Kitobni o'qish: «Наследство огня»
Глава первая. Час победы
– Свершилось! Вот она, великая прародина! – Мадор взмахнул рукой, и ручка мыслеприема взлетела к потолку. Геранд подхватил ее мыслью и молча спрятал в карман. Не надо портить Мадору радость, ведь если подумать, удивительно не то, что ручка сломалась, а то, что она до сих пор работала.
– Вот оно, наше начало! – продолжал Мадор во всю силу голоса. – Вот исток величия и силы повелителей вещей! Отсюда наши предки прилетели на Нимелор!
Голубой шар с радужным краем заслонил половину черного звездного неба в окне. Над синими морями и черной сушей вились белые вихри облаков. Предки – это хорошо, и величие тоже, но сейчас вести их корабль должен именно Геранд, и лучше бы Мадор его не отвлекал. Геранд ухватился за свои ручки мыслеприема, вслушиваясь в мысленные сигналы двигателя, но кристаллы не сообщили ему ничего нового.
– Именно здесь вышли из живого огня наши перворожденные предки, – снова загремел над ухом Мадор. – Недаром планета называется Живой Огонь!
По облакам побежали золотистые отблески и вспышки. Что это – природная гроза или какая-то техника? Гаранд никогда не видел такого, и в учебниках ни о чем подобном не читал. Если бы он был опытным инженером или пилотом! Но он студент-механик, и ему приходится вести корабль по своему разумению.
– Живой Огонь! Ты понимаешь, что это значит? – не умолкал Мадор. – Наука Нимелора до сих пор не знает, где зародилась разумная жизнь! На Нимелоре нет никаких следов ее развития! Зато все со школьных лет знают древнюю литературу, а в «Неукротимом» прямо сказано: жизнь вышла из живого огня!
Больше такого не было дня,
Не было в мире рожденья
Тех, кто пришел из живого огня
В славные дни творенья!
Я нашел древний звездный корабль, на котором наши предки прибыли на Нимелор, восстановил его и привел сюда, и я докажу всем, что это и есть наша прародина! Наступает великий час победы!
Геранд молчал. Он отлично знал, что корабль нашли в пустыне разведчики месторождений мыслесилы, откопали и восстановили его рабочие, а привел его к Живому Огню он сам, Геранд. А Мадор только вкладывал огромные деньги, которые достались ему в наследство, ну и конечно, подталкивал всех и заставлял работать. Без этого Мадор никогда бы никуда не полетел, ведь он не ученый и не инженер, а только богатый человек, любящий историю.
Когда звездный корабль нашли и отчистили, кто бы мог подумать, что он сможет снова взлететь? Он должен был стоять, как памятник предкам, а по его образцу собирались построить точно такой же. Но выяснилось, что строить на Нимелоре не из чего, таких веществ просто нет, а для того, чтобы зарядить мыслесиловые кристаллы двигателя, пришлось собирать мыслесилу из лесов живорастений почти два месяца. И тогда только Мадор смог убедить всех, что корабль надо восстановить, и его восстановили. А потом, когда не могли найти водителя с такой мыслесилой, чтобы древние ручки мыслеприема ее воспринимали, только Мадор нашел того, чьи команды легко принимал старинный корабль. И нашел очень быстро, потому что студент-механик Геранд, приходился ему двоюродным племянником и мыслесилы у него хватало на двоих.
Геранд до сих пор удивлялся, как в древности управляли звездными кораблями через такие ручки мыслеприема. То ли тогда у всех мыслесила была больше, то ли предки ее чем-то усиливали. Но как бы то ни было, теперь Геранд вел древний звездный корабль к прародине и уже прикидывал, как опишет в своем выпускном трактате великие изобретения предков, которые найдет на Живом Огне. Отличный будет трактат!
– Где-то здесь рядом Голый Камень, святыня нашего народа! Слышишь, Геранд, тот самый камень, о который великий воитель Мадор Неукротимый ударил двурогим рампером и обрел великую силу мысли и духа!
Час нашей победы тогда наступил,
Час горя врагов иноземных!
Ну, все! Мадор взялся за историю жизни своего древнего тезки, и теперь вряд ли замолчит. Кстати, если судить по древней книге, история Мадора Неукротимого и его оружия закончилась как-то странно – он утратил свой рампер там же, где получил. Но чтобы для теперешнего Мадора вместе с Герандом тоже наступил час победы, а не наоборот, надо благополучно сесть на Живой Огонь.
