Kitobni o'qish: «Бунтарку нельзя любить»
Пролог
Он был летней песней, которую я ставила каждый раз на повтор, как только оставалась наедине с грустными мыслями. Был моим теплым дождем, разгоняющим душевную непогоду за счет своих сильных рук. А его объятия напоминали мне шипучку от всех болезней, они проникали прямо под кожу и расплывались магмой по всему моему телу. Потом он был сном, самым прекрасным и необычайно спокойным. После таких снов просыпаться вовсе не хочется. Но сперва он стал для меня нежным чувством. Чувством, что забыть уже невозможно и из сердца не высечь.
На поселок опустился поздний вечер. Единственным источником света служили тусклые фонари у стадиона и холодное свечение луны. Я поежилась, когда первое дыхание приближающейся осени коснулось моей шеи. Только первопричиной, вызвавшей эту дрожь, стал не колючий ветер, а тот, кого я намеревалась оттолкнуть от себя. Мне было нелегко это сделать – и ему, я знаю, тоже. Но я решилась. Решилась и разорвала биение двух сердец в унисон.
– И вместе мы не будем? – спросил он.
– И вместе мы не будем, – ответила я.
– Почему?
– Потому что… я не люблю лжецов!
Так, мы потонули в зыбучих песках печали и выхода из которых, казалось, уже никогда не найти.
Часть I «Детство»
«*** ХУЖЕ МАЛЬЧИШКИ, КОТОРЫЙ *** ТЕБЯ НЕНАВИДИТ, ТОЛЬКО ОДНО – мальчишка, который тебя любит.»
Маркус Зузак «Книжный вор»
Лето №1. Соседский мальчишка.
С детства я любила смотреть на облака. Они напоминали мне сахарную вату, отчего нестерпимо хотелось дотянуться до неба рукой и поскорей схватить это сладкое лакомство. Я представляла, что где-то там, за голубыми просторами, сидит добрый волшебник. На голове у него колпак из звезд, которые сияют с приходом темноты, а из-под колпака торчат белые виски, словно он их в муку обмакнул. Сидит этот добрый дедушка изо дня в день, из года в год и рассыпает всюду воздушную массу. А внизу по траве скачут озорные детишки. Они все время толкаются, смеются и пытаются ее поймать.
Я долгое время пребывала в числе этих самых детей, пока мой миф не развеял папа своими научными объяснениями. Словом, что облака – никакая это не сахарная вата, а всего-навсего коде… канде… короче, что-то там в атмосфере из водяного пара.
В общем, детство не закончилось, но любоваться небом я не перестала. Поэтому и вишу сейчас здесь – на заборе, когда все еще спят. Я с замиранием сердца наблюдаю за тем, как в самом конце улицы из земли вылезает огромный желтый шар, похожий на лимон. Он поднимается медленно, все выше и выше, а его лучи, словно акварель, мягко растекаются по небосводу, ненавязчиво затрагивая крыши-треугольники и окна-квадраты. После чего кто-то неловкий щедро разливает всю краску на асфальт. А это значит, что ближе к обеду босиком уже не побегаешь, иначе пятки сгорят.
Петухи давно пропели, и во дворе загудел мотор желтого автобуса. Значит, дед Степан засобирался на работу. Это у нас с Киром первое июня и впереди три месяца летних каникул, а у взрослых все скучно. Ведь трудовые будни никто не отменял. Правда, бабуле с этим повезло чуть больше. Не по своей инициативе, но все же бабушка вышла на пенсию три года назад. После того как наши с Кириллом родители, впервые оставив нас на все лето гостить в поселке, почему-то решили устраивать им такие «подарочки» ежегодно.
– О, Лерок! Аккуратней на заборе, а то занозу подцепишь.
