Kitobni o'qish: «Политическая история чамов Чампы»

Рецензенты:

Шамшиденова Ф. М., к. и.н., доцент Института истории и этнологии им. Ч. Ч. Валиханова

АН РК Скоробогатых Н. С., к. и.н., доцент ИВ РАН

Введение

С целью изучения камбоджийской чамской этнической группы в Юго-Восточной Азии впервые я приехала в Камбоджу в конце 2010 года¹ и в первый же день сочла своим долгом посетить библиотеку «Технологического института»², где в 1965–1968 годы работал мой отец³.

Так как было время обеда, я решила зайти в столовую и оказалась в окружении любопытных студентов. Когда я рассказала о своей цели изучить чамский этнос, последователей имама Сана, они сделали жест удивления, как сделали бы в Казахстане, например, если бы какой-то француз сказал казахам, что хочет изучить «татарский этнос в Казахстане»⁴ и, вдруг, один из юношей расхохотался и сказал: «О, lа-lа…, ces cochonnets»!⁵ с оттенком насмешки. Вслед за ним рассмеялись почти все присутствовавшие кроме одного, который оказался чамом. Я посмотрела на него и пожала плечами, показывая свое непонимание. А он встал и ушел.

Потом я узнала, что имелась в виду легенда, известная с малых лет всем камбоджийцам, полная намеков на мусульманские запреты, которую кхмеры связывают непосредственно с происхождением чамской идентичности, вернее с частью чамов, называемых «Каум имам Сана» Эта легенда, с некоторыми вариациями, в передаче Марселя Нера⁶ начинается так: «Однажды король откормил свинью. Когда она выросла, он имел с нею близость и у них родилась дочь. Эта дочь короля, изгнанная из общества со своим псом, родила от него сына…».

Чуть позже, когда я рассказала об этом случае, моему гиду, он, смеясь до слез, сказал мне, что ему в детстве нравилось дразнить чамов упоминанием этой легенды. Об этой легенде пишет Де Фео⁷: «Мальчик в возрасте 10 лет из села Пхум Рока (провинции Кампонгчам) как-то сказал мне, что его отец был псом, а его мать свиньей, а затем добавил, что так ему сказали старшекласники».

Эта легенда, относящаяся к чамам-жатам (часто, ошибочно, говорят «джахед») Камбоджи, вероятно, старше иммиграции чамов в Камбоджу, и происходит, скорее всего, не из Камбоджи, а из Вьетнама, куда проникла через Индию (вероятно, из Центральной Азии в средние века – У. О.). Впрочем, такого рода мифологические сюжеты достаточно распространены в истории многих народов. Как некую параллель, можно вспомнить широко известное древнеиранское предание о волчице, вскормившей царя Кира, а также рассказ китайской хроники VII века о предках тюрок, убитых врагами, среди которых выжил мальчик, взращенный самкой этого зверя. Подобная тема нашла отражение и в римской легенде о капитолийской волчице, вскормившей своим молоком Ромула и Рема. Кстати, недавно появилось сообщение итальянских специалистов о том, что скульптурное изображение изготовлено не в эпоху Древнего Рима, а в Средние века, что говорит о возможном его происхождении из Центральной Азии. Казахи ласково говорят: «шошқаның қызы и иттен жараган» («свинчушка» и «оплотворенный псом»), но никогда не наоборот. Однако, ни один из этих легендарных сюжетов (среди казахов) не носит оскорбительного оттенка, как в случае с чамами.

