Kitobni o'qish: «Тайна золотого остролиста»

Shrift:

Пролог

Солнечное утро было чудесным, в воздухе разливалось приятное тепло, а птицы звонко встречали новый день. Застыв на мгновение, вдыхая по-утреннему свежий воздух, я осмотрелась.

Кругом, куда ни глянь, раскинулся лес, красивый, с сочной зеленью и буйством цветов: синие, красные, жёлтые. До чего приятно было стоять на самой вершине холма солнечным утром и любоваться миром!

Однако нужно поспешить… Идя по узкой тропинке, высоко подняв в руке букетик сорванных по дороге цветов, я ощущала себя такой лёгкой и здоровой, словно и не было этих долгих лет боли и одиночества. Но теперь я не одна, у меня есть о ком заботиться, и я сделаю всё, чтобы он был счастлив. А ещё на мне обязательство – долг жизни, и я непременно его верну.

Я шла быстро, не оглядываясь, – как бы ни был прекрасен этот остров, всё же не зря его назвали проклятым…

Глава 1

– Мама? Ты вернулась? – прохрипел болезненный детский голос, стоило мне только распахнуть дверь покосившейся развалюхи.

– Да, Джереми, вернулась, – пробормотала я, часто-часто моргая, настраивая зрение. После яркого утреннего солнца было сложно разглядеть в этой темноте кровать, где на протяжении трёх недель лежал сынишка. – Сейчас выпьем отвар, и тебе обязательно станет легче.

– Хорошо, – безжизненным голосом ответил малыш – уставший от болезни, он смирился с ней.

Я напоила сына тёплой водой и, смочив кусок ткани, быстро обтёрла худенькое тельце, пышущее жаром. Но легче ему не стало. Ребёнка трясло, в сумраке комнаты его личико казалось высеченным из камня: острые скулы, ввалившиеся глаза. Мою грудь разрывало от сдерживаемых рыданий, но я должна быть сильной. Ради него…

– Потерпи, я обязательно что-нибудь придумаю, – неистово шептала я, обрывая листья с только что собранного букета.

Потом я долго пыталась разжечь пламя в очаге – теоретические знания об использовании огненного камня плохо помогали в этой непростой задаче. Но спустя минут десять я всё же поставила на огонь кастрюлю с водой, чтобы заварить исцеляющий отвар.

Джереми, укрытый рваным пледом, совсем недавно забылся беспокойным сном, время от времени с его кроватки раздавался надсадный кашель, обрывающийся стоном. Когда отвар был готов, я, устроившись рядом с ребёнком, принялась ждать его пробуждения. Осторожно, чтобы не потревожить, сменила влажную тряпочку на лбу малыша, поправила покрывальце, а после взглянула на бесполезные артефакты, лежащие на подоконнике единственного крохотного окна с разбитыми стёклами.

Эти камни будто с усмешкой взирали на меня, напоминая о моей беспомощности. Взяв их в руки, я погрузилась в невесёлые думы, в моей голове лихорадочно металось множество вопросов, на которые я не находила ответы. Как быстро заработать денег, чтобы расплатиться с магом? Что ещё можно продать и на вырученные деньги зарядить артефакты, которые помогут малышу? Чем наделил меня проклятый остров, взяв за свой дар такую страшную плату?

– Мам? – прозвучал тихий голос сына, прерывая мои тягостные размышления.

– Да, малыш? Давай выпьем отвар, и тебе станет легче.

Спустя час сын снова уснул. На этот раз жар немного спал, но я знала, что он вскоре вернётся – так было и с Жаном. Когда заболел муж, мы потратили все накопленные средства на мага, но артефакты не помогали, дарили лишь временное облегчение.

А брал этот крохобор слишком дорого, пришлось распродать часть вещей и мебели соседям. Заработать в нашей деревне непросто, мои вышивки никому не нужны, а муж медленно умирал. Жан… он так помог мне, любил Джереми как родного и был настоящим другом для меня.

