Поведал странник

Я очень люблю японскую поэзию как эстетический феномен, но очень мало о ней знаю, к сожалению, я довольно далека от этой культуры. Так что не только сама Юми Каэдэ стала для меня открытием, но и многое из того, что написано в книге ещё, в сносках и статьях об образности японской поэзии. Иллюстрации отлично оттеняют и дополняют стихи, я бы с удовольствием ещё что-нибудь подобное прочла.

Японскую поэзию можно любить, а можно даже не интересоваться. Но когда читаешь (пусть даже в переводе) эти несколько строк, что-то внутри так или иначе откликается на них. В них изящная простота, словесный минимализм тесно сплетены с глубоким смыслом и ощущением эфемерности этого материального мира. А ведь и в самом деле совсем нет нужды в обилии слов, чтобы выразить самое главное.

Я очень люблю открывать для себя новые имена — особенно малоизвестные. Таким открытием стала для меня Юми Каэдэ и её сборник «Поведал странник». Меня всегда привлекала Япония, её таинственная культура и богатое наследие — в том числе поэтическое. Но Япония — очень далёкая от нас, всё-таки европейцев страна, и для того чтобы действительно разобраться в особенностях японской поэзии, нужно время и терпение, а у меня ни первого, ни второго толком нет. К тому же, если честно, очень мешает весь этот мусор с бесконечными подражаниями: написаны-то современные хокку, может, и неплохо, но нет в них какой-то… полноты, что ли? Да и сама форма трёхстишия всё-таки поднадоела за годы эксплуатации всеми кому не лень. А тут — совершенно новое для меня имя (из сопроводительных статей следует, что и не имя вовсе), новые стихотворные формы — танка и сэдока, пятистишие и шестистишие. Каждое стихотворение заботливо проиллюстрировано — иллюстрации очень лаконичные, в чём-то, может, и примитивные, но зато точные. Что-то в них есть: не тонкая японская гравюра, конечно, но они великолепно передают это настроение написанного на рассвете и буквально коленке пятистишия после бессонной ночи напрасного ожидания. Иллюстрации лёгкие, летящие, очень современные — и в то же время по-старинному ориентальные. Сталкиваюсь с такими впервые в книге — и они мне очень нравятся. Почти каждый образ в стихотворениях прокомментирован — переводчик раскрывает значение тёмных для читателя образов, с нуля объясняет поэтику непрямолинейной восточной культуры. Тем, кто давно и глубоко изучает японскую поэзию, эта книга, возможно, не принесёт ничего нового. Для меня же она оказалась не только чрезвычайно приятной, но и очень полезной, за что я благодарна давным-давно жившей поэтессе и, кажется, вполне живым и здравствующим ныне переводчику и художнику.