Kitobni o'qish: «Я подарю тебе новую жизнь»

Глава 1

Я с трудом открыла глаза от настойчивого толкания в бок.

– Эйприл! Эйприл Элванс, я сейчас к вам обращаюсь!

Сквозь пелену пробуждения и нахождения во сне пытаюсь собраться с мыслями.

– Поднимайтесь и сиюминутно направляйтесь к директору! – громогласный голос моего преподавателя по истории мирового искусства миссис Агаты Грейс разлетался по кабинету, и отрикошетив от стен направлялся прямо в меня, поражая будто острыми лезвиями.

– Эйп, я пыталась тебя разбудить, честно, но ты же так спишь, рядом слоны чечётку танцевать будут – у тебя и веко не дрогнет! – шёпотом оправдывала себя соседка по парте, комнате, и по совместительству лучшая подруга Джесс.

Миссис Грейс тем временем не унималась:

– Вы – первокурсница, и прошло три месяца от начала занятий, а это уже четвертый раз, когда вас настигает сон на моей лекции!

Зрение обрело свою былую чёткость. Глаза сфокусировались на сверлящим меня взглядом преподавателе, пребывающей в недовольно-угрожающей позе подле голограммы.

Бледно-голубая проекция поочередно воспроизводила творения людей в киноиндустрии пятидесятилетней давности: кадры, как несколько ребят в чёрных мантиях приблизительно десяти лет примеряют по очереди говорящую шляпу, далее – фрагменты влюблённой пары на фоне крушения лайнера впечатляющих габаритов, видеоряд сменился на путешествие босоногого мужчины невысокого роста, маниакально оберегающего золотое кольцо.

– Вообще-то пятый! – надменным, задиристым голосом прозвучало с первой парты выскочкой и всеобщей любимицей Латой, но миссис Грейс не обратив внимание на уточнение одногруппницы, продолжила насаждать:

– Если студентке Эйприл Элванс столь не интересно слушать мои лекции, то, предполагаю, беседа с мистером Хейзом Смит повлияет на ваше желание учиться. – подвела короткую черту преподаватель.

Гневно расхаживая взад-вперёд по аудитории, она бросала на меня ядовитый взгляд блёклых серых глаз, а седые волнистые волосы дерзко подлетали от каждого шага. Несмотря на сорок с хвостиком лет, фигура педагога была сродни двадцатилетней девушки, от этого даже тотальная седина не позволяла новичкам точно определить возраст женщины.

С разных сторон аудитории раздались приглушенные шепотки, это добавило раздражения, но виду я не подала – пусть шипят. Слагать характеристику о человеке, исходя только из мнения других – явно признак дурного воспитания, либо скудоумия.

Преподаватель истории мирового искусства, что сокращённо – «ими», по-прежнему не унималась, желая додавить меня до конца:

– На следующем занятии я обязательно проверю все ваши лекции, так что будьте благодарны, что я даю фору подготовиться как следует. Если вам, Эйприл, конечно, есть вообще толк до чего-либо кроме своей неординарной внешности!

Справедливости ради хочется отметить, что училась я довольно хорошо с самого начала школы и старалась держать планку и сейчас, если бы не предвзятое отношение некоторых педагогов к моему обновлённому виду. Казалось бы, колледж, восхваляющий искусство, которое всегда являлось выплёскиванием содержания внутреннего мира во внешний в эстетическом формате, индивидуально-своеобразном созерцанием прекрасного, а у нас розовые волосы – патовая ситуация.

«Пф-ф! Чёрта с два я буду дальше слушать её вопли! Самое время сматываться, пока гузка сделала паузу» – промелькнуло в голове, отчего я даже сама удивилась пришедшим нетактичным мыслям.

Попав в первый же учебный день на пары к Агате Грейс, я оказалась в эдаком «восторге» от поведения преподавателя, что позже, делясь впечатлениями с компанией старшекурсников и позабыв её имя – обозначила «гузкой». Моя бабуля называла так хвостовую часть курицы, в простонародье – задницу. Это прозвище коронно держится уже три месяца, хотя мне предельно стыдно за тот случай. Знает ли сама носительница титула истоки возникновения – неизвестно, но предвзятое отношение ко мне и моей внешности не усугубилось, но и не исчезло совсем.

Встав, попутно хватая сумку с крючка парты я порывисто направилась к двери, с желанием поскорее покинуть душное во всех смыслах помещение.

