Kitobni o'qish: «Корфлос. Сердце цветка»

Пролог

Однажды в одном амурском селе Ивановке на озере, где росли редкие цветы лотосы, произошла удивительная история. И главным участником в этой истории стал мальчик Семён. Он очень любил приходить на озёра – квадрашки, так ласково их называли жители села за квадратную форму. На одном из озёр каждое лето совсем ненадолго расцветали прекрасные кувшинки. Со всей области гости специально приезжали в Ивановку, чтобы полюбоваться этой красотой!

Но в один из дней случилась беда! Семён стал свидетелем приближения бури. Налетел сильный ветер, птицы переполошились, затрезвонили на все голоса, тут же попрятались и стихли. Тяжёлые тучи из мрачно синих быстро превращались в угрожающе чёрные. Послышался нарастающий гул! Мальчишка еле успел добежать от озера до своего дома, спасаясь от неожиданного ненастья!

Когда ураган промчался, Семён поспешил к озеру. То, что он увидел, повергло его в шок: нежные, распустившиеся кувшинки и листья превратились в рваные лоскуты. Сильный ливень и град изрешетили нежные растения. Только один нераспустившийся цветок одиноко возвышался над погибшими цветами. Мальчик с грустью смотрел на бутон. Вдруг его внимание привлекла яркая искра! Она неожиданно вспыхнула над цветком. Сёма понял, что там происходит что-то непонятное и удивительное!

Он склонился над бутоном… что это? Маленький человечек, ростом около двух сантиметров, смотрел на него. На спине у малыша, как у маленькой феи, трепыхались нежные фиолетовые крылышки. Незнакомец взмахнул ими и тут же скрылся в бутоне лотоса. Сёма от неожиданности сел на траву и с удивлением продолжал наблюдать за цветком, боясь до него дотронуться.

Человечек появился вновь, и Семён увидел, как он выхватил меч из ножен и что-то прокричал.

– Странно! Вообще-то, насекомые жужжат, а не говорят…

– Ты что меня видишь… и слышишь? – удивился незнакомец.

– Не знаю… – ещё больше удивился Сёма. – Ты кто?

– Лакруст, я – сиэль!

Сиэль поклонился мальчику, взлетел и приземлился на его колено.

– Нет времени объясняться. Сейчас мне нужна помощь и этот лотос нельзя трогать!

– Я только хотел немножечко посмотреть, – оправдываясь, сказал Сёма.

Сёма даже представить себе не мог, что параллельно с миром людей существует волшебный мир, и называется он – Корфлос.

Природа Корфлоса очень похожа на нашу, а местные жители внешне напоминают обычных людей. Жителями Корфлоса являются сиэли. Сиэли – хранители цветов. Они обладают волшебным даром: умеют открывать пространственные порталы и путешествовать в мире людей. В этом мире у сиэлей вырастают крылья, и они становятся так малы, что их можно перепутать с бабочкой или феей.

С миром людей у корфлосианцев существует прочная связь: когда рождается крошечный сиэль, в мире людей распускается его цветок.

Корфлос существует только потому, что в нашем мире цветут розы, лилии, ромашки, незабудки, хризантемы, одуванчики, лотосы… И если исчезнут все цветы – погибнут корфлосианцы.

Маленькие дети-сиэли рождаются всегда голубоглазыми и светловолосыми. В возрасте от одиннадцати до четырнадцати лет они зацветают: на их теле, словно печать, проступает пигментное пятно, напоминающее рисунок цветка хранителя.

В это время просыпаются и магические способности, у каждого подростка свои. Некоторые сиэли переносят период цветения спокойно и безболезненно, другие же испытывают сильные мышечные боли. Единственное лекарство, которое может помочь корфлосианцу – это нектар его цветка из мира людей. Добыть этот волшебный эликсир хранители могут только там.

Свой мир корфлосианцы называют «радужным». Годовой цикл сияет всеми цветами, плавно сменяя один период другим. Самым длительным является – зелёный. Именно в этот период сезонного обновления, весной, листья растений начинают окрашиваться в зелёный цвет, после листопада. На месте упавшего листа сразу развивается почка, она набухает и выбрасывает маленькие листики по соседству с теми, которые готовятся к отмиранию. Наступает сезон активного цветения, он длится в течение всей весны и лета. В это время, начиная с середины мая, природа Корфлоса похожа на земную. В ней происходят те же сезонные явления до самой глубокой осени. С наступлением осени растения меняют цвет своих листьев постепенно – с жёлтого до оранжевого, и, даже, красного. В этот сезон корфлосианцы собирают урожай. Красный цвет меняется на фиолетовый. Наступает зима. Это период покоя и цветения без опыления. Зимой – фиолетовые листья деревьев и травы становятся голубыми. Затем наступает листопад. Приходит весна.

