Kitobni o'qish: «Дело о пропавшей картине. Из цикла «Дед и внучка ведут расследование»»

Полина – любительница сладостей

Женевское озеро в лунном свете казалось огромным волшебным зеркалом. Таинственно мерцая в окружении безмолвных гор, оно будто бы подмигивало безучастно смотрящим в его воды ярким звездам. Стоя рядом с окном и любуясь ночным пейзажем, Полина тихо вздохнула.

Ну вот, учеба закончилась. Скоро все ее подружки разъедутся по домам на летние каникулы, и она останется в пансионе одна—одинешенька. И почему ее родителей угораздило выбрать такую редкую профессию археологов! Из—за нее они вынуждены все время находиться в далеких, труднодоступных местах, в поисках древних артефактов. В то время как ей, Полине, остается лишь ждать их возвращения, тоскуя в стенах пансиона.

Нет, конечно же, не всю свою жизнь она провела вдали от родителей. До семи лет они скитались по миру вместе. И это были ее самые веселые и беззаботные годы! Как жаль, что детская память сохранила из них лишь какие—то разрозненные фрагменты. Но Поля так отчетливо помнила их, словно все это было лишь вчера.

И вместо сверкающей глади Женевского озера перед глазами девочки как наяву предстали раскаленные пески пустыни, закутанные в полотняные накидки археологи, черноглазые арабы с ослепительно белоснежными улыбками, и голубое небо.

Дни напролет маленькая Поля проводила в огромном шатре, наблюдая как ее родители аккуратно и бережно очищают от грязного налета странные металлические кружки с дырками посередине. Они были такие старые и ветхие, что, казалось, – еще одно мгновение – и они рассыплются в пыль. Девочка не уставала завороженно следить за быстрыми, уверенными движениями мамы, которыми она смахивала с них остатки земли специальной щеточкой. Ее загорелое, смеющееся лицо в этот момент было таким счастливым, что Поле хотелось, чтобы эти необычные старые кружки никогда не заканчивались. Ей казалось, что она готова всю жизнь провести с родителями на краю земли, любуясь мамиными тонкими пальцами и слушая папины рассказы о древних племенах, когда—то проживавших на выжженной солнцем земле.

Но потом настала пора идти в школу. И поскольку поблизости от мест раскопок не имелось никаких образовательных учреждений, участь дочери археологов была предопределена. На долгие четыре года ее домом стал пансион. Среди всех прочих он выделялся высоким уровнем образования и прекрасным видом из окон на Женевское озеро.

Смотреть из окна на озеро Полине нравилось, а вот учиться – не очень. Скучные формулы и нудные правила, которые следовало зубрить с утра до вечера нагоняли на нее тоску. И девочка все чаще и чаще погружалась в мир фантазий, где не было никакой учебы, а были лишь свобода, веселье и мама с папой рядом.

Вспомнив о родителях, Поля шмыгнула носом и тихонько, стараясь не разбудить соседку по комнате – немку Мэган, достала припрятанную под тетрадками шоколадку.

«Везет же этой Мэган. Завтра она будет дома», – завистливо подумала Полина, осторожно разворачивая шуршащую обертку и вгрызаясь зубами в шоколадную плитку. В отличие от сопящей на соседней кровати подруги, Поля на все каникулы оставалась в пансионе. Родители еще два месяца назад прислали ей письмо, в котором предупредили, что совместного отдыха у них этим летом не получится.

– А как бы мне хотелось быть с ними, – забираясь в постель и стряхивая упавшие на подушку крошки шоколада, пробормотала Полина. Положив ладонь под щеку она взглянула в щель между занавесками, через которую была видна сверкающая точка на небе. «Может, и они сейчас смотрят на эту звезду и думают обо мне», – всхлипнула Полина и, подсластив свои грустные мысли остатками шоколадки, свернулась калачиком и заснула.

Утро началось совсем не так как обычно. Вместо привычного звонка будильника Полю разбудил тихий, но настойчивый стук в дверь. Плохо соображая со сна она вскочила с кровати и кинулась к двери на бегу опрокинув стул с лежащей на нем одеждой.

– Мадемуазель Полин! – раздался негромкий голос мадам Шилон, учительницы французского языка. – Мадемуазель Полин, откройте!

