Kitobni o'qish: «Я ж не только мать. Дарить любовь, не изменяя себе»

Shrift:

* * *

Посвящается Мише и Грише – всегда помните, что дети нужны только для трех вещей: целовать, обнимать и щекотать пятки

Благодарности

Эта книга не была бы полной без моей команды. Сердечно благодарю гештальт-терапевта Марка Перельцвайга, который буквально по косточкам разобрал мои истории, чтобы дать вам, читатель, профессиональный взгляд на проблемы материнства и успокоить местами. А раскрасить мои счастливые и горестные моменты помогла иллюстратор Екатерина Клименко – если смотреть только на ее картинки, то вообще тепло на душе становится. А еще передаю пламенный привет слушателям моего «Радио Юля» – ваши комментарии к моим подкастам очень сильно помогли.

Отдельное спасибо Александру Вернику, который стоит абсолютно за всеми моими успехами.

Предисловие

Когда я знаю, что мне предстоит сделать что-то, с чем до этого не приходилось сталкиваться, я пытаюсь максимально подготовиться: изучаю инструкции, руководства. Если их нет, то ищу людей, которые с подобным уже столкнулись, и пытаюсь узнать, каково им было и как они решали возникающие проблемы. Вполне разумный подход, мне кажется.

Но что-то этот мой подход совсем не сработал на детях. Мало того, что ничего и близко похожего на это в твоей жизни не было, так еще ты и твои будущие дети настолько уникальны, что это будет лишь твой опыт, помочь некому, «списать» не у кого. Хотя в начале своего пути я еще пыталась следовать утвержденному материнскому кодексу, в котором, кажется, расписано все – от укропной воды до первого зуба. Но оказалось, что есть все-таки в жизни процессы, неподвластные моему любимому правилу «не знаешь как – посмотри в руководстве по эксплуатации».

Но знаете, что мне всегда помогало – особенно в те минуты, когда от бессилия и тревоги сползаешь по стенке? Мне помогала простая мысль: «Я люблю своих детей, делаю для своего и их счастья все, что могу, а это значит, что я хорошая мать. И точка».

Но мне было бы значительно легче, если бы кто-то временами мне на ухо шептал: «Нормально все, я так же себя веду, ничего страшного, не кори себя». Мне бы очень хотелось, чтобы эта книга хоть на секунду стала для вас этим голосом в правом ухе.

Но давайте по порядку. Меня зовут Юлия, сейчас мне сорок лет, в двадцать два года я родила Мишу, а в двадцать пять лет – Гришу. Так что сегодня им восемнадцать и пятнадцать лет соответственно. Я – работающая мать. С Мишкой я провела дома год, с Гришей – полгода. Сейчас Мишка заканчивает школу и готовится поступать в университет. Мы с его отцом никак в этом не участвуем, то есть очень поддерживаем и все такое, но свой дальнейший путь он выбирает сам. Гришка заканчивает девятый класс в уже пятой по счету школе. Что будет дальше – пока непонятно, возможно, и никуда после школы он не захочет поступать, кто знает. Гриша – геймер, мы с ним давно договорились, что он заработает на кабриолет и будет на нем меня возить по воскресеньям на рынок. И мы будем мчаться с этого рынка, а с боковой двери будет свисать зеленый лук. Такой план меня абсолютно устраивает.

Я никогда не любила детские площадки и материнскую тусовку, не любила готовить и всегда забирала себе лучший кусок, никогда не разговаривала с детьми на «детском языке» и сразу объяснила, что «тетями» и «дядями» моих друзей называть нельзя, никогда не заставляла их есть, но с раннего возраста объясняла, как и что нужно пить, чтобы не было плохо. В общем, я оставалась обычным человеком, а не «яжматерью».

Я родила детей первая из своих подруг, и в итоге получилось, что я была первопроходцем и свои материнские открытия совершала в одиночку. Чтобы сохранить себя и не сойти с ума, я выбрала самый простой путь: оставаться собой – той, какой я была до рождения детей. Не насиловать себя, не лепить из себя «нормальную мать». И все было бы ничего, но со временем я обнаружила, что мой подход к материнству не очень-то отвечает общепринятому. Подруги начали рожать, смотрела я на них, слушала и вновь и вновь утверждалась во мнении, что я все делаю как-то не так.

