Kitobni o'qish: «Твой друг Арсений»

I

Духота утра выпила все лужи ещё до обеда. На вечер были обещаны безоблачность неба и отсутствие осадков, но погода решила больше не подыгрывать прогнозам синоптиков. Одна из первых капель шлепнулась прямо на нос Арсения. Он скосил глаза, чтобы внимательно рассмотреть её. Такая большая и чистая она удобно разместилась на самом кончике и, кажется, спрашивала:

«Что теперь ты будешь делать?»

Чтобы не отвечать, он смахнул ее указательным пальцем.

Сейчас он сам с собой бы не смог поговорить. Мысли в голове молотили друг друга, как профессиональные боксёры в уличной драке. Ему хотелось вмешаться и растащить их, разобраться что к чему, но борец из него всегда был никудышный. Он боялся подступиться хотя бы к одной из мыслей. Казалось, стоит сосредоточится, как одна из них даст с силой под дых, и он задохнется от безнадёжности.

Волнение вызвало тошноту. Нерв правой стороны лица неприятно дергал мышцу скулы. Арсений старался распределить внимание на всё, что видел впереди, а боковым зрением контролировать примерные три-четыре метра от Вовы и Жеки, чтобы поисковая цепочка не разорвалась. Он во всём винил себя. Сейчас его старательно пытались раздавить стыд, обида и печаль, помноженные на похмелье. Они гнали к отчаянию и поминутно отвлекали от поисков. Внимание уходило вовнутрь. «Нужно было всё рассказать ему. Раньше. Мы ведь друзья. Он бы понял… Или нет?» От оглушительного хрусть под ногой связь с сердцем на мгновение прервалась. Вдох. Сердце снова заторопилось. Выдох.

– Анто-о-он! – прокричал в след за другими.

Они потеряли уйму времени прежде, чем начать поиски. Положительные эмоции компании не резонировали с тревогой Арсения. Настроение, выкрученное на веселье и заправленное доброй порцией алкоголя, не позволяло в серьёз отнестись к словам именинника, как бы он не пытался всех переубедить. К тому же, только в его и Алиной головах крылась настоящая причина для беспокойства, озвучить которую они не смели по ряду причин.

– А помните, он в соломе зарылся? – рассуждал Даня. – Проспал там, как нечего делать, только бы нам не помогать, а мы все подумали, что его поленницей завалило.

– Я знаю, с ним всегда непросто, и он может вычудить всё, что угодно. Но сейчас совсем другая ситуация… – терпеливо переубеждал Арсений.

– Не эта, так другая фигня, которая с ним постоянно, между прочим. Он опять придуривается, я прям вангую, – уверенно заявил Вова и заорал в сторону леса: – Достал ты уже всех, Антон. Выходи давай!

– Так-то он неадекват, плюс успел накидаться прилично, – засомневалась Милена.

– Ну да… И не видно его давно, – поддержал кто-то из толпы.

– Именно поэтому пора начать искать! – уходя в направлении тропинки, заключила Алина.

Усиливающийся дождь и наступающие сумерки играли против поисков в лесу. Близорукость Арсения в таких условиях особенно давала о себе знать: лоскуток от одежды превращался в гнилой гриб, стоило подойти ближе, а след от обуви становился обычной ямкой от выбитого камня. Тем не менее, он, как и остальные, старался ничего не упускать. Почти все основательно протрезвели и решили ещё раз пройтись в том же направлении, только уже не слоняться кучками непонятно как и в полном беспорядке, а растянуться в цепочку. Всё же качество идей прямо пропорционально количеству алкоголя в организме. Только во рту погано, в голове ещё хуже. Мысль о том, что надо бы позвонить родителям, явно стала побеждать. Но почти вся компания была уверена, что справится своими силами. Они надеялись, Антон, как обычно, дурачит всех. Такая игра. Теряться он вовсе не собирался.

Ничего подобного не произошло, будь брат с сестрой так же честны и откровенны с Антоном, как раньше. Только подростковый возраст притащил с собой неоднозначные события, последствия которых пришлось держать в тайне. Ничего вернее они не придумали, как молчать, даже не смотря на многолетнюю дружбу, связывавшую их с раннего детства.