При этом хочу отметить, что внешняя антропологическая схожесть чамов с казахами с побережья реки Сырдарьи вызвали у меня чувство близости к ним, на что, оказывается, в конце XIX века французкий ученый А. А. Рейно указал, что они гораздо более похожий на азиатов: «Чамские люди выше, чем вьетнамцы и кхмеры, иногда до l м. 70 см., цветом кожи как солнечный ожог. Прямой профиль и черные волосы, слегка волнистые, но не курчавые, гармоничные глаза; маленькие рты и не слишком толстые губы»⁸

Термин «джат»⁹ встречается в Центральной Азии со смыслом «инородный, чужой или казак» в период «династии моголов»¹⁰. Наличие у чамов-джат много схожих обычаев с обычаями казахов сильно удивило меня. Так, например, старухи-чамки пляшут как моя бабушка из города Туркестана, то есть, сделав три шага вперед, четвертый – назад совмещают с махом левой руки с платком и подпрыгивают. При этом произносят в четыре такта: Лаа…Илааха…Ил…Алла. Также много у них схожих тюркских слов: например, крутая часть горы у казахов называется «кират» – также, как у чамов – горцев. Слово «джат» у них также имеет смысль «иноземный, из другой местности» как в Казахстане¹¹. Часто встречаются имена (фамилии), образованные от названия дней или месяца (как у казахов: Жумабай, Сенбиев. Рамазанов), в которые они родились¹². Эти чамы вызвали у меня симпатии и тем, что они исповедуют синкретический шиизм периода ученых Аль-Фараби и Ахмеда Яссауи, которые были выходцами из регионов города Туркестана, то есть реальные исторические личности обожествляются (становятся) «аулие» (святым).

Возникшее у меня желание написать историю Индокитая в контексте истории чамов Чампы, то есть создание монументального полотна о регионе, где в конце XIII века властвовали предки казахов из Центральной Азии (имеется ввиду завоевания Согету аль-Джалайри в 1283 году) – дело будущего. Здесь же я хочу привести фрагментальные сведения о чамах и Чампе в виде очерков на основе доступных мне сведений о том, что они отличаются своей этнической идентичностью: принадлежностью исчезнувшей Чампе и её традициям (матрилинейностью и магией-шаманством), которые в какой-то период пользовались кушанской письменностью¹³ и языком уйгуров¹⁴. Чамы являются единственными людьми древнего Индокитая, которые приняли ислам¹⁵.

Первыми книгами, на которые я первоначально обратила внимание, были труды Холла¹⁶ и Э. О. Берзина¹⁷, ссылающиеся на Масперо (ссылающийся в основном на китайские тексты)¹⁸; современные ученые: Мосяков Д. В., Захаров А. О., Косиков М., Атнашев В. Р., Виккери М., Де Фео А., По Дхарма, Д. Брюно¹⁹ и другие, к сожаленью, проходяще рассматривают раннюю, так же как и современную историю чамского этноса.

В истории чамов отмечается, что чамы являются выходцами из Чампы (совр. Центральный Вьетнам) и частично проживают во Вьетнаме (в десятках деревень) и в 450 деревнях Камбоджи, отказываясь от прародины во Вьетнаме. Без достоверной официальной статистики их количество оценивается более чем 1 млн. или, напротив, опускают до 700 тыс. человек, как По Дхарма, который учитывает период «красных кхмеров», когда происходила эмиграция чамов в Малайзию, США и Францию. Сегодня можно считать, что чамский этнос – это народ диаспоры, большинство которого живет за пределами Вьетнама, территории своих предков²⁰.

В данной монографии мы ставим цель изучения чамского этноса (его этническую идентичность) до их большой миграции в Камбоджу. При этом мы не считаем, что сведения из Вьетнама наиболее полными и часто верными, как делают многие западные ученые. Французский социолог Агнес Де Фео²¹ идентичность чамов к Чампе характеризует следующим образом: «Чампа для чамов – это миф, доразумное сознание, не подвластное их разуму слово». Автор считает, что этот миф был создан в их коллективной памяти, чтобы надеяться на воскрешение потерянной Чампы, духовного богатства чамов.

Одним из наиболее авторитетных исследователей был Ж. Масперо, который изложил историю чамов на основе китайского «Юань Ши» (История Монголов)²² с использованием вьетнамских источников²³, которые сильно расходятся в отношении некоторых событий, связанных с Чампой. Его труд, написанный вначале XX в., стал объектом критики и опровержений сотни европейских, в том числе и российских ученых, которые, впрочем, оспаривали только отдельные моменты его рассуждений, оставляя основную часть не тронутой. Особо критично к Масперо относился М. Виккери²⁴, который безжалостно выразился: «Масперо принимал версии событий согласно его произвольному решению о том, что должно было произойти»²⁵.