Температура в радужном мире никогда не опускается ниже двадцати градусов по Цельсию. Поэтому природа его вечно благоухает, не знает снега и холода.

Глава 1. Двойняшки Лилиены

В Корфлосе наступила пора летних каникул. Конец июня. Растительность приобрела оттенки сочного зелёного цвета. Мариса очень любила это время года не только за необычное сочетание летних красок, но и за довольно частое явление – радугу. Любой корфлосианец знает, что она появляется из-за преломления солнечных лучей на границе соприкосновения двух параллельных миров. А Марису притягивал мир другой стороны. Она часто наблюдала за радугой, сидя в своём любимом кресле на террасе. Пыталась увидеть сквозь его радужную границу загадочный мир людей, жаждала каких-то необычных приключений, пыталась понять волшебную связь двух миров, грезила им. Часто девушка представляла, как мчится на своём верном коне Иссу в сторону океана Забвения к радуге. Но это оставалось только в мечтах. За свои тринадцать лет жизни Мариса ещё нигде не была. И не удалялась от поселения дальше его окрестностей.

Довольно большое поселение Эль, где жила семья девушки, было всего лишь маленькой крупицей среди огромного количества поселений радужного мира. Оно раскинулось в одной из живописных лесистых местностей восточного предгорья Огожа. К югу от него протекает река Доара, в которой любят плескаться местные ребятишки. Но взрослые не всегда туда отпускают своих сиэля́т, опасаясь за их жизни. Мало ли кого может принести с юга, из-за горного хребта Эхот!

Когда-то, давным-давно, территории от этого горного хребта до реки Доара были разорены раффлезинами. Раффлезин – это тоже сиэль, только разбойник. Такое название сиэль получил от своего цветка – раффлезия, хранителем которого является. Из-за разбойников за правым берегом реки распростёрлись глухие леса и сопки с заброшенными дорогами и поселениями.

Но не река Доара привлекала к себе юных сиэлей. И тем более не разорённые территории.

Мариса вздрогнула, когда брат хлопнул калиткой.

– Скорее, скорее! Я видел на поляне свечение, надо успеть, – взволнованно прокричал Матиус сестре, резко развернулся и вновь побежал в ту сторону, откуда только что примчался.

– Стой, Матиус! Матиус! – прокричала она с террасы. – Стой, нам же туда нельзя. Изихар запрещает туда ходить. А-а-а! Глупый мальчишка! – вскрикнула Мариса и топнула ногой.

В то же мгновенье она понеслась следом за Матиусом, сгорая от любопытства. Выбежала на улицу и помчалась по тропинке в сторону леса.

«Хоть бы успеть, хоть бы успеть…» – думала девочка и бежала так быстро, как только могла. На бегу резво перепрыгивала через упавшие сухие стволы деревьев. Пробегая мимо кустов, руками раздвигала ветки, чтобы они не хлестали по лицу. Подбегая к секретному месту у большого серого камня, Мариса споткнулась за выступающий из земли корень большой старой берёзы и начала падать, выставив руки вперёд и зажмурившись от неожиданности. С треском упала и выкатилась из-за куста под ноги Матиусу.

Матиус сидел, пригнувшись, у камня и наблюдал за происходящим на поляне. Услышав шум, резко повернул голову и увидел распластавшуюся перед ним сестру. Невольно хохотнул и зажал рот рукой, чтобы не рассмеяться во всё горло. Плечи его ещё продолжали содрогаться от приступа смеха, когда Мариса открыла глаза и взглянула на брата.

– Что ржёшь как конь? – буркнула она, приподнялась, села и стала осматривать свои ладошки, коленки и платье, наклонив голову, чтобы скрыть слёзы, выступившие на глазах.