Как мне с этим живется? Чудесно. Пострадала ли я от своих действий спустя годы? И да, и нет, вы в этом убедитесь уже скоро – тем более что мои уже взрослые дети тоже выскажутся в этой книге, и, спойлер, это полный провал, шеф.

Пойдут ли мои дети к психологу ближе к тридцати годам, чтобы рассказать о своих бедах из-за меня? Наверняка. Но они бы скорее всего пошли (а я бы еще раньше), даже если бы я пыталась подстроиться под общество.

Как говорит мой коллега Петр, с которым мы много спорили о методах воспитания детей, «мы еще посмотрим, чьи дети станут алкоголиками».

Для кого эта книга

Моя книга может стать своего рода терапией для тех, кто чувствует, что не вписывается в образ «хорошей матери». Чувствует и закапывает это в себе поглубже, потому что хочется соответствовать ожиданиям, хочется себя переделать. Ан нет, не выйдет. Так вот сейчас будет хорошая новость: прочитав эту книгу, вы поймете, что вы не в одиночестве, мой дорогой читатель. И мы с вами абсолютно нормальные люди.

Если вы пока не уверены, стоит ли вам обзаводиться спиногрызами, эта книга позволит вам заглянуть одним глазком в чудный мир материнства и еще раз убедиться, что пока не стоит в это все влезать, или, наоборот, поразиться, как это может быть увлекательно, познавательно и даже порой весело и приятно.

Если обратного пути уже нет и вы вот-вот станете счастливой обладательницей вкусно пахнущего младенца, то дайте себе возможность расслабиться и почитать о том, «что с ним нужно делать» или, наоборот, «чего в любом случае делать не стоит» – тут уж вы решите для себя сами. У вас будет отличная возможность, как в виртуальном квесте, ходить вместе с героем, не принимая на себя тяжести его решений, а просто наблюдая за его поступками и реакцией на них.

Молодые матери получат эксклюзивный шанс сравнить себя со мной и, опять же, испытать либо чувство сопричастности (что всегда успокаивает), либо чувство злорадства (ага, ну вот, напоролась на то, за что боролась). В любом случае я надеюсь, что книга вас точно развлечет и даст пищу для размышлений.

А вот матери со стажем окажутся в самом выигрышном положении: они смогут сравнить не только мою точку зрения со своей, но и конечный результат от моих и своих усилий. И тут вы найдете большое поле для обсуждений, на что я и надеюсь.

Главное, о чем нужно помнить: я не психолог и не педагог, мой опыт, как и опыт любой матери, уникален, поэтому никакого менторства и ключей к идеальному ребенку вы в этой книге не найдете. Никаких «Как воспитать вундеркинда», «10 способов найти подход к ребенку» и «Идеальная мать – это доступно каждому». Более того, не делайте как я, не воспринимайте эту книгу как руководство к действию. Я даю вам шанс посмотреть, что могло бы быть, если бы вы поступили как я (и то не факт, ведь и дети у всех нас разные). Проживите со мной мое материнство без риска совершить те же ошибки и посмотрите, что из этого может выйти. Убедитесь в своей правоте или, наоборот, допустите возможность другого пути. Понаблюдайте за мной и моими детьми со стороны. Что может быть интереснее?

Как устроена книга

В этой книге вы найдете семь тем, с которыми я не перестаю сталкиваться с того момента, как родился мой первый ребенок. В отношении каждой из этих тем у меня – в силу моего воспитания, возраста, окружения и других причин – сформировался определенный взгляд на жизнь, который, безусловно, отразился на моем подходе в воспитании детей.

Поэтому в начале каждой главы я объясню вам, почему придерживаюсь именно такого подхода, а потом уже на отдельных историях из жизни моих детей вы сможете увидеть, как я претворяла эти самые принципы в жизнь и к чему это все в итоге привело.

Помните, что это не художественный роман, поэтому главы можно читать в любом порядке. Более того, я надеюсь, что вы именно так и будете делать. Вот захотел ваш ребенок проколоть себе пупок, вы взяли с полки мою книгу, открыли главу про свободу и запреты, прочитали историю о том, как Гриша решил во втором классе покрасить волосы в пять цветов, – и вам полегчает.