Уже никто не помнил сам момент знакомства. Это произошло в таком возрасте, когда вещи просто случаются, а ты настолько мал, что не придаешь этому никакого значения. Сидишь себе в песочнице, играешь, позволяя своей фантазии развлекать тебя. Поэтому по ощущению Арсения Антон был с ними всегда. Понятно, конечно, что из ниоткуда он появиться не мог. Определённо, его так же, как и остальных, однажды привез автобус из города в деревню на лето, чтобы не мешаться родителям там, а мешаться родственникам здесь.

– Как закончишь ныть, пойдешь со мной до плотины? У меня там тайник, – отползая в своё укрытие, шептал Антон. – Подорожник хорошо послюнявь.

– Без тебя разберусь! – шикнул Арсений, тщательно прикладывая листок к поцарапанной коленке. – И меня еще не затукитовали, так что я никуда не пойду.

– А когда затукитуют, пойдешь? – слышно только голос из-под крыльца.

– Я есть хочу, и коленка болит.

– Такой маленький, а уже зануда.

– Мне почти двенадцать! – возмутился Сеня, давая себе ещё одну попытку перелезть через забор.

Сейчас водил Рыжий – самый шустрый из всех игроков в прятки. Мало того, что он ловко определял укрытия прячущихся, так ещё и быстро бегал. Поэтому у других игроков не было шансов первыми домчаться до дощечки и катапультировать двенадцать палочек. Затукитованные сидели на переднем крыльце полуразвалившейся библиотеки, щурились от солнца, наблюдали за водящим. Они тайно болели за него, желая скорейшей победы Рыжего и начала нового круга игры. Но в планы Арсения входил его личный триумф. Действуя согласно выбранной стратегии, он перепрятывался из одного места в другое, постепенно приближаясь к дощечке. План чуть не провалился вместе с самым неграциозным полетом с забора и совсем нетихим «ауч!». Протирая спиной стену, он медленно удалялся от своего последнего укрытия и приближался к углу библиотеки. Отсюда хороший обзор площадки и пара шагов до победы.

– Ты в канаве, Алинка, – заорал Рыжий и понёсся к дощечке отстукивать по деревяшке положенные три раза, приговаривая: – Я тебя затукитовал!

Алина, больше расстроившись испачканному платью, чем своей поимке, с недовольным лицом оправилась на ступеньки ожидающих. Когда Рыжий помчал за новой жертвой, в голове у Арсения щелкнул тумблер с пометкой «Шанс», и он ринулся к дощечке. Но не успел добежать, как его окатил салют из летевших в разные стороны палочек и радостный крик мальчишек. Рядом с катапультой стоял счастливый Антон, в широкой улыбке демонстрируя место от недавно выпавшего зуба. Подорожник отвалился, опережая челюсть Сени.

– Теперь пойдешь со мной! – обозначил план действий Антон, протягивая бумажный сверток, – и я поесть тебе принес, чтоб ты не умер.

Идти до платины не то чтобы далеко, но минут тридцать потратить пришлось, а солнце припекало не так чтобы сильно, но сандалии основательно прилипали к асфальту, если случалось на него наступать. К счастью, троица добралась до места в полном составе. Вообще-то Алину не брали с собой. Но угроза «всё маме расскажу» быстро решила этот вопрос в пользу девочки. Детям запрещалось приближаться к искусственному водоему без сопровождения взрослых. Слишком опасное место, если не уметь им пользоваться. Пара-тройка утонувших в первой половине лета были ярким примером дилетантского подхода к использованию водохранилища.

К счастью Алины, тайник находился в перелеске чуть правее от плотины. Утопленников она не боялась. Нервничать её заставлял вид темной стоячей воды. О причинах страха она, как и остальные, не догадывалась. Старательно избегая купаний в природных вместилищах вод, она считала это нормальным проявлением неординарности личности и нисколечко не огорчалась упущенной возможности быть ребёнком на полную катушку. Антону всё это было известно, поэтому он предусмотрительно проложил путь к месту за высокой насыпью, скрывающей от глаз водоём.