Майский солнечный свет ласкал оранжевые стены коридора, и стоило мне выйти из аудитории, он беспощадно бросил свои объятия в мои зелёные глаза.

Создавая козырек рукой и щурясь от настигших лучей, уловила взглядом уже давно знакомого мне паренька, который, как всегда, прогуливая нашу совмещённую пару «ими» сидел на подоконнике с карандашом и миниатюрным холстом в руках. Его профиль выглядит эффектно отбрасывая тень, а кончики стальных, недлинных и слегка вьющихся волос будто искрятся от лучей света. Точёные напряженные скулы, нахмуренные брови и бледно-васильковые глаза ненавязчиво шепчут о том, что парень сейчас в своей вселенной и целиком поглощен работой.

– Чейз, салют! – решила я всё же нарушить полёт фантазии друга.

– Эйприл? – ловко спрыгнув с возвышенности, парень устремился ко мне с объятиями. Оказываясь все ближе я почуяла аромат свежести и морского бриза, будто море где-то рядом, только руку протяни и тебя одарит прохладой и спокойствием.

Отстраняясь и невесомо убирая за ухо локоны с моего лица, Чейз поинтересовался:

– Так, а ну признавайся, опять всю ночь писала музыку, а на занятиях у исторички уснула? – одновременно мягко, но настойчиво прозвучало из его уст.

– Лучше беспробудно спать, чем видеть её устрашающие бесцветные глаза, – я разлохматила волосы, выпучила глаза и уткнув руки в бока злобно посмотрела на Чейза имитируя преподавателя.

Ответом на мою шалость был мягкий, как обволакивающая и пленяющая морская волна смех Чейза.

– Она направила меня к директору, последствия не заставили себя долго ждать. Необходимость выиграть этот чёртов грант на конкурсе талантов нашего города с каждым днём имеет у меня всё больший интерес… – улыбка тронула моё лицо, но выглядела она натянутой, чтобы скрыть истинные эмоции.

Мы слишком хорошо знаем друг друга, поэтому Чейз заметил что я стушевалась и покачал головой сопроводив жест прищуром глаз, тем самым желая выведать корень проблемы.

– Бабуля вчера звонила не с радостными новостями. Говорит, ей не удалось скопить нужную сумму. Соответственно, за второй семестр заплатить она не сможет, а меня по такому случаю – отчислят. Но если я получу грант, если всё же смогу и выиграю в этом конкурсе, то за весь период учебы мне платить не придется вообще.

Смиренно выслушав новости, парень нахмурился и с укором во взгляде произнёс:

– Во-первых: не отчислят. Ты ведь знаешь, на крайний случай – я помогу. Во-вторых: ты уже определилась с программой, которую предоставишь на выступлении?

– Во-первых: я справлюсь со всем сама, правда. Ещё не хватало тебе быть должной, а вот во-вторых… если честно, то нет, и это меня тревожит не меньше! Имеются три законченные пьесы для фортепиано, но какую выбрать – ума не приложу. Вместе с тем, настолько часто их проигрывала, что сейчас на слух они все слились в одну, да и в голове каша…

Внутренне я чувствовала себя как на пороховой бочке, и казалось, если в данный момент произойдет еще что-то даже минимально-отрицательное в мою сторону, то я просто взорвусь. Поэтому, стоять спокойно мне не удавалось: я то перебирала мягкий ремешок от сумки в руках, то с нажимом крутила на уголке воротника значок колледжа или монотонно ударяла носком кроссовок о стену.

Художник потянулся сначала руками вверх, а далее вытянулся всем телом как струна растягивая затёкшие мышцы, при этом не убирая с лица хитрую улыбку спросил:

– А хочешь, я буду твоим независимым слушателем? Музыкальным даром, я, к сожалению, не обладаю как ты, но оценить твой труд уж точно смогу. Последний раз слышал твоё исполнение когда ты ещё была совсем мелкой и училась в музыкальной школе.

– А хочу! Я как раз планировала протестировать на звучание недавно установленную проекцию виртуального синтезатора, – эмоции подогревали диалог и добавляли энтузиазма,

– Решено! Давай, сейчас идем до директора, а потом заглянем в сто пятую аудиторию, мисс Лаура Флауэрс дала мне свои вторые ключи от кабинета, чтобы я могла готовиться для конкурса. И, если, конечно, её там не окажется, то…

Внезапно Чейз сделал шаг навстречу, заметно сократив дистанцию между нами. Это произошло слишком быстро, но моё сердце успело пропустить удар. Одну руку положив мне на плечо, а второй упираясь в подоконник, тем самым не оставив мне шанса вырваться из ловушки, он почти прильнул губами к моему уху и шёпотом вливал патоку в моё сознание:

– Значит, закроемся изнутри… и будем с тобой… наедине, заниматься чем-то… искусно прекрасным, ты… это хотела сказать?