Кроме того, в каждой главе вы найдете комментарии моих виртуальных собеседников. На самом деле это живые люди – мои подруги с детьми, у которых отличный от моего взгляд на материнство, а также друзья, у которых детей нет, но есть что вспомнить из своего детства.

Свою оценку событиям даст и гештальт-терапевт Марк Перельцвайг. Мне хотелось увидеть его профессиональный взгляд на мою тактику поведения с детьми и сейчас, спустя годы, попробовать ее проанализировать.

Да, важный момент – свои комментарии к каждой главе оставили и дети. Особенно интересен их теперешний взгляд на давние события. Что они запомнили, а о чем даже не вспоминают, как реагируют сейчас на мои поступки и как реагировали много лет назад, и главное – с каким багажом благодарностей, претензий и вопросов ко мне они пришли к своим 15 и 18 годам? Спойлер: все оказалось вообще не так, как я предполагала.

Важная особенность книги – интерактивность. Вот QR-код, с помощью которого можно перейти на чат, чтобы обсудить описанное в книге со мной и другими участниками чата. То есть все, что вы будете с недоумением или с восторгом высказывать подругам, можно будет напрямую написать сразу мне. Устроим дискуссию, послушаем разные мнения – это всегда очень интересно!

Действующие лица

Юлия, 40 лет

Трусливая, но честная мать. Трусливая – потому что по своей материнской дороге шла всегда немного на ощупь, открывая вместе с детьми этот удивительный мир заново, боясь лишний раз свернуть не туда. Честная – потому что не было сил притворяться, что все это легко и приятно, потому что проще говорить правду – особенно детям. Никогда не стыдилась своих слез перед детьми. И да, еще важный момент: никогда не считала материнство поводом изменять себе и своим привычкам. Дети для меня – такие же взрослые, просто неопытные еще.

Миша, 18 лет

«Ну вот же, видите, целых 11 миллиметров!» – так я узнала о том, что у меня будет ребенок. С Мишкой я сдавала госэкзамены, поглаживая его пятку сквозь живот, на удачу. Мы с ним оба первопроходцы – он первый ребенок у меня, а я мать-новичок у него. Так и учились друг у друга смелости, нежности и открытости. А сейчас уже я учусь многому у него и восхищаюсь тем, как быстро во многом он превзошел меня. И это прекрасно.

Гриша, 15 лет

К Гришке я была готова настолько, что он ну никакого горя не знал. Видимо, поэтому этот парень все время смеялся. С Гришей я отчетливо поняла, что значит родить отдельного другого человека – по характеру он абсолютно не похож на меня. Нет ни моей стеснительности, ни моих страхов, ни зашоренности, ни закрытости. Я учусь у Гриши жизни, вот так правильнее, наверное, сказать – умению проживать жизнь на все 100 %, ни о чем не жалея.

Отец детей и по совместительству бывший муж

«Да, я люблю женщин поопытнее», – говорил мне этот 21-летний парень, каждый раз подчеркивая, что младше меня на целых полгода. Я полюбила его за глаза, за озорство, за легкость в принятии решений, за фразу «Ну, тут все просто, смотрите» (помню, как я покорила всю кафедру этой фразой на госэкзамене). Мы стали молодыми родителями и подошли к этому процессу с любопытством и весельем. Например, обожали играть у спящих детей на нижней губе – ну знаете, оттопыривать ее. Вот так стояли, склонившись над кроваткой, и ржали, дураки. Было нелегко, мы уставали, но очень старались. Нас хватило на девять лет. Но для детей нас хватит на всю жизнь.

Наблюдатели

Гештальт-терапевт Марк Перельцвайг (@perelzweig)

По первому образованию юрист, занимался бракоразводными процессами. В ходе практики заинтересовался внесудебными способами разрешения конфликтов: медиацией, а затем и психотерапией. После двух лет личной терапии в гештальт-подходе поступил и окончил Московский институт гештальт-терапии и консультирования (МИГТиК) под руководством В. Сонькина и О. Мовчан. Ведет индивидуальную и групповую терапию в Москве и онлайн.

Специализируется на конфликтах в паре, с родителями и детьми, преодолении разнообразных жизненных кризисов.

«Зачем заниматься психотерапией? Для меня ответом и напутствием стала цитата Лема из Соляриса: «Должен вам сказать, что мы вовсе не хотим завоевывать никакой космос. Мы в глупом положении человека, рвущегося к цели, которая ему не нужна. Человеку нужен человек».