– Это наш бункер! – объявил довольный Антон, экскурсоводческим жестом указывая за избушку пастухов.

– Бункеры так-то подземные, – засомневался Арсений.

– Если того требуют условия обороны, то и надземными бывают.

– А от кого мы будем обороняться? – поинтересовалась Алина.

– Не обороняться, а скрывать производство. От конкурентов.

Предварительно сбегав с ведром за водой, Антон принялся без конца что-то вытаскивать из сторожки: палки, проволоку, большие и маленькие пакеты, раскладные стулья не самого надёжного вида, щетки и ворох драной одежды. Довершением всей свалки стал мешок с чем-то бряцающим, гремящим и шуршащим. Не обременяя присутствующих какими-либо объяснениями, он сбрасывал всё это на траву и вновь возвращался в избушку. В заключении появился в дверях, волоча за собой автомобильный аккумулятор. Когда последний оказался рядом со всем остальным, запыхавшийся Антон заявил:

– Пора разводить костёр.

– И что мы будем делать? – Сеня с недоумением посмотрел на друга.

– Штуки, которые можно продать, разумеется, – удивившись тот.

Зная Антона, вопросов подобного толка не должно возникнуть. Любая его затея совершенно немыслимым образом связывалась с зарабатываем денег. Он бесконечно хвастался всеми своими свершениями в разного рода бизнесах и абсолютно не стеснялся промахов, которые были более частыми попутчиками, нежели удачи.

Лет в шесть он захотел разработать аромат, как настоящий парфюмер, и затем продать его за огромные деньги. Или даже за все деньги мира. Для создания будущего шедевра он смешал несколько пузырьков духов, найденных у родителей в комнате. Запашок вышел отвратительным. Отцу тоже не понравился, судя по тому, какого душевного ремня тот всыпал Антону. С парфюмерным бизнесом пришлось покончить тем же днём, но оставлять мечту о собственном капитале он не намеревался. Возможность покупать жвачку, Чупа-Чупсы, шипучки и шоколадные батончики в неограниченном количестве без выспрашивания денег у взрослых манила его, как огонь мотылька. К тому же, финансовая свобода давала право выбора, которое так часто отнималось, не взирая на все доводы, мольбы и слёзы. Но больше всего прочего его мотивировала сокровенная мечта: в будущем, когда мама состарится, он должен иметь возможность оплатить ей операцию по замене всех внутренних органов новыми. Антон верил, что это возможно, были бы деньги. И тогда о смерти самого дорого человека можно позабыть и не бояться остаться в полном одиночестве.

Идеи для заработка возникали регулярно и поражали своим разнообразием. Чаще всего дохода они никакого не приносили, а вот к очередным конфликтам с родителями запросто. Став чуть старше, Антон сообразил, что всю деятельность лучше перенести в деревню, где он волен в своих действиях и на безопасном расстоянии от мамы с отцом. Дядька и тётка особо не обременяли себя присмотром за племянником, позволяя ему творить всё, что душе угодно.

В девятилетнем возрасте ему удалось попасть на стрижку овец. С мальчишками постарше он перетаскивал шерсть от уже остриженных животных к навесу, где взрослые занимались её очисткой и сушкой. Работал старательно и терпеливо под палящим солнцем целый день. Вечером всех несовершеннолетних рассчитали. Едой. Антон не спорил, что суп из баранины – самый вкусный суп в его жизни, но ему хотелось получить шуршащую в свою копилку. С этого дня он решил, что работать за еду не намерен.

В конце следующего лета занялся сбором плодов черемухи. Продукт скупщики принимали большими объёмами по приличной цене. Антон облазил все дозволенные и недозволенные кусты, каждый раз рискуя целостностью костей. По итогу, остался вполне доволен результатом своего труда: брезентовая ткань от пятиместной палатки перекрылась от края до края, а его кошелек в последствии переполнился купюрами разного достоинства. Порванные штаны и несколько закрашенных футболок обозвал издержками производства и нисколько этому не огорчился.

И вот теперь Антон достал где-то автомобильный аккумулятор. Как с его помощью можно заработать, Арсений представлял себе плохо. Но чтобы там не было, затею друга авансом поддерживал.