По нашему мнению, некоторые разделы книги Масперо составляют особую ценность, например, описание событий 1283–1285 годов, которые стали трагедией для чамского народа, которые остаются без внимания, как в западной²⁶, так и в российской историографии. Вместе с тем, для казахской аудитории они могли бы открыть поле («поле» – термин в антропологии – У. О.) исторических событий, где приводится совместные действия русских и тюркских народов (предков казахов-моголов – У. О.) в процессе завоевания Хубилаем всей ЮВА (включая Индонезию).

Взять хотя бы историю чамов Чампы в Индокитае в связи с морскими сражениями «монгола» Сагету из рода Джалаир (крупнейший и самый почетный род казахов) с вьетнамским «генералиссимусом» Чан Джо, заступившемся за чамов у побережья Виджаи в 1283 году. После этого случая чамы Чампы приняли вассалитет хубилайского Китая, и для них началась полоса падений за падениями, поражений за поражениями от вьетов, потери за потерями территории, приведшие, в конечном счете, к исчезновению Чампы с карты земли в 1835 году. В этой книге Ж. Масперо²⁷ отмечается, что Сагету аль-Джалаири (кит. Со-До) возглавил экспедицию Хубилая против сунского двора в Гуанчжу, где император Сун Ту-Цунг умер в 1274 году, а в 1279 году была уничтожена династия Сун ²⁸. Ему и Субедею (Спатаю, отцу известного полководца Урянхатая, взявшего Ханой) принадлежит заслуга внедрения языка и письменности уйгуров в среде китайцев.

Следует отметить, что в современной западной, российской и даже вьетнамской историографии проходяще говорится о периоде Чампы после 1285 года, когда Виджая и Пандуранга принадлежала власти Хубилая, хотя туристам, посещающем Вьетнам, много рассказывается о «празднике Кате» – фестивале, объединяющем каждый год всю общину чамов Вьетнама и Камбоджи в храме По Клонг Гарай\ Pô Kloong Garai из Фанранга\ Phan Rang. Много говорится о святом короле Хариджите (он же Субхаварман III), ставшем святым По Клонг Гарай. К сожалению, не говорят ничего о Сагету аль-Джалаири, который одержал победу над войсками его отца – короля Индравармана V, о чем подробно описывается в «Юань-Ши». В истории Вьетнама не упоминаются имена Субедея (Спатая) и его сыне Урянхатае²⁹, взявшем современный Ханой, прежде чем завоевать Чампу. Дж. Делгадо, описывая взятие Тянглонга (будущего Ханоя), пишет: «Урянхатай и его сын Ачу направились в Дайвьет с тринадцатитысячным войском»³⁰.

Мои встречи с чамами Камбоджи, Вьетнама, Малайзии и Лаоса, которые считают Чампу своей прародиной и делают вид, что хорошо знают свою историю, а на самом деле – плохо знают, стали решающими для продолжения моих исследований и я после дипломной работы продолжила свои исследования на эту тему о чамах³¹, посещая страны ЮВА, в частности Камбоджу в 2011, 2014, 2016 годах, когда трибунал ЧПСК рассматривал вопрос геноцида чамского этноса, и в 2018 году, когда Народная партия Камбоджи одержала победу³².

В работе я взяла за основу определенные условности, которые использовали некоторые авторы. Например, для незарегистрированных топонимов и камбоджийских имен, которые не фиксированы в романизированной или русской транскрипции и которые подвержены большим вариациям, я попыталась применить наиболее часто используемую транскрипцию или ту, которая лучше всего соответствует или как они сами чамы говорят. Так, имя Camphan (Чампхан – как, по аналогии, Узбекхан) привожу в виде Самфан, как читается.

Что касается вьетнамских имен и терминов, то многие диакритические знаки были опущены из-за их отсутствия на стандартных клавиатурах. Особо хочу отметить, что я решила использовать, вьетнамскую транскрипцию «чам и Чампа» от санскритского Cam³³(чам) и Campa (чампа), а не транскрипцию «Кампа» или «Тьямпа» (на русском языке) и рассматриваю слово «чам» как этноним.