Для меня всегда был очевиден этот перекос. В техническом и научном плане мы совершаем небывалый прорыв. Но все никак не можем ответить на старые как мир вопросы: кто мы? зачем мы живем? как жить с другими людьми? Хитрость в том, что ответ на этот вопрос нельзя прочитать в книге, а можно только прочувствовать изнутри. И это – смысл гештальт-терапии».

Анна, Мария, Екатерина, Елизавета, Игорь и еще много моих друзей и знакомых

Мои друзья и знакомые, которые согласились поучаствовать в написании этой книги и помочь мне выглянуть немного за рамки моего представления о материнстве, посмотреть на их опыт и их представления о правильном и неправильном. У кого-то из них совсем маленькие дети, у кого-то уже повзрослее. Не менее интересен взгляд на мои материнские истории и тех, у кого детей нет, но кто отлично помнит, как вели себя с ними их родители и к чему это все привело в их уже взрослом возрасте. Кажется, нам всем вместе удалось обрисовать полную картину и привести вас, дорогой читатель, к неутешительному выводу: все усилия тщетны. Так что делай со своим ребенком что хочешь, но не навреди ему.

Про еду

«Ты не ешь, ты режь»

Еда была всегда культом в моей семье, несмотря на любимую папину фразу «хоть мы и не делаем из еды культа, но…». Конечно, делаем и всегда делали. Но для нас было главным не количество и сервировка блюд, а вкус. Причем ради этого вкуса далеко не всегда нужно часами стоять у плиты. Я с детства знала, что вкусная еда – это необязательно приготовленное блюдо, это может быть набор очень вкусных продуктов.

Правильная красная картошка, которая при варке становится той самой любимой рассыпчатой. Жирная скумбрия холодного копчения. Балтийская килька пряного посола. Помидоры сорта «Черный слон», такие некрасивые снаружи и сладкие и сочные внутри. Красный приплюснутый сладкий репчатый лук. Хрустящая квашеная капуста с клюквой, в которую мы резали лук и которую поливали пахучим подсолнечным маслом с рынка. Запеченный в духовке картофель, который папа предварительно разрезал на половинки, делал маленькое отверстие в центре, чтобы положить туда немного сливочного масла, солил и смазывал специями, был часто воскресным гастрономическим приключением. Ну и конечно моченый арбуз – не путайте только с маринованным, речь именно про выдержанный в бочке моченый арбуз (многим, кстати, давала попробовать – никому из друзей не понравилось, ну на любителя продукт, это правда).

Родители работали в молодости в издательстве «Просвещение», папа – в индийской редакции, благодаря чему мое главное кулинарное воспоминание детства такое: я аккуратно открываю банку с соусом «Манго чатни» и, зажмурившись, подношу ее к носу, потихоньку вдыхая пряный сладковатый аромат. Про попробовать и речи не было – даже папе, любителю острого, на целый ужин хватало маленького кусочка этого манго. Но сама идея так разнообразить вкус еды мне очень нравилась. Оливки, оливковое масло и соевый соус я полюбила уже взрослым человеком, хотя на кухне видела их с детства.

Тут надо, конечно, вернуться в суровую реальность: родители работали, никто не стоял круглосуточно у плиты, мама готовила очень вкусно и разнообразно, на готовку убивала все выходные, но хватало приготовленного примерно до среды. Дальше мы с братом, приходя после школы домой, готовили себе обед самостоятельно, и это было нормально: сварить сосиски с макаронами или пожарить полуфабрикаты совсем не сложно. Иногда меня пробивало на эксперименты, и я жарила себе картошку, заливая ее потом яйцом – гордость за себя зашкаливала. И ведь вкусно было, особенно с квашеной капустой с луком и маслом.

Я всегда любила вкусно поесть, а мама этим пользовалась, привлекая меня к совместному приготовлению пищи в обмен на возможность есть всякую вкусноту прямо в процессе готовки. Поэтому у меня сложились очень приятные детские кулинарные воспоминания.

