно воскликнул:

– Харрис, старина! Слава богу, вы живы!..

Лейтенант инстинктивно повернулся, чтобы лично взглянуть на ожившего майора, а мне только это и нужно было: резко подступив к нему, я безжалостно выдрал пистолет из рук лейтенанта и огрел его по голове рукоятью. Он рухнул без чувств – удар пришелся в височную долю, – а я метнулся к ближайшей подворотне. Скрывшись за огромным мусорным контейнером, чудом уцелевшим во время недавней бойни за восточный Эль-Бурган, я споро стянул походный китель, обтер его краем пистолет и вместе с кепкой и надоевшими усами отправил все это богатство в помойку. Блестя наголо бритой головой, я в сине-черной футболке Синдиката неспешно устремился к виднеющемуся неподалеку канализационному люку. Шел я вразвалочку, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Я практически не сомневался, что лейтенант находится в отключке и что с затылка меня не так-то просто опознать, однако рисковать не стоило.

По-хорошему, мне бы убраться из проклятого Эль-Бургана, пока собратья по оружию из Легиона не прознали о моем неожиданном предательстве. Но, как назло, на вечер у меня была запланирована крайне важная встреча в городской черте, пропустить которую я никак не мог.

К счастью, стычкой с чересчур любопытным лейтенантом мои похождения на территории Синдиката и закончились: беспрепятственно достигнув люка, я опустился на корточки рядом с чугунной крышкой.

Канализация встречала меня знакомой вонью.

*** * ***

2031 г., ранчо «Эстрелла», Финикс, Аризона

Когда ноутбук разразился характерным звуковым сигналом, Джон Тейлор находился в кухне на втором этаже, где варганил нехитрый завтрак из трех яиц и пары сосисок. Нахмурившись, он выключил плиту и прошел в кабинет мимо дежурившего у входа солдата.

Увидев, кто именно его вызывает, генерал помрачнел еще больше.

«Ричард, Э-Б».

– Принять, – прогремел Тейлор.

На экране возникла обеспокоенная физиономия старого знакомца Тейлора – полковника Ричарда Уайлдера. Джон познакомился с Ричардом во время первой Афганской кампании, когда тот еще не обзавелся тяжелыми, как у откормленного кота, щеками, а густые брови и коротко стриженные волосы не выбелила ранняя седина.

– Что-то экстренное, Дик? – спросил Джон, облокотившись на столешницу.

– Можно сказать и так, сэр, – ответил полковник с экрана ноутбука.

Он замялся – видимо, отчаянно подбирал слова.

– Что случилось? – спросил Джон.

Ричард поднял голову и, вздохнув, сообщил:

– Мамонт пропал, сэр. Он должен был выйти на связь два часа назад, но до сих пор этого не сделал. Я взял на себя смелость лично связаться с ним, однако его мобильник вроде как… отключен.

На некоторое время воцарилась тишина. Закатив глаза к потолку, Джон жевал нижнюю губу, а Ричард на экране терпеливо ждал, пока генерал все обмозгует.

– Что ж, пожалуй, нам остается только ждать, – наконец произнес Тейлор. – Возможно, у него возникли какие-то сложности и он выйдет на связь попозже.

– А что, если он прокололся, сэр? – откашлявшись, спросил полковник.

– Пока что просто ждем, Дик, – с нажимом повторил Тейлор. – Если Сэм выйдет на связь, звони в любое время дня и ночи. Если же нет… – Джон бросил взгляд на наручные часы. – Дадим ему время до утра. Потом набери меня, будем что-то решать.

– Вас понял, сэр, – кивнул Ричард.

– Конец связи, – сказал Джон и нажал отбой.

После он вернулся на кухню и снова включил плиту.