Но эта зараза никого не жалеет, добралась и до маленького Джереми. Малыш на протяжении недели заходился кашлем, но ни отвары, ни грелки не помогли. К концу первой недели я продала всё, что можно. Артефакты, наполненные драгоценной магией, подарили целых два дня здоровья мальчику, но вскоре болезнь вернулась, и, словно набравшись сил, она обрушилась на сына ужасной болью.

К концу второй недели мы переехали в эту лачугу, отдав отчий дом Жана практически за бесценок, но и на этот раз артефакты не вылечили кроху.

И тогда я отправилась туда, откуда ещё никто не возвращался…

– Я не отдам тебя, – упрямо прошептала я, глядя на снова покрытого испариной сына, – я заставлю мага пополнить артефакты.

Вскочив с табурета, я схватила с подоконника три артефакта, которые разом уместились в моей ладони, и с ненавистью взглянула на них. Перебирая неприметные голыши, я поражалась, как так получилось, что эти серые камешки наделены бесценным даром исцелять, облегчать невыносимую боль, но прежде необходимо заполнить их силой, которая подвластна лишь магам.

Ещё раз взглянув на сынишку, я тихо отворила дверь и вышла на улицу. Не знаю как, но я должна заставить Назэра заполнить их исцеляющей силой.

Идя по улице, грязной после дождя, мимо покосившихся сараюшек, именуемых домами, я настороженно всматривалась в искажённые презрением лица соседей и не понимала их враз изменившегося отношения. Что произошло? Да, мы не дружили, я не видела сочувствия, но не было таких взглядов, полных злобы и зависти.

Почти бегом я добралась до богатой части деревни: здесь и улицы были вымощены камнем, и дома выглядели добротно. Там, ближе к площади, стоял и наш дом, там же по соседству жил старый маг Назэр, склочный характер, жадность и постоянное недовольство которого навеки отпечатались на его лице неприятной гримасой.

– Я расплачу́сь! – На протяжении получаса я умоляла мага наполнить артефакты силой, но тот словно не слышал. – Мне они нужны сейчас!

– Кэтрин, покинь мой дом и больше без оплаты не приходи! – рыкнул старик, распахивая дверь и с силой толкая меня в спину. – Правила для всех!

– Назэр! – Стоя на улице, я неистово колошматила руками в дверь. И мне было плевать, что люди смотрят на меня с удивлением, плевать на их осуждающие лица, плевать на старосту, который вышвырнет меня из этой части деревни в трущобы. Я должна спасти сына!

– Кэтрин! – раздался громкий голос Мориса. – Кэтрин! Да уймись ты! Он ничего не сделает без оплаты.

– Он должен! У меня сын умирает! – всхлипнула я, снова ударив кулаком по двери.

– Кэтрин, если бы я мог… – горестно прошептал староста. – Моя внучка больна, и я отдаю все деньги за её лечение Назэру. Кэтрин, его сила ослабла, и он стар. Не зря его отправили в такую глухомань, как наша деревня. Артефакты, наполненные его силой, дают лишь отсрочку… смирись.

– Нет! Нет! – крикнула я, отшатнувшись от двери. – Мы найдём другого мага, сильного! Он поможет!

Возвращаясь к сыну, зло вытирая слёзы с глаз, я мысленно прокладывала наш путь в ближайший город. Нам потребуются телега и лошадь, а ещё запас еды на первое время.

Где всё это достать? Денег нет даже на лечение. Обходя лужи, чавкая непросыхающей грязью, я старалась не смотреть на всё ближе подступающих ко мне людей. Они, злобно скалясь, провожали меня взглядами, отчего по спине пробежал холодок страха.

– Кэтрин, говорят, ты вернулась живой и невредимой с проклятого острова и он одарил тебя несметными богатствами, – преградил мне путь мерзкий Пеппин.

Стоило только похоронить Жана, как этот самодовольный беззубый тип, зажиточный лавочник среди жителей трущоб, заявился в мою лачугу с недвусмысленными предложениями.

– С проклятого острова не возвращаются, – буркнула я, обходя настырного ухажёра, – ты должен об этом знать.

– Но ты же вернулась, – с усмешкой бросил он, снова заступая мне дорогу.

– Я не добралась, – возразила я, мысленно выругавшись на болтливую тётку Марго, растрепавшую всем соседям подслушанный разговор. Теперь стали понятны эти завистливые взгляды и неприкрытая ненависть.

