Kitobni o'qish: «Три жениха для попаданки»
Глава 1. В чёрном-пречёрном лесу…
– Ау? – нерешительно спросила я, вглядываясь в кромешную темноту. Чёрт, даже луна не светит! О, у меня же есть мобильник, сейчас включу лампочку и буду освещать себе путь.
Хотя бы посмотрю, где я.
Впрочем, тут не нужен свет, чтобы понять – я в лесу. Вокруг меня сплошные деревья, судя по шелесту листьев – не сосны и не ёлки. Ноги утопают в траве и мху, а остальному телу прохладно. Холодно даже. Что на мне надето? Мамочки, я же спать ложилась в свой постели, в пижамке, а проснулась в лесу…
Почему?
Мобильник нашёлся в сумке, я включила его и обалдела сама с себя. Откуда у меня сумка с мобильником? Я же спать ложилась!
А может, я сплю?
Свет из лампочки телефона выхватил из тьмы кусты, а за ними стволы деревьев, а потом… мрак. Походу всё плохо, а батарейка на последнем издыхании. Говорила мне мама, заряжай телефон, прежде чем в кровать плюхаться.
Так.
Надо, наверное, что-то делать. Куда-то идти. Или покричать?
– Ау-у-у! Люди-и-и!
Крикнула и сама перепугалась до смерти. Аж присела. А если сейчас медведя наору? Или волка какого-нибудь? Впрочем, я не могла очутиться слишком далеко в лесу, а в Подмосковье медведи не водятся, да и волков вроде тоже нет… Зато наверняка есть нехорошие люди, а хороших почти не бывает – уж по ночам точно. Надо как-то определиться, в какой стороне север, а в какой юг. Я подошла поближе к дереву и осветила его со всех сторон, чтобы найти мох на стволе. Бог знает откуда я это знала, но мох растёт с севера…
Блин, зачем мне стороны света, если я даже не знаю, где я!
Допустим, север там. Что мне это даёт? Если на севере ничего нет, а город на юге? Приехали. Кажется, сейчас у меня начнётся истерика… Нет, нет, только не это!
Дорога! Надо найти дорогу! В Подмосковье нет такого места, в котором не наткнуться на дорогу каждый километр! Я замерла и прислушалась. Ветер шумит в кронах… Что-то шуршит в кустах, очень сильно надеюсь, что не волк… Где-то ухает сова… И дальний крик птицы или зверька… Ничего больше. Никаких привычных шумов, ни одного завалящего мотора машины! Это невозможно!
Я покрутилась на месте, пытаясь уловить хоть малейший знакомый звук, но ничего. Ничегошеньки… Это полный трындец! Где я очутилась, а главное – как? Как мне отсюда выбраться? Я оперлась рукой о дерево, пытаясь успокоиться, уговаривая себя не истерить и не бежать сломя голову куда попало. Так, дышим, дышим… Боже, я сдохну в этом лесу!
В попытках вспомнить, что было перед пробуждением, я пошла наугад. То есть, туда, куда смотрели глаза. Впрочем, смотреть они смотрели, но ничего не видели. Хоть бы луна показалась, что ли… Три раза споткнулась, три раза чуть не навернулась, один раз почти врезалась лбом в ствол дерева. А потом мне повезло.
Слабый ветерок, шевеливший кроны, разогнал облака, и величественный серебристый диск показался в просветах между листьев. Сначала краешек, потом половина и, наконец, целая луна выползла на небо глянуть, что тут происходит. Слава тебе господи! Хоть путь станет видно! Только бы снова не затянуло небо…
Я прошла несколько шагов и попала на небольшую прогалину. Лужайка, окружённая кустами и деревьями, была залита лунным светом, и мне захотелось постоять в нём, чисто чтобы убежать из тьмы. Что я и сделала. А потом застыла, как статуя, потому что увидела бурого волка.
Он был огромен.
Конечно, я никогда не видела волка ближе, чем за решёткой в зоопарке, ну ещё на видео, где эти зверюги ластятся к вырастившей их женщине. Опять же, волкособы… Ну, есть большие, есть маленькие… А этот – просто гигант! Как оборотень Джейкоб в Сумерках. Я стояла и смотрела на зверя, а он стоял и смотрел на меня с раскрытой пастью, с которой капала слюна.
Мама дорогая, может, он бешеный?