Мой подход к изложению исторических материалов основывается на обшеизвестной методологии, которая рекомендует основываться на конкретном «корпусе источников» (термин в историографии – У. О.) и на полевые практики, интервью, осуществленных у известных чамов, политиков, деревенских лидеров, которые рассказывали мне не всегда беспристрастно о чамах, когда можно было обнаружить горечь, насмешку и даже проявления суровой ксенофобии.

Мои полевые исследования ставили цель изучить историю чамов, изложенную в трудах Де Фео, По Дхармы, Ж. Масперо, А. Кабатона, М. Нера, У. Коллинса³⁴ и других, как Э. Эмонье, Сёдес, особенно М. Виккери, проживавщего в Камбодже³⁵. Особым обьектом изучения стали содержания книг Исы Османа и Фарины Со, написанных о чамах, рассмотренных трибуналом ЧПСК³⁶ на предмет геноцида.

Для обобщения собранного материала и общедоступных сведений из книг и периодики о чамах в ЮВА, оказывается, в связи с работой трибунала ООН о Камбодже в 2016 году, не достаточно их иметь и знать, но необходимо привести источники с требованиями CD-Cam³⁷, то есть надо скрупулезно указать как и откуда узнал эти сведения, хотя они общеизвестны. Для решения этой проблемы многие современные ученые в историографии рекомендуют использовать советы русского М. Бахтина и француза М. Фуко, касательно «теории дискурса», которой и мы воспользовались³⁸. При этом, мы за определение дискурса «discursus» (лат. – дискретное движение мысли «здесь» и «там»), который в философии может означать: «квантовое движение мысли, идущего от одного рассуждения к другому, чтобы прийти к познанию»³⁹, то есть, беря дискретные (разрозненные) дискурсы (слово, предложение, абзац, книгу, …высказывания компетентных лиц) «здесь» и «там», создаем новый дискурс (монографию) на основе выбранного «корпуса» дискурсов. Кстати, такой подход позволил Э. Саиду⁴⁰ написать свою работу и избежать преследования оппонентов, так как он приводил лишь чужие мысли в процессе написания книги об ориентализме. Таким же образом, мы будем подтверждать и сверять все услышанное в процессе полевой практики ссылками на труды авторитетных исследователей чамского этноса, опубликванных гипотетических высказываний (дискурсов) известных ученых и в некоторых случаях, в частности, сведения свидетелей в судах трибунала ЧПСК.

1 Глава. «Исчезнувшая» Чампа⁴¹

Письменные источники страну, расположенную вдоль восточного побережья Индокитая с VII века, называли «Чампой»⁴². А китайцы в 758 году Чампу называли «Хоан Ванг», затем «Чань Ченг», которая была транскрибирована на вьетнамском языке в 968 году как «Чием Тхань». С таким названием эта страна сохранилась во вьетнамских анналах до 1471 года, о чём Ж. Масперо со сылкой на Эмонье писал: «здесь кончается история Чампы». Данное сообщение многими учеными опровергается. Китайское название Чань Ченг, по-мнению ученых, представляет собой китайскую транскрипцию санскритского слова Чампапура (Чампа).

Существовшее на юго-западе Китая «княжества» Линьи \ Lin-yi (вьетн.), которое в конце II века могло бы быть (или стать) частью или предшественником Чампы, приводится в исследованиях француза Ж. Масперо, индуса Р. Маджумдара и других известных ученых, хотя некоторые ученые как Р. Штейн⁴³, У. Саусворт и М. Викери отрицают этот факт⁴⁴.

Некоторые исследователи отмечают факт сосуществования пяти княжеств Чампы, среди которых три являются основными⁴⁵: Амаравати (на севере), Виджайя (современный город Куинён) и Пандуранга (на юге), поочередно испытывавшие периоды расцвета и упадка. К этим трем названиям к начальному периоду существования Чампы относятся Каусар⁴⁶ (современный город Нячанг) в её южной части, а в северной – на более раннем этапе – Индрапуру.