«Первомайский огонек!» – ух дед! И как он меня нашел? Я это место еще прошлым летом узрела, когда с местными ребятами носилась по улицам и играла в догонялки. С тех пор я стала частенько лазить в свое убежище, расположенное между гаражом и огородом, чтобы уединиться от всего мира и понаблюдать за ним со стороны. Настолько оно мне приглянулось, что даже Маринке не рассказала.
– Ай, ты же у нас сама заноза! – махнул дедуля рукой в мою сторону и, сев за руль, захлопнул за собой дверь.
Совсем не обиделась, разве, что язык в ответ показала.
Я хоть и не Машенька из русской народной сказки, но высоко сидеть да далеко глядеть тоже умею. Из моего личного короба ой… точней – штаба, отлично видна вся улица. Всегда знаешь, кто куда пошел и в какое время. Вот прямо сейчас со двора вышла Раиса Павловна с небольшой тележкой, в которой она каждое утро возит цветочки на рынок, чтобы их продавать. У нее большой рассадник всяких роз, мимоз и чего-то там еще, а в растениеводстве я мало что понимаю.
Баба Рая живет за три дома от нашего и раньше они с моей бабулей вместе ходили на работу, пока моя Ба не обзавелась другими, более важными делами. Но несмотря на свою занятость, по вечерам они частенько бегают друг к другу в гости. А еще у бабы Раи есть внук Вовка Шишкин и все его зовут Шиш. Он, как и мы, каждое лето проводит время здесь, в поселке.
С Вовкой мы не особо ладим, потому что он старше меня на два года. А вот с моим братом Кириллом, он сдружился крепко. Они вместе играют в войнушку, гоняют мяч на стадионе, бегают на речку и устраивают всякие свои мальчишеские вылазки, на которые категорически не хотят брать меня. Только я нисколечко не обижаюсь, потому что характер у меня золотой, как говорит моя мама, а потом тихонько добавляет: «Поэтому-то и тяжелый».
В нашей семье старший брат, скорее всего, я – нежели Кир. Он старается показать себя грозным и сильным, но я-то знаю, что вся эта грозность напускная, и обычно во всех наших стычках ему от меня больше достается. А значит, и сегодня скучать не придется. Как только Кир выспится, они с Вовкой начнут проворачивать что-нибудь интересненькое, а я им в этом обязательно помогу. Ну и что ж, что – малявка? Ну и что ж, что – девчонка? У них нет выбора! Потому что моя подружка вернется домой только завтра.
В отличие от нас, городских, Маринка – местный отросточек. Она родилась и выросла в поселке «Солнечный свет». И как только мы с ней познакомились, она сразу же провела обзорную экскурсию, во время которой я успела для себя отметить пару интересных заброшек и рынок, где утрами собирается такой движ, что даже в самых шумных развлекательных центрах редко подобное встретишь. Наша улочка ведет прямиком к этому самому рынку, история которого богаче, чем у русско-японской войны. Откуда могли взяться такие познания у восьмилетнего ребенка – спросите вы. Тут все просто. Мой папа – историк, а я самый любознательный ребенок в семье и именно поэтому перед сном, в отличие от моего брата, меня пичкали недетскими сказками, а подробными рассказами об освоении и захвате новых территорий.
Самая-пресамая широкая река, которая обычно прогревается только к середине июня, протекает, конечно же, через наш поселок. Вот только добраться до нее стало немного сложней, чем раньше. Там, где заканчивается территория рынка, еще недавно был небольшой пустырь, но как-то раз по весне к нам из заморских стран прилетел один «авторитет», так дядю застройщика назвал мой дедуля, при этом недовольно поморщившись. Так вот, этот самый авторитет построил целый экологический жилой комплекс, и теперь дорога к речке, стала извилистей и длинней. Место-то невероятно живописное, и для нас с Маринкой не помеха ни погодные условия, ни температура воды, и уж тем более никакие–то там заморские дяди, когда мы одержимы энтузиазмом переплыть наперегонки с одного берега на другой. И как только моя подруга вернется домой, мы на ее велике сразу же погоним к манящей холодной водичке.