– Что такое? Мариса, ты сильно ударилась? – вдруг перестал смеяться Матиус, заметив слёзы. – Что у тебя болит? Дай посмотрю…

– Не тронь, отстань! – отдёрнула руки Мариса, когда Матиус коснулся их своей рукой.

– Мариса…

– Всё в порядке, ничего не болит! – резко сказала девочка.

– Тогда почему ты плачешь?

– Я не плачу! – отчеканила Мариса. – В глаза пыль попала, когда падала, вот и всё! Отстань! Давай смотреть, а то всё пропустим.

Как только они выглянули из-за камня, яркая вспышка озарила всю поляну, разлетевшись в стороны розовыми всполохами. Казалось, эти всполохи окутали всё вокруг, коснулись деревьев и так же неожиданно исчезли, будто их всосал мощный воздухосос в руках Изихара. Старец стоял в центре поляны перед двумя большими валунами, вытянув руки вперёд, его пальцы были напряжены так, словно удерживали огромный невидимый шар, излучающий эти языки света. Мгновенье – и всё исчезло. Изихар отстранился от места, где только что закрылся портал между двумя параллельными мирами.

– Что? Опять? Я так и думала! Ты снова меня обманул!

– И ничего не обманул! Я сам не знал!

– Да конечно, не знал! Ты что настолько глуп, что не можешь отличить обычную вспышку портала от явления духа Мифины?

– А сама-то что, отличаешь что ли?

– Да, отличаю!

– Ой-ой-ой, смотрите, какая взро-о-ослая!

– Да уж постарше тебя-то!

– Постарше? Одна минута – это что, старше? Ты – малявка!

– От малявки слышу! – Мариса состроила рожицу брату и показала язык.

– Я вот тебе сейчас покажу малявку! – наигранно грозно прикрикнул Матиус и помчался за Марисой вдогонку.

Они звонко смеялись и бежали лесной тропой, с лёгкостью перепрыгивая преграды на своём пути.

– Не догонишь, не догонишь! – поддразнивала брата девочка и громко вскрикивала, когда он едва не хватал её за платье.

Начинало темнеть, когда Мариса и Матиус не спеша вышли из леса, весело разговаривая. Они не сразу заметили наблюдавшего за ними Лакруста. Он стоял, прислонившись боком к большой белой берёзе. Его волосы, спускающиеся густыми локонами до плеч, светились фиолетовым огнём в свете заходящего солнца и бросали оттенки красок на мускулистые руки, скрещённые на груди.

Лакруст был довольно привлекательным молодым сиэлем шестнадцати лет. Для своего возраста он уже имел хорошую атлетическую фигуру, крепкие руки. На левом плече, начиная от нижнего края лопатки вплоть до шеи, проступал рисунок в виде узорчатого сплетения сине-фиолетовых языков. Это была природная печать сиэля – соцветие ириса. Лакруст, как и все взрослые мужчины, носил небольшую лёгкую накидку – плащ, состоящую из двух лоскутов материи. Они не сшивались посередине, чтобы в нужный момент дать свободный выход для растущих крыльев. Лакруст отстранился от берёзы и пошёл в направлении двойняшек, как только они его заметили.

– Так-так, кого я вижу? Наша юная Мариса! Что же ты натворила? Матиус, тебе нужно внимательнее приглядывать за сестрой.

– Что случилось, Лакруст? Ничего она не творила, – настороженно сказал Матиус и выступил вперёд, прикрывая свою сестру.

– Ну-ну, остынь! Это я так, на всякий случай, – хихикнул Лакруст и хитро посмотрел на девочку. – Ой, Мариса, ты уже зацвела?

– Где? Когда? О! – Мариса начала в панике осматривать свои руки, ноги, волосы, щупать руками лицо, шею…

Громкий смех Лакруста вернул её к действительности. Она поняла – это была снова злая шутка. «Да как он мог! Да кто он такой! Выскочка, подумаешь, красавец нашёлся! Я тебе покажу… я тебе задам!» – в мыслях кипела Мариса, сжимая кулаки. Ей так хотелось броситься на него, расцарапать его наглую улыбающуюся физиономию.

– Да я… да ты… А! – крикнула она в сердцах, развернулась и побежала по тропе, идущей к поселению.

– Прости, не разглядел, что ты просто замарашка, Мари-иса-а! – смеясь, прокричал ей вслед юноша.

