Kitobni o'qish: «Она Остров»
Глава 1. Бумажная мечта
Я всегда была абсолютно нормальной. С такими людьми не происходит ничего внезапного, непредсказуемого, вызывающего хоть какой-то интерес. Когда играешь по правилам, жизнь становится похожей на шахматную партию с самим собой. Делаешь ход, разворачиваешь доску. Все шаги известны наперед. Ты всегда побеждаешь. Но и единственный, кого обыгрываешь в конечном счете – это самого себя. На последнее можно закрыть глаза, если вы понимаете, о чем я.
Мы с мужем не так давно переехали в собственный дом в одном из загородных поселков, где новенькие виллы нисколько не отличаются друг от друга, как и судьбы их хозяев. Спрячешь за высоким забором выхолощенную жизнь, разворачиваешь доску и обдумываешь очередной ход с умным видом. А следующий шаг – поменять машину. Всегда нужно стремиться к большему.
Мой муж Игорь управлял фирмой под названием ООО Бумажная Мечта, производившей одноразовые стаканчики. А я была его заместителем или наоборот, впрочем, какая разница. И наш с ним союз выглядел крепче той цепи, которая висит на носу корабля и надежно держит его на якоре, даже когда море штормит не на шутку.
Отглаженные воротнички и галстук остались у Игоря как привычка с тех самых времен, когда мы познакомились в банке. Баскетболист и просто красавчик, он служил заместителем начальника отдела, а я проходила практику в соседнем кабинете, куда меня потом взяли на работу. Моргнула, и десять лет прошло. Теперь, когда баскетбол остался в прошлом, его рубашка едва сходилась на талии, спорт же перекочевал на экран игровой приставки.
Вообще, у нас с Игорем было все, чего не намечтаешь в прогулках по интернет-магазинам, а кроме того отпуск на Мальдивах раз в год. Откровенно раздражали только поздравления на каждый день рождения, когда неизменным пожеланием были детишки, да побольше, да поскорее! На которые оставалось только отвечать натянутой улыбкой, всем ведь не станешь объяснять подробности.
В то воскресенье, с которого я хочу начать свою историю, мы проснулись ближе к обеду, как это обычно бывает в выходной. Осенний день был серым и скучным. Но идеальный завтрак на идеальной кухне сам себя не запечатлит, как говорится. Тыквенный латте с авокадо-тостом разлетелись по соцсетям типичной картинкой показного счастья.
Каждое воскресенье мы навещали мою маму. После недавней смерти отца она осталась одна. Он ушел от сердечного приступа не попрощавшись. Пока отец был жив, я фантазировала, что придет время, и мы, как в детстве сходим на рыбалку или в поход, а может, отправимся в путешествие. Но его жизнь оборвалась так внезапно.
Близился вечер, когда мы сели в машину. Она еще пахла как новенькая, но уже не вызывала восторга. А всего-то годом раньше, скрип кожаного сидения и особый звук мотора щекотали тебя изнутри, как пузырьки шампанского.
Мать открыла нам дверь. Знакомый с детства запах был таким привычным, обычным. Но все изменилось безвозвратно, и матери следовало научиться жить заново: готовить только для себя, заботиться о себе, но, кажется, она решила переключить внимание на меня.
– Ты плохо выглядишь, – немедленно сообщила она, как только мы вошли.
– Ты хочешь поговорить об этом? – Я начинала заводиться.
– Я просто беспокоюсь о твоем здоровье, ты давно сдавала анализы?
– Ничего я не сдавала, – огрызнулась я, – все нормально у меня.
– Как же нормально, если не получается… – Она вовремя осеклась: тема детей неизменно вызывала много конфликтов.
– А что врачи говорят про ЭКО? Нужно пробовать! У Ларисы Сергеевны дочь родила двойню, здоровые девочки!
Так ничего и не ответив, я ушла в комнату отца. На полке с пластинками лежал блокнот, который я ему подарила пару лет назад. На первой странице мелким почерком были написаны названия музыкальных альбомов, остальные страницы оставались пустыми, и я решила взять блокнот себе.
Из плотного ряда виниловых пластинок я вытащила первую попавшуюся, аккуратно опустила на нее иглу, выключила свет и легла на диван. Комнату наводнила темнота, желтый свет уличных фонарей ложился на проигрыватель и стеллаж с книгами. Мелькание теней на потолке обратилось в танец призрачных видений.
