Kitobni o'qish: «Сердце Алана»

Глава 1. Алан

Каждый вечер я провожаю Эмму в новый сон. Пытаюсь продлить его, как могу. Она не спорит, крепче прижимается к подушке и постепенно тонет в нем. Ложусь на другой край кровати и представляю берег широкой реки. Эмма сидит у воды и наблюдает, как ее поверхность покрывает рябь. Неспешно подхожу к ней и присаживаюсь рядом. Я никогда не вижу ее лица, не разрушаю тишину разговорами, просто существую и, как могу, заменяю ей мир.

Свежий ветер колышет осоку у кромки реки. Заметил, что стебли дрожат в такт ее дыханию. Слегка поддерживаю Эмму за талию, кладу подбородок на плечо и вдыхаю аромат ее волос. Он такой же опьяняющий, как и вчера. Зарываюсь в них все глубже, чтоб спрятаться от собственной вины. Она пульсирует во мне и не дает дышать свободно. Я очень боюсь, что Эмма обернется и увидит не героя, что пришел спасти ее, а того, кто лишил ее нормальной жизни.

Так проходят часы, а затем все исчезает. Я точно знаю, что произошло. Эмма проснулась. Снова.

Открываю глаза и смотрю в потолок. Мне не зачем следить за ней, я знаю каждый ее шаг по секундам. Вот она неохотно приподнимается, крепко сжимает кровать ладонями и осторожно встает. Мы оба слепы – она физически, а я внутренне, и это моя самая большая рана. Иду к окну и сажусь на подоконник. Эмма не чувствует, что я рядом, и проходит мимо. Я же получаю еще один осколок в сердце и внутренне кричу.

Может это случайность, но именно сегодня, когда я решил оставить ее, Эмма меняет маршрут. Она тянется к креслу, которого нет. Грейс перенесла его в кладовку пару недель назад. Эмма делает шаг и оступается, а я автоматически ловлю её руку. От неожиданности мы оба вздрагиваем. Внутри все сжимается и надо мной нависает вопрос: "Неужели я выдал себя?". Она не должна знать обо мне! И все же, я не могу одернуть руку и дать ей упасть.

Грейс как нельзя вовремя, уже стоит сзади, а ее рука проходит сквозь меня и держит Эмму. Отпускаю ее и выдыхаю.

– Дорогая, я не успела разбудить тебя. Проспала! У нас много дел и очень мало времени на сборы.

– Ничего, я же не беспомощная и могу ориентироваться в собственной комнате.

Грейс понимает, что Эмма искала кресло, и устало поднимает брови.

– Я сто раз повторила, что перенесла это несчастное кресло в кладовку! Где ты витаешь все время?

– Наверное, я привыкла к этому городу и мне трудно покидать знакомые места.

– Не переживай! Новая комната будет почти, как эта.

– Звучит не слишком весело.

– Давай я помогу тебе привести себя в порядок. Хоть это ты позволишь мне сделать или ты сегодня настроена решительно?

– Прости, я просто не с той ноги встала. Может сразу уедем? Ты ведь знаешь, что они скажут. Они не знают, что со мной.

– Если они чего-то не знают, значит они не профессора. Два года меня уверяли, что нет никаких причин для твоей слепоты. Как им позволяют лечить людей?

– От того, что ты ткнешь их носом, ничего не изменится.

– Здоровая девушка не может внезапно потерять зрение. Это понимаю я, не имея кучи дипломов, а значит есть причина, Эмма! И они должны хорошенько запомнить этот разговор! Я слишком долго полагалась на них! К тому же я еще не успела все собрать.

– Ты снова уснула за чтением очередного медицинского справочника, поэтому проспала?

Грейс уклоняется от ответа и подводит Эмму к столику с зеркалом.

– Ладно. Так куда мы едем? – спрашивает Эмма.

– В Уиндженстон.

– Так далеко? Это большой город.

– Я и сама не в восторге. Я буду скучать по этим спокойным улочкам и нашему дому, но мне будет гораздо спокойнее, когда мы, наконец, вылечим тебя. Я заберу результаты исследований и заключение в их несостоятельности и мы положим тебя в лучшую клинику в стране. Обещаю. А этих шарлатанов проводим на пенсию!