Должна признаться, у меня до сих пор нет двухколесного велосипеда. И так как Марина научила меня на нем кататься еще прошлым летом (конечно, без ссадин и ободранных коленок не обошлось. Ох, сколько же тогда зеленки пришлось на меня потратить!), с тех пор я периодически клянчу у родителей, чтобы и мне купили такого вида транспорт. На что папа заверил: «Дочка, жди августа» – а в августе мне исполнится уже девять.
Все в поселке «Солнечный свет» замерцало солнцем и светом. Розовый туман постепенно рассеялся и окрасил небо теплыми лучами. Так, жители, до этого торопящиеся по своим делам – скорее всего, уже благополучно добрались до заветных мест. А вот в соседнем доме только сейчас появилось какое-то движение. Там жили люди преклонного возраста, которые любили вставать с рассветом. Соседи добрые, и приветливые. Были. Пока не переехали в город. Бабушка сказала, что в доме напротив вот уже полгода, как живет какая-то женщина с двумя кошками, и, по-видимому, все свое внимание она уделяет только своим питомцам. Неизвестную мне тетю на улице встретишь редко, а если и встретишь, то она лишь пройдет стороной, ни разу не поздоровавшись. Взрослые, что с них взять? У каждого свои причуды.
Движение в доме напротив могло показаться ничем не приметным. Живет себе человек своей жизнью и своими делами, мне-то какое дело? Но вдруг дверь железных ворот приоткрылась, и наружу выскользнул не кто иной, как самый-пресамый человеческий мальчишка. Ни тебе не приветливая женщина, ни ее две любимые питомицы, а мальчик: светловолосый, немного хмурый и на полголовы выше меня.
Он пару раз оглянулся по сторонам, а затем уверенной походкой направился прямиком к нашей калитке. Я настолько удивилась, что от неожиданности даже с забора чуть не свалилась, пришлось забраться еще выше и ухватиться покрепче за деревянные зубчики. Головой склонилась к расщелине между досточками, но сделать это нужно было весьма аккуратно, чтобы соседский мальчишка, чего доброго, не выследил меня по кепке.
Затаив дыхание, я стала следить за ним. Паренек этот походил возле палисадника туда-сюда, глянул в окно, затем вновь проделал тот же маршрут, а потом резко бросил взгляд прямо на меня и я, вместо того, чтобы крепче вжаться в забор, отпрянула назад. На этот раз у меня были все шансы слететь вниз и все же я каким-то чудом смогла удержаться.
«Что же он тут высматривает? Увидел? Не увидел? Хм… да он никак в оградку пробраться решил…».
– Эй, недоросль! Ты же сейчас все бабулины цветы тут перетопчешь! – хотелось возмутиться, но получился пронзительный визг, похожий не то на трель соловья, не то на клич о помощи.
Мальчишка снова уставился в мою сторону, только теперь на его лице вырисовывалась задорная улыбка. Она не совсем соответствовала образу угрюмого мальчика, но неплохо сочеталась с его непослушными светлыми волосами.
– Вот тут-то ты и попался, парнишка, – произнес он.
Я стушевалась. В голове пронеслось: «Парнишка? Какой еще парнишка?»
Развернулась в сторону сада, уверенная в том, что за моей спиной притаился Кир. Наверняка поджидал лучшего момента, чтобы меня напугать. Так, обычно выжидают приближающийся к остановке транспорт с нужным тебе номером. Вот он уже совсем близко, всего-то в двух шагах, как вдруг загорается красный, и автобус вынужден сделать паузу, уставившись на тебя своими желтыми фарами. А ты ждешь, ждешь и ждешь… Да, только вместо брата я наткнулась на все те же кустарники, тянувшиеся вдоль по периметру всего огорода, и одинокие яблоньки с созревшими, переливающимися на солнце спелыми плодами.
– Мелкий, как там тебя?