А как сесть, если снова бегут по белым вихрям облаков золотые вспышки? Что это, и можно ли сажать корабль, когда такое делается?
– Мы найдем рампер Правого Дела! Я знаю, где он должен быть – в шахте близ Голого Камня, так сказано в «Неукротимом», а значит – это правда! Славные предки великого народа не лгали! Год из четырехсот дней, снежная зима на севере, жаркое лето, бесконечные леса и невероятные запасы мыслесилы – все это описано в «Неукротимом» и есть на Живом Огне! Подтверждено сегодня, сейчас! И все остальное тоже будет подтверждено!
Да, мыслесила на Живом Огне явно была, и было ее куда больше, чем в лесах живорастений на Нимелоре, в этом нимелорские ученые соглашались с Мадором. Но только в этом! А он собирался убедить их в истинности всей остальной стихотворной повести.
Ручки на пульте нагрелись – видимо, Геранд от волнения слишком старательно нажал мыслесилой, но давать команду на посадку было еще рано. Золотые отблески снова побежали по облакам, переливаясь и вспыхивая. Он еще раз осмотрел пульт, прислушался к мыслесиле. Все спокойно – ручки мыслеприема работают, разноцветные кристаллы неярко мерцают, двигатель в порядке, мыслесила источников дает сильный, но ровный и спокойный сигнал. А как у других? Он повертел головой, пытаясь увидеть в овальном окне, окруженном ярко-синими камнями, другие летательные корабли, но не увидел ни одного. Странно! Две тысячи лет назад на Живом Огне их было много, а теперь нет ни одного!
– Ну, давай же, садись, в конце концов! – недовольно повернулся к нему Мадор. – Что ты труса празднуешь?
– Надо разобраться, можно ли. Вон те вспышки очень странно выглядят, – попытался объяснить Геранд.
– Прекрати! Трус! Позор предков! – загремел Мадор не хуже своего древнего тезки-воителя.
Надо бы еще подумать, но, в конце концов, весь этот полет – риск, придется рискнуть еще раз.
Руки Геранда сжали ручки мыслеприема, и они нагрелись, принимая его мысленный приказ, голубые кристаллы замерцали ярче. Живой Огонь за окном вырос и тут же пропал в пышных белых клубах и вихрях. Облака сгустились в золотистый туман, золотистые вспышки ударили в глаза, откуда-то донесся гул, переходящий в частый стук, крепления отрывались от стен, полки перекосились, вещи с них загремели по стенам. Что происходит?
Вокруг стало темно, от грохота заложило уши, Геранд почувствовал, как кресло уходит из-под него, а горячие ручки мыслеприема вырываются из рук. Желтая мутная пелена поплыла от усилия перед глазами, разноцветные кристаллы беспорядочно замигали. Он попытался выровнять корабль, но страшная волна мыслесилы обрушилась на него, а перед глазами поплыла золотистая пелена. Да это же силовой удар! На Нимелоре им пользуются во время войны, но редко, потому что мыслесилы на удар требуется слишком много. Так рассказывал один старый преподаватель в училище на Нимелоре, но на Живом Огне мыслесилу, как видно, не берегут, ее на все хватает.
Краем глаза Геранд увидел, как вздрогнул и поник в своем кресле Мадор. Да, его мыслесилы не хватает ни для управления кораблем, ни для стойкости к мыслесиловым ударам. Хорошо еще, что Геранд еще не лежит без сознания. Он из последних сил сжал ручки мыслеприема. Еще немного вперед, вверх, выровнять высоту… Новый удар, рывок, желтая муть мысленного усилия в глазах и оглушительный грохот вокруг. Что это взрывается? Или это не взрывы?
Корабль бросило вниз, Геранд ударился головой о потолок, но ручек не выпустил. Скорее тормозить! Ручки мыслеприема раскалились под ладонями, корабль снова тряхнуло, а потом перевернуло несколько раз. Мадор вылетел из кресла, снеся по пути полку с вещами, и отлетел в задний конец корабля. Мерцающее сияние залило окно. Тормоз, малый ход, освещение… Еще немного, еще… Как тяжело бороться с этими силовыми ударами! Желтая пелена в глазах превратилась в сплошной золотистый свет. Ровнее! Тормози еще! Что-то гремело и сверкало по ту сторону стекла, облака сияли золотым светом, корабль подпрыгивал и кувыркался, но постепенно выровнялся и начал спускаться, замедляя полет. Черно-синие полосы мелькнули за окном, аппарат затрясся мелкой дрожью, в последний раз перевернулся и с грохотом ударился о землю, сбросив путешественников на то, что в полете было стеной. Желтая пелена снова заволокла все вокруг, и стало темно.