По мнению многих ученых, в начале нашей эры Чампа восприняла индуистские верования и санскритскую культуру. Чамские тексты показывают, что жители страны придерживались традиций Индии и Китая. Преобладающей религией при королевском дворе был шиваизм, но наряду с ним получили вишнуизм, буддизм и ислам, существование которых подтверждается археологическими артефактами, данными эпиграфики и китайскими текстами, переведенными и изученными западными исследователями⁴⁷.

Этот народ неоднократно подвергался нападениям соседей, среди которых были нашествия монголов Хубилая, войска которого, по мнению китайского ученого из Тайваня Чхао Чху-ченг, были сформированы в конце XIII века на территории современного Казахстана⁴⁸.

По сведениям Д. Брюно, «страна, ослабленная внутренними противоречиями и распрями, оказалась ввергнута в пучину бедствий и потрясений, охватившую всю ЮВА после захвата монголами Китайской империи»⁴⁹.

По сообщению французского ученого Г. Фино, «чамы, изгнанные аннамцами (вьетнамцами) в конце XV в. (в 1471 г.) в настоящее время сосредоточены на двух маленьких холмах на юге Вьетнама (в районе бывшей Пандуранги), а также в Камбодже, Таиланде и в Малайзии»⁵⁰. Однако истории известен 1692 год, когда чамский король Пo Саут (1660–1692 гг.), отец которого Пo Роме, попытался вернуть себе Kaусар и восстановить Чампу. Еще об одном «падении» Чампы в 1822 году, ошибочно упоминается у Э. Эмонье: «[ветнамский] король Зя Лонг назначил Пo Чонг Хан на должность правителя Чампы, которую тот занимал до 1822 года ^51«. Позже мы увидим, как этот чамский принц будет говорить о своем побеге в Камбоджу и возвращении обратно во Вьетнам. Об этом факте французский ученый чамского происхождения По Дхарма на основе трех рукописей, обнаруженных в фондах EFEO и Азиатского общества (CAM 29, САМ 20 и САМ 29) доказал, что» автономия последнего государства чамов – Пандуранги – не исчезла в 1822 г., а продолжалась вплоть до 1832 или 1835 года»⁵².

Историки уверяют, что любая цивилизация рано или поздно умирает, как умерла Чампа⁵³, однако при определенных обстоятельствах она может возродиться. Ж. – Ф. Юбер чтобы привлечь внимание ученых говорил: «О Чампе слишком долго не говорили и не слышали, она 500 лет оставалась загадочной, 1000 лет разрушалась и на 300 лет была забыта»⁵⁴.

Для изучения Чампы имеются руины башен, скульптур, священные возвышенности, что позволяет исследовать историю чамов. Имеются изображения на археологических памятниках Ангкора (в Камбодже), описывающие неоднократные войны кхмеров с чамами. Имеются башни Хоалай (в регионе города Хошимина), развалины Мишона (в регионе города Дананга)⁵⁵, памятники По Клон Гарай, По Нагар и другие (на территории современного Вьетнама), которые до сих пор существуют, несмотря на разрушения, как от времени, так и вследствие многочисленных войн (французских, американских и других) в ЮВА.

Имеется примерно 50 чамских башен, расположенных в приморских провинциях Центрального Вьетнама, являющиеся свидетелями чамской цивилизации. По словам Бэргена: «Все тексты и изображения на камнях были либо варварски уничтожены, либо вывезены в заморские края, либо покоятся на дне океана»⁵⁶. Та их часть, что осталась на территории Индокитая, впоследствии попала в частные руки, изчезла или находится в очень плохом состоянии. Имеющиеся чамские рукописи, хранящиеся в мировых фондах, в том числе в ВEFEO (Бюллетень французской школы Дальнего востока), эпиграфика (до нас дошли около 230 стел с надписями) датируемые IV–XV вв., написаны на санскрите, старочамском языке, а иногда и на обоих языках одновременно и поэтому трудно доступны.