– Тебя видел сын Рейнода, – уверенно заявил Пеппин, больно схватив меня за руку, – люди говорят, что ты проклята и принесёшь горе нашей деревне.

– Я не проклята, а мальчишке показалось, – рыкнула я, вырывая руку из стального захвата. – Отпусти, у меня сын болен, я спешу.

– Вот именно люди сказали, что ты частая гостья проклятого острова! И несчастный Жан жертва, а сейчас и Джереми, – протянул Пеппин, наслаждаясь моим испугом. – Я мог бы замолвить за тебя словечко, меня в деревне уважают.

– Угу… и что потребуется взамен? – хмыкнула я, насмешливо взглянув на довольного мужчину.

– Всего-то немного любезности с твоей стороны, – ответил лавочник, похотливо облизывая губы.

– Я подумаю, – буркнула я, рванув к последнему домику на улице. Мне нужно время, и, кажется, я теперь знаю, где раздобыть телегу и лошадь, а также сделать запас еды.

– Подумай! – крикнул вдогонку Пеппин.

– Джереми, – тихо позвала я сына, войдя в единственную комнату, – Джереми.

Но мальчик не отзывался. Сметая на своём пути колченогую табуретку, дырявую корзину, я практически упала на сына и замерла, боясь не услышать дыхание.

– Жив… жив, – с облегчением выдохнула я, – мы справимся, ты обязательно выздоровеешь.

Сменив на сыне мокрую одежду, я снова уложила прохладную тряпицу ему на лоб, чтобы сбить жар, и с тревогой заметила, что он так и не пришёл в себя.

Но времени на раздумья не было. Достав из-под гнилой половицы небольшой сундучок с документами, я запихнула его в потрёпанный чемоданчик. Туда же убрала одежду сына и своё единственное платье из прошлого. Осмотревшись, сложила в мешок огненный камень, кастрюлю, нож, мешочки с крупой и муку. После, устало присев на табурет, я зло усмехнулась, разглядывая наше богатство.

– Чуть не забыла, новые мне покупать пока не на что, – пробурчала я, доставая из кармана артефакты.

И потрясённо уставилась на них, излучающих яркий золотой свет. Как такое возможно?

Дрожащими руками, не раздумывая ни секунды, я быстро уложила один из камней на грудь Джереми и принялась ждать. Кусая губы, я молилась всем богам, чтобы сыну наконец стало легче. Лежащий на малыше камешек, что совсем недавно ослепительно горел солнечным светом, начал гаснуть. А на личико сына вернулся румянец, дыхание стало чище, исчез этот страшный хрип.

– Нужен ещё один! – воскликнула я, чувствуя, как по щекам текут слёзы. Я положила рядом ещё один, а потом и ещё. Они все погасли, но впервые за три недели болезни сын, чуть приоткрыв глаза, посмотрел на меня с улыбкой и погрузился в исцеляющий сон.

Аккуратно, чтобы не потревожить Джереми, я сняла с его груди потухшие камешки и сжала их в руке, шепча:

– Спасибо… спасибо…

Теперь я была уверена, сынишка пойдёт на поправку и у нас всё будет хорошо. Конечно, если мы покинем деревню. Люди не простят моего возвращения с проклятого острова, а выздоровление сына подтвердит их домыслы о несметных сокровищах.

– Что ж, план не меняется. – Усмехнувшись, я разжала кулак, чтобы высыпать камни в мешочек, и снова ошеломлённо уставилась на горящие ярким светом артефакты. Неужели это я наполнила их силой?

Испуганно взглянув на голыши, я быстро ссыпала их в шкатулку и плотно захлопнула крышку. «Значит, вот чем одарил меня остров, ну спасибо, и как теперь скрыть эту силу? У меня сын, ты подумал, что будет с ним, если меня заберут на службу?» – мысленно закричала я, обращаясь к неведомым и жестоким силам.

– Ладно, – сердито прошептала я, достав маленький пузырёк из сундучка. – Сначала надо покинуть эту деревню, а после я решу, что делать с магией.