Он с трудом открыл глаза и разжал сжатые в кулаки руки. Что это, он был без сознания? Ну ладно, по крайней мере, жив и, кажется, ничего не болит, только очень холодно, и напряжение во всем теле после силового удара. Но это пройдет, во всяком случае, так написано в учебнике по технике безопасности.
А что там, снаружи? Окно оказалось внизу, через него виднелись какие-то синие помятые листья, обгоревшая черная земля и что-то розовое у самой синей каменной рамы окна. Цветы? На Нимелоре цвели только хлебные деревья и сонник, да и то невзрачными мелкими цветочками. А эти – крупные, яркие, прямо как в старинных стихах, которые так любит Мадор!
А где он сам? Да вот же он, под сумкой с инструментами и слетевшим со своего места креслом. Мысленным усилием Геранд отодвинул в сторону кресло, и оно со всего размаху ударилось о стену. Ого! На Нимелоре даже в лесу живорастений у него так не работала мыслесила! Значит, на прародине она еще больше усиливается от растений? Или от чего-то другого? Надо разобраться, но это потом. Он ощупал голову и шею Мадора. Холодный какой! И сердце колотится, и руки будто окоченели, даже кулаки не разжимаются! Но это, наверное, тоже от силового удара – у Геранда только осталось небольшое напряжение, а Мадор совсем без чувств. Что там говорилось в учебнике по технике безопасности? Согреть пострадавшего, а если невозможно, то растереть ему кожу. Геранд принялся обеими руками растирать холодную сухую кожу Мадора на груди и животе. Рад-два-три-четыре, раз-два-три-четыре… Руки Мадора расслабились, глаза открылись.
– Синие травы, вспомните ль вы,
Грозные громы сраженья?
– слабым голосом проговорил он и сел. Ага, если сидит и читает «Неукротимого», значит, все в порядке! Пошатываясь и опираясь на стены, Мадор пробрался к выходу и мысленным приказом открыл входной лаз. Ну вот, хотя бы выйти отсюда они смогут. Геранд взялся за ручки мыслеприема, едва держащиеся на своих местах. Вперед… торможение… свет… Нет, не отвечают ни на один приказ. Хуже того, они даже не нагрелись! И голубые камни управления потемнели, стали серыми, и ни на какой мысленный приказ не отвечают. Похоже, управлять кораблем невозможно, а самое скверное – связи с Нимелором нет, и не предвидится. А что двигатель?
Геранд заторопился и вслед за Мадором вылез наружу. Горький запах гари, смешанный с острым духом раздавленной травы и незнакомыми запахами цветов, ворвался в сознание. Вот он какой, Живой Огонь! Мадор выпал из лаза и, постанывая, сел среди зарослей голубой и синей травы с резными листьями. Геранд спрыгнул на черную, обгорелую землю и побежал к двигателю. Далеко бежать не пришлось. Прямо над головой зияла в боку корабля огромная, обгоревшая черная дыра, а в ней виднелись искалеченные, покореженные части мыслесилового двигателя. Что с ним случилось, ведь взрыва не было? Ну да, не было, но силовой удар был, и такой, о каком Геранд даже не слышал. Впрочем, он много еще о чем не слышал.
– Мадор! – позвал он. Тот мечтательно оглядывался по сторонам.
– Смотри, Геранд, какая красота! Вот это величие, вот это родина, достойная славного народа! Какие горы, какие леса на них! Какие травы, какие деревья!
Горы и вправду были хороши – невысокие, покрытые густым черно-синим лесом, стояли совсем близко. За ними поднимались другие, окутанные голубоватым туманом, а еще дальше рвались в небо серые скалы в черных трещинах и белели в синеве снежные вершины. И луг был хорош – качались под ветром голубые и синие травы, с длинных, лежащих в траве, тонких черных лоз глядели красные цветы величиной с ладонь, с пятью лепестками и черной серединкой. На Нимелоре ничего подобного не было, только живорастения высотой не больше человеческого роста, шевелящие коричневыми и розовыми мягкими лапами, желтый пустынный песок да бесконечное, розовое от живности, море. Но если что-то не предпринять, они никогда туда не вернутся, и, между прочим, Геранд так и не напишет свой блестящий выпускной трактат.