Ах, все-таки это он мне. Подтянулась и ловко перебралась через волнообразные края забора. Оказавшись по другую сторону от своего штаба, я столкнулась прямо нос к носу с соседским мальчишкой.
– Ну, допустим, Валера! – ухмылка так и просилась наружу, но я намеренно опустила глаза, натянув пониже козырек.
– А меня Тема! Будем знакомы!
В моей голове кружилось множество вопросов, будто бы стая сизых голубей. Кем ему приходится эта необщительная женщина? Как давно он здесь? И зачем к нам пришел? А, ну и еще один вопрос, который волновал меня больше всего, так это… Все ли в порядке со зрением у этого парнишки? Только ни один из них не был озвучен, и мальчик, назвавший себя Артемом, рассеял мои мысли новым вопросом. Ну и кто тут теперь из нас самый любопытный?
– Слушай, Валер. А ты, получается, брат Кирилла, да? – он засунул руки в карманы шорт и зажмурился от прямых лучей, которые вскрыли еще один немаловажный фактор о нем: этот мальчишка был поцелован солнцем. На его тонком носу россыпью расположилась цветочная пыльца.
– Ага, младший.
– А сам-то Кир дома?
– Где ж ему еще быть-то в такую рань. Конечно, дома, – беспечно бросила я и стала вновь прятаться под козырьком дедушкиной кепки.
В прошлое лето, когда мы играли с друзьями в прятки, я так далеко забралась, что оказалась на заброшенном чердаке нашего дома. За ненадобностью туда ссылалась вся вышедшая из моды мебель и одежда. Я настолько увлеклась рассматриванием старых вещей, что напрочь позабыла о своих друзьях, об игре и о взрослых, которые наверняка меня уже потеряли. Лишь ближе к вечеру поставленные на уши родные с трудом обнаружили свою пропажу. Брат покрутил пальцем у виска, дедуля прочитал целый список нотаций о том, что нужно всегда предупреждать взрослых о своих планах. Но больше всего запомнился щедрый букет крапивы от моей бабули. Ох, и горело же потом одно место. Только… в тот день ничто не могло омрачить моих мыслей, ведь я сжимала крепко в руках темно-синюю восьмиклинку, которую до этого нашла в самом низу выцветшего чемодана.
– А… – отрешенно провозгласил мальчишка. – Мы вчера с ним договорились мяч погонять на стадионе, – понуро опустив плечи, Артем стал коситься в оконце, словно проверяя, не появился ли там мой брат.
– Ай, ты его теперь до позднего вечера будешь ждать, – сложила руки крест-накрест. Похоже, у меня намечается занятие куда поинтересней, чем просто доставать братика и его друга Вовку.
– Почему это? – искренне удивился Артем.
– Почему… почему… – пробубнила я. – Кир, как коала, пока выспится, уже и ночь наступит, – пошли! – Выдернула из его рук мяч и быстрым шагом вышла на тропинку.
– Куда? – интонация его голоса изменилась и, судя по всему, мальчишка поспешил за мной вслед.
– Куда… куда… мяч гонять. Куда же еще!
Прошло часа два, а может, и больше. Сложно отследить время, когда ты увлечен игрой. Особенно в детстве, ведь тут на каждом шагу тебя подстерегает что-то новое, неизведанное и оттого интересное.
Только к полудню солнце начало палить так, что не в силах больше терпеть, я сдернула с себя кепку. Часть светло-русых волос прилипла к макушке, а остальные распушились по плечам. Я оттянула край футболки и вытерла им со лба бисеринки пота, а затем встретилась глазами с соседским мальчишкой. Его щеки, как и мои, были похожи на две помидорины, но не это привлекло к себе столько внимания. Артем замер на месте так, будто его ноги корнями вросли в землю.
– Что?
– Почему ты сразу не сказала? – на одном дыхании произнес мальчишка.
– Не сказала «что»?
– Что ты девчонка! – рассердился вдруг Тема.