Его обжигающее дыхание коснулось мочки моего уха, пульс ускорился, щёки схватились малиновым цветом, а по жилам пробежала искра. Дыхание стало сбивчивым, он не отступал, но и не продолжал. Я не видела его лица, но почти чувствовала томную улыбку, по которой сходили с ума многие девушки. В иной раз – я бы толкнула друга в плечо и посмеялась, объявив – что не купилась на его уловки. Собственно, всегда именно так и заканчивались шалости подобного рода с его стороны, но именно сейчас их характер приобрёл совершенно иные тона.

Отчего в этот раз я так не поступила, а когда он приблизился, то моё тело и вовсе выдало неординарную реакцию на своего давнего друга…

«Нет, стоп, Эйприл! У тебя гормоны скачут что ли, раз трепещешь от Чейза, или ещё от сна на паре не отошла? Ох… как же вкусно от него пахнет, а серебро волос застенчиво ласкает мою пылающую смущением щёку… ну уж точно совсем головой поехала… Соберись!» – но мысли упорно вязли, комкались так и не срастаясь воедино.

Чуть отступив, тем самым подарив мне глоток воздуха, парень смотрел на меня с тенью озорства в глазах и ожидании ответа. В горле пересохло, хрипло и сбивчиво я выдавила:

– Чейз, мне… это… идти нужно… мы тут с тобой… болтаем… а я…

По всей видимости, именно такой реакции он и ожидал, потому как после моей «речи» Чейз рассмеялся довольным бархатным смехом и отступил, будто ничего неординарного только что и не происходило. Тем не менее, всё-таки в глазах я уловила интерес, наперевес с удивлением от проявленной мной нетипичной покорности в ситуации.

– Помню-помню. Идём, цветущая сакура, а под прекрасным – я имел ввиду занятия музыкой, а не то, что ты там себе нафантазировала, хулиганка. – он продолжал улыбаться, но теперь уже как-то ласково, бесхитростно.

– Мистера Смит не бойся – он порядочный человек, тем более, я слышал от одногруппников, что у него вчера родилась дочь. Думаю, сейчас он в хорошем расположении духа и особо строгий выговор ты не получишь. В любом случае я буду ждать тебя рядом с кабинетом, а позже могу добросить до общаги, чтобы ты не пугала прохожих своим кислым лицом.

Обхватив мою небольшую ладонь своей прохладной рукой, голубоглазый парень повел меня в головной корпус «Колледжа культуры и искусств», названного в честь нашего небольшого городка «Слифорд». Население Слифорда составляло приблизительно пятнадцать тысяч человек, если не считать роботов с искусственным интеллектом, которых в последние месяца стараются регистрировать как полноправных граждан. Даже несмотря на то, что более чем вспомогательной функции для человека и общества они не выполняют, кто-то успевает прикипеть к железяке и считать другом, членом семьи или даже любовником. «У всех свои причуды…»

Наш мир полностью и неумолимо переходил во власть науки и прогресса. Что касаемо музыкального поприща, то за последние двадцать лет перенасыщение однотипными произведениями созданными искусственным интеллектом, привело к вполне логичному итогу – нехватке настоящей музыки и живого звучания. Тут же образовывался дефицит кадров и стоящих музыкантов, которые хотя бы окончили музыкальную школу, и требования, соответственно, при приёме на работу в оркестры, ансамбли и филармонии оказывались крайне низкими. Что интересно, даже классическая музыка, которая ещё в начале двадцатого века являлась излюбленной лишь у людей с утончённым вкусом, сейчас притягивала к себе всё больше населения планеты. Как говорится – запретный плод сладок.

Люди чрезмерно положились во многих сферах жизни на роботов, отчего сами разучились выполнять банальную работу даже по дому или хозяйству – всё производится путём автоматики, человек лишь даёт указание что делать и как. Так дела обстояли не только в нашем городе, но и близлежащих деревеньках и отдалённых закутках страны. Но власть и политические деятели рьяно препятствовали всему «живому» двигая мир в эпоху совершенствования железяк, считая, что время поэтов, бардов и менестрелей всего лишь развлекающих народ порядком затянулось. Несмотря на ограничения, люди с пылающей искрой в душе, всегда отыщут место где развести огонь и осветить собою путь в ныне тёмные времена.