Под песню сэра Элтона «Your song» я закрыла глаза, и две огромные слезы скатились на подушку. Из колонок звучало:
«It’s a little bit funny this feeling inside
I’m not one of those who can easily hide…»
Раздался негромкий стук в дверь. Я прогундела:
– Войдите!
Но никто не вошел. Снова тихо постучали, и мне пришлось открыть. В коридоре было темно, в углу на табуретке сидела темная фигура. Это был мой отец.
– Ты пришел ко мне?
– Да.
– Ты что-то хочешь мне сказать?
Он промолчал. На нем была панама, резиновые сапоги, в руках – удочка.
– Ты на рыбалку, что ли?
Отец кивнул.
– Значит там у вас, наконец, можно делать то, что любишь, и жить своей жизнью? – улыбнулась я.
– Нет, здесь уже поздно. А вот у вас – самое время.
– Когда? Сейчас что ли?
– Сейчас.
Иголка запрыгала над пластинкой на одном месте: “now…now…now”. Я открыла глаза. Получается, сейчас или никогда.
Какое гадкое чувство: всю жизнь карабкаешься вверх по лестнице, и только теперь, когда залез довольно высоко, понимаешь, что лестница приставлена не к той стене.
Я взяла карандаш, на чистой странице отцовского блокнота нарисовала лестницу и маленького человечка, стрелой бросившегося с нее вниз. В неизвестность.
Несколько месяцев спустя, мы с Игорем встретились, чтобы попрощаться. Весною ветер здесь пронизывает насквозь. Мы зашли в кафе погреться и выпить по чашке кофе.
– И все таки я не могу понять, почему ты ушла… – сказал Игорь. – Что дальше? Какие планы на жизнь?
– Я решила уехать.
– Куда? Надолго?
– На остров N.
– А, в отпуск…
– Нет, не в отпуск. На год, наверно.
– А потом что?
– Потом… не знаю пока…
Конечно, он удивился. Я готовилась к отъезду несколько месяцев, но никому не рассказывала.
– Это смешно, что ты будешь там делать? Ты же даже языка не знаешь, – проговорил он сквозь зубы, а потом разорвал салфетку, сложил и снова порвал.
– Пока не знаю… Буду учить язык и думать, чем хочу там заниматься.
– Так вот почему ты взяла деньги при разделе имущества…. Хочешь все спустить за год? Потом вернешься ни с чем… – Бросив обрывки на стол, он отвернулся в сторону.
– Ну, это уже не твои проблемы, – отрешенно ответила я.
– Когда уезжаешь?
Он не смотрел на меня, ребром ладони собирая в кучу то, что осталось от салфетки.
– Через неделю.
– Ясно.
Тяжело расставаться с прошлым. Одиночество холодной рукой опустилось на мое плечо, но чувство свободы и любопытство дарили надежду. Казалось, что стоит сделать шаг, и получится отыскать свой путь.
Все было готово к отъезду, и тут на глаза мне попался блокнот. Я открыла следующую страницу и записала:
1 марта
Прощай, моя бумажная мечта, я отправляюсь на поиски настоящей!
Глава 2. С чистого синего листа
Я то думала, что буду рыдать в самолете, как это обычно бывает, когда оставляешь позади прошлую, некогда счастливую жизнь. Вместе с тем, я убегала от неудовлетворенности и потерянных смыслов. Это был мой способ перестать противиться собственной природе, сойти с дороги, которую я больше не выбираю.
Самолет уносил меня с берегов холодного Балтийского моря на солнечный остров в Атлантическом океане. Там, куда я убегала, у меня не было ничего и никого. Я собиралась поселиться на маленьком клочке земли где-то в бесконечности и начать жизнь сначала. Раскинувшийся под крылом самолета океан стал моим чистым синим листом.
Остров, окутанный облаками, как огромный кит, вынырнул из воды. В дымке плавником замер пик спящего вулкана. Волны с белыми гребнями застыли, как нарисованные. Самолет снижался, и можно было разглядеть на воде крошечные лодочки. Бесстрашные! Их кренило под порывами сильного ветра, но они продолжали следовать своему пути. Ступая на новую землю, я – следовала своему.
Остров встретил меня горячим воздухом, полным цветочных ароматов. Солнце здесь светило ярко, небо сияло ослепительно-голубым.
Такси ехало вдоль побережья. За окном мелькали ветряные мельницы, песчаный пляж сменился скалистым берегом.