Волк поднял морду к луне и испустил самый прекрасный и самый страшный вой, который, наверное, когда-нибудь слышал человек. Всё. Мне конец. Меня съедят.
Но тело моё среагировало быстрее мозга, и я очнулась уже когда бросилась назад в лес, не разбирая дороги. Наверное, я ещё и орала, но в памяти это не удержалось. А сзади с топотом и пыхтением меня догонял дикий злобный зверь, желающий пополнить мною свой рацион…
Сейчас он меня настигнет…
Сейчас…
Вот-вот…
С громким воплем я свалилась на траву и замерла. Ногу пронзила боль – видно, подвернула, но я заткнулась. Надо притвориться мёртвой, волки падаль не едят. Или едят?
Шелест травы под толстыми лапами.
Жаркое дыхание от зловонной пасти.
Волк втянул носом воздух – тревожно и нервно, а потом подошёл ближе. Сердце стучало набат, и я испугалась, что зверь услышит его. Пальцы вцепились в траву. Ожидание убивало. Я уже готова была вскочить и орать, как ненормальная, только бы не ждать смерти, но в этот момент почувствовала шершавый горячий язык на своей щеке. А в следующий миг услышала мужские голоса, перекликающиеся вдалеке.
Негромкое, но злое рычание – и вихрик всколыхнувшегося воздуха оповестил, что волк убежал. Я осторожно открыла глаза, приподнялась на локте – его и правда не было. А голоса приближались! Ура! Меня спасут и даже доставят домой! Наверняка, это поисковая группа!
Вы видели мемы в интернете «ожидание vs реальность»? Когда я закричала: «Я здесь! На помощь!», то ожидала увидеть парней в оранжевых куртках и светоотражающих жилетах, а увидела группу мужиков бомжеватого вида, вооружённых саблями и ножами. В руках у них были зажжённые факелы, и именно они меня насторожили. Против волка было бы достаточно и фонарика… Реконструкторы, что ли? Эти… Малахольные, что бегают по лесам в любую погоду и бьются друг с другом самодельными мечами? Ну да ладно, хоть такая помощь, чем никакой вообще!
Они приблизились, сгрудились вокруг меня, перешёптываясь и подталкивая один другого локтем. Я нахмурилась. Что, влом помочь встать? Наконец, один из них протянул руку, и я хотела радостно уцепиться за неё, но мужчина схватил меня за волосы и резко потянул вверх. От моего вопля все радостно заржали, держась за животики, а я принялась вырываться, схватив мужика за запястье:
– Эй, ты что, охренел?! Пусти!
– Какая миленькая шлюшка гуляет одна в лесу! – ухмыльнулся он. – Как это Лериданский зверь тебя не сожрал?
– Для неё зверь был бы лучшим выходом, – хмыкнул толстячок с бородкой шкипера.
– Хочешь попробовать её? – спросил тот, что держал меня мёртвой хваткой.
Что значит попробовать? С какого перепоя они меня зовут шлюшкой? Это точно не спасатели… Мамочки, да меня сейчас изнасилуют, и можно орать сколько угодно, прибьют и под деревом закопают… Да даже закапывать не надо: волк вернётся и сожрёт, что осталось…
Я снова дёрнулась и заскулила:
– Ребята, не надо! Пожалуйста!
– Не надо – что? – с усмешкой мужик намотал мои волосы на руку, так что стало больно затылку. – Ты же беглая шлюшка, тебя надо вернуть хозяину! Но никто не запрещает использовать тебя перед этим!
– Не надо меня… использовать, – процедила сквозь зубы, пытаясь оттолкнуть его, но резкая боль от встряски за волосы принудила меня уступить. Мужик приблизил лицо к моему и протянул:
– Таких, как ты, только и нужно использовать, потаскушка!
И впился ртом в мои губы, кусая их и раздвигая языком. А я со всей дури сомкнула зубы на этом кусочке плоти, хоть и было противно до невозможности.
– Шука! – зашипел он не хуже напуганного кота, отбросив меня в кучу парней. – Она мне яжык откушила!
– Не откусила, – фыркнул другой мужик. – Иначе бы ты говорить не смог!
– А жаль! – захохотал толстячок, крепко хватая меня за руки. – Её надо в полицейское управление отвезти, а не пользовать в лесу!