Поздним вечером, когда на небе зажглись звёзды, я, затворив дверь лачуги, отправилась добывать нам лошадь, телегу и пропитание.

Глава 2

Идя по тёмным улицам, стараясь выбирать безлюдные места, я настороженно оглядывалась – мне казалось, что меня кто-то преследует. Но, оборачиваясь, я никого не видела. В очередной раз почувствовав, как спину сверлит чей-то недобрый взгляд, я, мысленно выругавшись и наплевав на конспирацию, ускорила шаг.

– Кто? – раздался из-за двери сиплый ото сна голос после того, как я пару раз с силой стукнула в окно. – Кому не спится? А ну пошли отсюдова!

– Это Кэтрин, – мрачно произнесла я, и дверь тут же распахнулась, а в проёме показалось удивлённое чудовище.

– Ты? Пришла всё же, – самодовольно улыбнулся Пеппин.

– Как видишь.

– Заходи, – кивнул мужчина, одной рукой распахивая дверь, а второй почёсывая зад.

На мгновение замерев, я всё же нашла в себе силы сдвинуться с места. Меня трясло от страха, но выбора у меня не было.

– Дай чего-нибудь выпить, – буркнула я, осматриваясь.

Пеппин долго не раздумывал и провёл меня сразу в спальню без единого окна. Массивный шкаф у стены, стол, два табурета, плетёный коврик у подножия кровати, а на ней скомканный плед в яркий цветочек – он, как и я, выглядел совсем чужим в этой жуткой комнате.

– Вина? – похотливо улыбнулся мужчина. – Для такой цацы у меня есть в закромах отличная бутылочка.

– Можно и вина.

– Присаживайся, – смахнул он невидимые в этом сумраке крошки с табурета, – я мигом, не стоит такую малютку оставлять скучать.

«Козёл», – в бешенстве подумала я, но сдержалась и постаралась сказать как можно спокойнее:

– Закуску не забудь.

– Всё сделаю! – обрадованно воскликнул он, прежде чем покинуть комнату.

Пеппина и правда долго ждать не пришлось – прошло меньше двух минут, как он появился, держа в руках деревянный поднос, на котором стояли запотевшая бутылка, две щербатые кружки и тарелка с сыром.

– Сейчас, – пробормотал он, суетливо расставляя всё это на столе. Потом ловким движением откупорил бутылку и тут же с громким бульканьем принялся разливать: – За встречу.

– За неё, – с натянутой улыбкой пробормотала я, сделав вид, что отпила. Выждала немного и, наморщив нос, сказала: – А яблочко есть? Вино кислое.

– Было, – кивнул Пеппин, скрываясь.

Не мешкая, я достала из кармана пузырёк с сонным зельем и капнула в кружку мужчины, после чинно села на колченогий табурет, стиснула подол платья, скрывая дрожащие руки. Сердце давно заходилось от ужаса и беспокойства, дышать было тяжело, будто кто-то невидимый сдавил мне горло.

– Вот, красное, и виноград принёс.

– Спасибо. Что ж, выпьем! – Я приглашающе подняла кружку, не отрывая взгляд от мужчины, который в два глотка выпил всё, что было в его чашке. Выдохнув от облегчения, что первая часть плана удалась, я взяла с тарелки кусочек сыра, вспомнив, что сегодня ничего не ела.

– Ещё вина? – предложил Пеппин, непрерывно облизывая губы. – Или пойдём?

– Вина, – спешно ответила я, чуть отшатнувшись, – день был трудным.

– О-о-о, я помогу тебе забыть обо всех горестях и, может, даже возьму на содержание, – довольно улыбаясь, произнёс мужчина, поглаживая меня по коленке. – Если хорошо отработаешь сегодня, так и быть, твоего щенка тоже возьму.

В ответ на слова этого самодовольного гада я, стиснув зубы, почувствовала, как ярость разрастается внутри меня. С огромным трудом я постаралась взять себя в руки. Гнев не лучший помощник в деле, где требуются хладнокровие и выдержка.

– Я буду очень стараться, – произнесла я, тщательно подбирая слова.