*** * ***

2031 г., Эль-Бурган, Кувейт

Я сидел за стойкой в занюханном баре на западной окраине Эль-Бургана, вертел в руках стакан с водой и хмуро рассматривал в треснувшем зеркале на стене собственное отражение. Тринадцать лет назад это лицо еще не было изрезано морщинами да шрамами, а его обладатель мог похвастаться пышной пепельной шевелюрой и лучшим хуком с правой среди студентов университета Северной Каролины. Его, к слову, когда-то окончил небезызвестный Майкл Джордан и многие другие выдающиеся спортсмены. К сожалению или к счастью, учеба давалась мне куда труднее, чем бокс, и со второго курса меня отчислили за неуспеваемость. Затем была армия, пламенные речи генерала Джона Тейлора, участие в его Иранской кампании…

И памятная Сирджанская Мясорубка.

Я сжал стакан так, что он едва не лопнул. Опомнившись, я спешно опустил его на стойку и сплел пальцы рук перед собой. Прошло без малого десять лет, но те события свежи в памяти, как будто это случилось только вчера. Боюсь, я уже никогда не забуду рокот сотни автоматов, замечательного Винни Коэна, моего друга, умершего прямо у меня на руках, и первую личную встречу с генералом Тейлором, которая состоялась через день после моего чудесного возвращения в Бендер-Аббас.

Я бросил взгляд на часы, чертыхнулся и оглянулся через плечо. Большая часть столиков в мрачном зале бара пустовала. Лишь за двумя из них восседали солдаты Легиона, находящиеся то ли в увольнении, то ли в самоволке. Как и положено обычным рядовым, не обременяющим себя лишними мыслями, они шутили, ржали, как кони, и пили дрянную местную водку. Мне жутко хотелось покинуть это богом забытое место, однако я вынужден был ждать связного.

– Еще воды, не? – предложил бармен на ломаном английском и осклабился, довольный собственной остротой. Был он тощий араб с черными волосами и вытянутым треугольным подбородком.

– Нет, – бросил я без тени улыбки.

– А ты не с ними, не? – Бармен кивком указал на развлекающихся солдат.

– Нет.

Он покивал и, поняв, что я не настроен развлекать его беседой, разочарованно отвернулся к кассе.

По счастью, связной прибыл точно в срок, не заставив меня ждать ни одной лишней минуты.

– Мистер Сэм, – с донельзя фальшивой улыбкой произнес тощий мужчина, опускаясь на табурет рядом со мной. – Как я рад вас видеть!

– Не поверите, мистер Жук, но сегодня я даже готов ответить вам взаимностью, – сказал я, с ненавистью глядя поверх стекол моих «хамелеонов», как он усаживается и поправляет растрепавшиеся волосы.

Даже второсортные шмотки, которые связной, кажется, отобрал у кого-то из местных нищебродов, не могли скрыть его слащавого лоска. Подобная омерзительная «вылизанность», к сожалению, была присуща большинству современных американцев, которые с чего-то решили, что в сине-черном движении Синдиката – их спасение от докучливой бедноты. Жук в этом обветшалом баре казался неуместным, словно улыбчивый коммивояжер на похоронах.

«Кому еще карманную библию? Только сегодня за девять девяносто пять!..»

– До чего приятно слышать! – продолжая улыбаться во все тридцать два, соврал он.

Щелчком пальцев обратив на себя внимание бармена, Жук заказал себе виски.

– Итак, дело сделано, – сказал я, не без удовольствия глядя на его скривившуюся после первого же глотка физиономию: как и следовало ожидать, пойло в этом месте явно было хуже некуда. – На этом, надеюсь, все? Мы свободны?

Он не ответил. Я хотел повторить вопрос, когда на мой телефон, как по заказу, пришло сообщение. Жук использовал простую, но изящную схему пересылки информации: все необходимые материалы, включая фото и видео, он пересылал по ИК-порт через специальное приложение, что практически исключало возможность перехвата. Схожим приложением пользовался, к слову, и Легион, когда речь шла о сверхсекретных стратегических данных: на Синдикат работало немало «продвинутых» хакеров, способных в два счета расшифровать канал (или как там правильно называется подобный взлом на сленге программистов?..).