– Мужчины идут добывать дрова, женщины остаются в бункере и занимаются уборкой, – обозначил Антон, вытаскивая из кучи проволоку и верёвки.

– А мне что делать? – растерялась Алина.

– Сказал же, убираться в бункере.

– Ты про женщин сказал, – обиженным голосом.

– Ну, а ты кто по-твоему? – недоумевал он.

– Девочка. Мне же не семнадцать там или шестнадцать хотя бы. Я не такая старая, чтобы быть женщиной.

– Я не такая – жду трамвая, – ворчал Антон. – Ты ещё зареви.

– Пффф. Еще чего!

– Да я не тебе, – отодвигая её в сторону, Антон метнулся к схватившемуся за мизинец Арсению. – Как так-то? Вот кто тебя просил поднимать кирпич?

– Ноготь почернеет, наверно, – неуверенный диагноз вынудил первую слезинку скатиться по щеке.

– И отвалится, – хохотнул Антон, поздно спохватившись. – Шучу я, шучу. Всё будет хорошо, поболит и пройдёт. Зато ты уже о коленке забыл.

– Умеешь ты поддержать, конечно, – хныкнул Арсений.

Нотка сарказма пролетела мимо ушей, поэтому Антон остался весьма доволен собой.

– Что ж, девочка, – и к Арсению: – Это я не тебе, если что!

И обратно к Алине:

– Твоё задание в силе. Приберись и всё такое. А то мне дядя Витя башку открутит за чушатник.

– Так тебе же, а не мне, – сообразила Алина.

Антон приблизился к ней, приобнял за плечи и, наклонившись к уху, зашептал:

– Если ты не будешь слушаться меня, я всем твоим подружкам расскажу, что ты ковыряешься в носу и ешь свои козявки.

– Но я…

– Да, ты не делаешь этого, но откуда им об этом узнать?

В глазах Алины угроза оказалась весомой и крайне опасной. Поставить под сомнение её чистоплотность всё одно, что обвинить в убийстве.

– Там, под лавкой совок, – объяснял Антон во всеуслышание. – Он тебе пригодится при уборке. Но если что, можешь воспользоваться ещё и веником. Найдешь его там же.

Вообще-то Алина не любила, когда ей указывают и уж тем более угрожают. Начинала перечить и глубоко обижалась. Но Антона она побаивалась и отказывать не смела, хоть и пыталась спорить. Оправданием слабины в характере служили разница в возрасте в два года (такая же разница с братом её ничуть не смущала) и статусное звание «городчанин».

Проводив уходивших мальчишек взглядом, она в качестве маленького бунта приступила к уборке не сразу. Присела у кострища на один из раскладных стульев и тоненьким прутиком принялась рисовать в пепле спиральки, успокаиваясь и гипнотизируя саму себя. Подобные ритуалы моментально выкидывали её из реального мира. Она оказывалась в излюбленном местечке своего по-детски чистого воображения. Здесь её поджидал выдуманный друг, с которым Алина дружила, сколько себя помнит. Внутренний голос или Фыж, как она его называла, жил в саду, где навсегда обосновались осень, легкий ветерок и частый тёплый дождик – идеальное место для самоуспокоения. Алине хотелось пожаловаться на Антона и немного на брата, но подойдя к качелям, на которых медленно покачивался Фыж, передумала. Она легонько подтолкнула сиденье и, наблюдая за полетом полу призрачного друга, спросила саму себя:

«Интересно, а как выглядит внутренний голос Антона?»

Сомнений, что у каждый человек он есть, не возникало. Разумеется, должны быть отличия во внешности. Например, у неё он выглядел, как полупрозрачный шарик синего цвета с тоненькими черными, как след от фломастера, ручками и ножками. Уши он имел большие и прозрачные, чем-то похожие на полиэтиленовый пакет, и глазки, как кляксы от чернил. Отсутствие рта Алину никогда не смущало. Всё равно она общалась с Фыжем при помощи телепатии.

Пребывая в раздумьях, она не заметила, как ухватилась за веник, и усердно выгоняла листья и другой мусор из пастушьей избушки, поднимая пыль до потолка.