Вот я прокручиваю вареное мясо для слоеных пирожков, уже предвкушая, как буду пробовать готовую начинку – теплое мясо, смешанное с обжаренным луком и вареными яйцами. Пишу я, и аж тепло на душе, ух. А вот я перебираю вишню для вареников и попутно отправляю некоторые из ягод в рот – надо же попробовать, вдруг нехорошая ягода попадется. А вот я режу овощи для винегрета: в винегрет же добавляют соленые бочковые огурцы, и ведь нет ничего лучше, чем похрустеть таким огурцом в процессе резки.

Любимая мамина фраза во время наших кулинарных посиделок: «Ты не ешь, ты режь». Но мы обе понимали, что только еда и держит меня на кухне, и это всех устраивало.

Учила ли мама меня готовить? Нет, никогда. Получилось ли у нее оставить у меня в памяти и на душе приятные и теплые воспоминания? Да, безусловно. И я уверена, что это лучшее, что она могла сделать в данном случае. Ведь самое ценное, что только может быть у ребенка, – это счастливые моменты, проведенные с родителями, неважно за каким занятием.

Что важно, я не припомню, чтобы мои родители говорили что-то вроде: «Надо съесть, а то не вырастешь», «Пока не съешь – не выйдешь из-за стола», «Пока не съешь, не получишь сладкое», «Мало ли что не нравится – молчи и ешь» – и прочее в таком духе. Не знаю почему. Наверное, потому, что от вкуса не отказываются. Потому что заставлять есть – это как признать, что еда невкусная, и без насилия ее в себя не засунуть. «Не надо, не ешь, у нас демократия, нам больше достанется», – вот что я всегда слышала за столом.

Моя школьная подруга обожала приходить к нам домой на воскресные обеды – ее поражала насыщенность всего этого гастрономического мероприятия едой, разговорами и вкусом. Мы и правда могли сидеть часа два – закусывали вареной картошкой или винегретом с килькой или скумбрией, потом переходили к наваристому супу с мясом, после чего очередь (правда, не у всех) доходила до какого-нибудь жаркого, а особо выносливые еще и пирогом баловались. Я-то сходила с дистанции еще на супе, а иногда и на закуске, выслушивая снова и снова: «Ну конечно, опять наелась до основного блюда». Основное блюдо для меня переходило уже на ужин.

Так вот родителям будто дела не было до моих «хочу» и «не хочу» – мне давали возможность прикоснуться к вкусному, а дальше уж я сама решала, что есть, а что нет.

А вот с бабушкой все было по-другому. С бабушкой я жила на даче все лето, а весь остальной год нас привозили к бабушке с дедушкой на выходные и каникулы. И здесь была картина обратная: бабушка ставила своей целью именно накормить. Чувствуете разницу? Не дать возможность испытать приятные вкусовые ощущения, а накормить, чтобы ребенок еще какое-то время был сыт, у него были силы, он чувствовал себя хорошо. Так мне объясняла бабушка. И что у меня осталось из воспоминаний? Наш с ней спор по поводу лука в супе. Ненавижу вареный лук в супе. Сейчас я понимаю, что луковица придает бульону необходимый аромат и вкус, но тогда я не могла взять в толк, зачем его было крупно резать и оставлять такими ломтями в бульоне? Не съесть суп было нельзя, потому что – читайте выше – сытость, сила и прочее. Так что формулу счастья «зажмурься, переживи этот суп, но зато потом получишь что-то вкусное» я усвоила именно тогда, с бабушкой на даче. И это при том, что бабушка очень меня баловала, покупала тонну конфет, зефира и разнообразного печенья – первые молочные зубы я потеряла уже в пять лет, до сих пор бабушкины ириски вспоминаю, – вся сахарная вата везде была моя. То есть сладкое в огромном количестве, мучное – это ребеночку очень нужно, но и суп изволь съесть. Будто суп извинял все эти инсулиновые бомбы, как бы обнулял их. Но и бабушке при всем этом удалось оставить у меня очень яркое гастрономическое воспоминание: вот мы едем с ней в цирк на Вернадского, выходим из метро, а там киоск хлебный (почему-то), и бабушка всегда покупала мне батон теплого белого хрустящего хлеба, который, внимание, я съедала почти целиком, пока мы шли до цирка (идти там минут десять). Вкусно было – закачаешься. Но удивительны представления о пользе и вреде еды для человека. Бабушка, я тебя очень любила и люблю все равно.

Вот с таким набором иногда противоречащих друг другу подходов к значению и месту еды в жизни человека я и выросла. И с ними я и встретила своих детей.