Отметим, что когда говорят о Чампе, то её историю обычно связывают только с историей Вьетнама⁵⁷, считая её более достоверной, часто единственной и самой древней, хотя это не так. В результате такого подхода и некоторых идеологических установок и цензуры, многие российские (раньше советские) и западные ученые были ограничены в своих объективных суждениях. Мы же в процессе исследования и интерпретации событий о Чампе будем исходить из позиции ученого, находящегося в Камбодже, а не во Вьетнаме, где Чампу считают «изчезнувшей».

2 Глава. География Чампы в поэмах и других документах

Чампа, то распологаясь в составе Фунани, то идентицируясь с городами на побережье Южно-Китайского моря (Хоян, Виджая, Пандуранга), описывается в поэмах и других исторических документах Португалии, Испании, Китая, Малайзии и других стран. Так, португальский поэт Камоэнс, описывая плавание Васко да Гамы на Восток в 1497–1498 гг. в эпической поэме «Лузиада» говорил:

«…А видишь ли просторы Кохинхины?

Узрим красу Чампы, империи старинной… («Лузиада», X, 129).

Моряки, которые курсировали от Малакки до Китая, слышали предания об отмелях, опасных для мореплавания, о чем свидетельствуют их высказывания: «Если ты окажешься рядом с отмелью ночью… хорошо смотри себе под нос, иначе… По этой причине я советую вам не останавливаться у побережья Чампы»⁵⁸.

Схематическая карта побережья Южно-китайского моря с указанием некоторых топонимов

Испанцы пользовались этими рекомендациями, о чем говорится в «Деловых отношениях с Чампой»: «Иногда там нет другого пути, кроме сухопутного… чтобы избежать крушений»⁵⁹.

Вдоль высокогорья от «Аннамских ворот» до Сайгона (2000 км) пролегал маршрут «Семи плаваний флота Чжэн Хэ» в «Истории династии Мин» – с посещением Чампы. Есть свидетельства, что отдельные группы чамов смогли морским путём достичь ближайшей точки китайского побережья – южного берега острова Хайнань, где их потомки, известные как уцулы, живут до сих пор. Поскольку они исповедуют мусульманскую веру, они официально считаются представителями той же национальности «хуэйцзу» (люди Хуэй – азиатские дунгане)⁶⁰,

Ученый Е. Дриэр, изучавший китайских мусульман, участвовавших в плаваниях Чжэн Хэ, пишет: «Первой заморской страной, которую посетил флот Чжэн Хэ, было государство Чампа… Король Виджайи Баху VI уступил китайцам «зуб Будды» – священную для буддистов реликвию»⁶¹.

Некоторые историки полагают, что одной из первоначальных целей отправки морских экспедиций во главе с Чжэн Хэ мог быть «поиск потенциальных союзников против империи Тамерлана, нападение которого грозило перекрыть привычные сухопутные пути торговли Китая с Евразией»⁶².

Об этом же побережье говорится и в поэме «Принцесса, которая прибыла из Мекки»⁶³. Поэма представляет интерес потому, что может служить своего рода источником по географии Чампы, так как в ней встречается много топонимов и личных имен, связанных с реальной историей, как, например, вьетнамская принцесса Нгок Хоа или Сах Бин (генерал короля По Роме, правившего Чампой с 1627 по 1651 гг.).

Главная героиня этой поэмы (выехавшая из Калимантана) начинает свое путешествие с местности Харек Кох, где находилась резиденция царей Пандуранги (в 70 км к югу от города Куйнонa). Принц, до последней минуты следовавший за девушкой, после её ухода сидит в одиночестве на берегу моря и с тоской рассуждает: «Ты прибыла из Мекки, потом зашла в порт Харек Кох» (стих 1); «Я был безумно влюблен в принцессу и следовал за нею» (стих 151); «Я был готов умереть в лесу от любви к ней, так чтобы история всегда помнила об этом» (стих 152).