– Приветик! – поздоровался Антон третий раз за день.

Волоча за собой связку сухих веток и обращаясь к отстающему Арсению, он добавил:

– Смотри, какая хозяюшка подрастает. Будет завидной невестой. Я уже ненавижу её будущего жениха.

«Его внутренний голос весь, как радуга, с длинными шелковистыми волосами пшеничного цвета», – нарисовала в своем воображении Алина.

– Веник могла бы смочить. Так и умереть можно. Я зря что ли воду притащил?

«Нет, он у него с грязными волосами черного цвета!» – были внесены поправки в образ.

Антон принялся укладывать обломки кирпичей в подобие круга, старательно конструируя очаг для будущего костра.

– Пожарная безопасность – превыше всего! – приговаривал он.

С каких пор его стала заботить техника безопасности, было известно всей малышне в деревне. Прошлой весной, когда по какой-то причине Антона выселили на неделю из города, ему вздумалось поиграть с огнем в поле. Чтобы не обделить весельем других мальчишек и немного подзаработать самому, он включил в игру соревновательный элемент. Пропуск участника стоил пятнадцать рублей. Призовой фонд составил сто рублей за минусом комиссии организатору. Разделив присутствующих на три команды, он поджигал перед каждой из них небольшой участок сухой травы. Кто первый тушил свою территорию, тот и побеждал. Веселье продолжалось, пока один из участков, за который, к слову, отвечала команда Антона, не вышел из-под контроля. Силы трёх команд были брошены на тушение быстро расползающегося пламени, подгоняемого внезапно поднявшимся ветром, но всё безуспешно. Ничего не оставалось, как спешно покинуть место преступления.

Вся следующая ночь прошла без сна. Антон думал о многих вещах: как далеко огонь распространится по полю, дойдет ли он до деревни, расскажут ли дети своим родителям, кто в этом виноват и почему его отправили в деревню весной, а не как обычно летом? Утром, когда удалось ненадолго задремать, он сквозь сон услышал разговор тётки с дядькой. Они обсуждали ночной пожар. Сгорел курятник у местной предпринимательницы. Пернатые не пострадали, если не считать петуха, у которого обгорел шикарный хвост. Эта новость вышибла сон из головы, как пороховой газ пулю из пистолета. Но судя по дальнейшему разговору родственников, никто Антона в поджоге не обвинял. Взрослые как будто вообще не знали о недавней шалости детей. Через два дня его увезли обратно в город, и он так и не узнал, что курятник сгорел не по его вине. Поджог устроили благодарные клиенты той самой предпринимательницы, только осадок остался у Антона.

После проверки устойчивости каждого кирпича, он дал добро Арсению на укладку веток и разведение костра. Алина не принимала участия ни в этом, ни в разговоре. Сидела в стороне на скамейке и фрагментами воспринимала то, что происходило вокруг. Когда пламя разгорелось достаточно хорошо, Антон принялся вытряхивать содержимое мешка. Пара пустых консервных банок, щипцы, нож, дощечки с небольшими углублениями разного вида, несколько клубней картофеля, бутылка с газировкой, резиновые перчатки и молоток.

– Богато! – оценил Арсений.

– Картошку мы запечём. Хотя я думал вырезать из неё форму, – и чтобы не передумать, Антон закинул клубни прямо в огонь. – Будет чем подкрепиться.

– Вкусно. А с аккумулятором что будем делать?

– То есть остальные штуки не заинтересовали тебя вообще? – озадачился Антон.

Сеня принял вид недоумевающего человека. В ожидании ответа он аккуратно проталкивал палкой каждую картошину к самому низу костра, чтобы она всё-таки запеклась, а не сгорела до углей. Тем временем Антон напялил на руки перчатки, завязал нижнюю часть лица одной из тряпок и вооружился молотком. Выглядело угрожающе.

– Будем добывать свинец, – наконец расщедрился он на объяснения. – Кислоту из аккума я слил вчера. Правда, неудачно вышло для моих кроссовок. Пришлось похоронить.