Водитель свернул с трассы, и машина нырнула вниз на узкую дорогу к океану. Петляя по крошечной рыбацкой деревушке, мы доехали до моего домика, который, точно раковина, прилип к скалам и нависал над прибоем, где с мягкой силой накатывали волны. Я нашла свой ключ в голубом почтовом ящике, открыла дверь и втащила чемодан. Это был старенький выбеленный домик с небольшой террасой, видом на океан и садом на переднем дворе. Внутри почти не было мебели, я попросила хозяйку забрать старые вещи, и она это сделала. Остались только двуспальный матрас на полу, ящики на кухне, холодильник, стиральная машина да гамак на террасе. И мне предстояло обустроить свое жилище.
Я распахнула стеклянную дверь. Непослушный ветер поднял пыль, закружил сухие листья по комнате. И для того, чтобы начать новую жизнь, я принялась отмывать, отдраивать всё застаревшее и выметать ненужное. Вне всякого сомнения, то же самое надлежит проделать со своим внутренним миром.
Поздней ночью, закончив уборку, я, довольная собой, улеглась на матрасе и смотрела сквозь кристально чистое стекло на кусочек ночного неба, где ярким белым пятном разлился млечный путь.
В россыпи мерцающих бусин на меня смотрела Большая Медведица. Серебристые нити соединяли сияющие точки в созвездия. Если мысленно связать две боковые звезды ковша и повести глазами вправо, ты упрешься взглядом в Полярную звезду – она же ручка ковша малой медведицы. Но мое любимое созвездие – Кассиопея в форме огромной буквы W была не видна из окна.
Я вышла на террасу навстречу влажному ночному воздуху. Месяц игриво выглядывал из-за черепичной крыши соседнего домика. Он был не в силах затмить звезды, хотя горел ярким желтым светом. Какая красота – этот подлунный мир!
Бездна смотрела на меня, завладевала. Вдруг желтый метеор рассек черноту, оставил длинный след и постепенно исчез. Срочно загадать желание! Но ничего не приходило в голову. Нужно придумать что-то особенное, такой яркой падающей звезды я никогда не видела. Но я не смогла. У меня не было ответа на вопрос, чего я желаю от всего сердца. У меня не было мечты.
Рокот волн и мерное дыхание океана сливались в мудрый таинственный образ. Голос прибоя словно нашептывал:
«Мой друг, откуда происходит этот страх, что неожиданно накрывает тебя, словно тень? Это боязнь познания самого себя. Но не нужно беспокоиться, я здесь, чтобы помочь тебе разобраться во всем. О, моя душа, не отвергай своей уникальности, прими ее с юмором. Открой для себя свои странности, которые делают тебя особенной, и посмейся над ними. И пусть они больше не пугают тебя.
Познание себя может стать настоящим приключением с загадками и сюрпризами. Лишь когда ты снимешь оковы – найдешь самую истинную версию себя. Так что отпусти плотные тиски страха и прими свои недостатки с легкостью и изяществом. И в самопознании ты найдешь ключ к свободной и подлинной жизни».
В моей голове никак не могли уложиться в один день две такие разные реальности: прошлая и будущая. И я словно замерла между ними. Возможно ли стать счастливым, лишь сменив свое место в этом мире? Или меня неизбежно настигнет разочарование, желание все бросить, сбежать, уехать. Но если я бегу от себя – придется найти то, что толкает меня на это.
Глава 3. Жизнь на острове
Жизнь на острове текла размеренно, и дни тянулись неспешно. Эта странная деревушка полностью отражала мое состояние отчужденности. Ее немногочисленные белые домики, казалось, вырастали из скалы, подставляя свои стены соленому ветру. В особенно неспокойные дни волны с такой силой разбивались о камни, что брызги долетали до моей террасы.
Стоит выйти за порог, как ты окажешься в диковинном, ни на что не похожем мире.
Как повелось, утром воскресенья все жители моей деревни стекались на службу в крошечную старинную церквушку. Ее арочный проем с колоколом возвышался над крышами одноэтажных домиков. Из любопытства я пришла сюда на колокольный звон и за толпой нарядных старушек увидела огни сотен свечей, озаряющих иконостас. Я протиснулась через это вавилонское столпотворение, чтобы рассмотреть внутреннее убранство храма. Но в какой-то момент внимание публики переключилось на мою персону. Толпа смотрела на меня с добродушной заинтересованностью. Самое время почувствовать себя неловко. Спасибо святому отцу, который сообщил о начале воскресной службы. Снаружи церковь казалась крошечной, но внутреннее пространство чудесным образом вмещало в себя бесконечное количество гостей. Сводчатый потолок в свете свечей казался гораздо выше.