– Зачем ты так, Лакруст? Всё время к ней цепляешься. Вот если б я тебя не знал, надавал бы тебе тумаков, – возмутился Матиус.

– Ладно, без обид. Где она так вымазалась? Ей бы нитками шёлковыми вышивать на платочках, а она носится, как мальчишка…

Разговаривая, Лакруст и Матиус направились к поселению. Солнце уже село, когда они подошли к дому Лилиенов.

– Пока, друг, – сказал Лакруст, удаляясь прочь в темноту ночной улицы.

– Пока! – ответил Матиус Лилиен, быстро скользнул в калитку и тихо вошёл в дом.

Дом Лилиенов стоял на окраине поселения Эль и мало чем отличался от обычного жилища корфлосианца. Представлял собой двухэтажное строение с башенками и флюгером на центральном шпиле. Первый этаж дома занимает огромная гостиная, кухня-столовая и несколько хозяйственных подсобных помещений. Второй этаж – комната отдыха, спальни и ванная комната. Почти каждый дом имеет террасы на первом и втором этажах с резными стойками, балясинами и разными декоративными отделками. Каждую террасу обязательно оплетают различные виды цветущих растений. Впрочем, как и весь двор любого корфлосианца – это цветущий и благоухающий сад. В доме Лилиенов было две террасы, одна над другой. Самая живописная – на втором этаже. Мариса очень любила это уютное местечко. Она сама подбирала цветы для её озеленения, а тёплыми ночами любила наблюдать за звёздами.

И сейчас, когда в гостиную вошёл Матиус, Мариса уже была на террасе и сидела в своём любимом кресле-качалке, обхватив колени руками. Уткнувшись подбородком в правое плечо, она в задумчивости созерцала ночь. Луна отливала в прядях её длинных светлых волос серебром. Скоро ей исполнится четырнадцать лет, но она ещё не зацвела, как многие девушки в её возрасте. Все подруги, кто в двенадцать лет, кто в тринадцать, уже отцвели, и у многих открылся дар волшебства. Но Мариса… до сих пор получала насмешки Лакруста. «Почему, ну почему всё так не справедливо? Вот и братишка начинает цвести, я вижу, как его волосы начинают менять цвет, все видят! И Лакруст… Гад, какой гад! Хам! Чтоб ему… ненавижу тебя!» Мариса смахнула рукой покатившуюся по щеке слезинку. Прислушалась. Пришёл брат.

– Вы почему всё время опаздываете к ужину? Сначала твоя сестра прилетела, как ураган, вся в пыли, пронеслась мимо и наверх! Ты тоже мимо пролетишь? Ну-ка, быстро давайте за стол! Ужин стынет. Вы же знаете, что я не могу кушать одна без вас.

– Мам, не волнуйся. Я сейчас, только умоюсь…

– Давай, давай. И сестру зови к столу.

– Хорошо, мам. Я быстро… – крикнул Матиус, прыгая по ступенькам вверх, на второй этаж.

Через пять минут двойняшки спустились в столовую. Мать и двое её детей, благополучно отужинали, а потом ещё долго беседовали у камина в гостиной. Спустя какое-то время, в доме воцарилась тишина и спокойствие ночи.

Поселение Эль медленно погрузилось в сонное царство.

Глава 2. Лихорадка

«Мати-и-у-ус…» – гулко звучало где-то далеко-далеко, эхом отдаваясь в голове. В глаза бил яркий свет. Матиус, прикрывая рукой глаза, огляделся. Вокруг никого не было. Он стоял в высокой траве на лесной поляне, которая пестрела изобилием диких цветов. Жаркий ветер обдувал неприкрытые плечи, руки, спину…

«Ма-а-ти-и-у-ус…» – циклично продолжал звучать родной и знакомый голос. Юноша сделал шаг вперёд, травы зашумели, закачались, цепляя его тело своими побегами… Сильно жгло! Как же сильно жгло и царапало, словно раскалённые стальные прутья впивались в кожу! Каждый новый шаг приносил боль и мучение. Матиус застонал и вновь услышал своё имя.

– Мариса? Мари-и-с-а-а! Я иду, иду к тебе, сестра-а-а… – сквозь стон кричал юноша.