– Отпустите меня, а? – почти безо всякой надежды попросила я его, но меня снова встряхнули и строго ответили:
– А ну не балуй! Всех праздношатающихся девиц предписано сдавать в полицейское управление!
– Ребята… Не надо меня в полицию! Вы меня до города подкиньте, а там я уже сама как-нибудь… – последняя попытка тоже закончилась неудачей. Со смешками меня потащили обратно в лес, чуть ли не волоча по траве. Мама! Что будет! Ну пусть в полицию, я оттуда быстро домой попаду, там, небось, нормальные люди работают, не то что это придурки!
Но впереди меня ждало новое потрясение.
И такое… Крутое.
Я думала, что меня запихнут в машину, в какую-нибудь Ниву или что там ещё в почёте у сумасшедших реконструкторов, но нет. Выдерживать легенду – так до конца. Они пользовались лошадьми! Лошадьми, Карл! При том, что эти животные были косматыми, как плохо стриженные пудели, и вонючими, как кавказские овчарки. Я прямо физически ощутила, как их шерсть забивает мне нос, и завопила, упираясь обоими ногами в рыхлую влажную землю:
– Нет! У меня аллергия! Я не могу! Я умру!
– Марш! – тычок в спину, меня схватили двое и забросили на лошадь, но поперёк седла, как трофей. А вот этого я им точно не прощу! Заигрались ребятки! Вот только доберусь до полиции и напишу на них заявление!
Ткнувшись носом в терпко пахнущую шерсть, я стиснула зубы, призывая все кары мира на головы этих «спасителей», и приготовилась терпеть. Надеюсь, до города недалеко…
С этой надеждой я, конечно, поторопилась.
Ровно до «спасателей» и лошадок можно было предположить, что мне снится сон. Пусть странный и пугающий, но сон. В какой-то момент придётся проснуться, и всё будет хорошо. Но уже сейчас в мою бедную голову начали закрадываться сомнения. Потому что город, в который меня привезли, был больше похож на декорации к фильму в жанре фэнтези. Вертя головой по сторонам, я разглядывала каменные дома с остроугольными крышами и вычурными эркерами, со ставнями на окнах, с маленькими балкончиками. Церковь с колокольней была серой и унылой, а мостовая, по которой лошади цокали подковами – старой и выщербленной. Домики кое-где покрывала зелёная поросль винограда, казавшаяся живой. Посреди площади, которую я разглядела мельком, журчал жизнерадостный фонтан: вода лилась из кувшина каменной женщины, устало склонившей голову.
А за фонтаном оказался простенький дом, сложенный из больших тёмных камней, кое-где поросших мхом. Именно возле него мы и остановились. Мой нос снова ткнулся в шкуру лошади, всадник спешился и «спешил» меня, поставив на ноги лицом к двери. Язык заплетался от долгого висения вниз головой, когда я спросила:
– Это полиция?
– Полицейский участок, – ответил толстяк и подтолкнул меня к крыльцу: – Давай, шагай! Мне ещё обратно возвращаться.
– А вы кто? – догадалась спросить я.
– Патруль, – солидно ответил тот. – Ищем Лериданского зверя, чтобы убить его!
Он поднял руку и заколотил кулаком в дверь, которая ходуном заходила от такого с ней обращения.
– Волка, что ли? – ляпнула. – А я его видела.
Толстяк вытаращил на меня глаза и завис на пару секунд, а потом хмыкнул:
– Шутница! Те, кто видел Лериданского зверя, уже мертвы!
Я хотела ответить, что вполне себе ещё жива, но засомневалась. И тут заскрежетал засов двери, она скрипнула и приоткрылась вовнутрь.
– Чё надо? – гаркнули оттуда.
– Беглую привёл, принимай!
Из дома высунулась рука в форменном рукаве с потрёпанными галунами, схватила меня за пижамный рукав и втянула в тёмный коридор, освещённый лишь старинной масляной лампой. Там пахло сыростью, плесенью и жирным супом. Меня чуть было не стошнило, но полицейский – если можно было его так назвать – не дал на это времени, потащил куда-то по коридору, а потом вниз по лестнице. Я запротестовала:
– Подождите, мне надо вернуться домой! Куда я попала?
– Вернут, не беспокойся! – прокряхтел он, вталкивая меня в ещё один коридор, где по обе стороны были толстые решётки с дверями, запертыми на огромный висячий замок. Полицейский достал связку ключей на огромном кольце и отпер замок, а потом втолкнул меня в камеру.