Последние его слова выдернули Алину из раздумий. Бровки её приподнялись. Вслед за Арсением она подошла ближе к Антону, который уже кружил над аккумулятором, решая, с какой стороны начать его крушить. Первый удар пришелся на угол, который никак на это не отреагировала. После следующих нескольких ударов пластик наконец треснул, отвалился значительный кусок корпуса, и Антон запищал:

– Вот и кишки!

– Ты будешь это трогать? – указывая пальчиком на пластины, спросила Алина.

– Иначе у нас ничего не получится. Да не бойся, всё самое опасное я сделал вчера.

– А когда я что-то буду делать? – в голосе Арсения слышалась маленькая обида.

– Слушай, я сделал всю чёрную работу за тебя, чтобы ты мог насладиться самой интересной частью нашего производства. Так что не ной и помоги процессу. В мешке есть ещё перчатки. И захвати щипцы с банкой.

– А тряпку обязательно на лице завязывать?

– Не знаю, но так круче!

Арсению не хотелось в чём-либо уступать, поэтому закрыл лицо на манер Антона. Дальше уже вдвоем мальчики выкорчёвывали пластины из корпуса аккумулятора. То, что упаковано в резиновые мешочки, очень сильно крошилось. Для плавки это решили не использовать. Пластины без мешочков выглядели вполне себе ничего. Их поломали на небольшие кусочки и отправили в консервную банку. Чтобы ускорить процесс, Антон отправил Сеню поставить первую банку на огонь, а сам достал вторую, чтобы заполнить и её.

– Как свинец разжижится, сразу лей его в формы, – раздавал указания, показывая на одну из дощечек с углублениями в виде кружочков, капелек и квадратиков.

Пока мысленно намечалось место для установки банки, Арсения слегка потряхивало от волнения. Он подошел к костру с противоположной стороны от того места, где запекалась картошка, и предусмотрительно установил банку подальше от будущего ужина. Рядом с ним присела Алина и стала наблюдать за тем, что происходит с пластинами.

– Красиво, – заметила она, когда в банке наконец появилась серебристая лужица.

Антон уже стоял за их спинами и широко улыбался увиденному. Выражая свою радость и не желая её скрывать, он сильно треснул Сеню по плечу, отчего тот чуть не свалился.

– Совсем что ли дурак?

– Прости, я слишком рад!

Он побежал к дощечкам, опережая плавильщика, и постарался установить форму лучшим образом, чтобы было удобнее разливать металл. Арсений достиг цели, старательно удерживая банку. Щипцы усложняли процесс, отчего руки тряслись ещё сильнее. Он осторожно наклонил ёмкость и свинец тонкой струйкой потёк, заполняя собой намеченные углубления.

– Ускоряйся, – командовал Антон, – видишь, быстро застывает.

Арсений грозно посмотрел на него, но смолчал. Будучи новичком в металлургии, он очень переживал и старался ничего не испортить. Из-за медлительности часть металла осталась в банке и застыла красивым ручейком, заканчивающимся расплющенной сосулькой.

– С почином! – поздравил всех Антон.

Всё повторялось по кругу до тех пор, пока пригодные пластины не были переплавлены. Алине поручили упаковку. С присущей ей аккуратностью, он сортировала отличавшиеся геометрией пластинки по разным пакетикам и плотно запечатывала их.

Отходы производства решили закинуть в мешок и унести по пути домой на свалку. Повязки с лиц и перчатки перекочевали в него же, как использованные. Умывшись из ведра, новоиспечённые промышленники разместились у погасающего костра. Готовый к этому времени картофель выкопали из золы и поделили между собой.

– Это, конечно, не суп из баранины, но вкусно, сил нет! – перепачканным в саже ртом рассуждал Антон. – В следующий раз ещё и соль возьмём.

– А газировки можно? – спросила Алина. – Кажется, я сейчас подавлюсь.

– Конечно, девочка моя! Всё для тебя, – подмигнул он ей, передавая бутылку.