Мой собеседник насупил брови и встал в воинственную позу. Его злость вызвала лишь раздражение, потому что, я сильно утомилась. А еще мне пора было возвращаться домой. Поднявшись на ноги, я стряхнула с себя прилипшую к шортам траву.
– Привет, Артем! Меня зовут Ва-ле-ри-я, – я вплотную подошла к мальчишке.
– Но ты можешь называть меня просто «Девчонка, которая сделала меня в панну» – хлопнув ладошкой Тёму по плечу, я развернулась и вприпрыжку побежала в сторону дома.
Лето №2. Девчонка, которая сделала меня в панну.
Август начался с проливных дождей. Погода бесновалась, а ливень шел сплошной стеной. Казалось, еще немного и он затопит собой все в округе. При таких осадках выбор был очевиден – сидеть дома и никуда не вылазить. Только… не в моем случае.
Наверняка у каждого человека слово «дом» вызывает самые теплые чувства. Ведь дом – это что-то такое воздушное, как фруктовый зефир. Для ребенка так вообще самая настоящая крепость и защита, а для взрослого – нет более уютного места на Земле, чем родное пространство, в котором человек бы чувствовал себя в безопасности.
Мне пришлось рано повзрослеть – это случилось тогда, когда я переехал в другой дом. Пытался свыкнуться с потерей и прижиться на новом месте, но оно и близко не стало тем, в котором я жил раньше. Так получилось, что теперь крыша над головой для меня – это лишь холодные стены и белый потолок. И больше не мог оставаться ни в этой комнате, ни в этом доме. Наблюдать за тем, как моя тетка изо дня в день сознательно превращает себя в сорняк?! Уж лучше пробежать через дорогу, промокнув насквозь, но только поскорей убраться из этого склепа.
Я вырвался на улицу прямо под холодные, словно стальные пули, струи дождя. А когда очутился на веранде дома Герасимовых, моя толстовка и шорты уже настолько прилипли к телу, что могли сойти за вторую кожу. Крупные капли природных осадков стекали по лицу, и я смахнул их ладонью. Как вдруг заметил какое-то движение за занавеской. После чего дверь широко распахнули.
– Артемка, заходи бегом! – в голосе Нины Анатольевны всегда присутствовала некая властность. Кому-то женщина могла показаться немного грубой или даже черствой, но я и раньше успел заметить, как за толстыми линзами очков спряталась нерастраченная доброта.
Из металлического носика повалил пар, а я принялся помогать бабе Нине расставлять чайный сервиз. На что женщина тут же пресекла мои действия словами:
– Что я настолько стара стала и сама не расставлю чашки гостю?
Чувствуя оплошность, я не стал настаивать и скромненько уселся в уголочке на табурет.
– Ох, Артемушка. Я только испекла вишневый пирог. Вот ты прямо как знал!
Я стал забывать о том, насколько бывает счастливым детство. И только мое имя, произнесенное в уменьшительно-ласкательной форме из уст пожилой соседки, не отпускало устоявшейся факт кануть в забвение.
– Баб Нин, не стоит. Я ведь совсем не голоден.
– Не голоден? Как же? А отогреться? – оторопело произнесла женщина, застыв на месте с подносом в руках, откуда уже вовсю шел жар ароматной вишневой начинки.
– Мне и чая достаточно. К тому же домочадцам больше достанется.
Заерзал на стуле, пытаясь углядеть в проходе, не появился ли еще кто из семьи Герасимовых. Но в доме господствовала тишина, сопровождаемая музыкой дождя, которая тонким шлейфом лилась из приоткрытой форточки.
Баба Нина испустила тяжелый вздох и, пошаркав в домашних тапочках к столу, водрузила на самую его середину горячее лакомство.
– Артемка, твои бы манеры, да моей Лерке, – и в ее голосе я уловил грустные нотки.