Трава зловеще шептала и не пускала его вперёд. Солнце превратилось в огромное огненно-красное пятно, извергающее языки пламени. Стало трудно дышать, ноздри обжигал горячий воздух. Небо, окрасившись в пунцовый цвет с тёмно-бордовыми всполохами, давило своей жаркой массой. Матиус словно ощущал всю его мощь на своих плечах, но продолжал двигаться, с усилием вперёд. Там была его сестра, она звала его, он не мог вот так просто сдаться…

Мариса проснулась рано, она всегда так просыпалась. Как только солнце появлялось из-за горизонта, девочка уже напевала тихую песню в ванной. Умывалась она долго и старательно. Сначала лицо. Плескала с наслаждением в него прохладную воду своими крошечными ладошками, фыркала от удовольствия и повторяла процедуру. Затем аккуратно, старательно и продолжительно чистила зубы. Перед тем, как промокнуть лицо мягким полотенцем, снова долго плескала прохладную воду в лицо на шею и фыркала, как котёнок. Умывшись, бежала к брату, прыгала на кровать и радостно голосила: «Соня, вставай! Солнце уже встало! Ванна свободна! Подъём!» А брат всегда ей отвечал: «Угомонись, ранняя пташка! Я уже давно проснулся! Просто кто-то два часа торчит в ванной!»

Но сегодня он ей не ответил, а лежал на кровати и стонал во сне. Тело его было напряжено, руки крепко сжимали простынь, кожа раскраснелась и излучала жар. У брата была сильная лихорадка.

– Матиус! Матиус! Матиус, родненький, братик, очнись, проснись, Ма-а-ти-у-ус… – плакала Мариса. – Ма-а-ма-а-а-а…

Рыдая, Мариса помчалась в спальню к маме. Слёзы затуманивали зрение, лились нескончаемым потоком, девочка всхлипывала на бегу и голосила:

– Ма-а-ма-а! Ма-а-ма-а….

Мамы в комнате не оказалась, Мариса побежала вниз по ступенькам и буквально влетела в мать в гостиной, как только спустилась со ступенек. Элесина услышала её вопль ещё в кухне и побежала на крики дочери.

– Ма-а-а-ма-а-а, ма-а-а-м-аа-а… – рыдала Мариса, указывая рукой в направлении спален, – там Ма-а-а-ти-и-у-у-ус… Ой, мамочка…

– Да успокойся же ты! Что происходит? Идём, идём, скорее! Говори, что случилось? Не плачь! Мариса, успокойся! – Элесина пыталась успокоить дочь и бежала вверх по ступенькам в комнату сына.

Спустя минуту, они обе ворвались в спальню, подбежали к постели. Матиус бился в лихорадке и стонал. Несмотря на температуру, тело его покрылось бусинами пота. Мать прикоснулась рукой ко лбу сына.

– Да у него сильный жар!

– Ма-а-ма-а! – вновь заголосила Мариса.

– Успокойся! Прекрати истерику!

– Ма-а-а-ма-а-а, о-о-он, не ум-м-мрё-о-от, как па-а-па-а-а? – рыдала девочка.

– Нет! Я не позволю! Мариса, прекрати! – твёрдо сказала Элесина.

А как она могла иначе? После смерти Ферида Лилиена она стала для детей не только матерью, но и отцом, и защитником, и главой, и всем, кем только можно было стать для своих любимых двойняшек. И она не могла сейчас позволить себе панику и истерику. Надо что-то делать. Но что? Боже! Что же делать? Так, надо сосредоточиться! Сосредоточиться…

– Мариса, беги вниз, неси воду! Быстро! Быстро, я сказала!

Мариса вздрогнула и прекратила рыдать. Побежала было вниз, резко развернулась перед лестницей и побежала в ванную. Схватила ведро и стала набирать воду.

Тем временем Элесина начала псевдотелепортацию. Это был её волшебный дар, который открылся после цветения. Конечно, ей долго пришлось обучаться в Школе магии, чтобы обуздать этот дар и умело им управлять. Элесина отключила сознание от действительности, сосредоточилась на месте телепортации, руками начала выписывать в воздухе только ей известные древние магические символы. Она плавно двигалась в незримом круге, делая осторожные шаги в такт движению рук.

Мариса застала мать сидящей в центре комнаты неподвижно. Она знала, что мама сейчас в иной прострации, её нельзя в этот момент беспокоить, иначе связь прервётся. Девочка осторожно подошла к кровати брата и влажным полотенцем вытерла пот с его тела, затем обмакнула полотенце в ведро с водой, слегка сполоснула, отжала и приложила влажную ткань на горячий лоб.