Выйдя на улицу солнце вновь одарило своей лаской, а задорно щебечущие птицы напевали мотив приближающегося лета. Наш путь проходил через благоустроенный цветник внутри территории колледжа. В этой части располагались скульптурные сооружения, но до наших времён оригинальные произведения из гипса, мрамора или камня не сохранились. Постепенно с годами всё уничтожалось во славу совершенствования науки, а следовательно, людям искусства оставалось довольствоваться голографическими инсталляциями.

Обратив свой взор на щурящегося от солнечных лучей спутника, невольно вспомнился тот самый белокурый озорной мальчишка, которого я помню со своего глубокого детства. Наши мамы учились в одном институте, далее вместе работали – играли в оркестре. Моя мама – Несс, виртуозно играла на фортепиано, мама Чейза – Бейли, не выпускала из рук скрипку. Сейчас миссис Бейли Грант и мистер Ливан Грант являются владельцами строительных компаний по всему миру. А отложенный в дальний ящик струнно-смычковый инструмент на сегодняшний день служит не касаемым воспоминанием о светлой юности, оставшейся навсегда в далёком прошлом. «Наши родители мечтали пронести дружбу сквозь года, если бы не…»

Поток воспоминаний прервал противный скрип. Уборщик колледжа выходил из хозяйственного сарайчика с напором раскачивая в руках объемное эмалированное ведро, и при каждом положении вперед пустой сосуд издавал неприятнейший скрежет.

«Ох… нестерпимее подобного звука разве что только скрип пенопласта… бр-р-р.»

Пока я прикладывала немало усилий для того что бы проигнорировать ощущения, заблокировать слух и не позволить мурашкам разбежаться по всему телу, мы преодолели цветник и настигли нужное нам здание. Заворачивая за угол корпуса краем глаза я заметила, что уборщик остановился на том же месте где я его видела две минуты назад. К тому же он пристально смотрит на меня сузив глаза, отчего рядом появилась сеточка из морщин, но при этом его рот был растянут в улыбке.

Тонкие как ниточка губы подрагивали, исходя из этого при детальном рассмотрении приходило понимание, что это не улыбка, а скорее безумный оскал! Глубоко впалые глаза на сухом вытянутом лице лихорадочно приступили бегать от меня к моему сопровождающему, широкий лоб очерчен седыми волосами, а на правой скуле располагался смачный зеленоватых красок синяк. Облачённый в потёртый временем полукомбинезон синего цвета, который имел многочисленные заплатки, в довесок был крайне испачкан. Вкупе всего внешне уборщик напоминал какого-то животного, не столько побитого волка, сколько отрешённого шакала.

«Лучше не попадаться ему на глаза, выглядит как маньячина» – подумала я, и ускорила шаг, дабы окончательно скрыться из поля его зрения.

С мандражом в коленях поднимаясь по лестнице на третий этаж и с каждой отсчитанной ступенькой шустрее планировала как составлять беседу с мистером Смит.

«А если меня и вовсе хотят отчислить и я добровольно иду на линчевание своей музыкальной карьеры? Потом и бабушке позвонят, а она тревожиться будет. Хотя нет, не будет… в таком случае, может, Чейза попросить поприсутствовать? Ай, плевать! Сама заварила – сама разгребу. Никогда легко не было, что же сейчас трусить?» Синхронное шарканье обуви по лестнице почти прекратилось, и ступив на предпоследнюю ступень я заметила где-то над головой хаотичное мерцание.

«Освещение что ли вышло из строя? Странно, обычно такие усовершенствованные лампы служат долго…» – но подняв зелёные глаза наверх, я увидела то, что не лицезрела никогда за свои восемнадцать лет…

– Чейз… ты… это видишь? – тремор разом оставил меня, на его место пришло другое чувство – чувство страха и скованности.

– Ты о чём? – спокойным и невозмутимым голосом ответил парень.

В ответ я грубо выругалась, но либо под давлением эмоций, либо я просто была не в себе, так как сквернословие для меня не характерно. Парень бросил крайне удивлённый взгляд, даже вылупил глаза, а я в ответ стушевалась. «Действительно, что это со мной?».