– Мадор, послушай! Двигатель взорвался, управления нет, связи нет, обшивка пробита – в общем, звездного корабля у нас нет, – собравшись с духом, объявил Геранд.
– Замолчи, трус! Тем более мы здесь останемся! Мы вернем себе землю великих предков, она должна принадлежать тем, кто ее достоин! И то, что мы не сразу вернемся, только даст нам время заявить здесь о себе во весь голос и взять то, что нам принадлежит по праву рождения! Здесь, на родине Неукротимого, мы повторим его подвиг и вернемся со славой!
– Но на чем? Может быть, как в древности, здесь есть звездные корабли и связь, но пока ничего не видно.
– В жизни ты не сомневайся ни в чем,
Верь – и высот достигнешь.
Выход найдешь ты рукой и мечом,
Мыслью высокой постигнешь.
Честь выше жизни, сражайся за честь
С рожденья и до костра.
Оружие к бою, пока оно есть,
Покуда рука быстра!
Это снова «Неукротимый» или Мадор сам начал говорить стихами?
Кстати, а это кто там, в небе? Геранд пригляделся. Над ними летело небольшое существо, покрытое чем-то вроде мягкой чешуи огненно-рыжего цвета. Два крыла медленно помахивали и замирали, распрямившись в одну линию, а голова с острым клювом вытянулась вперед на длинной шее. Это же птица, настоящая сказочная птица с перьями! Птица сделала круг над горой, чего-то испугалась, завопила противным голосом и стремительно полетела в другую сторону. Похожа на огневика из книги детских сказок. Как там было? Храбрый огневик на огонь летел, да крылья опалил? Ну, этому огневику ничто не грозит, а они сами уже все себе опалили… Ну ладно, может быть, и удастся найти связь и корабль для возвращения, а пока надо осмотреться и разобраться, что здесь есть.
Геранд встал среди высокой травы. Со стороны гор никого нет, с другой стороны река, а за ней – голубая равнина с разбросанными кое-где синими и серыми кустами. А это что? Темно-синий куст с резными черными листьями и красными цветами зашевелился, и из него, перебирая шестью мохнатыми когтистыми лапами, выбралось покрытое настоящей густой рыжей шерстью существо ростом по пояс человеку. И росла эта шерсть не на коже, как волосы у людей, а на сложенных твердых крыльях, накрывающих туловище. Посередине гребнем поднималось прозрачное крыло, которым существо помахивало, подставляя солнцу. При этом оно важно шевелило мохнатыми, почти в руку длиной, усами и время от времени неспешно наклоняло косматую и бородатую голову, чтобы сжевать пучок голубой травы.
– Какая мерзость! Семикрыл, их только бездарные разводили! – брезгливо скривился Мадор.
– А почему он семикрыл? Крыло-то одно! – удивился Геранд. Мохнатый зверь, часто стуча по земле ногами, подбежал к воде, расправил твердые шерстистые крылья, а из-под них вырвались еще шесть, прозрачных и трепещущих. Ага, вот теперь крыльев именно семь, но что это он делает? Семикрыл начал мелко трястись, наружные мохнатые крылья задрожали все сильнее, и наконец, отделились от туловища и с грохотом упали в траву. Оставшись без мохнатого панциря, он расправил отливающие радугой прозрачные крылья и взлетел.
Мадор нажал кнопку на мыслесиловом излучателе.
– Зачем ты его хочешь оглушить? Он же тебе не мешает! – проговорил Геранд, но, как оказалось, он беспокоился зря – после силового удара оружие действовать не желало.
– Вот дрянь! – Мадор в сердцах бросил в зверя бесполезный излучатель, а семикрыл величественно сделал над ним круг и улетел.
Геранд проверил свой излучатель, но его оружие было тоже непригодно.
– Это от силового удара все разрядилось, – проговорил он вслух. – Но, может, еще удастся зарядить?
– Ничего! – легко согласился Мадор. – Либо найдется чем зарядить, либо она вообще не понадобится. Воевать тут не с кем, у мохномордых и хвостатых рабство в крови, они нас и без оружия примут, как повелителей! Повелителей вещей, как нас когда-то здесь называли, и их собственных повелителей тоже!