Распахнув дверь, Полина увидела обеспокоенное лицо мадам Шилон и поневоле встревожилась. Какое событие могло так взволновать обычно невозмутимую француженку? Поля машинально отметила следы сахарной пудры, видневшиеся на кружевном воротничке платья учительницы. Значит, ей пришлось внезапно прервать свой завтрак, чтобы сообщить девочке какие—то новости. И новости эти, вероятно очень важные, иначе пунктуальная мадам Шилон ни за что бы не нарушила свой привычный утренний ритуал.

– Что-то случилось? – с тревогой осведомилась Полина. – У вас на воротничке сахарная пудра, – желая помочь добавила она, зная, как тщательно мадам Шилон следит за своим внешним видом.

– Приехали ваши родители, Полин, – чопорно возвестила француженка, нервным жестом стряхивая сладкую пыльцу с одежды. – И сколько раз вам можно говорить, что нельзя делать замечания людям старше вас по возрасту. Ваша непосредственность просто обескураживает!

Но Полина уже не слушала нотации француженки. Она молнией метнулась в комнату, смахнув по дороге стоявшую на столике у кровати Мэган шкатулку с ее бижутерией. Времени поднимать рассыпавшиеся по полу сережки и браслеты, у Полины не было. Поспешно надевая на себя упавшую со стула одежду и одновременно пытаясь пригладить черные вьющиеся волосы, она от души радовалась крепкому сну своей соседки. Мэган, привычная к шуму, вечно сопровождавшему передвижения ее неуклюжей подруги, даже не пошевелилась.

«Мама! Папа! Приехали!» – звенело у Полины внутри и от переполнявших девочку эмоций ей казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди как птичка.

Однако, несмотря на спешку, Полина нашла пару секундочек, чтобы окинуть себя взглядом в зеркале. То, что она увидела слегка охладило ее пыл. Нет, в ее отражении не было ничего страшного и ужасного. Со вчерашнего дня в нем не произошло никаких перемен. Но вот по сравнению с прошлым летом… Да, по сравнению со временем их последней встречи, вернее, расставания с родителями, кое-что изменилось.

Полина расстроено потыкала пальцем по толстой, упругой щеке и одернула юбку, обтягивающую попу весьма пухлых размеров. Ее большие синие глаза вдруг погрустнели, а уголки губ печально опустились. Да уж, родителей ее вид, скорее всего, не обрадует. Отклонение от нормы – девять килограмм лишнего веса. Об этом ей все время твердит врач, чьей обязанностью является следить за здоровьем девочек, живущих в пансионе. Но что же ей делать, если по неизвестной причине она здесь толстеет как тесто на дрожжах. Наверное, в этом виноват невероятно целебный швейцарский воздух или богатая витаминами пища или… еще что-нибудь.

И чтобы подбодрить себя Полина открыла шкаф, где хранился ее тайный запас шоколадок. Выбрав самую маленькую – с орехами и изюмом, она торопливо засунула ее в рот и, пройдя мимо сладко дрыхнувшей Меган, выбежала из комнаты.

Плохие хорошие новости

Родители Полины ожидали дочь в специально отведенной для этих целей комнате, все стены которой были завешены дипломами, подтверждающими высокий статус заведения, приютившего их ребенка. Оба высокие, худощавые, с загоревшими до черноты лицами, в потертых джинсах и свободных футболках в этой помпезной комнате с бархатными гардинами на окнах и позолоченными креслами, они выглядели очень странно и даже неуместно.

К счастью, ожидание их длилось недолго. Послышался громкий топот и в распахнутую дверь вбежала Полина, развившая по дороге скорость выпущенной торпеды.

– Мама! Папа! – завопила она, кидаясь им навстречу и совершенно позабыв правила пансиона, в которых было четко прописано соблюдение тишины в утренние часы.

– Полюшка! Девочка моя! – вскакивая с кресла, воскликнула мама. – Доченька! Как же ты изменилась за год!

– Полинка! Привет! – бодро присоединился к ней папа, следом за женой целуя дочь и прижимая ее к груди.

Полина что-то хотела ему сказать, но, вдохнув такой знакомый и родной папин запах, вдруг задохнулась от какого-то непонятного, но очень сильного чувства, и из ее глаз брызнули слезы.