Я даже пикнуть не успела, как дверь заперли, а шаркающие шаги стихли в толще коридорных стен.
Да что ж такое!
Бросившись на решётку, я затрясла толстые прутья и закричала изо всех сил:
– Вернитесь! Выпустите меня! Я ни в чём не виновата!
– Раз в участке, значит, виновата, – раздался сзади клекочущий смех. У меня внутри всё обмерло от ужаса, даже волоски вздыбились на затылке. Обернувшись рывком, я увидела сидящих на охапке сена в углу женщин. Как будто цыганки или бомжихи, они сгрудились там в кучку и сидели, скаля то, что осталось от зубов. В улыбках. Но мне, если честно, показалось, что они сейчас поползут ко мне, загоняя, и сожрут…
Ни жива ни мертва, я стояла, прижавшись спиной к решётке и наблюдая, как одна из женщин встаёт, опершись рукой на плечо соседки, идёт ко мне, прихрамывая. Я была готова защищаться. Буду бить её, куда попало, но за просто так не дамся!
– Ну, чего стоишь? Садись, скажи, откуда такая взялась, – предложила тётка, махнув мне рукой. Какие чёрные ногти… Точно бомжиха.
– Я… это… заблудилась в лесу, – ответила осторожно.
– Немудрено! – захихикала женщина из угла. – Готовиться надо, а то бегут такие как ни попадя…
– Ничего не понимаю, – пробормотала я, сползая по решётке на пол. Ноги ослабли и не держали. В голове вертелась мысль – моя сумка с мобильником осталась у бандитского патруля… А там паспорт. С ним можно доказать, что я не верблюд. Но кому? Меня заперли! В тюрьму посадили без суда и следствия!
Что делают люди, чтобы убедиться, что не спят?
Правильно.
Я ущипнула себя за руку. Сначала несмело, а потом со всей силы. И ойкнула. Больно! Значит, не сон.
Здравствуй, дедушка Мороз! Я попала. Вот только куда? В прошлое? Или в какой-то особо недружелюбный средневековый параллельный мир? А, да, можно ещё вопрос? Как всё это случилось?
– Ты давай, садись рядышком, ещё ночь коротать, – бомжиха, которая вполне могла оказаться почтенной матерью семейства бедняков, подобралась поближе и цапнула подол моей пижамной рубашки. – Ух, мяконькая какая! Это где такие платья шьют?
Выдернув пижамку из цепкой руки, я с достоинством заявила:
– Штучный экземпляр!
– Чаво-о-о?
– Говорю, таких больше нет.
И вдохнула. Тут уж точно нет. Тут вон… Платья, как тряпки, семь слоёв, как капуста! Нет, преувеличиваю, конечно, но ненамного. Запах этот ещё… Кислый запах немытого тела. Боже, почему я не попала куда-нибудь в просвещённое будущее? Кто там занимается распределением попаданок, мог бы и получше мирок выбрать!
Эти мысли плутали в моей голове уныло и грустно, пока я сидела, подгребя под себя солому, чтобы было мягче. К тёткам не пошла. Ну нафиг, ещё нахватаюсь всякого… Вшей у меня с первого класса не было, а тут, наверное, кишмя кишат. О, идея! Может, если я усну, то попаду обратно домой?
– А когда нас выпустят? – спросила я у соседки по камере, уползшей в свой угол. Та хмыкнула:
– И не надейся! Вернут хозяину – это да, вот утречком придёт старший дознаватель…
– Какому ещё хозяину?
– Твоему, какому ж ещё?
– Нет у меня хозяина, – проворчала. Что за дуры! Ладно, буду ждать этого старшего дознавателя и надеяться, что он поумнее остальных.
Глава 2. Кто хозяин?
Остаток ночи я провела в полудрёме. Тело отказывалось спать и оставалось начеку, даже если голова желала отключиться. Рассвет заглянул в высокое зарешёченное окошко, когда я резко проснулась с мыслью: «А как же мама?»
И вот тут меня пробрала дрожь – противная, холодная и липкая. Я представила мамусю, которая осталась совсем одна и даже не знает, куда исчезла её дочка. Побежит в милицию, наверное, будет плакать… Бедная моя мамусечка! Вернусь ли я когда-нибудь? Увижу ли её ещё раз?