– Взгляните-взгляните, – сказал Жук, когда я вопросительно посмотрел на него.

Прочитав письмо, я недоуменно нахмурился.

– Это какая-то шутка? – спросил, покосившись в сторону давящегося отвратным вискарем Жука.

– А разве прежде мы с вами шутили, мистер Сэм? – откашлявшись, спросил он.

– Судя по всему, никогда не поздно начинать. Я одного не пойму: почему вы засуетились только сейчас, почему не раньше? Ну, когда я еще был по… нужную сторону баррикад?

– Не я выбираю для вас цели, мистер Сэм, – пожал плечами Жук. – Если шеф рассудил, что сейчас – самый подходящий момент, значит, прежде эта миссия и вовсе была невозможна.

– Хотел бы я знать, почему, – пробормотал я еле слышно.

Таинственный шеф Жука, скрывающийся под псевдонимом Гарри Гопкинс, отчего-то решил, что мне рано покидать Эль-Бурган. Более того – он, по сути, хотел, чтобы я нагрянул в осиное гнездо, отыскал там некоего капитана по имени Джеральд Грин и, прихватив его с собой, свалил прежде, чем нас обоих нашпигуют свинцом. С одной стороны, получать подобное задание вроде как даже лестно: заказчик явно считает меня профессионалом экстра-класса. С другой стороны, истинный профессионал экстра-класса ни за что не полезет в подобную передрягу.

Но у меня были чертовы «особые обстоятельства». И хитрый Гарри Гопкинс, благополучно мне их создавший, теперь распоряжался мной, как вздумается.

– Пришлите мне список того, что вам понадобится для выполнения задания, – сказал связной, наблюдая, как я, хмурясь, перечитываю письмо снова и снова. – И приступайте как можно скорее. Вам ведь, надеюсь, не надо напоминать, что задержка может быть расценена как отказ, а его мы не приемлем.

Он мерзко улыбнулся, и я лишь с превеликим трудом сдержался, чтобы не врезать ему по морде прямо здесь и сейчас. Но то, чем они меня шантажировали, вынудило снова подавить это желание.

– Всю дополнительную информацию, – с гаденькой улыбкой продолжил Жук, – вы получите на ящик чуть…

Громкий хохот из глубины зала вынудил связного замолкнуть. Я оглянулся через плечо и увидел стройную темноволосую официантку, которая стояла, уперев руки в боки, возле столика с квартетом пьяных солдат.

– Что вы себе позволяете? – воскликнула девушка с нетипичным для здешних мест русским акцентом.

Во второй раз я оглядел ее куда более тщательно. Черт возьми, неужели это моя соотечественница? Но какого лешего она забыла в Кувейте?..

– Послушай, милая… – Один из солдат, веснушчатый и рыжий здоровяк с детским лицом, протянул к официантке руку, намереваясь, судя по всему, обхватить ее за осиную талию и притянуть к себе, однако девушка ловко отступила в сторону, и легионовец едва не сверзился со стула.

Я едва сдержал смешок. Грязные тупорылые свиньи. Видел бы их сейчас Джон Тейлор!.. Думаю, он был бы до того зол, что самолично выбил дурь из всей четверки.

– Ты че творишь, сука? – разозлился Рыжик.

Я напрягся и инстинктивно повернулся к разбушевавшимся воякам. Агрессивно настроенный солдат оперся обеими руками на столешницу и грузно поднялся. Девушка заметно побледнела, шагнула было назад, однако на сей раз Рыжик проявил чудеса прыткости и умудрился схватить ее за запястье. Он размахнулся свободной рукой, явно намереваясь отвесить ей звонкую пощечину…

– Эй!

Мой голос перекрыл пьяное бормотание пьянчуг, и все обратились ко мне, разом замолкнув, – официантка, Рыжик, его дружки, парни за соседним столиком… Затылком я чувствовал взгляды бармена и Жука.