– Одно хорошо, если у нас есть возможность жить в Уиндженстоне, значит ты наконец наладила отношения с сестрой.

– Софи еще та стерва и карьеристка. Я никогда не забуду ей, что она советовала сдать тебя на попечение государства.

Грейс достает расческу из ящика и резко меняет тон.

– Но иногда, чтобы помочь дорогому человеку, можно переступить гордость и позвонить даже моей сестре. – она выдыхает, – А потом час доказывать, что еще не все потеряно…

– Так вот зачем ты читала все это?

– Софи – железная стена и признает только факты и ничего больше! Моей творческой натуре всегда было сложно сладить с ней.

Эмма не спорит и правильно делает. От каждой мысли о смирении Грейс вспыхивает, как свеча, облитая бензином.

Тетя собирается сделать Эмме прическу, но вдруг звонит телефон, и она быстро выходит из комнаты. Это мой шанс вылечить ее и уйти прямо сейчас. Эмма берет расческу и проводит ей по волосам. Каштановые пряди спадают по бретелям ее ночной сорочки, а я мысленно прощаюсь с созвездием родинок на ее плече. Никогда не смотрел в ее отражение, но я должен, хотя бы сейчас. Встаю за ней и вижу ее глаза. Они серые с тонкой желтоватой радужкой. Как же страшно не видеть в них ни капли жизни! Прости меня, я все исправлю.

Берусь за спинку стула и склоняюсь над ее макушкой. Вдруг Грейс, как стрела, снова вбегает в комнату, и вот от моей решимости не остается даже мокрого места. Нужно найти другую возможность. Отскакиваю и отхожу подальше.

– Это Софи?– спрашивает Эмма.

Грейс собирает волосы в высокий пучок и выпускает прядь спереди.

– Нет, это один из тех шарлатанов! Представляешь, они уже собрали документы и ждут меня! Им сообщили из Уиндженстонской больницы, что мы собираемся обследоваться там и, конечно, с радостью нас отпустили! А чтобы не видеть меня, они оставили документы медсестре и смотались на другой конец страны! Старые кретины!

– Они просто испугались тебя.

– Нужно было слушать свое чувство самосохранения в первый день, когда давали обещания! Теперь я не слезу с них, пусть не надеются!

Это символично – новая жизнь и новый город, подальше от всего, что напоминает обо мне. Эмма не должна вернуться сюда. Я знаю, что поступаю правильно, но это не мой выбор! Как паршиво, я снова ищу повод остаться! Нужно уйти, сейчас, и подождать в машине. Лучше не мучить себя. Я дал себе слово помочь ей и разорвать дурацкие надежды на наше будущее, пока не поздно. Сделаю это, когда тетя оставит ее на лавке в сквере. У меня будет полчаса. Грейс не нужно много времени, чтобы разнести ресепшн и уйти с гордо поднятой головой.

Наконец, они выходят. Эмма держит тетю только для вида. Она давно знает эти ступени наизусть, но продолжает поддерживать в Грейс ощущение значимости. Для нее это важно. Тетушка никогда не умела общаться с людьми, поэтому уход за племянницей стал смыслом ее жизни.

Эмма садится на заднее сидение рядом со мной. Я могу появится там за секунду, но вместо этого смотрю в окно и считаю минуты, повороты и светофоры до больницы. Как будто от этого время течет медленнее! К середине пути замечаю, что впился ногтями себе в ладонь. Если бы у меня была кровь, то я залил бы ей обивку этой старой колымаги. Это было бы в сто раз легче, чем то, что я собираюсь сделать! Пока же меня понемногу покидает энергия и быстро залечивает раны.

Время пришло. Мы останавливаемся, и в горле застревает ком. Эмма выходит из машины и идет на ту самую скамейку, а я хочу кричать. Грейс берет документы и уходит, сейчас самое время, но я не двигаюсь с места. Хватит! Нужно идти и не искать себе оправданий! Она заслуживает лучшей жизни!