Лерка. Ва-ле-ри-я. Или… «Девчонка, которая сделала меня в панну» – я до сих пор слышу ее голос и вижу васильковые глаза, в которых тогда плескалось озорство и веселье. Ведь она обыграла не абы кого, а мальчишку, который практически еще с рождения знал, кто такой вратарь и что такое гол. Но первое, что я узнал – это про позицию нападающего.
Когда мне исполнилось пять, мама купила мне книгу про одного известного футболиста. Тогда я только-только стал читать по слогам, а предложения в тексте казались очень длинными и объемными. Поэтому мама каждый вечер читала мне перед сном. А когда она закончила знакомить меня с историей аргентинца, я расплакался. Меня поразила его биография. Диего Марадона – чемпион мира, когда-то тоже был ребенком из самой обычной семьи, но своим стремлением и упорством он вырос и стал легендой мирового спорта. Сколько же у него было взлетов и падений, просто не счесть, как и голов, которых он забил. И тут действительно было чем восхищаться. Люди называли его Богом футбола, а мама спросила, почему я плачу. Я ей ответил:
– Ну как? Мальчик отыграл матч со сломанной рукой и привел команду к победе.
– Лучик мой, это называется сила духа. Она способна на многое и даже поднять человека до небес.
– Я тоже хочу быть футболистом.
– Хочешь? Значит, будешь!
Вот так у меня появилась мечта. Мечта стать футбольным гением. Пускай я не был таким упорным, как Марадона, но зато мое стремление ничем не отличалось от стремления звезды.
Девчонка утерла мне нос. Я сразу провалился в печаль. Испытал на себе колкость такого чувства, как унижение.
«Меня обыграла девчонка! Меня! Мальчишку! И… девчонка!».
Все прошлое лето я был занят тем, что раздумывал, как бы насолить этой малявке, но Лера оказалась еще тем крепким орешком. Всякий раз, реализовывая очередную проделку в ее честь, девочка ловко выходила сухой из воды. Правда, ей было мало отбиться – она любила побеждать, поэтому умело расставляла всюду свои сети, в которые я каждый раз попадал как в первый.
– Ба, смотри! – в кухню влетела маленькая дюраселина.
Лерка подбежала к бабушке и начала интенсивно размахивать прямо перед ее лицом картонной коробкой, в которой наверняка была припрятана какая-то настольная игра.
– Здравствуйте, деда Степа! – следом за внучкой на пороге комнаты появился Степан Лаврентьевич.
– О, привет юным джентльменам! – добродушно ответил Леркин дедушка и направился прямиком к плите, чтобы вновь вскипятить чайник.
Вода еще была относительно горячей, но деда Степа предпочитал пить чай с «парком»
– Лерка, ну не тряси ты над столом! Лучше вон – иди, полотенцем оботрись, а то с тебя брызги летят.
На что девчонка, развернувшись к бабе Нине спиной, начала тут же корчить рожицы и, перепрыгивая с одной ноги на другую, стала удаляться вдаль по коридору, ненароком задев вошедшего в дом Кира. Я помахал ему ладошкой, а он в ответ бросил:
– Тема, привет! – и поспешил вслед за своей сестричкой.
– Лерка, ты почему с гостями-то не здороваешься? – громко возмутилась Нина Анатольевна ей вдогонку.
Каскад светлых волос разлетелся в стороны, и девчонка резко повернулась. Хотя бы дома она снимает свою любимую кепку. Раньше мне думалось, что она даже спит в ней.
За этот год Лера немного изменилась. Она стала чуть выше ростом и отстригла короткую, не закрывающую бровей челку, за которую можно дергать, пока восьмиклинка покоится где-либо еще, помимо ее чудной макушки.
– Какие гости? Ваш юный джентльмен, – передразнила своего дедушку Лерка, – уже давно влился в наш дружный семейный подряд.