Я ощутил себя экспонатом в музее, вокруг которого столпилась толпа зевак, и это ощущение нельзя было назвать приятным. И хотя в детстве я любил находиться в центре внимания, армия сделала меня нелюдимым и скрытным.

Но сейчас я просто не мог молчать.

У любого есть собственный кодекс чести. Иные не гнушаются колотить жен и детей (нередко – не только своих), для меня же проще отправить на тот свет взрослого мужика, чем поднять руку на женщину или ребенка. Эль-Бурган – зона боевых действий, мы здесь воюем, убиваем друг друга ради целей, которые преследуют наши полководцы Эдвард Уоррен и Джон Тейлор. Но мы не должны вовлекать в наши распри невинных жителей.

Чтобы развеять последние сомнения, я спрыгнул с табурета и вразвалочку направился к Рыжику, беззастенчиво глядя ему прямо в зеленые глаза через тонированные стекла очков. Он невольно сглотнул набежавший в горле ком, а потом, по-прежнему сжимая запястье официантки, прошипел:

– Тебе чего, мужик?

– Убери руки от дамы, пьянь, – сказал я негромко, но твердо. – Не видишь, ей больно?

– Это ее проблемы, – пожал плечами Рыжик. – Нечего разговаривать в таком тоне с осло… освободителями!

– Какого дьявола ты перед ним оправдываешься, Марк? – подал голос еще один верзила, утерев с квадратной челюсти капли водки. – Врежь мудаку как следует!

Рыжик на секунду замер, точно статуя, видимо пытаясь сообразить, как ему, не выпустив норовистую официантку, врезать дородному хаму в щегольских «хамелеонах». Мне оставалось только подбросить угля в топку; замерев в двух шагах от него, я расплылся в наглой улыбке и поманил его к себе обеими руками со словами:

– Смелей, цыплята. Врежьте мудаку… если сможете.

Словечки типа «цыпленок» всегда будят внутренних демонов, которые живут в головах подобных дерзких типов. Вчерашний тинэйджер, морда до того глупая и наивная, что, кажется, он поменял джойстик своей любимой «плейстейшен» на автомат только сегодня утром. По крайней мере, мне проще было представить этого идиота на очередном заседании «братства» в студенческой общаге, чем посреди раздираемого боями города в богом забытой стране.

– Как ты нас назвал, мужик? – просипел Рыжик.

Он наконец-то выпустил запястье официантки, и она поспешила было к дверям кухни, когда на пути вырос еще один «герой» – ушастый тип, черные волосы которого были стрижены «площадкой».

– Не спеши, милая, – ощерился он.

Его слова послужили отправной точкой.

Ребром ладони Рыжику в кадык, легким толчком отправляю его на стол к приятелям – главное блюдо, ребятки! Его дружок с квадратной челюстью пытается возмутиться, но я ломаю ему нос беззлобным, выверенным ударом, и он снова падает на стул.

Официантка, по счастью, оказывается расторопнее пьяных вояк и догадывается уйти с «линии огня». А вот Ушастый почему-то решил, что даже несколько рюмок не помешают ему одолеть абсолютно трезвого ликвидатора, который в будничном темпе уже вырубил двоих. Досадная ошибка, очень досадная. Пока он замахивался, намереваясь сокрушить меня мощным хуком, я успел бы выпить пару кружек кофе, но не стал превращать потасовку в цирк и всего лишь пробил ему в «солнышко» с ноги, буквально опрокинув на пол.

Рыча, ко мне бросились двое дружков Ушастого, а сзади, я уже слышал, бежали мстить за Квадратную Челюсть и Рыжика. Я улыбнулся самыми уголками рта: потрясения службы, в частности – Сирджан, сделали меня немножко безумным.

А потом мы немного потанцевали.

Челюсть, кадык, локтем назад в переносицу, этому под правую «чашечку», потом ему же, согнувшемуся, коленом в лицо со всего размаха, поворот и – к тому, что обеими руками схватился за горло. Ногой в солнечное сплетение – и бедолага отправляется к корчащемуся на полу Ушастому. Довершаю дело, элегантным «па» опрокидывая на пол Квадратную Челюсть, который решил, что достаточно отошел от первого удара. Напрасно, лучше б остался за столом, танцоров и без него хватало.