Выхожу и притворюсь простым прохожим. Прохожим! Эти слова хочется вырвать из горла и утопить в канаве! Подхожу и сажусь рядом. Этот момент выкручивает мозг, и я просто забываюсь, а прихожу в себя, когда смотрю на нее почти в упор. И вдруг Эмма поворачивается! С самого утра она испытывает меня на прочность и заставляет думать, что чувствует меня!

Откидываюсь на спинку лавки и достаю маленькую книгу. Я вынужден носить ее. Одна старуха сделала ее, чтоб я читал истории тех, кто погиб из-за меня, и мучился! Как бы не так! Я жалею только о надписи на последней странице и мне плевать на все остальное!

Делаю вид, что читаю, но смотрю поверх книги на ее губы и молю: “Скажи хоть что-то, останови меня!”, но молчание все длится. Прохожие, будто на перемотке, пробегают мимо. Перелистываю книгу в самый конец и эти чертовы две строчки о прощании впиваются в меня, как клещ, и вытаскивают душу. Расставание и смерть одного из нас или обоих сразу – вот, что несет наша любовь в будущем! Если я вылечу Эмму и составлю прямо сейчас, то у нее будет много времени, чтобы забыть и начать жить заново. Только так она будет в полной безопасности. Это не изменить, все уже записано!

Швыряю книгу под ноги прохожих, но вместо этого, она падает нам под ноги. Эмма слегка поворачивает голову в мою сторону и спрашивает:

– С кем вы говорите?

Похоже, я выпалил что-то лишнее, хотя, плевать!

– Кроме нас двоих никого нет и никогда не будет.

Склоняюсь и закрываю лицо руками. Мы очень похожи, потому что одиноки и нужны лишь друг другу. Собираюсь с мыслями и вдруг понимаю, что все звуки вокруг затихают. Как я и говорил, не остается ничего и никого, кроме нас. Только я разрываюсь внутри, а Эмма, как назло, так спокойна! Похоже, я так покалечил ее, что убил эмоции вместе с глазами.

Минуту я схожу с ума, ерзаю по лавке, но вдруг, Эмма прерывает молчание:

– Кажется, вы правы. Вокруг меня никого нет и не будет.

В этом ответе столько же обреченности, сколько во мне самом!

Сжимаю кулаки и еле сдерживаюсь, чтобы не ударить по лавке, но следующий вопрос Эммы охлаждает мой пыл:

– Неужели она вам настолько не понравилась?

Это не то слово! Я ненавижу эту книгу! И ту, что создала ее! Те две проклятые строчки появились, спустя год после того, как я встретил Эмму. Я ничего не изменил бы, но никак не могу понять, почему мы обречены! Я много раз избавлялся от книги: сжигал, топил и рвал, но она все равно возвращается ко мне.

– Я ожидал совсем другой конец.

– Тогда просто оторвите лист и придумайте свой. Я часто так делаю, когда мне не нравится история. Или отдайте книгу в библиотеку, может она найдет своего читателя и ее больше никто не бросит.

Тема разлуки для Эммы очень личная. Она думает, что сирота с детства. Грейс убедила ее в этом, а ее убедил я. Тогда я нарвался на приличную блокировку моих сил. Неприятный процесс. Приходится делать все своими руками, как человеку. Но это стоило того.

– Ничего нельзя изменить.

– Тогда просто вспоминайте самые хорошие моменты, ради которых вы и читали ее, и наслаждайтесь ими.

По мне пробегает ток. Ни одна история не тронула меня, кроме нашей. Только ее нет в книге, есть только конец!

– Если бы я мог.

Это не жизнь ни у тебя, ни у меня. Мы просто существуем! Такой нашу судьбу видит эта мерзкая старуха и играет мной, как хочет!

У книги есть особенность. Она заставляет время течь быстрее и отнимает много энергии. Это мне и нужно! Только так я могу лишиться сил, не впадая в энергокому. Это было условие старухи. Я не открывал ее очень давно, с тех пор, как встретил Эмму. Копил силы для ее исцеления, а теперь пора. У нее впереди будет целая жизнь, пока я окончательно не потеряю силу. А до тех пор я буду оберегать ее издалека.

Вскакиваю с лавки и встаю перед Эммой. Больше ни слова! Пора действовать!

