Kitobni o'qish: «Мир Мой даю вам…»

«… мир Мой даю вам;

не так, как мир даёт, Я даю вам.

Да не смущается сердце ваше

и да не устрашается»

Ин 14:27

Мне, никчемному рабу Евтолмию, довелось увидеть и пережить сии события, о чем свидетельствую в своих скудных записях. Любил я, и люблю поныне. И утешение моё в Господе Иисусе Христе. Невозможной и недостижимой при жизни казалась мне любовь к госпоже, к которой приставили меня слугой, когда ей исполнилось четырнадцать лет. Не знал я с того момента других женщин, сохранил ей верность и берегу себя для скорой встречи в вечности… встречи с Господом, с моей госпожой и … с её возлюбленным.

Глава 1. В объятиях немеркнущего света

I

219 год. Римская провинция Финикия. Город Эмеса.

Солнце клонилось к горизонту, оставляя светлые блики на мраморной отделке и белых колонах возвышающихся домов богатых горожан. Насыщенный весенним запахом лёгкий ветерок нёс весть о желанной вечерней прохладе. Старец Онуфрий утомлённо присел на пологий камень, достал из сумы кожаную флягу с водой. Пару глотков вернули иноку бодрость, Онуфрий ощутил прилив сил.

Со вчерашнего дня старец не принимал пищи. Хлебные лепешки закончились прошлым вечером. А сегодня никто не впустил его в свой дом, не накормил, не подал милостыни.

Взор инока устремился поверх домов на городскую площадь. С тех пор, как управляющий Эмесой сириец Секунд, ревностный служитель, поставленный римским кесарем, велел разместить на улицах города изощрённейшие орудия пыток для устрашения христиан, в дома реже пускали незнакомцев. А подозрение, что странник может быть скрытым христианином, и вовсе закрывало двери перед просящим милостыню.

Онуфрий разглядел на площади толстые деревянные вертикально установленные столбы, поодаль от них перекрещивающиеся брусы, с добавлением вверху горизонтальной балки. Рядом располагалась большая бочка. Одна из пыток состояла в том, что христианина обмазывали мёдом и молоком, заколачивали в бочку, добавляя при этом привлекающую паразитов пищу. Вскоре паразиты принимались пожирать внутренности жертвы, тело подвергалось гниению. Примерно через две недели такой пытки христианин умирал в неимоверных муках.

Старец перевёл взгляд на тесно прижатые друг к другу жилища небогатых горожан. То и дело до чуткого уха Онуфрия доносился гомон играющих детей, ленивый лай собак, стук передвигающихся колесниц. Город, наполненный жизнью, так боялся утратить это призрачное бытие, что предавал любого в руки ревностного градоначальника Секунда за малейшее подозрение в приверженности опасному и чуждому мировоззрению, презрительно именуемому сектой галилеян.

Инок вспомнил, как злобно выпровождали его, отдавая слугам строгий приказ прогнать странника и не пускать за ворота. Онуфрий с печалью в сердце тихо промолвил:

– Кто осудит сих неразумных за их языческое безумие и страх перед великими мира? Цепляются за жизнь, не ведая истины, не понимая, что всё, что имеют, отнимется у них, и пойдут в муку вечную, в вечную погибель. Господи, прости им, что не знают Тебя, Единого Бога. Прости им, что не узрели подлинной жизни с Тобой и в Тебе, в радости ожидания воскресения и вечности любви.

«Я ведь тоже был таким…» – старец мысленно вернулся в прошлое. Собственный дом, полученный по наследству от богатых родителей, полный двор слуг, пышные застолья, изысканные блюда, череда приятных знакомств – манящие образы мгновенно пронеслись в сознании путника.

«…продай одежду свою и купи меч…» – Онуфрий в точности исполнил завет Господа. Уверовав, раздал имущество бедным, оделся в рубище и приобрёл меч – слово Божие для всякого жаждущего правды.

И теперь, испытывая лишения, гонения и голод, старец ни разу не пожалел о принятом решении. Ведь именно жизненные тяготы позволяли ему непрерывно пребывать в молитве и единении с Богом, храня в сердце единственную надежду на Его милость и любовь. В звании пресвитера Онуфрий проповедовал истину распятого Христа, совершал священнодействия: причащение, крещение и молитвословие, учил истинной вере и обращал человеческие души к Богу.

Старец возвел очи к небу:

– Господь всемогущий, недостойно потрудился я сегодня перед Тобой… никто не услышал о Тебе, никто не задумался о своей погибели… Прошу Тебя, Господи, дай мне ещё один шанс, даруй возможность послужить во Славу Твою, направь меня в дом, где нуждаются в слове Твоём, к людям пресытившимся и жаждущим пищи иной, небесной.

Взор Онуфрия плавно перешёл на освещенное последними лучами заходящего солнца жилище некого горожанина. Цветная мозаика на фасаде, образуя замысловатый узор, игриво переливалась на свету, высокие кипарисы элегантно обрамляли широкое пространство двора. «Нужно спешить… я должен успеть добраться туда до заката», – инок сделал ещё пару жадных глотков, плотно закрыл флягу, спрял её в потрёпанную суму. Затем поднялся и уверенно зашагал в сторону незнакомого дома.