В итоге он падает мордой в лужу пива на полу.

Я поворачиваюсь к стойке. С лица бармена наконец-то сползла надоедливая улыбка, Жук пропал, а официантка стоит, закрыв рот ладонью, и ошарашенно смотрит на разбросанные по полу тела. Солдаты стонут, но подняться не могут – вероятно, это их первый серьезный танцевальный конкурс.

Я поправляю очки, подхожу к стойке, допиваю воду из стакана и, повернувшись к девушке, спрашиваю на чистом русском:

– Мне показалось или вы из России?

– Так ты земляк, мать твою?! – восклицает она в ответ с радостной улыбкой.

*** * ***

– Охрана у вас тут, конечно, те еще ротозеи, – заметил я, провожая скептическим взглядом двух верзил, волокущих к выходу поверженных солдат. – Если бы я не вмешался…

– То ничего бы нового не случилось, – презрительно фыркнула девушка. – Я, конечно, тебе благодарна и все такое, но, думаю, ты и сам понимаешь, что подобные дуболомы сюда заходят нередко.

Мы сидели за столиком в дальнем углу помещения, подальше от докучливого бармена и еще не вышвырнутых из бара мордоворотов Легиона. Жук как отчалил, так больше и не возвращался, однако в те мгновения я думал вовсе не о треклятом наглеце. С глупой полуулыбкой я смотрел на курносый нос официантки, на темно-русые волосы, спадающие на ее плечи, на покусанные губы, пухлые щечки и голубые, цвета июньского неба, глаза. Она то ли не признавала, то ли просто не могла позволить себе никакой косметики, но это – удивительно! – нисколько ее не портило. Бывает ведь естественная красота такой силы, что ее ничем подчеркивать не надо…

А еще она безумно напоминала мою первую школьную любовь. Ту девочку звали Марина Синякина. Она сидела на первой парте и много умничала, но была чертовски красивой, а я пребывал в том возрасте, когда ты любишь женщину не за совокупность качеств, а просто за смазливое лицо.

– Понимаю, – отозвался я. – Но мне другое неясно: куда в такие моменты смотрят дуболомы, которые вас охраняют?

– Они за баром приглядывают, а не за теми, кто в нем работает, – пожала плечами девушка. – Тем более, я чужая. – Она изобразила пальцами кавычки. – «Какая-то заблудшая русская».

– То есть, русских они не очень-то жалуют? – выгнул бровь я.

– Да не то чтобы именно русских… Им тут просто любые чужаки сугубо параллельны.

– Ну, это во всем Кувейте так, – пожал плечами я.

– Да, так, – закивала девушка. – Я тоже успела заметить – за два-то года.

Мы помолчали. Я вертел в руках новый стакан с водой, она наблюдала за тем, как вытаскивают из бара Рыжика – главного «затейника», из-за которого потасовка, собственно, и началась.

– Тебя как зовут, кстати? – спросил я, решив нарушить эту неловкую тишину.

– Марина, – не поворачивая головы, бросила она.

– А фамилия, часом, не Синякина? – вырвалось у меня.

Марина одарила меня удивленным взглядом из-под длиннющих ресниц и проронила:

– Нет. Семейное положение и количество детей интересует? Может, загранпаспорт показать?

– Ладно тебе, проехали. – Я отвернулся, хлебнул из стакана.

– Ну тогда, может, свое имя назовешь? Ну, хотя бы из вежливости? – спросила она с плохо прикрытым сарказмом.

Я открыл было рот, намереваясь представиться настоящим именем, но тут же себя одернул. Что еще за глупая сентиментальность? Встретил землячку – и сразу перед ней душу нараспашку? Где твой профессионализм, Мамонт? Куда он вдруг улетучился?