Склоняюсь и быстро очерчиваю ее силуэт. Он становится все ярче и светится лучами внутреннего солнца. Его огонь вращается в груди и волнами расходится по телу. Стою рядом и горю вместе с ней, но не от света. Просто знаю, что не коснусь ее больше и теперь моей наградой будет лишь ее улыбка.

Но происходит что-то странное! После остановки, время поворачивает вспять. Осень отступает и возвращает городу солнце и чистое небо. У меня нет таких сил, значит это делает Айна. Она знает о том, что я здесь и символично празднует победу.

Отхожу в сторону и наблюдаю, как к Эмме возвращается жизнь.

– Я вижу, я все вижу, – говорит она и смотрит на руки.

Вот и все. Наконец, я вижу ее глаза и почти рыдаю, как ребенок. Оказывается, они не серые, как в зеркале утром, а зелёные! Это я уничтожил их и долго копил силы, чтобы все исправить.

Отворачиваюсь и мысленно посылаю сообщение Шексу через инфеокс. Люди не знают, что он повсюду, хотя и пользуются им каждый день. Я буду ждать его в баре на отшибе города, ведь теперь я только прохожий. Один и сотен, да просто никто!

Я не успеваю сделать десяти шагов, как из толпы возникает Грейс и несется сквозь меня. Останавливаюсь и снова смотрю назад.

Эмма стоит все там же и растерянно вглядывается в лица. Неужели она ищет меня? Забудь об этом! Это наваждение продлится только миг. Скоро разум объяснит ей, что это простое совпадение и зрение вернулось так же внезапно, как и пропало. Грейс найдет пару случаев из мировой практики, новые сны заполнять её ночи и она забудет обо мне.

Грейс радостно кричит и заставляет меня прислушаться:

– Вот ты где!

Эмма видит ее впервые и по ее лицу, я понимаю, что она представляла ее совсем другой.

– Помнишь мы отослали твои документы в колледж, но они сделали вид, что потеряли их?

Эмма не понимает, что происходит и вопросительно смотрит на тетушку.

– Разве я не сказала тебе? Должно быть забегалась, но не волнуйся, сейчас все в порядке! Ты будешь учиться в колледже в Уиндженстоне, как и планировала.

– Как учиться? Какие документы?

Грейс не слушает Эмму и продолжает:

– Моей сестре пришлось отдать их через помощника. Ты бы видела, как они были ошарашены, когда увидели помощника конгрессмена Софи Уотсон воочию! Теперь они не смогут отделаться от нас и будут счастливы твоему присутствию, но надо торопиться.

– Я думала мы едем на лечение.

– Разве ты больна, почему не сказала мне?

– Нет, я не больна, все в порядке. Просто знаешь, голова кругом от этой новости.

– Почему я не вижу радости на этих щечках? Ты же всегда мечтала учиться и достигать вершин! Хватит тебе сидеть со мной, я справлюсь. Придется немного ужать расходы, чтобы ты там ни в чем не нуждалась, а обучение оплатит Софи. Это же победа, Эмма!

– А где мы будем жить?

– Софи так же поговорила со своей подругой. Ее дочь живем неподалеку от колледжа и с радостью примет тебя.

– Значит ты останешься здесь?

– Думаю, что взрослой серьезной девушке надсмотрщик там ни к чему, а я смогу сменить обстановку в доме, сделать ремонт…

Впервые голос тетушки не орет, а звучит очень трогательно и спокойно. Эмма обнимает ее.

– У тебя, наконец, появится возможность устроить личную жизнь.

Грейс вспыхивает от одной только мысли о личной жизни:

– О чем ты? Думаешь я отправляю тебя учиться и тут же отдамся в руки какого-то престарелого мужлана? Я займусь домом, напишу пару картин и может они будут продаваться лучше, чем последние пять. Ну хорошо десять. Остальные были совсем неплохи.

Они обе улыбаются.

– Пора собираться. Ты уезжаешь завтра.

– Так скоро?

– Софи конечно навела шороху, но преподаватели ждать тебя не станут. Нужно ехать.

– Хорошо. Идем.

– Машина на парковке. Вон там. А точно!

Тетя достает из своей сумки ключи.

– Прости, я опять автоматически забрала ключи! После того случая, что ты оставила их в машине и ее чуть не угнали, не могу отделаться от мысли, что ты иногда бываешь просто преступно рассеянной!