– Полюшка, доченька, что с тобой? – взволнованно спросила мама, гладя Полину по голове. – Что случилось?

Но Поля уткнувшись лицом в папину футболку ничего не говорила, а только горестно всхлипывала и прижималась к отцу все сильнее, словно боясь, что он вдруг может исчезнуть.

– Я просто по вам очень соскучилась, – сглатывая слезы пробормотала она. – И еще я потолстела. На девять килограммов больше нормы, – выпалила Полина, сама не зная зачем.

– Ну да, это в детстве ты была Полинка—былинка, – засмеялся папа.

– Не понимаю, куда смотрит врач? – недовольно пробормотала мама. – Мог бы сделать над собой усилие и заняться своими прямыми обязанностями – разработать ребенку диету. – Мы заплатили за обучение здесь совсем не маленькие деньги. Безобразие!

– Да, мамочка, совершенно безобразный пансион! И мне бы совсем не хотелось оставаться в нем на все лето, – торопливо подхватила Полина, благоразумно решив не говорить, что диета для нее уже давным-давно разработана. Вот только не действует она, вероятно, потому, что у нее в шкафчике есть потайное отделение, где хранятся шоколадки и печеньки, украдкой приобретенные в ближайшем городке, куда девочек вывозят на прогулку в выходные дни.

– Ну, ты в нем и не останешься, – целуя дочку в макушку, как-то смущенно пробормотал папа.

– Правда? – радостно взвизгнула Полина, не замечая грустных взглядов, которыми обменялись ее родители. – Вы приехали забрать меня отсюда? Мы проведем каникулы вместе? Да? Да? – хлопая в ладоши от души обрадовалась она.

– То, что тебя здесь не будет в каникулы – это совершенно точно, – улыбаясь, пообещала мама, убирая со лба дочки непослушную челку.

– Урраа! – завопила Полина.

– Полинка, давай-ка присядем, – предложил папа, прерывая ее восторги и явно готовясь сказать что-то важное.

Его волнение не осталось незамеченным, и внезапно притихшая Полина опустилась на диван рядом с отцом.

– Произошло что—то плохое? – слегка испуганно спросила она, не отрывая взгляда от папиного смуглого лица, на котором явно отражалось охватившее его смятение.

– Понимаешь, дочка, – начал папа, беря Полину за руку, – ты уже взрослая и я надеюсь, все поймешь. Мы с мамой не можем больше платить за твое обучение здесь. Может быть, ты слышала что-нибудь о мировом финансовом кризисе? – неуверенно спросил папа, глядя на дочку.

Чтобы его успокоить Полина торопливо закивала головой, хотя про этот самый кризис слышала впервые. Швейцарский пансион отличался способностью противостоять самым жутким катаклизмам. Его крепкие, каменные стены, возведенные еще в 17 веке, до сих пор служили надежной преградой для разного рода бед и напастей. Руководство пансиона считало, что необходимо ограждать юные ранимые души от соблазнов и опасностей большого мира. И поэтому в процессе обучения больше внимания уделялось изучению иностранных языков, этикету, пению и танцам, а не политике и экономике.

– Ну, вот, – продолжил папа, – из-за этого самого кризиса все наши деньги пропали.

– Куда пропали? – наивно спросила Полина, удивленно вытаращив глаза.

– Банк, в котором у нас был счет, разорился, – пояснил папа и даже сквозь загар было видно, что он покраснел.

– Детка, мы хотим тебе сказать, – мягко подхватила мама, беря Полину за другую руку и гладя ее ладонь, – что у нас сейчас нет денег, чтобы заплатить за твое пребывание в этом пансионе.

– То есть мне не нужно здесь оставаться на лето? – торопливо уточнила Полина.

– Боюсь, что не только на лето, – грустно усмехнулся папа. – Этот пансион теперь нам точно не по карману.

– Значит, я буду жить с вами? – не веря своему счастью, робко уточнила Полина.

– Нет, малыш, – поспешно отозвалась мама. – Там, где мы сейчас находимся очень опасно и поэтому мы не можем взять тебя с собой.

– Но если там опасно, то что вы там делаете? – спросила Полина, и голос ее предательски дрогнул. – Почему вы не работаете там, где мы можем быть вместе?