На другом конце поселения Эль целитель Нарри спокойно пил свой утренний чай из любимых лесных трав, которые сам собирал и сушил по особой технологии предков. В этот момент он и почувствовал, как воздух в комнате стал более плотным. Нарри понял, кто-то выходит на связь. Он отставил в сторону чашку с чаем, повернулся к очагу телепортации и стал ждать. В следующее мгновение появились чуть видимые волны. Они задрожали, образуя расплывчатые очертания фигуры сиэля, затем стали более чёткими и обрели, наконец-то, узнаваемый облик.

– Элесина! Слушаю тебя, что случилось?

– Целитель, Нарри! Нам нужна ваша срочная помощь, мой сын в лихорадке!

– Не волнуйся, скоро буду!

Телепорт закрылся чуть слышным потрескиванием слабого электрического заряда. Нарри прихватил свой маленький саквояж с разными баночками и приборчиками. В тот момент, когда Элесина вышла из телепорта, слегка склонившись вперёд в бессилии, словно после тяжёлой ноши, Нарри появился в комнате перед кроватью Матиуса. Целитель стал обследовать больного. Казалось, прошла целая вечность. Но Элесина и Мариса не мешали, целитель знал своё дело!

– Подойдите! Вот эликсир. Не волнуйтесь – это цветение. Просто ваш сын приобретает волшебный дар огня. Лихорадка продлится до вечера. Каждый час ему нужно давать по три капли эликсира и протирать область отметки его цветка, чтобы снять болевые ощущения. Возьмите.

Нарри протянул Элесине лекарство и перевернул Матиуса на правый бок, откинув одеяло. Мариса ужаснулась. Весь бок, начиная от мышц бедра и до плеч, и по всей спине проступил рисунок бордово-красных оттенков, заплетаясь в замысловатый, но чётко обозначенный узор соцветий лесных лилий. Матиус застонал. Сердце Марисы сжалось от боли за брата, глаза вновь налились слезами. Но девушка уже не боялась за брата. Она знала – брат будет жить, это всего лишь цветение… Странное какое-то!

– Помогите, надо протереть эликсиром всю область печати. Мариса, иди в кухню и вскипяти немного воды.

– Воды? Зачем воды? Какая вода? Зачем кипятить? – бурчала девочка, но послушно отправилась на кухню.

Когда девочка вошла в комнату, Матиус уже тихо посапывал, прикрытый одеялом.

– Вот, вода… – неуверенно проговорила Мариса.

– Вот и хорошо, пойдёмте пить чай, – сказала мама.

– Чай? Какой чай? Я…

– Всё, потом. Всё потом объясню, – мама обняла дочь и пригласила Нарри к столу.

За чаем целитель ещё раз дал все инструкции и указания. Сказал, что температура к вечеру спадёт и всё будет хорошо. А утром он попросил отправить мальчика в Школу магии пораньше. Затем открыл портал и исчез.

В воздухе над тропинкой из жёлтого камня, ведущей к дому сиэля, небольшим облаком заискрились серебристые всполохи. Через мгновенье, когда они приобрели едва различимые очертания бледно-голубого соцветия колокольчика, из него вышел Нарри. Спустя секунду, проход с тихим потрескиванием закрылся.

Целитель подошёл к двери и постучал.

– Войдите, – услышал он в ответ.

Нарри вошёл в дом Изихара. Старец сидел в кресле у камина.

– Проходи, Нарри. Присаживайся, – указал Изихар на кресло рядом. – Рассказывай, что заставило тебя прийти ко мне в столь ранний час?

– Матиус… приобретает дар огня в цветении. Я только что от него. Процесс завершится завтра на рассвете. Нужно принять меры.

– Да, ты прав, Нарри. И это не подлежит промедлению, – Изихар резко встал. – Отправляйся к дину¹ Кристану, пусть поставит усиленный пост стражей на горном уступе… погоди, – Изихар немного помедлил, обдумывая. – И пусть отправят одного на другой берег реки Доара дозорным на всякий случай.

Нарри попрощался поклоном и исчез.

– Лакруст! Мальчик мой! – позвал Изихар, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

– Да, отец? – ответил юноша, спускаясь навстречу.