Она бросила на меня испытывающий взгляд и быстро скрылась в своей комнатке. Мне же оставалось только гадать. Как она относится к слову «семья»? Может, эти ее колючки – своего рода бойкот? Может, я и в самом деле стал злоупотреблять гостеприимством? Надо потом будет поговорить с ней об этом.
Дедушка Степа и младшие Герасимовы привезли с собой не только летнюю прохладу, запах мокрой листвы, но и: безмятежное тепло, улыбки, заливистый смех.
Мы объединились за круглым столом, наслаждаясь ягодным чаем с домашней выпечкой. А в это время за окном стал утихать дождь. Сначала редкие капли барабанили по крыше, затем и они остановились. Сквозь серые тучи проклюнулось солнышко, но бежать сразу наулку – могло стать опрометчивым решением. Ведь дожди шли всю неделю, а значит, и асфальт просохнет еще не скоро. Поэтому Кир включил на приставке какую-то гонку, и мы тот же час принялись за дело.
– Быстрей!
– Не лезь!
– Обгоняй его!
– Сам разберусь!
«О, нет!» – палец соскользнул с кнопки управления, и моя тачка в тот же миг собрала на капот парочку дорожных знаков.
Кир издал возглас, что-то среднее между рычанием и фырканьем. Я толкнул его в плечо, но тот вырвал из моих рук пульт и дожал до финишной прямой.
– Кирыч, отдай!
– Не, теперь моя очередь.
– Ты меня отвлек. Так что еще один круг остается за мной!
В зал влетела мелкая ядерная ракета, которую я обычно зову «Бунтаркой» и прямо на наших глазах выдернула шнур из телека.
– Все! Достали! Закончились ваши игры. Я буду смотреть «Проклятие Аннабель», – заявила девчонка и, растолкав нас в стороны, забралась с ногами на диван.
Кир прямо так и завис с открытым ртом. Скорей, он уже даже забыл, как собирался передо мной выкручиваться, потому что в ту же секунду развернулся к сестре и дернул ее за лодыжку.
– Слышишь ты, казюлина! Катись-ка в свою комнату и с компа смотри! – сердито прошипел Кирилл.
На что Бунтарка другой ногой лягнула его в грудь.
– Валер, дружище, – вмешался во вспыхнувшую перепалку между братом и сестрой я, – прости, но тебя и так много, а второй такой Аннабелины, боюсь, мы не осилим.
В ответ последовал уничтожающий взгляд. «Ба–бах» – за ним прилетела подушка.
– Ан-на-бо-ли-на, – давясь от смеха, произнес Кир.
Зуб даю на отсечение, что именно тогда в глазах Леры вспыхнул огонек несокрушимой ненависти, в котором читалось только одно: «Я отомщу вам, придурки!»
Разрешил войну между родными дед Степан. В субботу после обеда он обычно закрывался в своей комнате, и означало это только одно: дедушка собирался проводить священный ритуал по выкуриванию сигары. После чего, распахнув двери, приступал к шахматам. Его соперниками выступали все из присутствующих в доме. Таким образом, в этот выходной день подошла очередь старшего внука – Кирилла. Но прежде чем составить компанию деду Степану, Кир взъерошил сестрице волосы, а потом пулей вскочил с дивана и помчался в коридор.
Лерка показала в удаляющуюся от нас спину язык и с особым вниманием стала следить за развитием событий, уставившись своими большими глазищами в экран телевизора.
По дому прокатилась волна своеобразной колыбельной: с кухни доносились отрывочные сведения о том, что там вовсю готовится что-то невообразимо аппетитное на ужин, а прямо за стеной слышались щелчки электронных часов, так «молодой человек» и «дедуля» отмеряли нажатием кнопки каждый свой ход. Гармоничная мелодия послужила усладой для моих ушей, и веки сами собой стали вдруг неподъемными. Я склонил голову к подлокотнику и, прежде чем провалится в полуденный сон, заметил Лерку – девчонка, подложив под правую щеку ладошки, мирно сопела на противоположной стороне от меня.