Мы просидели за столом около десяти минут, сонное зелье не спешило действовать, Пеппин становился всё более настойчивым, я же лихорадочно осматривала взглядом комнату, ища, чем бы его оглушить.

Мысленно хмыкнув, я поняла, что его ничего, кроме табурета, не сможет остановить или нам потребуется покинуть спальню в поисках тяжёлого предмета. Но, боюсь, сделать это будет сложно… Прикусив губу, я в очередной раз вскинула руки, якобы поправить волосы, чтобы ненавистная ладонь Пеппина слетела с моей груди.

– Что за… – наконец прохрипел гад, глаза его закатились, и он рухнул всей своей массой на пол.

– Всё! Всё! – с облегчением пробормотала я, проверила пульс, убедившись, что Пеппин жив, и рванула в коридор.

Стараясь не особо греметь на кухне, я быстро скидывала в мешок мясо вместе с коробом для хранения, крупы, лук, морковь, яблоки, виноград, сыр, мёд, молоко, масло, несколько лепёшек. В тот момент я совершенно не думала, как дотяну мешок до сарая, я хотела просто быстрее покинуть эту деревню.

Волоком дотащив мешок к входу во двор, я осторожно приоткрыла дверь и осмотрелась. На улице ничего не было видно, лишь тёмные очертания подсказали, что слева находится сарай. Бросать мешок с пропитанием я не решилась, так и шла с ним в обнимку до сарая, с трудом переступая ногами.

– Есть! – тихо воскликнула я, заметив привязанную лошадь и телегу, но на этом моя радость закончилась.

Как запрячь лошадь в телегу, я не знала и убила около часа, не прекращая прислушиваться к звукам и каждый раз вздрагивая от испуга, когда жеребец всхрапывал.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – выругалась я, стукнув кулаком по стене. От резкой боли в голове прояснилось. – На лошади поедем, прицеплю мешок и чемодан по бокам, Джереми посажу перед собой.

Спустя полчаса я выводила жеребца на улицу, тихо шепча и поглаживая, успокаивая то ли себя, то ли коня. Пока шли по тёмной улице, мне казалось, что меня все видят и сейчас крикнут: «Держи вора!» Но до лачуги мы добрались благополучно, и, привязав коня к единственному столбу, что остался от забора, я побежала к сыну. За время отсутствия в голове появлялись картинки одна страшней другой.

– Мама?

– Да, сынок, как ты? – воскликнула я, поцеловала его в лобик и отметила, что жара нет и слабость прошла, судя по тому, как бодро Джереми подскочил с кровати.

– Пить хочу.

– Сейчас! – Я подала ему остатки отвара. – Ты голодный?

– Да, я бы точно курицу жареную съел целиком, – ответил Джереми, а я почувствовала, как по моим щекам потекли слёзы – за три долгие недели сын впервые хочет есть.

– Держи, здесь сыр и лепёшка. – Вручив по небольшому ломтику того и другого, я продолжила: – Нам надо уезжать, сейчас. Ешь, а я пока прикреплю к лошади чемодан.

– Уезжать?

– Да, сынок, мы поедем в город.

– Сейчас? Ночью? Что-то случилось? – спросил Джереми, пытливо всматриваясь в моё лицо. За эти ужасные дни болезни, казалось, сын повзрослел, и теперь на меня смотрел далеко не ребёнок семи лет.

– Случится, если мы не покинем деревню, – не стала я обманывать сына.

– Это из-за проклятого острова? Из-за того, что ты вернулась?

– Да, люди решили, что меня одарили несметными сокровищами.

– Я помогу собраться, – уверенно проговорил сын, сползая с кровати.

– Нет, я всё уже сложила, осталось прикрепить, и отправляемся.

Разместиться на лошади было сложно, Джереми ещё был слаб, и мы только с третьей попытки смогли усадить его. Когда это наконец удалось, не оглядываясь на лачугу, мы отправились в наше первое путешествие.

Ночь благоволила нам, на улице было темно, облака скрыли звёзды, и даже ветер, что часто завывал в это время года, стих. Проезжая мимо спящих дворов, стараясь держаться в центре улицы, мы достигли центральной площади. К сожалению, её нам было не обойти. Выбирая путь, я решила не возвращаться в родной город, который спешно покинула более семи лет назад. Мы попытаем счастье в стране Аспея, там меня никто не узнает.