Я и сама расплакалась, всхлипывая тихонечко и размазывая сопли со слезами по щекам. В груди всё сжалось, как будто чей-то кулак схватил сердце. Мне стало жалко маму, да и себя заодно. Какой-то странный этот мир, странный и такой страшный! Как я тут буду? Как выпутаюсь? Хозяин вон какой-то нужен… Что ли рабовладельческий строй тут, или феодализм?
С рассветом ожили спавшие тётки, ожила площадь за толстыми стенами. Птички зачирикали, где-то захрюкала свинья, заголосили скрипом колёса телег. И над головой заходили, застучали набойками сапог по деревянному настилу. Вчерашняя тётка вздохнула, складывая указательные пальцы вместе домиком и бормоча:
– Двуликая Богиня, даруй нам здоровья и радости новым днём… Ну чо, товарки мои, заберут сегодня нас или как?
– Ух заберут! – зевнула вторая и крестик пальцем нарисовала у рта. – Ещё и вслед надают!
Тяжёлые шаги по лестнице заставили всех пленниц встрепенуться, а я резво вскочила на ноги. Вчерашний полицейский с усталым лицом обвёл нас глазами, в белках которых змеились красные прожилки, и отпер решётку:
– Ты! На выход!
– Я?
Растерявшись, я вжалась в стенку, а он махнул рукой:
– Ты, не я же и не курицы эти! Давай, шевели булками!
– Можно и повежливее, – пробормотала, пытаясь взять себя в руки и послушаться. Надо держать ухо востро. Неизвестно, что ждёт меня в следующую минуту…
Меня отвели наверх, по коридору, но не вчерашнему, а вглубь здания, мимо дверей. А потом втолкнули в кабинет.
Смотрели фильмы про СССР? Видели в них такие громадные помещения, где дубовый стол со столешницей из кожи, зелёная лампа, а на полу длинная ковровая дорожка, по которой, пока идёшь, умереть со страху можно? Ну вот, тут я увидела нечто подобное. Правда, лампа оказалась погашенной свечой, а стол покрывало серое сукно. За столом сидел компактный мужчина, напоминающий мопса – такой же маленький, квадратный, обрюзгший, с обвислыми щеками. Лысина с остатками волос по бокам таинственно поблёскивала в свете дня из высокого окна без занавески.
Я прошла по дощатому полу примерно к центру кабинета и остановилась, не зная, что делать дальше. Мужчина что-то писал скрипучим гусиным пером по грязно-желтоватому листу бумаги, не глядя на меня. Словно вообще не заметил. Хм. Может, и не заметил.
Я кашлянула, приблизившись ещё на пару шагов:
– Здравствуйте! Хотелось бы разобраться в ситуации…
Он только вскинул руку, молча велев мне подождать. Ну ладно. Спешить мне вроде как некуда пока… Я подошла к стулу для посетителей, стоявшему у стола, и села, отодвинув. А вот тут уже мужчина вскинул на меня удивлённый взгляд. Будто не поверил своим глазам. Я же не нашла ничего лучше, чем мило улыбнуться. Улыбка вообще лучшая защита. Однако не в моём случае.
Мужчина обескураженно хмыкнул и махнул рукой:
– Ты что, совсем ума лишилась? Встать немедленно! Кто разрешил тебе садиться?
Чего? Я нахмурилась:
– Никто.
– Встать! – рявкнул он и добавил ворчливо, когда я вскочила от неожиданности: – Совсем распустил кто-то свою девку… Имя.
Я сразу и не поняла, что он обращается ко мне с вопросом, а потом спохватилась:
– Ксения Лайн.
Мужчина заскрипел кончиком пера по бумаге, записывая. Снова спросил:
– Чья?
– Ничья, – совершенно честно ответила я. Прикольно! Может, у нас будет игра в ассоциации? Чья – ничья, кто – конь в пальто!
– Не придуривайся! Отвечай на вопрос. Кому ты принадлежишь?
– Я никому не принадлежу, уважаемый, – с достоинством ответила я.
– Женщина, не дерзи! – снова вскинул голову дознаватель. – Мы всё равно найдём твоего хозяина и тебе придётся вернуться к нему.
– Я вам объясняю, что никакого хозяина у меня нет! – сказала я громче. – Я вообще не отсюда! Я свободный человек!