Стайка небольших летучих существ, треща кожаными перепончатыми крыльями размером в ладонь, опустилась на растение с красными цветами и принялась что-то высасывать из цветов вытянутыми хоботками.
– Ну, все! Идем и будем владеть прародиной, как предки ею владели, и вернемся со славой! Через полмесяца дома узнают о нашей победе!
Это если удастся заново зарядить кристаллы. Но здесь их наверняка можно зарядить, ведь заряжали же как-то предки…
– А какого месяца половина? Здешнего или нимелорского? – спросил на всякий случай Геранд.
– Как сказано в Хрониках переселения, сутки примерно одинаковы, что на Живом Огне, что на Нимелоре, но здесь, на прародине, год длиннее – десять месяцев по сорок дней. Теперь надо правильно считать, по старым созвездиям и старым годам!
Но как ни считай, на Нимелоре их уже дней через десять сочтут погибшими, если они не дадут знать, что они живы и долетели. И честно говоря, никто горевать не будет: Мадор не женат, у Геранда после смерти мамы вообще никого не осталось, а остальным родственникам до них дела нет. Может, вообще никто не вспомнит, ведь на службу Мадор не ходит, а у Геранда от всего ученья только выпускной трактат и остался. Ну ладно, может, еще здесь найдется связь? Мадору, кажется, это уже и неважно, разглядывает серебристые цветы размером в пол-ладони.
– Смотри, это светосборы! О них говорится в «Неукротимом»!– обернулся к нему Мадор, показывая цветок. – Они светятся в темноте, в древности ими освещали дома! А вот сонник!
Он ткнул пальцем в огромный куст, и Геранд подошел посмотреть. Это действительно был настоящий сонник, на котором писали в старину. Серые, будто седые, листья высотой в человеческий рост пучком поднимались прямо из земли. Ровные участки без жилок, на которых полагалось писать, были в длину не меньше локтя, хоть «Неукротимого» переписывай целиком! На Нимелоре сонник тоже был, переселенцы привезли его с собой, но за две тысячи лет он, похоже, изрядно измельчал.
– Смотри, там стена! – Мадор показал на серые скалы вдали, окутанные туманом. По горам, сбегая в ущелья и обходя вершины, вилась широкая каменная стена из серого камня – серая, мощная, с зубцами по верхнему краю.
– Каменная стена, как на рисунках к «Неукротимому»! Вот он, дом наших предков, который мы вернем! Помнишь, как сказано об этом в «Неукротимом»?
Вскоре он горных изгнал подлецов,
Предателей покарал он.
Дом их стал домом его сынов,
Славы народа началом.
Смотри, как птицы взлетают над дорогой! Родина предков приветствует и встречает нас!
Летучие создания с кожаными крыльями стаей взлетели над лугом, рыжие птицы с противными криками заметались над лесом. В лощине между горами что-то задвигалось, застучало, раздались человеческие голоса. Из темной лощины вышла вереница людей в белых одеждах. Черноволосые, крепкие, со сверкающими копьями и мечами в руках, они выглядели как на рисунках к «Неукротимому», но ростом были не выше синих кустов светосбора. Процессия сошла с дороги и сейчас же скрылась из глаз – над верхушками синих высоких трав были видны только наконечники копий. Странно! Трава здесь, конечно, высокая, но Геранду она едва доходит до пояса, а этих за ней и не видно!
– Что это за люди, Мадор?
Мадор мрачно повернулся к Геранду.
– Это не люди, а рудоделы! Предатели! Неукротимого забыли, места своего не помнят!
Ах, вот это кто! Знаменитые рудоделы, сами себя называвшие горными мастерами! Да и какие они предатели? Предать можно только своего, а для рудоделов повелители вещей, соплеменники Мадора и Геранда, всегда были противниками в войне. Но сейчас, судя по оружию, со связью у них дело плохо – одни мечи да копья. У одного, кажется, даже сказочный рампер в руках, только небольшой. Где же познания, которые привели настоящих людей на Нимелор? Где летающие аппараты, где звездные корабли? Даже обыкновенных самоходов на мыслесиле, как на Нимелоре, здесь нет. Но почему рудоделы не сохранили прежнего мастерства? Конечно, две тысячи – а по здешнему счету, тысяча семьсот – лет это немалый срок, но для знаменитого Неукротимого они строили летающие колесницы, значит, знали все, что знал народ повелителей вещей! Почему все забыто? В этом надо разобраться!