Возле дома Назэра я вдруг вспомнила, что у старосты Мориса больна внучка, и невольно притормозила, а потом всё же повернула к знакомому домику.

– Подожди здесь. Я ненадолго, – прошептала я, спешиваясь.

Обнаружить себя я не решилась. Пихнув калитку, я зажмурилась, ожидая скрипа, но с облегчением выдохнула – он не раздался. Мелкими перебежками добралась до крыльца и, укутав в несколько слоёв ткани светящийся золотом артефакт, оставила его на лавке. Надеюсь, этот камешек поможет внучке старосты… больше, к сожалению, я не могу оставить. После так же спешно вернулась к Джереми, который стоически держался в седле, и спустя двадцать минут мы уже двигались по просёлочной дороге. Тучки, словно помогая нам, приоткрыли звёзды, луна тоже выбралась из мягкой перины, освещая нам путь.

– Мам, а чем тебя одарил проклятый остров? – тихо спросил сын, когда мы отъехали на приличное расстояние от деревни.

– Магией.

– Тогда тебе придётся меня оставить?

– Нет, мы никому не скажем, это будет наша тайна, – прошептала я и, чуть помолчав, продолжила: – Потерпи немного, нам нужно подальше уйти от деревни.

– Я справлюсь, я же мужчина, – уверенно заявил Джереми, а спустя час, откинувшись на меня, спал.

До самого рассвета мы ехали до границы, где была расположена деревенька. Когда больше семи лет назад нам пришлось спешно покидать родной город, выбора особо не было, нужно было скрыться подальше. И сейчас выбора у меня тоже не было…

– Джереми, проснись, сынок, – прошептала я, прежде чем спешиться.

– Уже приехали?

– Нет, но вот она, грань, нам нужно отпустить лошадь, пусть возвращается к хозяину.

Отвязав чемодан и мешки с едой и кухонной утварью, я с тоской взглянула на эту кучу. И косо поглядывала на пасущуюся рядом лошадь – тащить всё на себе или ожидать обвинения в воровстве?

– Бери вот это. – Переложив часть посуды и продуктов в свой мешок, я отдала сыну тот, что полегче. На свой же привязала верёвку и закинула его на спину, и от веса мои ноги сразу же подогнулись. – Идём.

Границу перешли спустя десять минут, она невидимой паутинкой облепила нас с ног до головы, чуть задержав, словно проверяя, и, не заметив в нас опасности, пропустила.

Ещё десять минут хода, и я устало сползла на траву, по-осеннему жухлую, от которой шёл терпкий прелый аромат леса и грибов.

– Нужно отдохнуть и поесть. – Я ободряюще улыбнулась сыну, которого тоже шатало от усталости. Я знаю, что после болезни ребёнку необходимы постельный режим, хорошее питание и забота. Но нужно было спасать наши жизни: людская зависть и озлобленность – очень опасные чувства.

– Давай помогу, – предложил сын, падая рядом со мной.

– Помоги, – кивнула я и, достав плед из мешка, укрыла сына от утренней росы. – Сейчас я разожгу костёр, но прежде соберу немного веток, а ты достань бутылку с водой и мясо, будем варить похлёбку.

Веток в лесу хватало, и я управилась с этим быстро. Огненный камень второй раз поддался мне с первого удара, и уже через пять минут яркое тёплое пламя костра весело потрескивало, а в котелке шипела вода.

– Хорошо, – прошептала я, глядя на пляшущие огоньки. Сынишка сидел, уткнувшись подбородком в колени, и тоже не отрывал взгляда от пламени.

– По-моему, уже готово, – пробормотала я, размешивая жиденькую кашу. Покромсав на мелкие кусочки мясо, дождались, глотая слюни, когда оно сварится, сыпанули гречки и немного приправы.

– Пахнет вкусно, – произнёс Джереми, принимая ложку. Заморачиваться не стали: поставив на траву котелок, мы принялись есть прямо из него.

– Угу, – промычала я, жуя, – очень.