Kitobni o'qish: «Ханская невеста»

*

Шепчет берегу волна,

что прекрасней всех она.

И не солнце, не луна,

а прекрасней всех она.

Океана глубина

и секрет морского дна

отражаются во взгляде.

И кораллы на наряде,

жемчуг в локонах сверкает.

И матрос любой мечтает

прикоснуться к тайне той,

что сражает красотой.

– Нереида, – стонет ветер.

И прибой ему ответит.

– Нереида, – в криках чаек.

Судно старое качает.

– Нереида, – в его скрипе.

В моряка предсмертном хрипе:

– Нереида. Ведь она

нимфа моря. И волна

сочиняет сказку вновь

про нее и про любовь.

*

Переполненный гарем.

Места в нем хватает всем,

и нарядов, и еды.

В том не знают тут нужды.

Злата много. Все в достатке.

Но живется здесь несладко.

Песни местные плаксивы

и улыбки несчастливы.

Женщин мучает тоска.

И печаль их глубока

о свободе, о родне,

о покинутой стране.

Но не вырваться из плена.

Вечен он как эти стены,

что внушают трепет, страх.

Если ты чужак и враг,

к ним тебе не подступиться.

Для кого-то здесь темница,

для кого-то – отчий дом.

Хан на троне золотом.

Глаз горит его огнем.

И красив Тимур, и молод.

Для войны не нужен повод.

А достаточно желания.

Скука хуже наказания.

Жажда власти опьяняет

и на подвиги толкает.

Нет победам исчисления.

Велики его владения.

Царство хана процветает

и границы расширяет.

Пленных брали городами.

Многих делали рабами.

Но кто златом откупался,

на свободе оставался.

А девиц перебирали.

Кто постарше – отпускали.

Некрасивая – везение,

в том и есть ее спасение.

А прекрасна – подчинись,

воле хана покорись.

*

Хан не терпит поражения.

И окончено сражение

вновь победой. Город пал,

не сумел, не устоял

против мощи и коварства,

чем известно хана царство.

Полетела новость в мир:

во дворце Тимура пир!

И вино течет рекой.

Яств изысканных горой

там завалены столы.

Содрогаются полы

от веселой буйной пляски.

И со стен слетали краски

от нестройных громких песен.

И казалось, очень тесен

стал большой просторный зал.

Так Тимур всем приказал:

– Веселитесь до упаду!

Дам я каждому награду

за победу! Так гуляйте!

Наше царство прославляйте!

Праздник был уже на пике.

Тише стали топот, крики.

И Тимур рукой махнул,

потянулся и зевнул.

И понятно всем без слов,

он девиц смотреть готов.

И выводят полонянок,

белокурых и смуглянок,

стройных, хрупких и высоких,

ясноглазых, темнооких.

Все прекрасны, все юны,

все в шелка облачены.

И нарядны как царицы

в ряд построились девицы.

Встал Тимур, лениво ходит,

взглядом каждую обводит.

Выбрать надо ведь одну

в эту ночь себе жену.

Видит синие глаза,

по щеке ползет слеза,

губы алые дрожат,

руки платье теребят.

– Приказал я веселиться.

Улыбнись же мне, девица!

– говорит ей властелин.

– Не могу я, господин.

Дом сожжен, а я в плену.

И в печали я тону.

– Как зовут? – Елизавета.

– От тебя хочу ответа

я на ласку и улыбку.

Ты поймешь свою ошибку

и смеяться будешь плачу.

Выпьем вместе за удачу!

Лизу он берет за руку.

– Выбрал я себе подругу.

В эту ночь она моя!

Ну а вы, мои друзья,

выбирайте, кто по нраву.

Заслужили то по праву.

И Тимур уводит Лизу.

Подчиняется капризу,

вслед за ним идет она

своей участи верна.

*

С юной девой он не груб.

– Неужель тебе не люб,

– он развязывал платок.

– Я не знаю. Дайте срок.

Днем еще была свободна.

Если так судьбе угодно,

стану Вашей я навек.

Коль Вы добрый человек,

пощадите мою душу!

Слезы просятся наружу.

С ними мне не совладать.

– Время просишь тебе дать?

Тронут хан печальной речью.

– Я согласием отвечу.

Я добьюсь. И вместо боли

будет радость. И по воле

по своей ко мне придешь,

и любовь ты обретешь.

– Благодарна я, мой хан.

– Да и я сегодня пьян

и устал. И ты ступай,

к жизни новой привыкай.

*

День, другой прошел в веселье.

И закончилось похмелье.

Вспомнил хан про Лизавету

и призвал ее к ответу.

– Как тебе на новом месте?

Говори как есть без лести.

Как дела, сыта, одета?

– Так ведь главное не это!

Шелк, наряды, украшения.

Хлеб и стол и угощения.

Все в достатке. Благодать.

О свободе лишь мечтать

остается мне теперь.

Тяжела в гареме дверь.

На чужбине сердце плачет.

– Все горюешь, это значит!

Взгляд недобро заблестел.

– Ведь как лучше я хотел!

Ласков, нежен был с тобой!

А ты просишься домой?!

Брови черные сошлись.

– Нет, Тимур, ты не гневись.

Говорила, как просил.

Ты во всем мне угодил.

И дворец похож на сказку.

Я ценю заботу, ласку.

Но по родине скучаю.

Здесь не слышно криков чаек,

шума волн. Соленый ветер

не разбудит на рассвете.

И не выйти утром к морю.

И не петь мне на просторе.

– Петь любила, говоришь?

Так чего же ты молчишь!

Пела морю, спой и мне

этой ночью при луне.

Солнце крыши золотило

и за стены уходило.

Бело-розовая шаль

с неба скинута. Вуаль,

укрывает его плечи.

На дворец спустился вечер.

И зажглись в покоях свечи.

Голос звонкий безупречен.

Чистым горным ручейком

льется песня. За окном

даже звезды не мигают

и мелодии внимают.

– Солнце в небе и луна.

А прекрасней всех она.

Есть цветущие поля.

Есть бескрайние моря.

От восторга сердце бьется.

Но когда она смеется,

меркнет все, уходит в тень.

Ночь то будет или день,

свет очей все затмевает.

Ярче звезд она сияет.

Солнце в небе и луна.

А прекрасней всех она.

С гор сбегающий ручей

встал послушно перед ней.

Ветер голову склонил.

Нрав суровый усмирил

непокорный океан.

Опускается туман.

Изумрудная волна

шепчет берегу: – Она,

и не солнце, не луна,

а прекрасней всех она.

И Тимур заулыбался.

– По словам я догадался.

О красавице поешь,

что милее не найдешь.

На тебя она похожа.

Ты нежна, красива тоже.

О себе ли ты пропела?

– Что ты? Я бы не посмела

похваляться красотой.

– Не согласен я с тобой.

Ты как роза, как цветочек.

Тонкий гибкий стебелечек.

Кожа – бархат, косы – шелк.

Да поставь хоть целый полк

юных дев, тебя возьму.

И отказа не приму.

Затуманен глаз Тимура.

Знать, его стрела Амура

поразила в сердце прямо.

– Ну не будь такой упрямой.

Улыбнись, присядь поближе.

– О мой хан, теперь я вижу,

что ты добрый и хороший.

Лиза хлопнула в ладоши.

– Но не так уж я красива.

Есть на свете чудо-дива.

Та, о ком слагают сказки.