Он хрипло рассмеялся и покачал головой, будто я удачно пошутила, но быстро принял серьёзный вид. Сказал:
– Ладно, раз не хочешь говорить, придётся искать по базе. Вытянула руки вперёд!
– Вы не понимаете, – попыталась ещё раз объяснить. – Я вообще не отсюда! Я из другого мира… наверное!
– Ревз! У нас строптивая! – рявкнул куда-то в сторону дознаватель. Тут же из двери справа выскочил молодой полицейский в форме. У него торчали уши, придавая ему вид пугала в фуражке, а глаза смотрели на меня решительно и целеустремлённо. В руках у парня была большая коробка, обтянутая тканью, как старинный проигрыватель. Шагнув ко мне, Ревз откинул крышку коробки, и я зажмурилась от неожиданного яркого сияния. Будто ящик Пандоры открыли…
Впрочем, я тут же открыла глаза и увидела, как радужный свет обволакивает моё тело. А оно становится безвольным. Я дёрнулась было назад, но мышцы не послушались. И крикнуть не вышло. Из меня сделали куклу. Даже мысли будто замедлились и текли равнодушно. В другое время я бы посмеялась над безэмоциональными мыслями по типу: «За кого он меня принимает. Я не предмет. Я никому не принадлежу», но теперь вяло запаниковала. Что они со мной творят?
– Итак, Ксения Лайн, я жду от тебя имя твоего хозяина, – спокойно повторил дознаватель.
Я ответила бесцветным голосом:
– У меня нет хозяина.
– Ты прекрасно знаешь, что у каждой гражданки женского пола есть хозяин или опекун, если она знатного происхождения. Я понимаю, ты не крестьянка, поэтому кто твой опекун?
– Нету.
– Муж? Отец, брат?
– У меня нет мужа. Мой отец умер три года назад. У меня нет брата, только сестра.
Сухие факты, хотя в нормальном состоянии я бы разревелась при мысли о сестре. Она старшая, конечно, она в универе учится, парень у неё уже второй год, скоро поженятся. А я даже на свадьбу не попаду! И не увижу племянников! Каринке придётся всё время быть с мамой… Что они подумают обо мне? Будут искать? А может, я там умерла, в моём мире?
Вот тут мне очень захотелось поплакать, но чёртово сияние, странное и непонятное, не позволило. Что это? Магия, что ли? Так они тут могут вообще всё что угодно сделать со мной! А я даже ответить не сумею!
Господи, вот же не повезло!
Зато теперь совершенно ясно, что это не прошлое. Это какой-то параллельный мир, в котором дремучий патриархат и магическое сияние…
– Кому принадлежит твоя мать?
– Никому, – абсолютно честно ответила я.
– Что же, раз ты не хочешь сотрудничать с полицией, придётся объявить тебя собственностью короля и продать… Куда мы её продадим, Ревз?
– В заведение госпожи Агнеты? – на полном серьёзе подсказал младший полицейский, а я выдавила, преодолевая сопротивление сияния:
– Вы не имеете права!
– Мы имеем все права, девка! – фыркнул дознаватель. – Бесхозные женщины – собственность короны и должны приносить ей прибыль. У госпожи Агнеты как раз место должно освободиться, вот ты его и займёшь.
– Я буду жаловаться!
– Кому, несчастная? – он смотрел на меня уже с жалостью, и я ощутила пробежавший по позвоночнику холодок. Походу, они тут серьёзно баб продают и покупают… Сбылись самые заветные, самые влажные мечты мужиков из мужского движения! Их бы сюда перенести всех, зачем меня?
– Королю! – твёрдо ответила я, прорвавшись, наконец, через радужное свечение. Дознаватель посмотрел на меня, как на монстра – с испугом и недоумением. А Ревз захлопнул крышку «ящика Пандоры» и спросил у старшего дрожащим голосом:
– Разве так можно?
– Свободен! – рявкнул старший, и парень исчез за дверью. Дознаватель снова глянул на меня, теперь уже тяжёлым взглядом, сказал, будто подытожил:
– Вернёшься в клетку и будешь ждать решения господина полицмейстера. Но лучше бы ты вспомнила, кто твой хозяин, потому что у меня есть горячее желание посоветовать господину полицмейстеру самое грязное и низкопробное заведение для тебя!