– Сын мой! Отправляйся к Кристану, пусть поставит тебя в дневной дозор, поможешь стражам.

– Хорошо, отец! – Лакруст, не задавая лишних вопросов, вышел из дома.

Весь день корфлосианские воины несли службу в ожидании опасности.

А жизнь в поселение Эль кипела обычными повседневными делами. Длинные улочки были наполнены озорным детским смехом и лепетом. И тут и там носились светловолосые дети-сиэли с розовыми щёчками и голубыми глазами. Словно маленькие ангелочки, они выделялись среди пестреющей красоты улиц. Поселение корфлосианцев было наполнено всеми цветами радуги не только из-за благоухающих дворов и цветущих террас домов, но и от разнообразия оттенков волос взрослого населения.

В возрасте цветения каждый сиэль получал волшебный дар и природную печать цветка, которая могла проявиться на любой части тела замысловатым рисунком соцветия. Печать вырабатывала определённый пигмент, окрашивая волосы в разные оттенки.

У Элесины цветок проявился на предплечьях обеих рук в виде множественных сплетений соцветий василька, окрасив её волнистые волосы в сочный синий цвет. Глаза тоже изменили свой цвет под стать цветку. Её двойняшки, как и все дети сиэлей, были светловолосые и голубоглазые от рождения. И вот наступил тот день, когда один из них зацвёл, заплатив за свой дар волшебства болью и страданиями.

Весь день Элесина ухаживала за сыном, Мариса крутилась рядом, приподнимала голову брату, когда нужно было закапывать капли. Но как только дело доходило до протирания тела эликсиром, мама всё время куда-то отправляла дочь. То обед приготовить, то воды принести, то ещё что-нибудь. Мариса ужасно нервничала, но послушно выполняла поручения.

Наступил вечер. Всё произошло в точности так, как сказал Нарри.

В тот момент, как диск солнца коснулся горизонта, Матиус открыл глаза, температура спала. Но процесс цветения ещё не завершился.

– Братишка, – прыснула слезами радости Мариса, – как же ты нас напугал!

Кинулась к брату в объятия, а точнее, сама заключила его в объятия и припала к груди.

– Ай! – вскрикнул брат.

– Ой, прости, прости… – отстранилась в испуге девочка.

Но, увидев лицо брата, поняла, что он пошутил. И они оба рассмеялись. Мама вошла в комнату.

– Отлично! Мариса, дай брату одеться! И спускайтесь к ужину. Матиус, после ужина все процедуры снова повторим, иначе поднимется температура. Понял? – дождалась кивка сына и продолжила. – Не волнуйся, с восходом всё закончится. И сразу в Школу магии. Понятно? – вновь дождалась кивка сына и вышла из комнаты.

Матиус встал с кровати и стал одеваться. Он чувствовал себя прекрасно, всё его тело было наполнено энергией и силой, он это почувствовал ещё в тот момент, как только открыл глаза. Мариса тоже заметила эти изменения и любовалась братом, он стал ещё прекраснее. Волосы потемнели и приобрели оттенки бордово-красных тонов, глаза из небесно-голубых превратились в бездонно-карие, притягивающие своей мудростью. Словно перед ней стоит взрослый мужчина, а не тринадцатилетний юноша. Узорчатые хитросплетения природной печати на обширной части тела не только украшали его, но и одновременно скрывали шрам между лопаток. Мариса отметила, что и мышцы брата приобрели более упругий вид, как у Лакруста. Девушка вспомнила улыбающееся лицо того, о ком не могла думать спокойно. И снова её сердечко заколотилось. Она старалась прогнать мысли о нём прочь. Об этом несносном, противном, хитром, гадком Лакрусте! Вот ведь, гад какой! Даже брата не навестил ни разу! А ещё друг называется! Нет, ну какой… какой… Как же Мариса его ненавидела!

– Мари-и-иса-а-а, очнись. О чём задумалась? – вывел её из размышлений брат.

– О! Ты уже всё? Пойдём, мужчина! Женщины тебя кормить будут! – подытожила Мариса и добавила. – Малявка! – громко засмеялась и побежала вниз по лестнице.

– Я тебе покажу малявку! – весело воскликнул Матиус и помчался за Марисой, раз прыжок, другой… И он уже перед сестрой в конце лестницы.