Эмма не решается взять ключи и Грейс вкладывает их в руку. Ты что, спятила? Она не умеет водить машину! Тем более, я не дам ей сесть за руль этой развалюхи!

– И что мне делать? Повесить на шею? – спрашивает Эмма.

Придется вмешаться. Закрываю рукой машину и она превращается в добротную иномарку. Только есть проблема. Грейс не должна помнить это старье, а у меня есть все одна попытка вмешаться в волю. Дальше – блокировка. Безопасность Эммы на первом месте, пусть Грейс ведет машину сама.

Вкладываю в голову тетушки воспоминание о покупке машины и смотрю, что будет дальше. Получилось. Грейс спокойно показывает на белый седан рядом с выездом, а Эмма шокированно рассматривает его со всех сторон.

– Ты купила другую машину или мне кажется?

– Да, сюрприз. Садись.

Почему мои силы все еще со мной? Я же в сто пятый раз нарушил свободу воли?

Пока тетушка рассказывает о покупке, я решаюсь испытать судьбу еще раз. Смотрю на Эмму и внедряю ей в голову правила дорожного движения. Хочу, чтобы она сама села за руль и почувствовала настоящую свободу! Это последнее, что я могу сделать для нее. Эмма уверенно меняется с Грейс местами, и только теперь я чувствую, что силы заблокированы. Теперь мне доступны только мелкие фокусы, вроде превращения предметов из энергии, но здесь хватит и этого. Снова отворачиваюсь и прохожу десять метров. Каждый шаг отдается в сердце и мне приходится бороться с собой, чтоб не обернуться.

Эмма была слепа два года. Два ужасных, долгих года! И стойко переносила все проблемы, как я не смог бы. До этого дня я думал, что был ее Хранителем, но врал сам себе. Это она оберегала меня от главного врага – себя самого. Этот мир – ссылка за разрушение другого, и, если бы в нем жила Эмма, я бы пожалел его только ради её улыбки.

Глава 2. Эмма

Мое прошлое ускользает от меня, каждый раз, когда я задумываюсь о нем. Я помню каждый сон до мельчайшей детали, но не лица родителей, а до этого дня я не знала, как выглядит Грейс, и даже я сама. Я ослепла два года назад, внезапно, без всякой причины, так говорит тетя. Только все было иначе. Мне страшно осознавать это, но, похоже, отсчет моей жизни начался не с рождения, а с того дня, когда я оказалась совершенно одна в незнакомом городе и в полной темноте. Этот миг мне не забыть никогда.

Я возникла из ниоткуда и лишь по звукам поняла, что стою посреди оживленной улицы. Порыв ветра поднял ворох сухих листьев и с силой отбросил на меня. Они с шелестом рассыпались под ноги и, гонимые ветром, разлетелись на прохожих. Я сделала попытку привлечь внимание и схватилась за первое плечо, что попало под руку, но прохожий небрежно смахнул ее с себя и продолжил путь. Я ощущала себя невидимкой, брошенной в толпу, и совершенно чуждой этому миру.

Люди неслись мимо меня и никто не останавливался. Когда же я приближалась, прохожие ускоряли шаг и делали вид, что куда-то спешат. Темнота вокруг сгущалась и, в надежде, что все это сон, я закрыла глаза, чтобы проснуться в собственной постели, но ничего не изменилось. Я была совершенно слепа и от ужаса попятилась назад, пока не прижалась к какой-то стене. Ее неровная кладка вместе с кусками разрушенной лепнины больно врезались в спину, но я не чувствовала боли. Она начала разливаться по мне гораздо позже. Тогда же, я только сильнее вцепилась в стену и замерла.

Дождь становился все сильнее и я быстро вымокла до нитки. Капли бежали по лицу и смешивались со слезами, а я все еще верила, что все это мне кажется. Помню, что пыталась кричать, но не могла выдавить ни звука, будто у меня отняли голос. От этого паника еще больше сдавливала грудь и я начала задыхаться. Тогда я и приняла безрассудное решение выйти на дорогу, чтобы меня хоть кто-то заметил и прекратил это.