– Сэм, – прокашлявшись, сказал я. – Сэм… Хэйз, если тебе интересно.

– Что-то не больно ты… не больно-то похож, честно сказать, – скептически отметила Марина. – На Сэма-то Хэйза.

– Ты про мой русский? – Я снова поднес стакан к губам. – Моя мать оттуда, из Петербурга, а вот отец – американец. Мама потом рассказывала, что изначально хотела назвать меня Сергеем, но отец настоял на имени Сэм: он с самого начала не собирался надолго задерживаться в России. Собственно, так и вышло: мы переехали в Штаты, когда мне было пять лет и я уже неплохо так болтал по-русски. Ну а потом волей-неволей пришлось учить английский… хотя мать и русский не давала забыть. Для нее это была такая… отдушина – поговорить с кем-то на родном языке о том, о сем.

Удивительно, но в этой истории лжи было не очень много: пусть на самом деле мой биологический папаша исчез с радаров, едва узнал о беременности матери, но приемный отец действительно перевез нас в Америку. Мне, конечно, было уже не пять, а все десять, и я успел немало перенять у ребят из Подольска, таких же неблагополучных обитателей «хрущевок», как и мы с мамой. Но факт оставался фактом: взрослел я уже в США, и поначалу мне там, мягко говоря, были не слишком рады – отчасти из-за того, что по паспорту меня звали Сергей.

– Не поверишь, но судьба твоей матери удивительно похожа на мою, – произнесла Марина, рассеянным взглядом уткнувшись в стул, стоящий напротив. – Правда, детей у меня не было, да и замуж я вышла не за американца, а за англичанина… но от этого, поверь, с кем-то из наших пообщаться хотелось не меньше.

– Так ты жила в Англии? И каким тогда ветром тебя занесло сюда?

– Ветром «Справедливости». – Выражение ее лица мгновенно ожесточилось. – Стоило им прийти к власти, и я тут же овдовела, а еще чуть позже лишилась крыши над головой. Тогда и решила, что дольше оставаться на этом тонущем судне под гордым названием «Великобритания» мне недосуг.

– Но почему ты не вернулась в Россию?

– А ты? – Она пристально посмотрела мне прямо в глаза, надеясь, видимо, смутить, но я был тертый калач и не поддался на эту уловку. – Сам-то зачем поехал в Кувейт?

– Прости, но это не та информация, которой я готов поделиться. – Я изобразил виноватую улыбку.

– Ну вот и я не готова, – слегка раздраженно сказала она. – Надеюсь, с обоюдным пониманием?

– Разумеется.

В этот момент в зал из кухни нагрянул, как я понял, хозяин бара. По крайней мере, его насупленная круглая физиономия и уверенная походка наводили на мысль, что он в этих стенах чувствует себя, как дома.

– Марин, что опять случилось? – Подступив к нам, толстяк махнул рукой в сторону вытирающего пол бармена – после потасовки на полу оказалось немало водки и пива.

– Вояки хамят, – с непередаваемым акцентом ответила девушка.

– Ох уж мне эти американцы… – проворчал хозяин. Лоб его блестел от пота, как и волосатые руки, которые он упер в бока, оставив на потасканной футболке сальные пятна. – Думают, им везде рады, думают, что они такие влиятельные…

Выудив из кармана мешковатых шорт мятый платок, толстяк протер им лицо и, окинув Марину придирчивым взглядом, сказал:

– Ты вот тоже, хватит прохлаждаться, лучше помоги Ибрагиму убрать за этими свиньями.

– Хорошо, сэр, – кивнула девушка и, шепнув мне: «Труба зовет», выпорхнула из-за стола.

– Пока, – бросил я, задумчиво глядя ей вслед.

Она не ответила. Подойдя к Ибрагиму, остановилась в метре от него и стала что-то рассказывать – судя по его хмурой мине, нечто не слишком увлекательное. Допив воду, я кивнул хозяину, он с явной неохотой кивнул в ответ.