Моего внимания хватило от силы на пять минут, и я незаметно прокралась к выходу.
Стоило мне выйти за ворота церковной ограды, как меня настигла неопрятного вида девушка. Она просила денег, и по обыкновению я отказала ей. Так уж повелось, я не даю милостыню. И дело даже не том, что мне не жаль этих бедолаг, просто не даю и все тут. Они непременно потратят деньги на очередную выпивку.
Должно быть, я стала иначе смотреть на мир, но эта девушка чем-то меня зацепила – ее образ не выходил у меня из головы, и я начала сожалеть, что прошла мимо.
На площади за церковью шумел рынок выходного дня. Местные фермеры и ремесленники занимали здесь свои места каждое воскресенье. Рыночная площадь кипела и суетилась, но эти хлопоты были наполнены спокойствием и умиротворением. Время позабыло про этот уединенный уголок мира. Здесь резко пахло свежевыловленной рыбой, копченым мясом и фермерским сыром.
Я прошла по тесному ряду прилавков, плотно заставленных коробками с овощами. Моих познаний в местном диалекте с трудом хватило объясниться со старушкой, которая продавала огромные помидоры и спелый авокадо. Вдобавок к моим покупкам она подарила мне целый пакет красных перцев. Я прошла дальше мимо сладкого запаха спелого разрезанного манго, растекшегося на солнце, и клубники, раздавленные ягоды которой привлекали полчища мух и ос. В соседнем ряду выставили свои работы местные ремесленники. Бородатый мужчина в кожаном фартуке стучал молотком, на прилавке висели ремни и кошельки. Смолистый запах натуральной кожи заставил меня задержаться, рассмотреть и потрогать его работы.
За молчаливым кожаных дел мастером стояла говорливая женщина. Ее прилавок пестрел украшениями из разноцветного бисера. Плетеные браслеты стояли копейки, и сложно было отказать ее доброжелательному напору. Так что не успела я оглянуться, как мое запястье было украшено двумя разноцветными веревочками. Упавшие монеты зазвенели и закатились под соседний стол. Их достала высокая девушка в очках. Ее светлые волосы были убраны назад, а острые черты бледного лица выдавали в ней чужестранку. Таис была родом из северной Европы и переехала на остров со своей семьей несколько лет назад. Здесь она продавала свои картины и изделия из местных природных материалов. Мне наконец удалось свободно поговорить с кем-то на английском, большинство жителей острова говорили только на местном языке, так что большую часть времени я вынуждена была молчать. Таис рассказала мне, у кого дешевле фрукты и где купить изумительный домашний сыр. Когда я уходила с рынка, мои руки были увешаны двумя тяжелыми сумками с продуктами.
У ворот церкви мне навстречу снова вышла девушка, что просила милостыню. В ней не было притворства. Открытая демонстрация уязвимости и откровенная неидеальность поразили меня. Я остановилась рассмотреть ее подробнее. Надетые на ней джинсовые шорты и майка выглядели поношенными. Окрашенные волосы давно уже отросли, потеряли цвет и были убраны в хвост. Она безуспешно старалась скрыть синяк под глазом.
– Ты хочешь есть? – спросила я.
Она радостно покачала головой.
– А как тебя зовут? – продолжила я.
– Люсия, – ответила она.
– Вот держи, Люсия, – сказала я и отдала ей одну из сумок.
– Спасибо, сеньорита! Храни тебя Бог! – поблагодарила меня она и принялась изучать содержимое сумки.
На этом мы простились, и с легким сердцем я отправилась домой.
– Стой! А как тебя зовут, сеньорита? – окликнула меня Люсия.
Я ответила ей и пошла своей дорогой – сначала по площади, окруженной домиками с черепичными крышами, а затем вниз по узкому лабиринту белых улочек.
Глава 4. Эсперанса
На переднем дворе моего домика в палисаднике разросся куст бугенвиллеи, и она рассыпала свои опавшие цветы перед входом в дом. Как обычно утром я подметала свой сад и поливала растения, когда внезапно что-то черное шлепнулось рядом со мной. Одноглазая черная кошка с красной ленточкой на шее, мяукая, обвилась вокруг моей ноги. Должна вам признаться, я не верю во всякого рода суеверия, но черные кошки неизменно наводят на меня ужас. После подобной встречи со мной обязательно случаются неприятности. Поэтому, увидев одноглазую чертовку, я вскрикнула и отпрянула назад. Кошка посмотрела на меня своим ярко-зеленым глазом и исчезла за оградой. И с этой минуты было очевидно, что напасти не избежать. Я хотела выругаться, но из-за забора показалось лицо соседа.