К счастью, я не успела совершить задуманное, потому что как кто-то поймал меня за плащ и прижал к себе. По сильным рукам и рубашке с растегнутой верхней пуговицей, я поняла, что это мужчина. Незнакомец крепко держал меня за талию и тяжело дышал, будто боялся не успеть. Тогда меня охватило странное чувство, что мы должны были встретиться именно здесь и сейчас, но я все так же не понимала, как попала сюда.

Он не говорил ни слова, лишь кончиками пальцев убрал мокрые пряди, прилипшие к щеками, и прервал вдох самым чувственным поцелуем. Казалось, что он согрел все вокруг, потому что дождь сразу же прекратился и мне стало теплее. Мурашки от его влажных губ прокатились волнами до самых колен. Я ничего не могла сделать с собой. Мой разум отказывался подчиняться и отдался его власти, пока окрик тети не вырвал меня из страстной пелены.

Грейс всегда вспоминала об этом, как о втором дне рождения. Но тогда я не понимала, кто она. В моей жизни не было никакой тети по имени Грейс, хотя она упорно убеждала меня в обратном. Иногда она доставала толмуд с какими-то фотографиями и долго рассказывала истории из моего детства и юности. Они точно не были моими и я просто подыгрывала ей. Был ли у меня выбор? Конечно нет.

После нашей встречи мы быстро переехали в другой город и в новый дом. Тетя очень хотела, чтобы он был нашим общим, но я никогда не считала его своим. К тому же, меня долго мучали кошмары. Та же темнота, звуки и дождь. То же безразличие людей вокруг! И длилось снова и снова, пока я не начала сходить с ума! Чтобы быть со мной рядом, Грейс перебралась в комнату за стенкой и прибегала ко мне каждый раз, когда я просыпалась в слезах.

Но, спустя месяц, все изменилось. Я, наконец, начала видеть сны, а не только слышать или чувствовать, и мой спаситель был в каждом из них. Я не видела его лица, но отличила бы из тысяч древесный аромат с легкими нотками свежести и запахом его кожи. Вскоре, я научилась ощущать его задолго до того, как он приближался ко мне. И единственное, что казалось мне очень странным – его глухое молчание. За то время, что он был со мной, я не слышала его голос. Он просто приходил ночью и рисовал мои сны.

Наверное, он не мог иначе, мне же хватало его присутствия рядом. Встречи с ним помогали пережить бесконечные походы по врачам, больничные застенки, скитания по комнате и полный социальный вакуум. Он заменял мне вид из окна и прогулки возле дома, аудиокниги и рассказы тетушки о том, как устроен мир. Я не знаю, кто он. Может призрак, может плод моего воображения, но без него моя жизнь была бы пуста, совсем как мои глаза.

Проезжаю 300 метров и только теперь пытаюсь осмыслить произошедшее. Все это время на мне была густая пелена, а сейчас она будто слетела с меня, и я не могу найти себе места. Меня пронзает чувство, что тот человек и был моим ангелом, и он снова спас меня, но уже в жизни! А я не попыталась найти его и просто уехала!

Эта мысль прокатывается по телу ледяным эхом, и я бездумно хватаюсь за ручку двери. К счастью, Грейс очень бдительна и сразу же удерживает руль.

– Ты с ума сошла? Что с тобой?

Я не смогу ей объяснить, поэтому просто молчу и смотрю в одну точку.

– Садись рядом, я больше не дам тебе проехать ни метра!

Не спорю и сажусь назад. Тетя блокирует двери и краем глаза следит за мной.

Я вижу его лишь во сне, а значит это не может быть он! Это просто прохожий! Просто совпадение!

Грейс замечает, что я ерзаю по сидению и сверлит меня взглядом. Пытаюсь успокоиться, но, вместо этого, все быстрее перебираю пальцы от волнения. Впереди красный сигнал светофора. Останавливаемся и ждем, пока люди переходят дорогу.

Я бы не обратила внимание на них, но вдруг мужчина в спортивном костюме отделяется и идет к нашей машине. Внезапный звонок на телефон Грейс заставляет вздрогнуть. Тетя пытается найти его и копошиться в сумке, а странный мужчина уверенно приближается к нам, надвигает кепку на глаза и достает из кармана куртки маленькую книгу.