– Потому что у нас такая работа, – терпеливо пояснила мама. – Мы не можем проводить археологические раскопки во дворе нашего дома. А в Сирии сейчас работает целая команда специалистов, и мы не в праве их подвести.

– Ага. А меня, значит, вы вправе подвести, – понурив голову, грустно произнесла Полина, и из ее глаз снова закапали слезы.

– Ну-ну, Полинка—малинка, не хнычь, – попробовал приободрить дочь папа, называя ее детским прозвищем и осторожно вытирая слезу с ее щеки. – Обещаю, мы тебя не подведем. Есть надежда, что часть денег нам все же вернут. К счастью, наш вклад в банке был застрахован. Так что, скорее всего к сентябрю мы разживемся деньжатами и сможем оплатить твою учебу в пансионе.

– Только, конечно, уже не в этом, – торопливо добавила мама. – Но не волнуйся, мы найдем тебе другой, тоже очень хороший, где ты сможешь завести новых друзей. Я уверена, что тебе там обязательно понравится.

– Полинка, ты уже взрослая и должна понять, что такие неприятности иногда случаются и ничего тут поделать нельзя, – сочувственно произнес папа. – Тебе же не впервой менять местообитание, – подмигнул он дочери. – Ты у нас стойкий человечек, так что не расстраивай нас своими слезами.

Полина утерев слезы посмотрела на родителей. Она так сильно их ждала, ждала этого момента, когда они вот так будут сидеть рядом и держаться за руки. Но почему-то вся радость от их встречи вдруг куда-то испарилась. В душе появилась тоска и злость. Злость на то, что она уже взрослая и должна все понять. Взрослая и сильная. Ну, если так говорит папа, значит, так оно и есть. Она со всем справится, она не подведет родителей и не будет размазней. Размазней – на девять килограммов тяжелее нормы.

– А что я буду делать до сентября? – глухо спросила Полина, изо всех сил стараясь вновь не расплакаться.

– Ты проведешь лето у дедушки, – нарочито веселым голосом ответила мама. – Твой дедушка живет в очень красивом месте. Там есть лес, озеро, ну, и наверняка, еще много чего интересного.

– Дедушка? – удивленно произнесла Полина от изумления на секунду позабыв о своей печали. – У меня есть дедушка?

– Да, конечно, – подтвердил папа. – Вообще-то у всех есть дедушки. И ты не исключение.

– А почему я про него не знала? – продолжала допытываться Полина.

– Это мой папа, – пояснила мама. – Вы виделись с ним, когда ты была еще совсем маленькой. А потом мы уехали с тобой в Египет на раскопки, затем ты пошла учиться. Ну, в общем, то одно, то другое, поэтому вы так толком-то и не познакомились.

– Зато теперь у тебя появилась эта замечательная возможность! Что может быть чудеснее – домик на краю озера, лес с грибами! Красота! Сам бы с радостью там пожил, – мечтательно произнес папа, откидываясь на спинку дивана и блаженно прикрывая глаза.

– Так, может, мы все вместе поедем в этот домик у озера? – робко спросила Полина, вдохновленная папиными словами.

– Полиночка, давай не будем снова начинать этот разговор, – укоризненно глядя на мужа, произнесла мама. – Я уже тебе объяснила ситуацию – у нас очень важная работа. Мы не можем вот так все бросить и поехать собирать грибы и купаться в озере. Нам нужно возвращаться на раскопки. А ты беги, собирай вещи. Через пять часов мы должны быть в аэропорту. Самолет нас ждать не будет.

И по строгому маминому тону Полина сразу поняла, что ее решение окончательное. Ну что ж, ей и вправду не привыкать! «Домик на берегу озера – звучит неплохо, – думала про себя Полина, складывая вещи в чемодан – Будем надеяться, что и выглядит он тоже хорошо». Вот только интересно, какой из себя этот неведомый дедушка, о существовании которого она даже не подозревала? Наверное, этакий старичок-лесовичок с седой бородой и доброй улыбкой, который с утра удит рыбу, днем ходит по грибы, а вечерами курит трубку. Надо же! Еще утром у нее не было никакого дедушки, а теперь вот взял да и появился!