– Добрый день! – с сияющей улыбкой крикнул худой высокий старик. Сквозь тугую смуглую кожу отчетливо проступали очертания черепа.
– Добрый день! – отозвалась я. – Это ваша кошка?
– Да, это красотка Эсперанса!
Кошка и правда обладала необычайной грацией. Тонкая, воздушная, она изящно взобралась на верхушку пальмы, стремительно сбежала вниз и легла на ограждении между моим садом и палисадником моего нового знакомого. Ее черная шерсть без единого пятнышка переливалась и блестела на солнце. Точеная маленькая мордочка внимательно смотрела на меня изумрудным оком. Отсутствие второго глаза ничуть не уменьшало ее красоты, а лишь добавляло чертовщинки.
– Живешь здесь или на каникулах? – спросил меня старик.
– Я живу здесь! – ответила я, довольная тем, что у меня получается поддерживать диалог.
Мы познакомились со стариком Карлосом, и из его рассказа мне удалось понять лишь то, что он живет здесь один и любит рыбачить. Его усталые глаза светили ярким светом, подобно звездам, что напоследок сияют ярче. Говорил он быстро и неразборчиво, так что скоро я совсем перестала его понимать, и, немного огорченные трудностями в общении, мы отправились по своим домам.
Переезжая в чужую страну, привыкаешь чувствовать себя нелепо. Ты становишься персонажем комедии, где каждая попытка общения превращается в непредсказуемый сценарий с элементами фарса. И всегда наступает момент, когда уже невозможно ничего понять даже по ярким жестам.
Но это лишь подталкивало меня изучать местный язык, мне недоставало общения.
Глава 5. В раковине
Город был в десяти минутах езды, но без машины в этой местности оказалось непросто – поблизости не было магазина, а к автобусной остановке приходилось подниматься по крутому склону и к концу подъема напрочь пропадало желание ехать куда-либо.
Поэтому я решила купить машину. Мое сердце покорил маленький голубой пятисотый «Фиат» на местном сайте объявлений, и уже через пару дней я ехала с другого конца острова к своему домику у океана на небесного цвета автомобильчике. Тогда я еще не предполагала, сколько приключений нам суждено пережить с этой голубой крошкой.
Я мчалась по автостраде вдоль берега, высунув руку в открытый люк, подставив ее теплому ветру. Теплый сухой воздух врывался в салон, трепал волосы, словно птица бился в окна. В машине играло местное радио, я добавила громкости, и мне сделалось до того весело, что слезы покатились из глаз. Ладонь танцевала в потоке ветра, а сердце подпевало. Было приятно, что язык, на котором исполнялись песни, стал мне немного понятен. Будто бы разом нахлынули и радость, и грусть. Внутри меня приоткрывалась новая дверца, за которой еще столько всего неузнанного.
Когда я вспоминаю первые месяцы на острове, в моей голове всплывают лишь редкие эпизоды. Дни были заполнены формальностями и суетой, я приводила в порядок дом и привыкала к размеренной островной жизни.
Напряженная и закрытая, я не чувствовала себя уверенной среди местных жителей. Они слишком веселы и беззаботны, я же словно спряталась в раковине и избегала любого общения.
Я редко выходила из дома, почти не бывала в городе и чаще всего прогуливалась по берегу океана. Пляж в моей деревне был единственный в своем роде. Путь до него лежал по тесным пешеходным улочкам между домов. Здесь ты оказываешься настолько близко к открытым окнам и дверям, что чувствуешь картофельный запах кипящего потахе, а разглядывая фотографии на стене, ощущаешь себя гостем.
Спускаясь к океану, ты оказываешься на выдолбленной в скале достаточно широкой лестнице, выкрашенной в серый. И эта лестница ведет тебя на узенькую дорожку, отделяющую каменистый пляж от прибрежных домиков. Здесь и начинается сказка. Лестница, дорожка, вырубленные в скале дома – все вокруг выкрашено в разные цвета и расписано узорами. В углублении скалы красуется маленький алтарь со статуей Девы Марии в стеклянном шкафчике.