Окно закрыто, но, как по волшебству, стекло сразу опускается и он быстро проталкивает ее в салон. Книна падает на заднее сидение, а я удивляюсь, почему крайне дотошная тетя ничего не замечает. Грейс продолжает вытряхивать вещи из сумки и, вскоре, на сидении рядом образуется целая гора. Как все это могло поместиться в дамской сумочке?

Звонок прекращается и Грейс недовольно вскрикивает:

– Какой смысл звонить, если не можешь подождать, когда возьмут телефон!

Отворачиваюсь и в окне ищу мужчину, что приручил машину одним взглядом, но его уже нет. Кто-то отвлек Грейс, чтобы провернуть все это, и я с волнением спрашиваю тетю:

– Кто это?

– Приемная Софи. Ее недалекие помощники с утра атакуют меня глупыми вопросами.

Смотрю на часы. Прошло больше 20 минут прежде, чем на светофоре вновь загорается зеленый свет, но это невозможно! Тетя же совершенно непробиваема и спокойно ведет машину, продолжая игнорировать все странности, возникшие в пути. Правда молчание длится недолго и, вспомнив о своем вечном недовольстве всем вокруг, Грейс обрушивается комментариями на любую мелочь. Чтобы не слышать этого, я уставляюсь в окно и рассматриваю город. В моей голове он выглядел иначе. Не понимаю, как в нем умудряются сочетаться почти кукольные домики и стеклянные монстры, вроде высоток вдали. Наверное так же, как в характере Грейс уживается вольный художник и зануда.

Наконец, мы проезжаем через арку и останавливаемся у коттеджа с белой террасой. Я помню, как Грейс сводила с ума соседей, подкрашивая ее в течение месяца, чтобы добиться идеально ровного цвета. Терраса намного больше, чем мне казалось. Внутри стоят плетеные кресла и маленький круглый столик. Я сразу полюбила этот тихий уголок, но только сейчас осознала почему. Он очень знаком мне, будто вырван из прошлого.

Грейс бросает вещи в сумку и выходит. Я наблюдаю за ней минуту, а она по-прежнему не замечает книгу, что лежит на заднем сидении. Прохожий бросал маленькую тонкую книжку, похожую на записную, а сейчас она изменилась и стала намного больше. Осторожно достаю ее и быстро пролистываю. Она совершенно пуста, кроме первой страницы: “Моя дорогая дочка…”

Вдруг Грейс прерывает меня и стучит в окно:

– Ты решила заночевать в машине?

– Нет, я уже иду.

Беру книгу и пытаюсь спрятать за спину. Этот трюк точно не мог сработать, но тетя спокойно заходит в дом без каких-либо вопросов! Спешу внутрь и быстро поднимаюсь в комнату, чтобы осматреть книгу еще раз. У нее потертый переплет из черной кожи и пожелтевшие страницы. На ощупь он очень похоже на… Неужели это та самая книга, от которой хотел избавиться тот незнакомец?

Слышу, как Грейс мечется по гостинной и продолжаю рассматривать книгу, как тетя кричит мне:

– У нас мало времени, дорогая! Нужно срочно собирать вещи!

Она точно была внизу, но через секунду уже открывает дверь. От неожиданности я роняю книгу и встаю перед ней, пока тетя продолжает свои метания по комнате. Грейс уверена, что я обязательно что-то забуду. Десять минут я смотрю на нее и не решаюсь сойти с места, пока она снова не вспоминает обо мне:

– Ты весь день там будешь стоять или поможешь мне?

Пытаюсь сыграть спокойствие и хватаюсь за первую же стопку с вещами. Пока тетя формирует другую, краем глаза ищу книгу, чтоб Грейс случайно не наткнулась на нее. Я не готова посвещать ее в свои переживания, тем более в подробности встреч во сне, поэтому вздрагиваю каждый раз, как она направляется в сторону двери.

Спустя полчаса, Грейс устремляется в кладовку, что служит мне гардеробной, и у меня появляется шанс спрятать книгу подальше. Тихо подхожу к порогу и ищу ее, но, напрасно, она исчезла так же внезапно, как и появилась.

Куда она могла деться?