Процессия приблизилась. Горные мастера оказались кудрявыми, круглолицыми, светлокожими и темноглазыми, а в ушах у них – и у мужчин, и у женщин – блестели и качались ярко-голубые камни.
– Они носят усилители! Противно смотреть! – проговорил Мадор, брезгливо морщась.
– Наши предки их тоже носили, и ты сам носишь серьгу, только она обычная.
– Это другое дело, это память, а у них – оскорбление! У наших предков была мыслесила, чтобы усиливать ее, а у этих – ничего нет!
– Я читал, что они могут то, чего не можем мы – сращивать живое с неживым и вкладывать душу мастера в вещь.
– Сила с бесчестьем сливалась в одно,
Жизнь с неживым сроднилась,
Выстоять им все равно не дано
В битве, что там разразилась, –
прочитал Мадор. – Какая разница, что они могут, если они рабы от рождения? Наши рабы, и мы ими будем повелевать!
Весь вопрос, как это сделать, когда в руках даже мыслеизлучателя нет? Но может быть, Мадор знает? Рудоделы были уже рядом, и Геранд ясно увидел черные фартуки, свисающие сзади с поясов у всех мужчин, золотое шитье на их белых кафтанах, черные жилеты и яркие голубые камни в серьгах. На картинке в старом издании «Неукротимого» они были одеты именно так.
– Почему они в белом, Мадор?
– Белы одежды, черна темнота
В шахтах подземных у них,
Не для красы у них та чистота
Светится в недрах земных.
Дети сырых подземелий живут
В страхе пред силою гор,
В белых одеждах под землю идут,
Чтобы во тьме видел взор
Тех, кто на фартуках спустится вниз,
Как малые дети с горы.
Точно! Геранд вспомнил – фартуки нужны рудоделам, чтобы съезжать на них в шахту, а там уже можно и повернуть их вперед для работы. А что они там кричат, почему так волнуются, как бы понять? Вроде бы попадаются знакомые слова, одно даже часто, но в целом ничего не разобрать. Надо бы их успокоить. Геранд протянул вперед руки ладонями вверх – пусть видят, что он без оружия и пришел с миром.
– Ты что – разговаривать с ними собрался? Они же только силу понимают, проклятые!
Проклятые? Так вот что это за слово! Проклинать, проклятие, прокляты… А кто проклят? Это они с Мадором прокляты! Значит, вражда продолжается спустя две тысячи лет! Надо уговорить рудоделов, только как можно спокойнее.
– Мы – мирные путешественники, – медленно заговорил Геранд.
– Проклятый! – крикнул кто-то из толпы, и теперь Геранд хорошо понял слово. Коротышка-рудодел вылетел вперед и замахнулся на Геранда коротким, будто игрушечным, мечом с яркими камнями на рукояти. А это еще зачем? Геранд повернулся к нему, собрал мыслесилу на маломерное оружие, вывернул его из маленькой руки, как палку в драке с хулиганами, и отбросил в сторону. Процессия сбилась в толпу, рудоделы закричали еще громче. Палки, копья и мечи замелькали перед глазами, Геранд отталкивал их мыслью, и оружие отодвигалось от него вместе со своими обладателями.
– Что ты с ними церемонишься, Геранд? – Мадор подхватил мыслью летящий меч, перебросил в руку и замахнулся. – Пусть рабы видят, что повелители вернулись!
Геранд перехватил его руку.
– Да хватит тебе! Просто не давай им себя ударить и объясни, что мы с миром.
– Что им объяснять? У них другая природа! – он вырвал руку и снова поднял оружие. – Разве ты не видишь, это же недоразвитый народ!
Камень величиной с кулак просвистел совсем рядом, Геранд едва успел отвести его вверх мысленным усилием. Внезапно толпа умолкла, расступилась, и появился старик, держащий в руке посох высотой почти в человеческий рост. Посох звенел глубоким красивым звоном при каждом прикосновении к земле. Старый рудодел с головы до ног был одет в белое, только черные брови и глаза темнели на круглом бледном лице, да голубая серьга блестела из-под седых кудрей. Старик остановился перед Герандом и сильно ударил посохом в землю. Снова раздался звон, а за ним мягкий, слегка гнусавый, как у всех рудоделов, голос, размеренно произносивший непонятные слова.
– Мы прилетели с планеты Нимелор, – так же отчетливо ответил ему Геранд и для наглядности показал на небо.