Я глубоко вздохнула, чтобы не накинуться на него и не ударить лампой по башке. Нет-нет, пока не стоит принимать никаких опрометчивых решений! А до короля я дойду, если надо будет.
Дознаватель провёл ладонью над чудно ограненным камнем, который лежал на краю стола, и тут же входная дверь распахнулась, вошёл, стуча набойками, предыдущий полицейский. Дознаватель не глядя махнул ему рукой на меня и снова принялся строчить пером по бумаге. Что самое интересное – писал он не по-русски, какими-то странными округлыми буквами, но я всё понимала. Ксения Лайн там было написано, отказалась назвать хозяина, отправлена на доследование. А потом, уже когда меня уводили, мне удалось разобрать последние слова: свободное заведение рангом пониже.
Ничего себе!
Рангом пониже… И заведение, публичный дом, что ли? Это они решили меня туда определить? Нет чтобы куда-нибудь в служанки, в горничные, не-е-ет, сразу в бордель!
– Сказала б ты ему, девка, – негромко посоветовал полицейский. – Хороша ты, грех тебя в заведение…
Он отпер решётку и кивнул, чтоб я заходила в камеру. Закрывая на замок, оглядел меня с ног до головы и сказал с жалостью:
– Выкупил бы тебя для собственного пользования, да денег нет.
«И слава богу!» – выдохнула я про себя. Лучше уж в заведение, честное слово…
Когда стражник ушёл, шаркая ногами, я глянула на тёток. Спросить или нет? А, что я теряю!
– Скажите, а что это за заведение госпожи Агнеты?
Они переглянулись и закрестились своими сложенными в домик пальцами. Одна из них ответила:
– Не дай тебе Богиня туда попасть! Лучше уж признайся, от кого сбежала, да вернись к нему. Пусть порет, пусть гнобит, а всё лучше он один, чем…
Вторая поддакнула:
– Свой-то он выпорет и пожалеет, а эти все чужие…
– Не-ет, лучше уж за хозяином, а не за заведением!
– А как же госпожа Агнета? Она же женщина? И у неё нет хозяина? – спросила я, подходя к окошку.
– Так король её хозяин! – хмыкнула тётка. – Все они, держалицы заведений, собственность короны. Как и девицы ихние!
Я покачала головой. Чудны дела твои, господи…
Какое небо красивое! Солнце светит, птички чирикают и заливаются трелями на деревьях площади, телеги и кареты то и дело трясутся в обе стороны… Толстая баба несёт вёдра от фонтана, а за ней девчонка в грязном платье, подол которого метёт солому на камнях мостовой, гонит куда-то стадо гусей, которые хлопают крыльями и пронзительно кричат… А вот и весьма примечательная процессия: барышни в плащах, из-под которых выглядывают кружевные оборки и фатиновые нижние юбки, спешат, хихикая и переговариваясь, за высоким хмурым мужчиной в форме, но не полицейской. За ними, нагруженные тяжёлыми баулами, семенят просто одетые служанки.
– Барышни, поторопитесь! – басом прикрикнул мужчина. – У нас мало времени! Надо успеть во дворец до ночи!
– Иначе Лериданский зверь всех сожрёт! – поддакнул ему возница с длинной чёрной кареты, закрытой почти наглухо. Четвёрка вороных рыла копытами мостовую, яростно тряся гривами. Красивые лошадки! Куда, интересно, они направляются, в какой дворец? К королю, что ли? Мне тоже надо к королю! Что за процессия?
Этот вопрос я задала вслух, и тётки с любопытным кряхтением подползли к окошку. Одна из них сложила сухие ручонки на груди и вздохнула мечтательно:
– О, невестушек на смотрины везут!
– Ой повезло…
– Ох, точно! Король же объявил смотрины для принцев!
– Хм, – сказала я. – Сколько же у него принцев?
Тётки глянули на меня удивлённо, а потом одна из них спросила:
– Из какого глухого угла ты вылезла? Трое у нас их высочеств!
Вторая поддакнула:
– Да, трое, и все в возрасте жениться!
– Наследник уж больно хорош!
– Да и другие высочества не хуже!
Я шумно выдохнула, набираясь смелости. Надо быть осторожнее, потому что вместо увеселительного заведения для мужчин меня могут упечь в психушку, а там наверняка просто привяжут к кровати…
– А как попасть на эти смотрины?