Выгодно реализовать свинец не удалось. Лишь малая часть ушла за реальные деньги. Рыбаки обрадовались металлу, но для грузил такого количества никому не понадобилось. Тем более их заинтересовало, откуда у детей столько свинца. Это могло привести к неприятностям. Поэтому остальное пришлось пустить на обмен: фишки на любой вкус, сладости, складной нож с кнопкой и красивой рукояткой из дерева, маленькая книжица для Алины и небольшой медальон в виде голубки для неё же. Напоследок им удалось выменять у Рыжего брелок в виде скелета человека. Искусно выполненная металлическая безделушка поражала детализацией. Все косточки имелись в полном комплекте, а каждый суставчик двигался так, как ему было положено.

– Шикарная вещь, – дал оценку Антон.

Арсений считал так же и очень хотел заполучить скелетик себе, о чём не раз ныл Антону. Но тот был непреклонен. Сеня до этого заграбастал себе складной нож, понравившийся одинаково сильно обоим, поэтому, справедливости ради, брелок должен достаться другому.

Несмотря на все эти богатства, производство решили свернуть. Второго аккумулятора не нашлось. К тому же пришлось понести убытки в виде джинсов обоих мальчишек, которые были на них во время плавки. Незаметные микробрызги превратились в солидного вида дырки. И если экзекуция за испорченные вещи ожидала Антона только по возращению в город, Арсению пришлось испытать на себе наказание сразу же, как обнаружилась порча.

– Хорошо, что лица перевязали, а то бы тоже дырками пошли, – выдохнул Антон, не замечая, как своим предположением перепугал Алину.

Она слишком живо нарисовала ужасные образы в своем воображении и после несколько недель мучилась ими в ночных кошмарах.

II

До конца лета оставался месяц. Антон лихорадочно искал новые способы подзаработать. К его неимоверному облегчению в деревню заехали скупщики цветных металлов. Разузнав у приёмщиков, что к чему, сколько и по какой цене, он условился с ними, что через две недели обязательно насобирает килограмм десять алюминия. Не теряя драгоценного времени тем же днём снарядили экспедицию на свалку. Мальчики прихватили с собой тканевые перчатки и пару мешков из-под сахара. От Алины, как и обычно, избавиться не удалось.

– Уверена, что для мусорки ты выглядишь прилично? – подтрунивал Арсений над сестрой, которая нарядилась в голубенькое ситцевое платье с милыми пуговицами в виде ромашек, а свои волнистые волосы подвязала тонкой лентой лилового цвета.

– Девочки они на то и девочки, чтобы всегда выглядеть, как принцессы, – заступился Антон, – даже на мусорке, если уж их туда занесло.

Тело свалки расплющилось по огромному полю за фермой. Здесь не было внушительных мусорных гор, что сильно уменьшило бы площадь загрязнения. Небольшие кучки располагались на расстоянии не менее метра друг от друга, как будто люди боялись перепутать свои отбросы с чужими. Поэтому свалка расползалась, как раковая опухоль четвертой стадии, распространяя метастазы во все стороны со страшной скоростью. Прошлым летом такое безобразие решили прекратить. Запрет на вывоз мусора в эти места подкрепили внушительным штрафом. Многие жители деревни испытали жуткую ломку. Так просто избавиться от привычки гадить в излюбленном месте оказалось нельзя. И чтобы получить свою дозу удовольствия от пачканья поля, приходилось дожидаться ночи и тащиться в полной темноте со своим добром. В этом деле главное не свалиться в одну из силосных ям, удачно расположившихся между фермой и свалкой. Не всем везло. Утром таких находили фермеры. На вопрос, почему эти товарищи не могли самостоятельно выбраться из ямы, ответом был стойкий перегар. В итоге, решили в список штатных единиц фермерского хозяйства ввести ставку сторожа свалки. Ему отстроили небольшую избушку и вручили ружьё, заряженный патронами с солью. Выстрел такого характера считался самым экологически чистым, дешевым и очень эффективным методом воспитания. И судя по тому, что кое-кто из местных жителей временно не мог присаживаться, смельчаки находились даже при таких условиях.

Дабы пройти на свалку без значительных изменений самочувствия, дети сами явились в избушку к сторожу, чтобы продемонстрировать пустые мешки и намерение не принести сюда что-либо, а наоборот унести отсюда. На скамейке у окошечка сидел Рыжий и крошками от бублика обильно посыпал свои шорты.