Принцесса отплыла к себе на родину из Раджай (современый город Фантхьет), где некоторое время также находилась резиденция царей Пандуранги, так и не добившись своей цели – обращения Чампы в «суннитский» ислам. Она «взошла на корабль, чтобы вернуться к себе на родину» (стих 2), «[оставив] эту процветающую страну, которая тянется от Канар Бал [Раджай] до Харек Кох» (стих 6).

В поэме принц упоминает о Бикаме (современный Фанранг) в южной части Чампы: «земля раскопана, а горы лишены леса» (стих 18). «Моя лошадь пришла к озеру Фанранг» (стих 54); «Преодолев горы и реки, я прибыл на лошади в Парик» (стих 36), а затем в Балконг, «где дрозды пели, перелетая по руинам дворца» (стих 37); «Я видел крышу храма Пo Хай, и в память этого божества мне самому захотелось жить в скитаниях» (стих 37).

Два персонажа этой поэмы на всем ее протяжении совершают путешествие по стране чамов вдоль побережья Пандуранги и Каусары (совр. Нячанг) «с тысячами кокосовых пальм, сгибающихся под тяжестью плодов вокруг храма Пo Ина» (стих 109)⁶⁴.

Глядя на гористые местности принц вспоминает о великом прошлом Чампы: «Был там большой красивый храм, украшенный золотыми драконами и изображением Гаруды из меди» (стих 87), и приходит к размышлениям о несчастьях, постигших его родину: «Вот мои дворцы – они полностью разрушены, мои опустошенные дома – как вспомнить» (стих 48). Анализ этой поэмы приводит к трагедии чамского народа в период, когда чамы начали терять не только земли, но и религию, обычаи отцов. К сожалению, мне не удалось найти сколь-нибудь серьезной работы, посвященной анализу данного произведения как источника по географии чамского народа. Но, очевидно, что она относится к позднему времени, чем «география» княжеств Чампы, приводимой у Чан Ки Фонг, где Чампа распологается намного севернее, чем город Хюэ⁶⁵: «Регион современного Дананга, включая Хюэ к северу от перевала Хойан, раньше называлась Индрапура с портом Синхапура. Считается, что в 875 г. в Индрапуре правил Индраварман II. Местность эта (между 17 и 18 параллелями) почти всегда являлась средоточием чамской политической активности».

Вторым центром государства Чампы (), являлась местность Амаравати, современный Хойан (вьетн.), которая со II по X век являлась одним из главных участков Великого Шелкового пути и центром, испытавшим огромное влияние Индии. Именно здесь в 1307 году король чамов женился на дочери короля вьетов и отдал в подарок вьетнамцам свои три провинции. Этот случай стал трагедией для чамского народа. После смерти этого короля Чампы данная территория была аннексирована вьетами.

Именно в Хойане появились первые колонии монголов (азиатов из Семиречья во главе с полководцем Согету аль Джалайри) с названием ho quan. Это в Хойан впервые пришло христианство во главе с миссионером Александром Де Родеза, внедрившего письменность quoc ngu, которая существует по настоящее время.

В 40 км от Хойана вдоль реки Тхубон лежат развалины древней столицы государства Чампы под названием «Мишон» (My Son). Строительство комплекса происходило с V по XII век. Впоследствии Мишон стал местом поклонения королевских династий чамов.

Виджайя – это еще один центр расселения и ритуальной деятельности чамов (1000–1471 гг.). Король чамов Янг Пу Ку Виджая Шри после военных столкновений с вьетами на территории Чампы перевел свою столицу во Виджаю, современный Куйнон (вьетн.) в провинции Биньдинь.

Именно здесь имело место сражения войск Хубилай-хана с чамами в 1257–1288 гг. В настоящее время у бухты Куйнёна установлен памятник вьетнамскому полководцу Хун Джао (Hung Dao), защишавшему чамов от жалайрцев (войск генерала Согету аль Джалаири)⁶⁶.

Имеется здесь, в г. Куйноне (Виджая), единственный проход через высокогорное плато в соленой луже устья Ти Най, ведущий в камбоджийскую провинцию Кампонгчам через горный массив Ратанакири, служившем убежищем для чамов в период отступления от войск Согету аль Джалаири. Современные историки Дорахман и Дорахим пишут об этой земле: «Имеется горный щит на её западе с узким проходом»⁶⁷.