– Ты что с ними разговариваешь, они только обнаглеют! – проговорил Мадор, поворачиваясь к рудоделам. – А ну, молчать!
Рудоделы закричали, зашумели, а из-за их спин появились рослые фигуры воинов в круглых старинных шлемах. Настоящие люди? Соплеменники? Но почему они с мечами и в кольчугах, как будто и не было никогда летающих машин и звездных кораблей? Тяжелые шаги, рычание, звон упряжи – и на луг выехали всадники на ящерах. Но что это были за ящеры! Не серые низкорослые работяги с гладкими спинами, как на Нимелоре, а огромные красавцы с блестящей зеленой чешуей и гребнями на хвостах.
– Боевые! – проговорил Мадор. – Те самые, из «Неукротимого»! Но на них же не люди, это бездарные! Смотри, у них и бороды, и усы!
Действительно, у воинов, появившихся вслед за толпой, на нижней части лица и над верхней губой росли волосы, да и ростом они были велики только рядом с мастерами-рудоделами. На самом деле самый высокий из них был на полголовы ниже Геранда. Бездарные приблизились, раздвинув толпу рудоделов.
– Грозны бездарные только числом,
Но каждого силы ничтожны.
Рази их без жалости верным мечом,
Вернуться не дай ему в ножны.
Стихи сыпались из Мадора, как из прорванного мешка.
– Ты посмотри только, что за мерзкие рожи! Внизу лохмы, а бровей нет! Противно!
Геранду было не противно, а интересно, да и брови у бездарных были. Правда, куда реже и тоньше, чем у повелителей вещей, поэтому лоб казался каким-то голым. Всадник с рыжеватой бородой и усами, хрипло крикнул что-то, и двое пеших воинов подтащили к нему, держа под руки, еще одного бездарного – тощего и длинного, в широкой синей рубашке. Какие-то бледные, телесного цвета, полотнища покрывали его спину, высовываясь из прорезей на спине рубахи. Воины выволокли беднягу вперед и поставили на ноги. Он покачнулся, полотнища за его спиной резко поднялись, и Геранд увидел, что это кожаные перепончатые крылья. Сказочный летун! Совсем юный, не старше двадцати нимелорских, а точнее – семнадцати здешних лет! Бородатый всадник закричал, один из воинов ударил летуна по лицу, тот утерся рукавом и шмыгнул разбитым носом. У летуна не было ни усов, ни бороды, а брови над прозрачными голубыми глазами такие же тонкие, как у бездарных.
– Глаза, будто бельма у слепого! – проговорил Мадор, брезгливо кривя губы. Геранд отвращения не испытывал, хотя голубые глаза видел впервые в жизни – на Нимелоре даже темно-карие, как у Мадора, считались светлыми, а у большинства, как и у самого Геранда, в черных глазах почти не было видно зрачков.
Летун еще раз шмыгнул носом и задал какой-то вопрос, в котором понятно было только что-то вроде «пришел». Наверное, спрашивает, откуда они.
– Нимелор, – снова произнес Геранд, указывая на небо. Летун что-то сказал рыжебородому начальнику, а тот пнул его сапогом со шпорой в плечо. Что за дикость? Старый горный мастер возмущенно ударил посохом о землю, но торжественный звон только больше разозлил бородатого. Тот что-то крикнул, и из-за деревьев появился на двух ногах дракон ростом втрое выше бездарного воина. Дракон был будто на картинке из «Неукротимого» – те же когтистые руки и ноги, рога на голове, перепончатые крылья и закрученный хвост. Одежды на драконе не было, но на крыльях виднелись следы краски – в легендах драконы расписывали свои крылья узорами. Рядом с ним вприпрыжку бежал молодой бездарный в длинном коричневом балахоне, темноволосый, лохматый и светлоглазый, с кудрявыми усами и короткой бородкой. Дракон встал на четвереньки и вытянул шею, но даже так оказался выше боевого ящера. Бездарный в балахоне подтащил к нему летуна, дракон подхватил крылатого парнишку одной рукой, пристроил у себя на спине между крыльями, и все трое повернули по дороге назад, в ущелье.
Старый рудодел снова зазвенел своим посохом и отдал какую-то команду. Десяток рудоделов с мечами окружили обоих путешественников и повели их следом. Похоже, войско горных мастеров берет их в плен. Ну, ничего, может быть там, куда их ведут, они смогут во всем разобраться?