Дверь в один из домиков по обыкновению открыта и увешана плетеными браслетами с ракушками и подвесками с найденными в море камнями и стеклышками. Хозяин дома – старичок Хавьер проводит на пляже в ожидании покупателей весь день, за исключением сиесты, когда он запирается в своей мазанке на обеденный сон. А хижина, надо сказать, убрана с особенным вкусом. За занавеской из палочек, камней и ракушек скрывается тесная комнатка с кроватью, столом, креслом и маленькой кухонькой на столе. Стены мазанки никак не обработаны, и она представляет собой темную нору, украшенную диковинными самодельными вещицами. Но снаружи, как и все остальные домики, она выкрашена в белый и расписана рисунками.
Остальные дома и хижины по обыкновению закрыты.
Вы можете расположиться на любом удобном выступе и расстелить свое полотенце, как и все. И когда устроитесь спиной к деревне, вашему взору откроется вид на небольшой каменистый пляж, окруженный скалами. Сегодня океанские волны накатывают на пляж мягко, лишь слегка облизывая камни. Скалы, торчащие из воды, образуют причудливые формы и заводи. В особенно погожие безветренные дни здесь бывает тесновато, поэтому я часто загораю на островке вулканического происхождения. До него от пляжа тянется мостик, и можно спуститься в океан по металлической лестнице.
– Мне кажется, я изменилась безвозвратно и больше никогда не буду веселой и живой, – призналась я Лене, моей давней знакомой из прошлой жизни. Она жила здесь уже пятнадцать лет. Этой одинокой женщине недоставало общения, поэтому она говорила много и не дожидалась ответа на вопросы.
– Расслабься дорогая, ты здесь совсем новенькая, Relájate, получай удовольствие.
– Расслабься, расслабься… – Мне не удавалось скрыть иронию. – Не могу…
Я чувствовала, что потеряла связь с телом и просто его не ощущала, настолько сильным было напряжение. А когда не чувствуешь тело, неизбежно теряешь и контакт с миром.
– Тьма какая-то кругом, я иду в темноте, – призналась я Лене. – Старый порядок вещей разрушен, привычное не работает, новый путь не виден. Я ничего не вижу и ничего не чувствую – ни вкуса, ни прикосновений. Ни-че-го.
– Идем купаться, – предложила она, – и все как рукой снимет!
– Ты иди, я догоню, – согласилась я, но мысли не оставляли меня.
Случалось ли вам проваливаться в состояние безвременья? Просыпаться утром, делать свою работу, общаться, любить, но при этом не чувствовать дыхания жизни. Это то, от чего я сбежала на остров, и теперь было очевидно – привезла это состояние с собой! Я снова нахожусь в забытьи, даже звуки доносятся до меня откуда-то издалека.
Лена успела вдоволь наплаваться, я же продолжала сидеть на месте.
– Мне нужно на массаж, ты знаешь где можно сделать массаж? – спросила я, когда Лена села рядом.
Она поделилась со мной номером телефона Хамимы, и я записалась на прием.
* * *
У Хамимы был крошечный массажный кабинет на тихой улочке в центре города. Все было готово к моему приходу: играла убаюкивающая музыка и горели свечи.
Я не без труда объяснила Хамиме, что все мое тело напряжено и мне хочется просто расслабиться.
Невозможно находиться в настоящем моменте, когда вращаешься в мыслях, диалогах, фантазиях о прошлом, будущем или, как у меня часто бывает, в своем воображаемом мире. Там хорошо и предсказуемо, но счастливым можно стать только в настоящем. Когда ты не чувствуешь связи с реальностью – тебя нет.
Я опустила свое лицо в тесный кожаный круг массажного стола. Плечи поднялись к ушам, не давая расслабить шею. Скособоченное тело застыло в напряженном положении. «Расслабься, расслабься, расслабься…» – повторяла я как заклинание.
И нежные руки Хамимы принялись разминать мои тугие мышцы, хранившие сдержанные эмоции, страх и боль. Постепенно вытягивалась шея, смягчались плечи. Стресс и навязчивые мысли улетучивались как пар из кипящей кастрюли.
Первый шаг к освобождению из оков был сделан. Я возвращала себе мое тело. Умиротворение сменилось новыми силами, желанием укорениться здесь, на острове, и начать жить. А что для меня означало жить? Быть в ладу с собой и с тем, что меня окружает.
Но пока этого не удавалось. Я ощутила незримую брешь, которая меня опустошала. Не хватало чего-то важного в моей жизни. Мне недоставало любви, творческого проявления, отношений с другими людьми. И пусть пока я была не готова вылезти из раковины, но стоило выглянуть из нее и осмотреться.