Вспышки вновь привлекли внимание. Прямо над нашей головой возвышались несколько небольших мерцающих квадратов, переливающихся пикселей и знаков, которые в свою очередь беспорядочно меняли свой цвет, форму и положение. Будто кто-то намеренно вырезал потолок частями, а там – вместил не то буквы, не то слова, не то символы. Какие-то детали мне были точно знакомы – справа бемоль сменяется на диез, вот мелькает восьмушка и следом грустит басовый ключ… но большая часть узоров смахивала на что-то древнее, далёкое и ранее не виданное, словно смешали античные символы с геометрическими фигурами добавив в этот кисель знаки из различных естественных наук. Что я отметила и была уверена точно – всё происходящее, каким бы ни было бредом… мне не кажется, и происходит здесь и сейчас.

Завороженно наблюдая за неясным явлением, я силой заставила себя оторваться и посмотреть на реакцию Чейза. Внутренне подступала паника.

Парень стоял в непонимании, переключая взгляд то на меня, то на объект моего интереса.

– Эйп, может, хотя бы уточнишь что именно ты видишь странного в этом потолке? – продолжая уютно держать мою руку в своей, парень начал с усилием поглаживать её большим пальцем, словно говоря без слов: «я рядом, не волнуйся».

За что я всегда была благодарна Чейзу, так это за его понимание. В любых ситуациях какими бы пугающими, абсурдными или трагичными они не оказывались, он никогда не посмотрит на меня искоса, не посмеется всерьез, дабы уколоть и сыграть на слабости в свою пользу. Ведь действительно, неужели эти странные дефекты вижу я, но он, выходит, не замечает тут ничего необычного?

Оторвав испуганный взгляд от него, я вновь задрала голову вверх с намерением описать спутнику диковинные закорючки, но ничего не обнаружила. Ровным счетом ни-че-го. Обычный белый матовый потолок. Будто минуту назад мне всё это почудилось. «Но не почудилось же?!» Невольно в моей голове побежало рассуждение несостыковок сегодняшнего дня. «После того случая, когда по глупости обозвала преподавателя общаясь со знакомыми – впредь не употребляла нецензурной брани, независимо от отношения миссис Грейс ко мне» Тут же на ум пришли неожиданные, ранее не посещавшие меня эмоции, когда Чейз ко мне подошел вплотную. «Хотя мы и знаем друг друга почти наизусть, но я не могу вспомнить, чтобы моё сердцебиение делало сальто рядом с ним. Или это исключительно я воспринимала его действия как шутку, не распознавая чувств друга? Ко всему прочему с другими девушками он так себя никогда не ведёт… может, вся загвоздка в моём возрасте и сейчас я невольно переживаю изменения как физически, так и морально? Никогда не позволяющая поддаваться эмоциям, контролирующая каждый свой жест и не испытывающая чувств влюблённости – всё ради образования и того, чтобы мною гордились родители. В конце концов атмосфера студенческой жизни могла повлиять на изменение мировоззрения? Могла. Но не за один же день, верно?».

Навязчивые мысли о нетипичности событий продолжали перемалывать информацию.

– Извини, Чейз, я, наверное, просто перенервничала, не бери в голову. Давай поспешим, а то еще тебя хватятся что прогуливаешь пару и влетит из-за меня.

Друг слегка натянуто улыбнулся, пытаясь хоть на толику скрыть своё беспокойство.

*Щёлк*

Мистер Хейз Смит сидел за столом и внимательно читал настоящую бумажную книгу, прежде чем отвлёкся на моё присутствие. Квадратные очки гнездились на кончике носа, подняв уставший или даже изнурённый взгляд на меня, я увидела узкие тёмно-зелёные глаза. На тонких каштановых волосах с залысинами по бокам заметно добавилось седины, а на широком лбу количество морщин с тех пор, как в сентябре я видела его приветственную речь на зачислении в колледж. Переживания о благоприятном появлении на свет своего первого чада в столь позднем возрасте дало свои плоды.

– Добрый день, мистер Смит. Поздравляю вас с пополнением.

– Спасибо, Эйприл. Проходи, я как раз ожидал тебя, безусловно, не сегодня, но как получилось – так получилось, располагайся, есть разговор. – глава колледжа поднялся поприветствовав и указал рукой на кресло куда мне следовало присесть. Я прошла вперёд, но ноги были какими-то ватными, будто не слушались моих команд. «Наверное, перенервничала…»

В кабинете директора оказалось довольно просторно. Из небольшой встроенной в стены акустической системы расположенной вкруг струился концерт для скрипки с оркестром Антонио Вивальди «Времена года» – Весна. Мебель и отделка хорошего качества, преобладание коричневых и бордовых оттенков подчеркивало любовь к роскоши и комфорту владельца рабочего места. Но на стенах, стоит отметить, располагались не награды и почетные листы, а голографические фотографии, где изображены студенты в колледже, на природе, конференциях и других неформальных местах. На каждой проекции рядом со юными учащимися присутствовал самолично Хейз Смит.