Тётки переглянулись и оглушительно расхохотались, хватаясь за животики. Одна даже повалилась на кучу соломы, кашляя от смеха. Наконец, кто-то прохрипел:
– Эвона куда собралась! На смотрины! Туда же только знатных зовут!
– Не ври, Раська! Ещё кого печать отметит!
– Будто она отмечает незнатных! На моей памяти ни разу такого не бывало!
– Что за печать? – насторожилась я, а в голове вспомнилось: «Печать дьявола». Невесты теперь собственность своих отцов или уже собственность короны? Всё равно они – чья-то собственность…
– Волшебная печать, метка, – объяснила Раська. – Говорят, Богиня метит тех, кто годится рожать наследников с большой силой!
– Какой силой? – не поняла я.
– Большой!
Спасибо, Кэп.
Ну их в баню. Лучше посмотрю на процессию невест. Все хорошенькие, с причёсками, упитанные такие! Не толстые, но плотненькие. Откормленные. Как хрюшки у хорошей хозяйки… Мне среди них точно делать нечего. У меня ж диета, фитнес… У меня пятьдесят семь кило… Блин! Что-то есть захотелось! Нас с утра не кормили, а будут ли?
Лёгкое сияние, совсем прозрачное, невесомое, накрыло площадь, и я испугалась, сама не зная чего. Наверное, неимоверной, страшной и неумолимой красоты, которую увидела впервые в жизни. Никогда не привыкну к магии, никогда! Что ящик Пандоры, что эта радужная взвесь… Всё внутри замерло, разрываясь между желанием любоваться и спрятаться!
Но в тот момент я ещё не знала, что от магии не спрячешься.
Потому что сияние поблекло, словно решило раствориться в воздухе, а потом вдруг снова вспыхнуло ярко, как солнечный блик. Я даже зажмурилась сначала, а, открыв глаза, увидела, что радужные частички, похожие на крохотных светлячков, мелькают прямо перед моим лицом. Я заорала, отмахиваясь от этого мельтешения, будто от злой мошкары, но мои судорожные движения не произвели на светлячков никакого впечатления. Зато тётки вылупились на меня, подталкивая друг друга локтями, сгрудились, отступив подальше. Молча.
Светлячки будто обследовали меня.
То у лица порхают, то у груди, то к животу спустятся…
Ужас затопил меня целиком. Что от меня надо этому сиянию? Уже в кабинете дознавателя оно сковало мою волю, мешая двигаться, а тут ищет что-то… Зачем я ему?
И вдруг…
Меня обожгло в районе груди, крепко, больно, жарко!
Я вскрикнула, машинально прижав ладонь к коже немного ниже ключицы, а потом глянула туда и застыла в изумлении. На груди, словно тавро, краснел ожог в виде круглой печати с завитушками. Блин! Меня пометили! К чему бы это? Может, тут у всех женщин есть такое?
Нет, погодите! Богиня метит печатью тех, кто может родить наследника с большой силой. Получается, на мне она ошиблась. Осечка вышла! Я, конечно, хотела попасть к королю, но не в качестве невестки же!
Раська уже подобралась к решётке и первой застучала кулаком по загрохотавшим прутьям:
– Эй! Э-эй! У нас тут невеста! Эй!
– Открывай, стража! Надо мэтру королевскому ловчему сказать!
– Открыва-а-ай!
– Тише вы, тише! – крикнула я. – Не надо никому говорить!
– Дура, – гавкнула на меня Раська. – Ты теперь невеста, тебе во дворец надо на смотрины!
– Я ничья не невеста, блин!
– От дура, – проворчала вторая тётка и тоже застучала по решёткам. – Королевой станешь, на перине спать будешь да с золотых тарелок золотыми вилками есть!
– Да плевала я на золотые тарелки!
Запахнув пижамку, я забилась в угол. Тавро невесты жгло мучительным огнём, и я всё время потирала метку, пытаясь избавиться от зуда. Не пойду никуда. Пусть держат в тюрьме, не нужны мне никакие принцы и никакие смотрины! Я девушка свободная и независимая, а никакая не собственность короны.
Но у этого мира явно были другие планы на меня. На крики пришли сразу двое. Охранник вытащил меня из камеры, а старший дознаватель распахнул пижамную рубашку, невзирая на мой протестующий вопль.