Название провинции Кампонгчам в Камбодже свидетельствует о связи Виджайи (во Вьетнаме) с Ангкором (в Камбодже), находящимся на одной 14-й параллели. Многие исследователи уверены, что Чампа, как страна была, то единой, то расчлененной на мелкие княжества, воевавшие то между собой, то с соседними, то пользуясь помощью одного соседа против другого, то выступали против обоих⁶⁸.

Анализ современных географических источников периода Масперо и вьетнамской истории, по мнению М. Викери⁶⁹, показывает, что попытки ученых интегрировать источники камбоджийских надписей, надписей Чампы и китайских записей, создали много путаницы и до сих пор, невозможно сказать, что был сделан правильный вывод о географии Чампы. Некоторые исследователи распространяют территорию Чампы на земли Камбоджи.

Неясно, какой камбоджийский король нападал на Чампу между 1147 и 1160 годами, о чем пишется в чамскихэпиграфических надписях: С 17 (Phang Rang), C30A2 (Nha Trang), C100 и C101 (My Son)⁷⁰, хотя, говоря об этом периоде, известный французский эпиграфист профессор К. Жак, говорит: «вообще говоря, пути Чампы и Камбоджи в IX и XII вв. во многом параллельны: оба государства достигли расцвета после серии войн (как между собой, так и с соседними странами) и говорить о завоевании Ангкорской империей Чампы или, напротив, о завоевании Чампой Ангкорской империи нельзя. Скорее, следует говорить об активном вовлечении двух государств в дела друг друга и о борьбе между разными группировками принцев, среди которых с каждой стороны были и чамы, и кхмеры»⁷¹.

В известной кхмерской надписи (К 485) без даты (выполненной между 1166 и 1181 годами), говорится о победе Камбоджи над Чампой (или наоборот) во главе которой стоял «кхмер» Джаяварман VII, который до этого жил во Виджае (Чампе). В то же время в чамских надписях C92A, B-C, C90D в Мишоне и C30 A3 в Начанге, известно, что два чамских принца в 1182 году сопровождали Джаявармана VII в Камбоджу (предположительно потому, что они стали его соратниками во время его пребывания в Виджае – У. О.) и привели свои войска под командование Джаявармана VII, чтобы объединить страну. Впоследствии, будучи по-прежнему на службе у Джаявармана VII, они вернулись в Чампу, чтобы поддерживать камбоджийскую власть во Виджае⁷².

Пристальное внимание к доказательствам в надписях Чампы предполагает, что традиционная академическая история того времени, по мнению М. Виккери, нуждается в пересмотре. Некоторые исследователи, ссылаясь на загадочную сцену на барельефе панелей Байона (восточная сторона внешней галереи на северной части), показывающую победоносную армию (состоявшую из чамов) Джаявармана VII, где их враги (кхмеры) бегут в панике доказывают, что Джаяварманом VII был чамом и объединил Чампу и Камбоджу. Историки, например, Коедес\Coedes, истолковывают эту сцену, считая, что чамы были победителями. Он пишет: «Почему Джаяварман VII, который после победы построил эту сцену, придал ей такое значение тем более в центральном храме, если чамская армия не была бы его собственной?»⁷³. Кроме этой сцены на других стенах комплекса Ангкор Вата имеются другие батальные сцены, показывающие чамских военных, в том числе явных офицеров, на слонах, находящихся среди охраны.

В династийной истории Чампы Ж. Масперо утверждается, что Камбоджа одержала победу над Чампой и разделила её на две части: «королевство Виджаи» на севере, где правил в качестве короля камбоджийский принц Ина, и «королевство Пандуранги» на юге под властью чама Сурьявармадева (Видьянандан), находившегося в полной зависимости от Камбоджи⁷⁴. Данное противоречие, когда страной властвует представители побежденной стороны, разрешится, если допустить, что эти страны цивилизационно едины и, возможно, были единым государством.