Вокруг витал едва различимый запах виски.

– Я осведомлён что ты будешь представлять наш колледж культуры и искусств на конкурсе талантов. Хочу искренне поддержать тебя. Мне лестно сознавать, что у нас есть такие смелые и выдающиеся студенты, – обычно, после такого хорошего начала следует «но», я сидела смиренно, ожидая продолжения. Выждав небольшую паузу, директор продолжил, а мои догадки подтвердились:

– Но в то же время, меня поставили в известность, что у тебя в последнее время не ладится с непрофильными предметами.

Не успев даже подумать, я ответила:

– Спасибо, директор. Да, это так, сожалею. Всё свободное время я посвящаю подготовке к конкурсу. На данный момент определяюсь какое из трёх собственных произведений более достойное.

– Похвально. Тем не менее, Миссис Агата Грейс крайне тобою недовольна. Она непростой по характеру человек, понимаю, но как преподаватель, и с недавних пор декан вашего отделения – действительно знаток своего ремесла. Тут, я прошу простить, но ничего не могу поделать, но в большей степени я хотел бы поговорить с тобой не о учёбе, Эйприл. Я вот что хочу сказать… – пауза затянулась, но я всё равно послушно ждала продолжения не смея перебивать.

– Я немного знал твоих родителей, и…

Меня начало внутренне лихорадить. О моих родителях, а точнее их гибели в автомобильной аварии до сих пор крайне мало информации. Они погибли, когда мне едва исполнился год. Все городские каналы вещания и новостные стенды на каждой улице гласили: «Выдающаяся пианистка и знаменитый дирижёр разбились в центре Слифорда. Их дочь, находившаяся в тот момент с ними, чудом осталась в живых».

У бабушки не было сил продвигать ход дела, добиваться справедливости и посещать судебные заседания ввиду потери близких и упавшей на её плечи ответственности в виде годовалого ребёнка. Она в целом старалась не касаться темы смерти дочери и даже когда я будучи повзрослевшей пыталась расспросить – бабушка говорила что и сама ничего не знает.

Ну, а тем, кому это происшествие было только «на руку», резво свернули дело, подчистили документы, улики, важные детали – будто моих родителей и след простыл.

И тут, спустя столько лет, человек, которого я вижу буквально второй раз в жизни может пролить хоть небольшой, но свет на историю о моих родителях.

– Мистер Смит, расскажите, пожалуйста, что вам известно о них? – всей душой рвалась спросить я… но почему-то ответила:

– Мистер Смит, если вы хотите меня поддержать, я благодарна, но не заводите, пожалуйста, речь о родителях. Для меня эта тема закрыта давно, и я не хотела бы ее обсуждать с кем-либо. Эта рана не заживёт никогда, не стоит её колупать, а также сейчас у меня иные цели и планы в жизни, в которые не входит копание в прошлом.

«Что чёрт возьми происходит?! По какой причине я говорю не то, что хотела произнести?!»

– Я услышал тебя, Эйприл. Позволь только сказать, что твоя мама бы гордилась тобой и твоими результатами, – он снял очки небрежно бросив их на письменный стол, поднеся большой и указательный пальцы к переносице сморщился на секунду. Когда лицо директора разгладилось, притворно изобразил бодрость, получилось довольно слабо.

– Я проведу беседу с преподавателями, намекну относиться к тебе лояльнее в ближайшее время. Делай упор на конкурс, для нас всех будет отрадно, если наш студент одержит победу. Но после конкурса – чтобы влилась в учебный график без нареканий, договорились?

– Договорились, спасибо за понимание. Я могу идти?

«Что ты несёшь?! Куда идти?! Он знает о родителях! Эта информация наверняка оказалось бы очень ценной!» – мысли летели скоростью света, негодование росло. В очередной попытке обратиться к директору, что-то сказать…

Я просто встала, и сейчас выхожу из кабинета, ничего не могу сделать, не могу повлиять. Моё тело абсолютно заблокировано и не поддаётся управлению. «Кто-то вёл диалог за меня! Это была не я! Точнее – я, но не я… Эйприл, ты сходишь с ума?»