– Бати нет, – без приветствия объявил он и, оценив снаряжение компании, добавил: – Я уже всё собрал.

– Может ты и самый быстрый, но не самый внимательный. Твою распечатанную ширинку за километр видно.

Арсений и Алина прыснули смехом, а Антон, довольный своей искрометностью, как будто подрос на три сантиметров. Рыжий не особо обиделся. Резко дёрнул за собачку на молнии, он избавился от прорехи и, как ни в чём не бывало, продолжил свою трапезу.

– Я скажу бате, что вы вывалили мусор, а потом приперлись сюда с пустыми мешками. Он вас застрелит, – заявил он.

«Блефует!» – подумал Антон.

«Мама меня прибьёт, если я умру!» – занервничал Арсений.

«Хочу бублик», – сонными глазами Алина проводила последний кусочек до рта Рыжего.

– Значит я расскажу дяде Толе, что ты воруешь у него сигареты, – вспомнил Антон, чем можно угрожать в ответ.

Последний кусочек пошел не тем горлом, заставив Рыжего покраснеть и выпучить глаза. Выкашлять кондитерское изделие самому не получалось. Видя, что он задыхается, Антон с Арсением подбежали и застучали кулаками по его спине. Они так сильно колошматили, будто старались выбить лёгкие, а не хлебную крошку. К счастью, внутренние органы остались на месте, пациента удалось спасти. Круги перед глазами Рыжего разошлись, и он увидел под своим носом протянутый Алиной ковш с водой.

– Если бы не мы, ты бы сдох! – оценил ситуацию Арсений.

– Если бы не вы, я бы не подавился! – фальцетом ответил Рыжий.

Опустошив половину ковшика, он наконец пришел в себя и подтвердил улучшившееся состояние разумным предложением:

– Идите за своей проволокой. Я бате сам про вас скажу. А то вы его не дождетесь. Он, когда уходит на ферму, потом долго не возвращается. А я здесь торчи из-за этого… Только вы ему ничего про сигареты не говорите. Пожалуйста!

– Хах. Раз пожалуйста, то пожалуйста, – подмигнул Антон и направился к выходу сторожки. Остальные последовали за ним. Рыжий остался сидеть на том же месте с ковшом в руках.

Чтобы найти хоть что-то алюминиевое, нужно было еще приноровиться. Наметать глаз, так сказать. Мусорные кучи из деревни особенны сами по себе. Что-то бумажное выбрасывали редко, чаще сжигали в печках. Пищевые отходы уходили на корм свиньям или собакам, поэтому вероятность вляпаться всей рукой в гнилую тыкву минимизировалась. Никому ненужная одежда и обувь догнивали на чердаках. То, что однажды должно пригодиться, но никак не пригождалось, ждало своего часа в гаражах или амбарах под густым слоем пыли. Но вот всё, что выметалось со двора или выскребалось из сада, было основной начинкой таких куч, приправленных поломанными и непригодными в хозяйстве вещами. Поэтому искать приходилось практически в земле.

В первую неделю невнимательность мальчишек отыгралась на них в полную свою силу. Они проходили мимо торчащей из кучи крохотной части чего-то алюминиевого и не замечали этого. Алина же, хотя и казалось улетела в своих мыслях как минимум на Юпитер, вполне быстро находила всё, что нужно: проволоку разной длины и толщины, ложки и вилки, посуду. Один раз попались части от санок и небольшая пепельница. Всё найденное она старалась делить поровну между мальчишками, подкидывая то одному то другому в мешок свои находки. Спустя неделю походов Антон и Арсений выработали свою стратегию поисков, благодаря которой мешки наполнялись быстрее. Мальчики придумали ковырять мусорные холмики небольшими вилами, найденными здесь же. Если хватало сил, то куча просеивалась до основания. На второй неделе походов они умудрялись собирать полные мешки уже до обеда. А после сидели во дворе у Антона, перебирали найденное и укладывали в аккуратные тюки, туго перевязывая их проволокой.